Я — параноик, так как не знаю, чему верить, кому верить, за что цепляться и как жить. Я боюсь верить всем и сразу. Я боюсь ошибиться. Я боюсь проснуться однажды и понять, что всё кончено. И не в мою пользу. Это страшно. «Тернистый путь. Габриэль Конте | Мичиру Кросс» «Все дороги ведут в Рим» Цезарь.
Тяжело выдохнув, я зачерпнула ладонями холодной воды и плеснула себе в лицо. Задумчиво посмотрев на себя в зеркало, покачала головой. Редкие мысли о том, чтобы связаться с Кураном стали навязчивой идеей. Теперь я понимала Зеро. Точнее, я встала на его место. Пять лет. Большой промежуток времени, верно? А выгляжу на девятнадцать. Казалось бы, акклиматизация давно прошла, и на кожу должен был лечь идеальный оливковый загар, но вместо этого кожа обрела бледный оттенок (не знай я про вампиров, то давно бы считала свою бледность бледностью трупа), а лицо… Хорошо стали видны скулы. Волосы я обстригла под мальчика и покрасила в чёрный цвет. Лишь две передние пряди, обрамляющие лицо, были осветлены. «Ты похожа на Шельму из «Людей Икс!», — воскликнула Эсперанса, когда мы всё-таки связались по скайпу. То ли она фанатка, то ли просто любитель этого мультсериала — так и не разобрала. Но одно я знала точно: мифолог — профессия, а фотограф — хобби, ставшее её основным заработком. Поправив чёрную рубашку и убедившись, что для встречи с Конгрегацией выгляжу идеально, проверила крепления и ножи, после чего схватила сумку и покинула квартиру. Я не переехала. Мост Святого Ангела — моё любимое место. Любимое, роковое, возможно, незаменимое. Это место мне дорого, как память. Это место стало отдушиной. Это место открыло мне путь в другой мир, полный опасностей и эффектов бабочек*. Никогда не знаешь, что обрушится на твою голову и попытается убить укусом, пулей в лоб или разрывом тела на части. Господи! Да есть масса способов убивать, из которых я выбираю менее кровавые и мучительные. Что поделать? Я — пацифист. Несмотря на октябрь и недавние дожди, на улице было тепло. На всякий случай в машине лежит куртка. Дойдя до гаража, я услышала чьи-то крики о помощи. Крик, точнее, плач приближался ко мне с завидной скоростью, а после меня за руку схватила женщина и крепко сжала, словно боялась, что я вырву руку и убегу отсюда, только завидев её. И не такие меня хватали… — Прошу вас! Помогите! — Что случилось? — нацепив на лицо милую улыбку, развернулась к женщине. На вид ей было не больше сорока, однако растрёпанный вид внушал ужас. Волосы всклокочены, одежда местами порвана, лицо — заплаканное и опухшее. Вцепившись в меня, она разрыдалась и чуть не повисла на мне. От неё уже ничего не добиться… Какого чёрта? Сцепив зубы, чтобы сдержать рык, подняла голову. За угол успел спрятаться вампир, но и без гадалки ясно, что он ждёт момента, чтобы напасть. Да когда они успели в мой район забрести?! Неужели придётся проводить чистку? Или позвонить Роберто, чтобы разобрался в этот раз? — Пойдёмте. Я отвезу Вас к врачу, синьора. Уверенно отведя её к машине, помогла сесть в салон и захлопнула дверь. — Берегитесь, синьорина, — услышав голос за спиной, выхватила нож и развернулась. Впереди стоял пожилой мужчина. Укутанный в плащ песочного цвета, он прятал глаза под полями шляпы-котелка. Незнакомец поднял голову, после чего я разглядела бледно-голубые глаза, подёрнутые пеленой боли и печали, и старческие морщины, украсившие его лицо. Его самого окутала боль неверия и отчаяния. Неверия… — Берегитесь их. — Простите. О чём Вы? Кого я должна избегать? — не люблю такие заявления и загадки. Но, видимо, голову придётся ломать, чтобы добиться правды и избежать последствий. — Прятаться, — прошептал он и прокашлялся. — Они придут за Вами, за Вашим другом, мной… и той девочкой, которую Вы вытащили из колодца. Берегитесь. Слушая его, я медленно опустила нож и поражённо уставилась на незнакомца, как на невиданную зверушку из цирка. Откуда он это знает? Следил? Но в СМИ ничего нет, рапорт я сдала два дня назад только, Габриэль всё ещё не вышел из комы, меня к нему не пускают… Агата пропала! Откуда он может это знать?! Конгресс никогда такие дела не выдаёт свету! Ватикан прикрывает наш тайный отряд, его задания и людей. Какого чёрта он знает? — Послушайте, у меня в машине истекает кровью женщина… — В следующий раз, когда Ваш друг придёт в себя, мы встретимся и поговорим вновь. Будьте осторожны, Алессандра. Оцепенев, я молча наблюдала за тем, как незнакомец уходит. В душе ютились шок и ужас от услышанных слов и от вида самого пожилого человека. С кем я столкнулась? С очередным сумасшедшим? Вспомнив о том, что на улице вампир, бросилась туда. Человека нигде не было. Сердце пропустило удар из-за паники. Кто он? — Что за чертовщина? — озадаченно пробормотала я, возвращаясь и садясь в машину. Обернувшись к притихшей женщине, спросила. — Кто на Вас напал? Та только покачала головой и всхлипнула. Всё ясно. Ответов я не получу, пока её в клинике не накачают успокоительным.***
— Перевели? Прекрасно, — последнее слово было наполнено самым настоящим сарказмом. Хоть я и люблю семью Антинори, но вот их лечащего врача не перевариваю. Не став слушать причитания фельдшера о том, что это для блага моего друга, вышла из реанимационного отделения и осмотрелась. По больничному коридору бегали врачи и остальной медперсонал. В этом отделении посетителей не так много, а все пациенты находятся по блокам. Кто под наркозом, кто в коме. Тут было относительно тихо в эмоциональном плане. Врачи переживают, но со временем примиряются, и буря в их душе утихает. Родственников сюда редко пускают, так как здесь требуются тишина и покой, а рыдания женщин здесь абсолютно не нужны — отвлекают от работы сотрудников больницы. Здесь также было слишком бело и ярко, отчего рябило в глазах. По запаху хлорки могу сказать, что недавно тут проходила уборщица, после чего провела кварцевание. Специфический запах кварца преследовал меня по всему коридору. Поняв, что добиться всех ответов смогу в Конгрегации, спустилась вниз. Поинтересовавшись о состоянии женщины и убедившись, что её оставят тут на несколько дней, с лёгким сердцем поехала в Ватикан. Полчаса спокойной поездки перед нервотрёпкой. Что может быть лучше? Показав пропуск гвардейцу, проехала на территорию столицы католического мира. Если честно, Ватикан у меня до сих пор вызывает трепет перед собой. Его история немногим известна, но, если покопаться, можно найти много чего интересного. К примеру, не так свят Святой Престол, как о нём говорят. Италия — чудесная страна, но, как и Япония, её омыли реки крови. Особенно это проявлялось во времена Инквизиции. Жуткое было время, и счастье, что я его не застала. Думаю, меня бы сожгли в первую очередь. Заняв место на стоянке, облегчённо выдохнула и осмотрелась. По пьяцца Сан Пьетро ходили туристы. Групп, наверное, сорок, а может и больше. Родные итальянцы. Рядом же мелькали фигуры гвардейцев и ватиканцев. Давно не заходила в корпус Швейцарской гвардии, надо бы заглянуть вечером и размяться с копьём в руках, или поучаствовать в построении. Улыбнувшись таким планам, отправилась на «ковёр». — Собрание уже началось, Сандра. Где ты была? — на пороге собора меня ждал Исайя. Увидев его, пожала руку и улыбнулась. — Задержалась в больнице. Кто-то напал на женщину, вот и отвезла её в больницу. — Если ложь… — предупреждающе начал он, сверкнув стёклами очков. — Падре, я чиста и свята, как первый снег, — приложив правую руку к груди и поклонившись, вызвала усмешку. Морганти поправил очки, и мы отправились на собрание. Точнее, отправилась я, а он в этот раз был группой поддержки. Такие мероприятия меня серьёзно нервируют и выводят из себя. Ничего не могу поделать, но… Надо. Придётся терпеть. Истеричка… Такая ли я? Не спорю. Во мне это есть. Конгрегация — это не место отдыха. Там есть те, кто хочет уничтожить тебя и встать на твоё место. Не смотрите на то, что молятся, верят в Бога, цитируют вам Библию. Не зря же говорят: «Если потребуется, даже Дьявол процитирует Библию». Интриги на протяжении пяти лет — это не просто в шахматы сыграть, это закал ловкости, остроты ума и умения красиво лгать. Поэтому за дверями зала можно немного истерить, но там нужно быть собранной, хладнокровной и расчётливой стервой. Конечно, если жить хочется. То, что меня и Габриэля покрывает синьор Анинори, не означает, что мы в полной безопасности. Нам надо самим обороняться, так как вокруг полно завистников, которые хотят занять наши места. Мало того, меня ненавидят за то, что я уехала из Японии и за короткий срок сумела расположить в свою сторону Конгресс. Иногда мне кажется, что эти черты спали во мне и пробудились в нужной среде обитания. Прибавим наследие и генетику Куран Мичиру, получаем меня. Хорошая арифметика. Сто баллов за правильный ответ. Конечно, телохранитель и внештатный работник нужен всем. Я вполне справлялась со всеми ролями. Друзей у меня немного, больше врагов. Что говорить про любовь? С такой работой иметь слабость нельзя. А любовь и семья — слабость. Я недавно уничтожила документы о том, что являюсь японкой и то, что происхожу из приёмной семьи. Увы, то, что за пять лет всё тихо, не означает, что так будет всегда. А так я спасаю Кросса, Юуки и Зеро от преследований. Хотя… ищи их теперь. Сестра наверняка вышла замуж за Курана, Зеро мог снова куда-то уехать. А Легендарный охотник умеет прятаться. В случае чего (я просто уверена на все сто!) ему поможет Куран. Тот тоже мастер драмы и театра. И если Судьба нас столкнёт как соперников, боюсь, в этот раз, как в школьные годы, я не обойдусь словами и желанием «перерезать горло». Исайю я знаю пять лет. Первый год мы не переносили друг друга на дух. Наверное, это покажется смешным, но пока мы оба не попали в беду, ладить не собирались. А проблема была такой: мы застряли в лифте. Просто. Банально. До ужаса смешно. Бульварные романы не завидуют. Всё-таки в моей жизни должны быть простые ситуации, а не погони за кем-то. Час мы пытались дозвониться до службы, второй час шипели друг на друга, третий час уже истерили, так как боязнь замкнутого пространства у меня обострилась ещё со времён пробуждения вампиризма Юуки. Пять часов просидели в лифте. Я не сдерживала слёз от страха, Исайя меня обнимал и успокаивал, как маленькую девочку. По словам Габриэля, мы вышли оттуда другими людьми. Он тогда ещё пошутил, что не прими Исайя сан священника, а я не работай на Конгрегацию, были бы чудесной парой. Стоит ли говорить, что мы отшутились и перекрестились? Изнутри собор был воплощением моей мечты, ведь он строился в момент эпохи Высокого Возрождения и Барокко! Огромные арочные своды с нескольких сторон, длинный коридор и широкий зал для служб. Несомненно, именно здесь Папа Римский проводит такие основные службы, как Рождественская месса, к примеру. Светло, просторно, красиво. Здесь преобладали ажурные части интерьера, вроде резьбы, картины или иконы с изображением святых. Но больше всего мне нравилась капелла Святого Себастьяна. Я бы остановилась перед ней, но время поджимало. В соборе я бываю не так часто, но и не редко. В основном, прихожу сюда на службы, собрания и праздники. Задания получаю уже в колледже, где есть вход в архив Ватикана. Без официального разрешения доступ туда запрещён, но когда меня замки останавливали? Главное, знать людей… — Удачи тебе, Сандра. — Угу, — не было сил, чтобы сказать «Спасибо». Пробормотав это, постучалась в двери. Как подобает, двери тут тоже были выполнены в стиле эпохи Высокого Барокко. Высокие, практически до потолка, и из дуба двери. Двери распахнулись через минуту, пропуская меня в следующий зал. В отличие от зала для служб, этот был поменьше и темнее. Длинный дубовый стол простирался от одного конца зала к другому, и за ним сидели члены Конгрегации в красных сутанах. Окна были закрыты бордовыми тяжёлыми шторами. Бархат. Огромная люстра, висевшая над столом, являлась тонкой работой: ажурные детали, золото, платина, хрусталь и свечи. Что самое интересное, они были электрическими. Стены зала были отделаны панелями из тёмного дерева. По углам стояла охрана, облачённая в чёрные сутаны и покорно опустившая головы, когда я вошла в сию обитель. Меня встретили по меньшей мере двенадцать пар глаз. Может даже больше. Бесстрастно склонив голову в знак приветствия, выпрямилась. — Добрый день, монсиньоры**. В зале застыла тишина. Про себя я мысленно начала считать до тридцати. Когда дошла до девятнадцати, первым подал признаки жизни синьор Деметрио Антинори. Мой босс. — Мы рады твоему визиту, дочь моя. Теперь же приступим к делу, — мужчина тут же обвёл всех долгим взглядом, словно искал поддержки или подтверждения в этих словах. Все молчали. Кто-то смотрел на Антинори, другая часть обратила свой взор на меня. — Нам необходимо знать твоё мнение о двух людях: падре Морганти и падре Антинори, — я мысленно присвистнула. Ну и требование. Одновременно легко и сложно. — Я считаю их достойными людьми, монсиньор. Я работала вместе с ними, прошла огонь, воду и медные трубы. У каждого из них есть свои достоинства и недостатки. Думаю, Вы знаете это и без моих слов, — члены духовенства зашептались, то кивая, то качая головами. — Больше я ничего не скажу, — последнее слово за мной. Этой дерзостью чуть не подавились. — Отлично. Мы рады, что ты о них такого мнения. Теперь следующее, Алессандра, — Антинори открыл какую-то папку, достал несколько листов и приказал охраннику передать мне их. — Сегодня на вечернем рейсе из Мюнхена прибывает один человек. Как только он сдаст здесь некоторые экзамены, он станет твоим постоянным напарником. Твоя задача: встретить в одиннадцать вечера его в аэропорту Рима. Герр Рихтер будет жить в твоей квартире. В случае разногласий, немедленно обращаться в Конгрегацию. Оу-у… Мне дают лазейку или ход к отступлению? Наверное, это шутка. Напарник мне нужен, особенно такой же, как и я: способный держать оружие и умеющий вовремя закрыть тыл. Не в обиду Габриэлю. Но жить со мной… Это что-то будет. Конечно, я и не думала, что на моё заявление ответят. А сколько времени прошло с его подачи? И последняя новость собрания, о которой шли слухи, от которой Габриэль был дёрганным и на которую мне тактично намекал священник в больнице: монсиньор Антинори собирается на пост Папы Римского, так как нынешний дышит на ладан. И его место освобождается. Теперь было ясно, про какой уход мне говорили, и почему Конгрегации требовалась моя оценка моих же друзей. Теперь точно спокойный сон мне будет только в мечтах являться — Габриэль и Исайя выбраны Ватиканом. Теперь один из них должен занять место в Конгрегации. И почему моё сердце сжимается от мысли, что могут устроить мужчины?***
После собрания я была сама не своя. Меня больше волновали друзья, а в голове где-то маячилось: новый сосед, милая, готовься к его приезду. А чего готовиться? В квартире у меня прибрано. Спать будет в зале. Полочку для банных вещей выделю. Рабочий стол делим напополам, если не захочет, пусть работает на кофейном столике или на кухне. Переживёт. В шкафу есть несколько свободных полок. Красота. А если что, может установить дежурство на кухне и режим готовки. — Синьор Антинори! — заметив фигуру дяди Габриэля, облачённую в красную сутану, побежала за ним. Мужчина остановился и улыбнулся уголками губ, когда я приблизилась. В руках я сжимала те листы, которые убрала в мультифорку, чтобы не помять. — Вы забыли дать мне фотографию герра Рихтера. — О, Алессандра, она тебе не понадобится, — он шире улыбнулся, отчего мне стало не по себе, и в голове появилась куча вопросов. — Ты его узнаешь в любом случае. Вы не сильно изменились за пять лет. Так и хотелось спросить: «О ком Вы говорите?», но прекрасно понимаю одну вещь: мне не скажут. Не люблю сюрпризы даже на день рождения, чего уж говорить про работу? — Я поняла. Могу ли я узнать о Габриэле? Как он? — С ним всё хорошо. Через пару дней вернётся к работе. На этом разговор закончился. Пока я думала о произошедшем, ко мне со спины подошёл Исайя и положил ладонь на плечо. Его вопрос вывел меня из задумчивости: — Тебе сказали про назначение? — Да. Удачи вам. Обоим, — косо глянув на друга, усмехнулась. К счастью, здесь я выбирать не буду. Они оба достойны этой должности и почёта. Лишь бы дел не наворотили. Похлопав Морганти по плечу, двинулась к выходу. Солнце ослепило глаза, и я поморщилась от неожиданности. Сумрак помещений не очень приятно сказался на глазах. Мимо прошла группа туристов, и кто-то попросил сфотографировать. Отказавшись от такой идеи, побежала к машине. В кармане завибрировал телефон. Достав его и увидев, от кого сообщение, покачала головой. И как она узнала мой номер? Вместо сообщения я ей перезвонила. — Добрый день. Что стряслось? — спрятавшись в тени машины от солнца и людей, достала из бардачка сигареты и зажигалку. На валерьянку нет смысла садиться. Дохлый номер. Мало того, что не помогает, плюс она вызывает привыкание, как у наркомана. — Привет. Габриэля перевели из больницы… — И сейчас ты его найти не сможешь, — выпустив дым, продолжила. — Ты сейчас где? — Недалеко от собора Святого Петра. — Клаудия, послушай, не лезь туда и ищи мою машину. Габриэля со дня на день обещают отпустить. Зная синьора Антинори, он точно продержит своего племянника в стенах больницы. Особенно после… — и тут я прикусила язык, так как не знала: стоит ли мне говорить Клаудии про назначение? Или оставить это Габриэлю? Эх, решим по ходу событий. — Точно? — Синьор Антинори так сказал, — на самом деле, я не хочу возвращаться в госпиталь. Меня тоже туда перевели, но от вида снующихся туда-сюда монахинь в белых одеждах мне почему-то было скверно на душе. И снова эту пытку проходить не хочу. А в Габриэля я верю: и не из таких ситуаций выпутывался. Мало того, с врачами сталкиваться тоже не хочу. Они меня знают в лицо, так как раз в полгода прохожу медосмотр, или попадаю к ним с травмами разной степени тяжести, или вообще в отключке, как в прошлый раз. — Хорошо. Через пять минут буду. Так быстро? Чёрт. Бросив мобильник в багажник, поспешно докурила сигарету и вытряхнула пепел. Через несколько минут в окошко постучалась Клаудия. Я открыла ей дверь, и та скорее села на второе сиденье и облегчённо выдохнула. Не буду делать поспешных выводов. — Сандра, я могу попросить тебя о помощи? — Говори. Всё равно дел пока нет, а встречать нового напарника не скоро, — задумчиво хмыкнула я и протянула ей пачку с сигаретами. — Будешь?***
На улице недавно стемнело, но здание аэропорта сверкало почище солнца. Люди тут не спешили спать: кто-то ждал самолёт, кто-то провожал родственников, рабочий персонал едва успевал за людьми, а я сидела в зале ожидания, читала документы, обдумывала дело Клаудии, вспоминала случаи реинкарнации и пила сок. Алкоголь мне нельзя, так как за рулём. Все мои действия были связаны и взаимосвязаны. И если глотну алкогольные напитки, придётся подчиниться полицейским или лихачить на ночь глядя. В голову приходил мой случай «перерождения». Но если у меня от и до — магические способности, высшие силы и эмоциональный нестабильный фон с обеих сторон, то тут… К Мунари обратился её друг-психолог. У четы Фабри есть единственный сын — Стефано. С недавнего времени парень начал вести себя странно и пугающе: говорит на немецком, бросается на людей, в прошлый раз чуть тренера не убил. И, конечно, после всего этого Стефано заявляет, что ничего не помнит. С одной стороны я считала, что это элементарная попытка обратить на себя внимание родителей. Семья богатая, так что времени сыну могли и не уделять. Но Стефано никогда не учил немецкий и так яростно не бросался на друзей и тренера. Точнее, до этих приступов он был добрым и дружелюбным малым. Посмотрев на часы, я встала со своего места и отправилась встречать «гостя». Со всеми размышлениями его чуть не упустила. И как я его, позвольте, узнаю? Мне хотелось рычать уже. Надеяться на мою абсолютную память, которая может подвести в любой момент — тупость чистой воды из родника. Глядя на поток людей самолёта «Берлин-Рим», пыталась высмотреть того человека. Даже зрение напрягла. И тут я поняла, о чём вёл речь монсиньор. В толпе мелькнули серебристо-пепельные волосы. Сердце замерло в предвкушении и ожидании чего-то… Мимо стойки регистрации прошёл высокий и широкоплечий парень. Чёлка скрывала левый глаз, осеннее серое пальто было небрежно наброшено на плечо, что говорило — гостя Италия встретила жарой, которая была ему непривычна. Синяя джинсовка и белая футболка, чёрные брюки. Ё-маё. Я забыла о правилах приличия, тупо пялясь на него, в глубине души надеясь, что его аметистовые глаза не засекли меня. А мне так хотелось наплевать на всё и с воплем «Брат!» броситься на него и крепко обнять. Мимо меня прошли люди, нечаянно толкнув в бок. Ничего не успев ни понять, ни ответить, оказалась поймана чьей-то рукой и прижата к груди. — А ты всё такая же тормознутая, Мичиру, — его голос изменился. Стал ниже, но не потерял своего очаровательного баритона. Наверное, в другой вселенной я бы влюбилась в него именно сейчас. Плюнув на все условности, кинулась на Кирию с объятиями и слезами. В памяти всплыл мой второй родной язык — японский. — И тебе привет, засранец, — прошептала я, уткнувшись лицом в его плечо и заплакав. Сердце плясало от счастья, а душа пела дифирамбы.***
— Если бы я знал, что здесь такая жара, то не надевал бы пальто, — сказал Зеро, закидывая верхнюю одежду на заднее сиденье. Я переживала, что Германия изменит Зеро в худшую сторону, но оказалось наоборот. Сейчас я общалась совершенно с другим человеком. Он улыбался и не выдавливал улыбку, как делал это раньше, он реально был рад нашей встрече. А сейчас Кирию был в восторге от Рима. Он совершенно отличался от того Зеро, с которым я рассталась в академии Кросс. Внешне ему больше двадцати трёх и не дашь. Брат признался, что после двадцати трёх физические изменения прекратились, после чего он решился отрастить волосы по шею. Смеясь, он признался, что у них в Германии на собраниях жутко скучно, поэтому, если не его отчёт, то беспалевно спал, накинув чёлку на глаза, или просто спрятав лицо в ладони. Красота. Хитрый жук. Моя школа. Я перебирала бумаги и чуть ли не с хохотом спросила: — Слушай, так ты и есть герр Рихтер Герман? — он кивнул, открывая бутылку с водой. — Твою мать… Я ожидала увидеть чопорного и педантичного немца, боялась и думала, как работать буду с таким индивидом. Реальность проще оказалась. — Да. Интересно, почему ты взяла себе имя и фамилию — Алессандра Медичи? Когда у нас в штате объявили про перевод и раздали документы, чтобы мы ознакомились со свободными местами, я обалдел, увидев тебя и другое имя. — Фотку можно глянуть? — невинно поинтересовалась я. — Там ты ещё рыжая, — добро фыркнул он, доставая свои документы. — Алессандра — защитница. Медичи — медик. В свободное время я сплю, либо провожу время в корпусе Швейцарской гвардии, либо посещаю свободные лекции в медицинском университете. Их, кстати, Красный Крест устраивает, — будничным тоном рассказывала я своё шаткое расписание. — В основном, меня втягивают во все паронормальные дела. Что друзья, что знакомые, что Конгрегация. И, пожалуй, последнее, Зеро, — повернувшись к брату лицом, серьёзно посмотрела в глаза. — Я посвящаю тебя сразу во все проблемы, чтобы позже для тебя они не стали неожиданностью. Во-первых, наши японские имена забудь. Во-вторых, Конгрегация — не курорт, тебя прикрепили ко мне, а значит, с сегодняшнего дня у тебя много врагов. Как среди священников, так и среди самого совета, — найдя документ, напечатанный на немецком, отдала парню. — На подпись. Через пару дней у тебя экзамен. Далее, если ты не учил итальянский перед отправлением сюда, то я делаю запрос в Конгрегацию и тебя отправляют на курсы. — Ты серьёзно? — тихо спросил брат, видимо, обалдев от всей информации. — Языковой барьер — понятно. — Немецкий я не учила, Герман. Мало того, я вообще не рассчитывала на встречу с тобой и с кем-либо из прошлого. Понятно? — хмуро посмотрев на Кирию, вздохнула. Он смотрел на меня с печалью, которая была знакома мне. — Значит, ты тоже оборвала все связи, да? — Да. Даже с Кроссом. В машине стало тихо. Каждый думал о своём. Тишину нарушил Зеро. — Нас искала Юуки, — кое-как сдержала выдох. — Тебя пытался найти Куран, — вот это я тоже знаю. Он был спокоен до той поры, пока не узнал про отъезд. Но когда узнал, то я дала ему понять: поздно. Я всё решила и поворачивать назад не намерена. — Откуда ты это знаешь? — мой голос снизился до шёпота. — Связи, — вздохнул он, откидывая чёлку назад. — Поехали к тебе. Завтра весёлый день обещается. — Ну да. Куда уж веселее, — пробурчала я, заводя мотор. Звуки вернули меня из воспоминаний и откинули боль на задний план. Мне стало намного легче дышать. За рулём лучше не отвлекаться, если жить хочется.***
— Вот это твоя полочка для банных принадлежностей, спишь в зале (в спальню не просись), вот кухня. Можем вернуть старый график, если тебе удобно. Можем смело на него забить, так как тут жизнь ни под один режим не подходит, — проводила я экскурсию для Зеро по своей квартире. Про график я не шутила, так как дома я бываю нечасто, поэтому только мечтаю завести кота или собаку. Если Зеро всё сдаст, то и у него времени будет в обрез. Ночевать будем в колледже, храме или же в машине. Как и где получится. После заданий можем прописаться в больничку на пару суток. О! Много мест, где можно спать! Я ещё молчу, что можно и к друзьям пристроиться. Новоявленный немец ходил за мной, молчал и кивал. Его пальто уже висело на вешалке, спортивная сумка лежала на диване. Я ещё удивилась, что так мало вещей. Но больше поразил лаконичный ответ Кирию: «Мне нечего толком было забирать. Остальное, если потребуется, почтой перешлют». Всё-таки без меня он не пропал и нашёл друзей. В машине мы немного поболтали, и в итоге он рассказал, как жил: гоняли по всей стране, до сих пор седлает лошадей и больше этот вид транспорта признаёт, с вампирами короткий разговор (до сих пор), лишь двое или трое обитают в его окружении. Я ещё присвистнула: это как они его убедили не убивать? С Юуки-то еле пережил, скрепя сердце и с муками отдал её в руки Курана, а тут аж трое! Нет. Серьёзно. Возможно, время изменило Зеро? — Понятно. Надеюсь, ничего против овсянки на завтрак не имеешь? При упоминании детской адской, ядерной смеси, скривилась. Пусть мне двадцать три, а каши я не люблю. В любом виде. — Нет. Я предпочитаю кофе и круассаны, — а временами я совсем не завтракаю. Стакан воды и бежать. Дальше обед в кафе. Вечер — непонятно, как и где. Как я свалилась с гастритом? Хороший вопрос. То же самое я прочла в выражении лица брата. Пожав плечами, развела руками. — Извини, но времени на завтрак ноль. И моё отношение к кашам такое же, как и пять лет назад. — Время тебя не меняет. Но эта фраза прозвучала, как: «Время для тебя застыло». От этого я поёжилась и отвела взгляд в сторону. Почему-то стало холодно… Улыбнувшись, я дотянулась до вешалки и бросила Кирию пальто. — Пошли. Познакомлю тебя с главной чертой города, которая, либо будет твоей защитой и помощью, либо смертельной опасностью. Идём, — не дав парню и слова вставить, да и выбора в действиях тоже не оставила, я накинула на себя кофту и выбежала на улицу. Зеро вышел следом, всё ещё не понимая меня. И не надо. Меня не поймёшь. То, что я собираюсь показать новому стражу спокойствия Италии, заслуживает того, чтобы сначала увидеть своими глазами и поражённо замолчать. Я не зря отказалась переезжать из этой квартиры пять лет назад. Нет. Меня не пугал страх или чувство дежавю, которое пронзает меня всякий раз, стоит мне пройтись по мосту. Мост святого Ангела — это врата в другой Рим. Держа брата за руку, вела за собой и не обращала внимания на мигающие фонари и прохладный ветер, который играл с волосами и холодил открытые участки кожи. Зеро попытался вырвать руку, но замер, когда мимо нас пронёсся… призрак. Все эпохи, века, тысячелетия. Все смерти, произошедшие в Вечном городе. Всё здесь. Неупокоенные души убийц и самоубийц, не отпетые по всем канонам церкви души, умерших от чумы. Все они здесь в таком виде, в каком умерли. Их глаза безэмоциональны и смотрят сквозь душу, пронзая и внушая ужас. Они тянут к нам, живым, свои полупрозрачные ладони и шепчут. Шёпот одного — это ничто, но когда шепчут все, хочется заткнуть уши и умолять их замолчать. Они тянутся к нам, чтобы утопить, чтобы мы услышали их последнюю волю или последнюю месть. Это страшно. Это тюрьма. Это Ад на земле. Это и есть Призрачный Вечный город — Рим. Из этого Ада Мичиру вытащила меня, но не до конца. Часть меня всё равно здесь. Она теперь среди них, срослась с ними и тянет меня сюда. Это мой второй мир, который я обязана теперь защищать. Я никогда не была призраком, но нетрудно понять: они ждут каждого из живых. Их страж — не исключение из правил. Зеро остолбенел от ужаса и даже не пошевелился, когда призрак главы дома Борджиа потянул к нему свои руки. Увидев мой взгляд, он с отчаянием посмотрел на небо, его губы что-то прошептали и он исчез в серебристо-серой дымке. Ладонь охотника вцепилась в мою мёртвой хваткой. — Добро пожаловать, брат, в Вечный город — Призрачный Рим, — прошептала я, не скрывая улыбки.