Перо Света и Крылья Тьмы

Астрид аккуратно провела пальцем по зеркалу, стирая с него капли воды, которой она умылась. Насухо вытерев лицо полотенцем, одевшись в свежую одежду для тренировок, она встала посреди комнаты и едва не подпрыгивала от переполняющей её энергии. Два дня болезни были тяжеловатыми и в физическом, и в моральном смысле, но к понедельнику ей стало гораздо лучше, она бы с удовольствием бы пробежалась по лесу. Ей ужасно не хватало той веселой атмосферы между ней и Иккингом, которая в последний день её болезни, улетучилась, словно её никогда и не было. Правда, под конец дня Хэддок все же оживился, даже купил ей яблок в карамели, а потом они прошлись по ярмарке. И почему-то в тот момент ей показалось, что на Иккинге лежит очень тяжелый груз, и она печалилась от осознания того, что не могла ему помочь. Его улыбка была искренней, но от взгляда почему-то веяло холодом, грустью, и из-за этого она не могла в полной мере чувствовать себя хорошо. Она кинула мимолетный взгляд на свое орудие, а после вздохнув, вышла из комнаты. Как ни странно, ей стало привычно просыпаться рано утром и ложиться рано вечером, поэтому подъем для тренировки не показался ей таким уж мучительным, как в первый день. Отворив дверь, Астрид вышла в коридор, оглядевшись. Судя по всему, было понятно, что оживленнее всего на первом этаже, поэтому она и поспешила туда. — О, Астрид! — раздался оклик за её спиной, и она, развернувшись, увидела веселого донельзя Корна, который приближался к ней. — Как хорошо, что ты уже проснулась! Представляешь, этот Карась разбудил меня и заставил идти будить тебя! А я так сладко спал! — капризничал он, заставляя Покровителя невольно улыбаться. — Я смотрю, тебе уже получше, — с заметным облегчением добавил он, внимательно оглядывая её с ног до головы. — Да, меня за эти дни хорошо подлатали, — она улыбнулась, почувствовав себя на фоне взбудораженного и вечно эмоционального Корна хладнокровной и спокойной. — Я рад, что ты поправилась. Пошли на первый этаж, тебя уже все ждут! — энергично добавил он, делая шаг вперед.

***

Судя по обеспокоенному лицу Олсена, Астрид была права. Едва они с Корном спустились на первый этаж, она почувствовала исходящей из комнаты замогильный холод, отчего невольно поежилась. А потом услышала голоса Стоика и Иккинга, и, судя по тембру, они ругались. Причем сильно. Откланявшись, Корн попрощался с ней и ушел по своим делам, оставив Хофферсон одну рядом с дверью в помещение. — …А ты помнишь, что сказала нам Оракул?! — она услышала обрывок реплики, брошенной Иккингом, а потом подскочила, когда за ней последовал резкий звук, будто ладонью ударили по столу. И прежде, чем Стоик успел что-то сказать, она молча вошла в комнату, ощутив дискомфорт от метнувшихся к ней взглядов. — Доброе утро… — произнесла она, пройдя к свободному месту на столе, сев между Иккингом и Валкой, которая, к слову, была совершенно спокойна. От напряжения, царившего в воздухе, ей становилось все более неуютней, и она поняла, что не будет веселой обстановки, которая царила между ними совсем недавно. Астрид не была глупа, и она сразу же поняла, что произошло что-то, что не дает семье Хэддоков покоя. Из-за чего они стали мрачными, не такими, какими встретила их Хофферсон. Она хотела помочь, но понимала, что это не её дело. — Доброе утро. — одновременно произнесли Стоик и Иккинг, поудобней устроившись на своих местах. Завтракали все молча. Ужасную тишину нарушали звуки столовых приборов. Астрид чувствовала себя подавленной и какой-то разбитой. Желание тренироваться отпало напрочь, и она едва проглатывала свой завтрак, убито глядя на графин с водой. — Астрид, твои кошмары уже прошли? — мягко спросила Валка, отпивая из пиалы её любимый чай с жасмином, и Покровитель чуть дернулась от пронзившего тишину голоса. — Стой, у тебя были кошмары? — недоуменно переспросил Иккинг. — Почему ты мне не сказала? — Ты и не спрашивал, — закатила глаза она. — А откуда Вы знаете? — она перевела взгляд на мать Иккинга. — Ты кричала во сне, — пояснила она, положив чашку на тарелку, и та легонько звякнула. — Я часто просыпалась по ночам от твоих криков, — Хофферсон смутилась, и Валка, заметив это, с жаром добавила. — Нет-нет, не переживай! В этом нет твоей вины! Я наоборот: очень беспокоилась о тебе, ты кричала словно не от ужаса, а от сильной боли, меня это очень волновало. — женщина взяла её за руку, и от этого прикосновения Астрид успокоилась. — Да, сегодня я спала гораздо лучше, спасибо Вам за беспокойство, Валка. — блондинка тепло улыбнулась, заметив, что Хэддок так же ласково улыбнулась ей в ответ. Напряжение в комнате начало постепенно улетучиваться, и Астрид не без удовольствия заметила, что даже мрачный Иккинг оживился и спокойно вступал в диалог, иногда даже устраивал перепалки с отцом. — Так. — Стоик поднялся с насиженного места, пройдясь взглядом по Иккингу и Астрид. — Нам пора идти. Готов, сынок? — Спрашиваешь, — хмыкнул Иккинг. Астрид за это время тоже успела взбодриться, поэтому с охотой пошла за Хэддоками старшим и младшим, на прощание улыбнувшись Валке. Этот день казался ей удивительно обычным. Начавшийся не так гладко, он постепенно выравнивался, приобретая ясность. Ей нравилась эта спокойная обстановка. Она почувствовала себя обновленной. Она пообещала Иккингу, что защитит всех. Астрид казалось, что эти слова не были сказаны впустую. Она действительно хотела всех защитить, и эта фраза не казалась ей пустым звуком. Астрид всем своим сердцем желала обучиться магии. Когда Стоик раскрыл телепорт, она позволила себя улыбнуться уголками губ. Ей нравился привычный свет Золотой Карты, ей нравилась воронка телепорта и чувство невесомости. Она почувствовала себя окрыленной, и когда её тело рухнуло на траву леса, она бессознательным взглядом уставилась в небо. — Поднимешься сама или тебе помочь? — раздался над ней голос Иккинга. Тряхнув головой, она протянул та дрожащую руку Хэддоку в ответ, и он, сжав её, дернул блондинку на себя, помогая ей встать с земли. Стряхнув с себя пыль и грязь, Астрид выжидающим взглядом посмотрела на подошедшего к ним Стоика. Хэддок-старший выглядел куда бодрее, чем обычно. — Три круга вокруг леса? — наугад бросила Хофферсон, спрятав руки за спину. — Три круга вокруг леса, — кивнул Стоик, улыбнувшись. Астрид по привычке затянула хвост, и набрав в легкие как можно больше воздуха, начала пробегать нужную дистанцию. В силу накопившейся энергии, целый круг она пробежала без трудностей. Дыхание, конечно, было сбито напрочь, но энергия от этого не переставала бить ключом. Иногда она запрокидывала голову наверх и замечала Иккинга, летящего над ней. Все это казалось ей таким привычным, и таким далеким, что она иногда, зазевавшись, спотыкалась на какой-нибудь кочке. Второй круг дался ей посложнее, чем первый. На лбу у неё появилась испарина, а в горле пересохло. Солнце встало рано и уже к девяти стояло в зените. Оно нещадно палило по ней, обжигая нежную кожу, и порой она боялась, что не выдержит, и её настигнет солнечный удар. Впрочем, этого не случилось. Она успешно преодолевала нужное расстояние. В перерыве между вторым и третьим кругом, она остановилась возле дерева. Опираясь на него одной рукой, она тяжело дышала, а другая рука смахнула пот со лба. До её ушей донесся хруст веток. — Ну, а ты что тут делаешь? — убито произнесла она, запрокинув голову наверх. Иккинг сидел на дереве, подперев голову ладонью. При этом листья практически все закрывали, оставляя только его лицо открытым, и это походило на какой-то камуфляж, достаточно сильно забавляя блондинку. — Я устал, — Иккинг улыбнулся, и свесился вниз головой. — Мне нужно отдохнуть. — Ты? Устал? — её голос сменился с хмурого на удивленно-насмешливый. — Я не думала, что жирная громила так быстро потеряет свою хватку. — Я хотя бы не анорексичка, которую сносит ветром, — колко подметил он. — Я, пожалуй, лучше отойду. Боюсь пуговица из твоей рубахи вылетит прямо мне в глаз, не выдержав такого напора. — Ты забыла, кто я такой, дорогая? — Я всегда осведомлена о твоем положении, любимый. В этот день она опять спорила с ним, и стоит признать, ей это ужасно нравилось. Видеть напряженное лицо Иккинга в тот момент, когда он пытается придумать новую обидную фразочку и обойти её, а потом самой думать, как же поставить наглого демона на место — было веселее всяких развлечений в её деревне. Иккинг закрыл глаза, будто бы расслабляясь и медитируя, даже издал протяжное «Оом». Это заставило блондинку улыбнуться и вплотную подойти к нему. Впервые она может так хорошо и отчетливо рассмотреть его лицо. Хэддок действительно был приятен внешне. В плечах шире обычных парней из её деревни, выше, сильнее и крепче. И почему-то Астрид ощущала немой трепет и восторг, когда понимала, что имеет над этим дьяволом абсолютную власть. Одно падение с пропасти чего стоит. Весь из себя такой горячий, Иккинг превращается в истеричную девчонку, стоило Астрид беззлобно подшутить над его избыточным весом. Волосы у него красивые, почти рыжие, но все-таки каштановые. И переливаются на солнце красиво. У него есть небольшой шрамик на подбородке, что придает его образу немного и шарма и щепотку мужественности. И почему-то с каждой секундой, осматривая его мирное лицо, Астрид удивлялась открытиям, которые совершала. Например у него есть веснушки. Она даже подумать не могла, что у такого, как Иккинг, есть веснушки. Причем очень миленькие. Их мало, можно заметить только если приглядеться, но они создают ауру детской беспечности. Он очень смешно морщил свой нос, когда солнце светило ему в лицо, но свою «медитацию» прерывать даже не собирался. У него заостренные челюсти, тонкие губы, ровные зубы. А ещё, когда Иккинг издавал очередное «Оом», пытаясь скрыть улыбку, Хофферсон обнаружила, что у него есть ямочки. Из-за этого он стал в её глазах юношей. Обыкновенным юношей, который любит хулиганить, дурачиться, корчить рожицы и дразнить девчонок. Он выглядел таким обычным и молодым, что у Астрид даже перехватило дыхание оттого, насколько он изменился в её глазах за те несколько минут, что она увлеченно рассматривала его. А когда Иккинг открыл глаза, Хофферсон едва не подпрыгнула от неожиданности. Просто громко вдохнула воздух. А ещё у него очень яркие глаза. Такие зеленые, с крапинками. Они смотрят чуть наивно, со смешинками. Господи, как же много она успела заметить за такое маленькое время. — Астрид? — произносит он, и у неё перехватывает дыхание. У него очень приятный голос. Такой низкий, глубокий, но сразу чувствуешь, что голос принадлежит юноше. Хофферсон много времени могла стоять так, застыв, будто каменное изваяние, но вовремя взяла себя в руки. — Все в порядке, — мягко произнесла она, отходя от него на шаг, возвращаясь к тропинке. И бросив на него какой-то странный взгляд, побежала в третий раз. Третий круг ей показался удивительно легким и свежим, будто бы она очистилась. Её ноги трепетали, и создавалось такое ощущение, что она не бежит, а летит. Она дышала глубоко, сердце билось беспокойно, но почему-то не было желания прекратить это все и рухнуть на землю от усталости. Она бежала не спеша, сохраняя свои силы. Иккинг появился над ней не сразу. Видимо так называемая «медитация» уж очень сильно его увлекла. Когда деревья стали расступаться, Хофферсон по тропинке выбежала на поляну, где на другом конце, стоя возле леса, её уже ожидал Стоик. Успешно преодолев все препятствия в виде кочек и бугорков, она благополучно добралась до Хэддока-старшего. Тот, когда она подбежала к нему, скрестил руки на груди и удовлетворенно кивнул. Астрид поежилась, стоило ей подумать, что сейчас начнется её самая нелюбимая часть — медитация. А потом она и вовсе содрогнулась всем телом, едва подумала о том, что её заставят считать до тысячи, стоя в ледяной воде. Стоик, видимо, заметил, о чем она подумала, поэтому поспешил пресечь её удаляющиеся все дальше мысли на корню. — К водопаду Равновесия мы сегодня не приблизимся, — произнес он, пройдясь взглядом по Иккингу, который подлетел к ним. — Сегодня ты будешь покорять землю. — Что? — ошарашенно произнесла Хофферсон, не веря своим ушам. — Что?! — возмущенно воскликнул Иккинг, который не ожидал этого. — Когда ты решил, что она будет покорять стихии? — Примерно двадцать минут назад, — невозмутимо ответил Стоик, разминая пальцы. — С чего вдруг ты переменил решение? — продолжал засыпать отца вопросами сын. — Если Астрид научится покорять хотя бы одну стихию, то сможет защитить себя в случае нападения, — пояснил Хэддок-старший и вдруг как-то странно стрельнул в Иккинга взглядом. Парень тут же угрюмо замолчал, будто бы они вели спор взглядами. Астрид пыталась найти во взгляде Стоика какой-то скрытый намек, но как и предполагалось, ничего не поняла. — Астрид, следуй за мной. Рыжебородый двинулся вглубь леса, а Хофферсон, не в силах возразить, устало поплелась за ним. Иккинг, что-то раздраженно пробормотав, взлетел в небо и улетел вперед. — Стоик… — неуверенно начала она, и помолчав секунду, продолжила. — Куда мы направляемся? — Туда, где ты будешь овладевать стихией, — он даже не повернулся к ней лицом, и эта холодность её сильно смутила, поэтому она решила молчать всю оставшуюся дорогу. Астрид вышла вместе с тренером на простой луг, где их уже нетерпеливо ожидал Иккинг. — Отец, ты уверен, что все сработает? Ты же знаешь, что будет, если она не сможет подчинить себе землю. — начал Хэддок-младший, но его резко оборвали. — Я прекрасно осведомлен в том, что может случиться, сынок. Я уверен в своем решении, — отец кивнул сыну, будто бы убеждая его в этом, и кивнув ему в ответ, Иккинг взлетел на одну из ветвей дерева, приняв сидячее положение, отчего толстая древесина жалобно затрещала. Стоик сел на землю в позе лотоса, и Астрид, найдя это правильным, села на траву так же. Рыжебородый таким пронзительным взглядом смотрел на неё, что время от времени, ей становилось не по себе, но внутренне понимала, что ни в коем случае нельзя отводить взгляд. Для того, чтобы овладеть такой сложной стихией, как земля, нужно быть сильным духом. И после, закончив сверлить её глазами, Хэддок-старший удовлетворенно кивнул. Почему-то от того, что она сидела на земле, Астрид не ощущала никакой силы, ни власти над землей, не ощущала её частицы, отчего сидение на траве стало ей казаться бессмысленным и скучным занятием. Она даже была согласна считать до тысячи в воде, в тот момент когда сотнями на неё летят желейные червяки. Из вдохновленного выражение лица Астрид сменилось на угрюмое, и она тяжко вздохнула, упираясь взглядом в лежащий неподалеку камешек. — Хватит отвлекаться, — неожиданно сказал Стоик, из-за чего она едва не подскочила. — Какой смысл сейчас во всем этом? — раздраженно процедила она, не замечая, что сын тренера внимательно следит за ней. — Вы сказали, что я буду покорять землю. Так почему ничего не происходит? Вы даже не говорите мне, что надо делать! — В том-то и дело! — воскликнул Стоик, оставаясь сидеть в той же позе. — Ты постоянно летишь вперед своих ног! Так делать нельзя! Расслабься немедленно, иначе твоя тренировка будет бесполезна! Хофферсон, поборов свою злость, вернулась в позу лотоса и глубоко вдохнула, закрыв глаза. Почему-то сейчас ей было очень неприятно. Внезапное покорение стихии не приводило её в восторг. Она совершенно не ожидала этого, не знала, что делать. И вроде как, она давно мечтала о том, чтобы учиться настоящей магией, но почему-то именно сегодня желание отбило наотмашь. — Земля — это стихия силы, — донесся до неё голос Стоика, но глаз она не открыла, продолжая вдыхать и выдыхать свежий воздух, понемногу успокаиваясь. — Она хладнокровна и крепка. Для того, чтобы покорить землю, нужно быть твердым как камень. Она не терпит взбудораженности и дурачества. Эта стихия спокойствия, тут ты полагаешься исключительно на себя и ни на кого другого. Для того, чтобы ею завладеть, тебе нужно очиститься духовно. — Сейчас мне предстоит это сделать? — не открывая глаз, тихо произнесла Астрид. — Да. Для того, чтобы овладеть землей в высшем уровне, у тебя должно открыться второе дыхание. Оно открывает тебе все тайны мира, меняет твои взгляды на вещи и делает тебя сильнее. Ты должна открыть саму себя чистой энергии. Должна впустить её в свое тело, укротить её и не позволить ей поглотить себя. Для этого мы и тренируем тебя. Быть Покровителем намного сложнее, чем тебе кажется. Каждая стихия дается тебе по разному, но земля — особенно трудно. Астрид вдыхала и выдыхала воздух, её сердце начинало колотиться быстрее, а ладони стремительно вспотели. Слова Стоика пробуждали в ней интерес, заставляли слушать и открывать что-то новое и настраиваться на покорение стихии. — Земля — это материя, продолжал Стоик. — Все то, что нас окружает — это материя. Покорив землю, ты должна контролировать свою энергию. Маги земли изобретательны и крепки, так же настойчивы и выносливы. Открывая себя энергии, ты должна очиститься. Энергия завладевает твоим телом, но покоряя её, ты заставляешь энергию внутри себя работать. Ты можешь направить её на все что угодно. Но обуздать энергию очень трудно. Она может расти, уменьшаться, изворачиваться и вырываться из тебя, делая все, чтобы не подчиниться. А иногда энергия и захватывает тебя. Она поглощает твое тело, парализует его и вытягивает всю твою жизненную силу, что у тебя имеется. Поэтому приступим. Если ты начнешь открывать второе дыхание, то отступать поздно. Ты готова? У Астрид от напряжения на лбу появилась испарина. Было сложно поверить во все это, но она не была намерена отступать. Она глубоко вздохнула, и на секунду отведя взгляд, с трудом произнесла. — Я сделаю все что нужно. Стоик кивнул. — Открой второе дыхание. Дыхание силы. Оно находится в каждом нерве и артерии твоего тела. Она течет вместе с миллиардами частиц крови, распространяется по твоему телу. Она дает тебе могущество. Дает тебе власть над стихиями и энергией. Раскрыться ей не дает боязнь, страх и ужас. Чего ты боишься? Астрид на секунду задумалась. «Чего я боюсь?» Она прокрутила в своей голове самый яркие моменты того, как она боялась чего-то и кого-то. Попыталась вспомнить все, что помнила до этого. Когда она действительно боялась безумно и до слез? До дрожи в коленях и тяжелых увечий? Позвоночник пронзило будто от удара молнии. Она вспомнила. Тот ужас и парализующий тело страх. Как мощная рука сжимала её шею, заставляя внезапно хрипеть, её беспомощно барахтающееся в воздухе тело. Тот день, когда её скинули в пропасть. Ужасные, покрытые шрамами крылья и лицо. Злобный, пылающий ехидством и безумием оскал. Леденящий душу голос. — Невеста Иккинга значит… Что ж, Мать Смерти будет очень довольна… И её скинули в пропасть. Хофферсон дернулась, вспоминая некоторые обрывки того ужасного дня. Вспомнила, как звериный вопль вырвался из её груди, когда её рука была сломана. Как страшно и холодно ей было после пробуждения, и как долго и бесцельно она бродила в поисках выхода. Её страх и человек, от имени которого она содрогается. Драго Блудвист — Это все твои видения, Астрид. Это все то, чего не существует прямо сейчас. У тебя есть страх, да. Но вспомни, что это то, что блокирует дыхание силы. Вспомни, что ты Покровитель. Никто не имеет права отнять у тебя жизнь. Никто не имеет права заставить тебя бояться его. Борись со своим страхом. Вспомни о том, что тебе помогло уйти от него. Хофферсон стиснула зубы и между её бровей пролегла складка. Все её тело напряглось и напружинилось, будто могло сорваться в один момент. Она назло всему выжила. Смогла спастись, сломала руку, но не была сломлена морально. Она выжила и смогла найти в себе силы двигаться дальше, а не сетовать о несправедливости жизни. Она нашла выход. Она вырвалась из ада. Она смогла противостоять боли и страху, не стала сидеть на месте, и её нашли. Драго Блудвист. Она действительно боится его. Она не сможет перестать бояться его, но сможет отпустить этот ненужный страх. Она сможет побороть его вместе со всеми. Она непременно станет Покровителем, и тогда точно сможет победить его магией, на которую он не способен. Сможет! Тело Астрид в момент расслабилось, и она выдохнула, будто бы выдыхая напряженность, освобождая и очищая тело одновременно. Её рука смахнула капли пота со лба, а глаза слегка приоткрылись. Стоик улыбнулся и кивнул. — Очень хорошо. Ты открыла дыхание силы. Хофферсон неловко улыбнулась в ответ, сцепив руки в замок. Солнце, совсем недавно стоявшее в своем зените, медленно удалялась от центра. Скоро будет вечер. Астрид вновь глубоко вздохнула, и закрыв глаза, приготовилась внимательно вслушиваться в слова Стоика. — Следующее дыхание — дыхание воли. Ты в праве делать свой выбор. Ты в праве поступать так, как считаешь нужным. Твоей воли и уверенности не дает раскрыться стыд. Что тебя гнетет? Чего ты стыдишься до сих пор и оно не дает тебе дышать свободно? Хофферсон нахмурилась и сгорбилась, плотно сжав кулаки. Скорее всего, тот вечер, прежде чем её забрали из деревни. Она жестоко поссорилась с родителями из-за какой-то глупой, как кажется теперь, причины. Было много гнусных и яростных слов и проклятий, брошенных в адрес самых дорогих для неё людей, но самое ужасное не дает ей жить свободно. — Как же я ненавижу вас! — Я причинила боль этим людям. Я обижала, кричала, ненавидела и лгала. Я не успела сказать"прости»… — в голосе Астрид прорезалась горечь. — Ты не могла предвидеть того, что произойдет после этого. Мы часто можем причинить кому-то боль, не догадываясь о последствиях. Ты уже сделала это. Нет смысла стыдиться того, чего уже не исправить. Сделай то, что поможет тебе очиститься. Собери силу воли в кулак и сделай так, чтобы люди, любившие тебя до этого, гордились бы тобой. Хофферсон поджала губы. Волосы на затылке встали дыбом. Она действительно сказала эти слова сгоряча, так что сейчас действительно нет смысла ворошить прошлое. Она не сможет исправить то, что было, но сможет сделать хорошо то, что будет. Хофферсон справится и непременно. Ей есть, откуда брать силы. Так что она непременно соберет её побольше и всеми силами попытается разгромить Мать Смерти. Она кривовато улыбнулась, глубоко вдохнув. — Очень хорошо, Астрид. Небо уже потихоньку окрашивалось в розоватые цвета. Солнце скоро должно было достигнуть горизонта. — Следующее дыхание — дыхание свободы. Оно находится в твоих ногах. Ноги ведут тебя дальше, но свободно шагать в будущее тебе не дает то, что удерживает тебя в прошлом — скорбь. Она отравляет твою душу, не дает тебе спокойно жить и идти дальше. Вспомни тех, о ком ты скучаешь и те, о ком ты плачешь. Здесь думать Астрид долго не пришлось. Перед глазами сразу возник образ улыбающихся мамы и папы. Веселые и беззаботные деньки в деревне, Нильфи — лучшая подруга. Её уютная комната, любимая книжка и куколка, с которой она обожала играть в детстве. Старенький, добрый библиотекарь, учитель по самообороне, с которым она была в хороших отношениях, ребята из школы, добрые соседи, родственники, бабуля, которая умерла за месяц до того, как её забрали из деревни навсегда. Собака Ширли, которую она часто подкармливала. Перед глазами возникали все новые и новые образы знакомых ей людей, все они стояли рядом с Астрид, совершая свои обычные дела. Кто-то улыбался, кто-то просто занимался своим любимым хобби. А потом как-то резко все они стали исчезать прямо на её глазах. Самыми последними испарились родители, и они исчезли, прежде чем она успела обнять их. Хофферсон почувствовала, что в глазах щиплет и шмыгнула носом. Это воспоминание угнетало её. Оно действительно мешало ей жить, и каждый раз, вспоминая о нем, она не могла сдержать слез. — Ты потеряла очень много дорогих тебе людей. Это так… Но все они остаются жить в твоем сердце. Каждый раз, когда ты вспоминаешь о них, они перерождаются в тебе. Они в твоем сердце и живы в нем до сих пор благодаря новой любви. Перед глазами возникли образы всех тех, кто помогал ей или поддерживал после всего того кошмара, что она пережила совсем недавно. Перед глазами возник образ Хедер, Задираки и Забияки. Образ Стоика, Валки. Сморкала и Рыбьеног. Корн и… Иккинг. Самые яркие образы стояли рядом с ней. Поддерживали её, похлопывали по плечу, тепло улыбались и мягко смотрели в глаза. Они поддерживали. Они защищали. Они веселили и терпели её. Они тренировали. Любили… Слезы собрались в уголках глаз Астрид, едва заметно скользнув по щекам. На губах застыла печальная улыбка, которая с каждой минутой становилась все шире. — Пусть боль течет по твоим венам, пусть она выходит из твоего тела, давая волю свободе. Пусть она не отравляет тебе жизнь и не даст тебе оглядываться назад. Астрид выдохнула, и расслабившись, разжала кулаки, стерев слезы со своего лица. — Просто замечательно! — рыжебородый хлопнул в ладони, устраиваясь на земле поудобней. — Ты очистила свое тело духовно, и теперь можешь открыть себя для того, чтобы впустить внутрь чистую энергию, которая даст тебе власть. Хофферсон устало вздохнула, и смирившись с этим, вновь села в позу лотоса, закрывая глаза и подготавливаясь к тому, что произойдет дальше. — Расслабься полностью. Почувствуй, как каждая негативная частица выходит из твоего тела, освобождая место энергии, которая будет течь в твоем теле, как кровь в венах. Почувствуй энергию, почувствуй, как она окружает тебя со всех сторон. И она почувствовала. Не сразу, вначале она просто видела перед собой темноту, но потом волосы на затылке пошевелились, словно она ощутила сзади разряд энергии, проходящий сквозь неё. Она почувствовала тяжесть во всем теле, будто ей взвалили тяжелый груз на плечи. Она почувствовала каждую частицу земли в своих руках, а потом шумно втянула воздух, когда почувствовала, как энергия резко входит в её тело. Она почувствовала обжигающую силу, которая текла в её теле, почувствовала неимоверную власть над всей материей, что её окружает, и почему-то сдвинуть огромную гору с места ей было раз плюнуть. А потом все начало меняться. В плохую сторону. Хофферсон почувствовала, как буквально прирастает к земле. Будто бы её корни обвили девушку, утягивая её вниз. Стало страшно. Она пыталась вырваться, но попытки были просто смехотворными. Земля просто-напросто отказалась её отпускать, а энергия оказалась такой сильной, что обвила все её тело, и она почувствовала неимоверную слабость. Из неё вытягивают жизнь. Она почувствовала, что буквально одеревенела. Она была не в силах пошевелиться или хотя бы вздохнуть. Ей показалось, будто она сейчас станет камнем. Сила уходила из тела в геометрической прогрессии. Каждый волосок на её теле, каждая ресница, каждый палец — все застыло. Стоик резко открыл глаза, когда услышал, что биение сердца Покровителя замедляется, а вскоре и почти исчезло. Хофферсон неподвижно сидела на земле, закрыв глаза. Она казалась Стойку и заметившему эти изменения Иккингу настоящим каменным изваянием. Её кожа резко побелела и казалась мертвенно-бледной. Она перестала дышать. — Астрид? — встревоженно произнес Стоик, а потом и вовсе пришел в ужас, когда не услышал биение её сердца. — Астрид, очнись, тренировка завершена! Приди в себя! Хэддок-старший резко подскочил, и в мгновенье оказавшись рядом с ней, легонько похлопал её по щекам. Верней, попытался. Щеки Астрид оказались твердыми, будто скала. Все тело хрупкой девушки налилось свинцом, а она молчала, будто бы засыпая. — Астрид! — закричал ещё отчаяннее Стоик. Иккинг резко подлетел к ним и с ужасом в глазах посмотрел на девушку. — Элемент её поглощает? — почти неслышно произнес парень. — - Боюсь что да. — убито произнес Старик, с мольбой глядя на девушку. — Мы ничего не можем сделать?! Мы не можем заставить её проснуться? — кричал Хэддок, наклонившись к Астрид. — Мы — не можем. В силах заставить себя проснуться лишь сама Астрид. Она может вернуться, но забыла, что это нужно. У неё должен сработать защитный механизм. Тем временем Астрид была в истерики внутри самой себя. Все её тело дрожало, а она была не в силах избавиться от панической атаки. — Выпустите меня!!! — кричала она, но не звука не сорвалось с её губ. Она рвала корни, обвивающие её руки, но новые и новые появлялись в других местах, обвивая руки, ноги, туловище и шею. — Хватит! Я хочу обратно! Вскоре корней, обвивших её стало так много, что девушки просто не было видно из-за их количества. Воздух кончался, жизненная энергия тоже, и она буквально хрипела, обездвиженная корешками и листьями. Перед глазами стали мелькать черные точки, а потом она почувствовала, как тело уходит под землю. Земля Она катилась по земле в тот день, когда её сбросили с обрыва. Она была такая же недружелюбная и твердая, как сейчас. Земля… С губ Астрид не сорвалось ни звука, но внутри себя она уже просто потеряла голос от воплей и криков. Земляземляземля Иккинг пытался рвать корни, который обвивали Астрид, но у него попросту не получалось. Хофферсон будто бы похоронили под ними, а он не в силах был помочь. Хофферсон умирала у него на глазах. Его привычная жизнь горела синим пламенем, а ему оставалось лишь собирать пепел. Его это так убивало, так сильно убивало, что он был готов умолять Астрид не умирать. Сквозь мелкие отверстия в корнях просочился яркий-яркий свет, в тот момент, когда они продолжали обвивать бедную девушку снова и снова. — Выпустите… — раздался животный рык под корнями, заставив Иккинга отшатнуться. — - Выпустите меня!!! — рык переродился в вопль, а белый свет стал просачиваться сильнее, пока вскоре не взорвал все корни подчистую, откинув Стоика и Иккинга назад. Словно их срезали лезвия, все корешки отпадали от Астрид, в тот момент, когда она сама сидела так же неподвижно. И как позже оказалось, белый свет исходил от неё. — Это защитный механизм! — крикнул Стоик. — Он сработал, и она не позволила энергии себя поглотить! А потом, когда белый свет вспыхнул особенно ярко и исчез, на месте корней не осталось ничего. Солнце скрылось за горизонтом, и небо потихоньку стало темнеть. Тело Астрид в неестественной позе лежало на земле, а из её груди вырывались громкие вздохи и выдохи. Стоик, едва встав на ноги, с трудом сделал шаг по направлению к Хофферсон, в тот момент, когда его сын сорвался с места и подбежал к лежащему на земле телу. — Астрид! Астрид! — кричал он, то и дело встряхивая её. Её глаза открылись не сразу. Хофферсон вначале что-то невнятно прохрипела, а потом дернулась, и веки приподнялись вверх. Её глаза были мутными, словно она очень долго спала, а тело было, словно желе. Оно даже не двигалось, и все это доставляло Иккингу много боли и волнения. — - Их-к-кинг. — хрипела Астрид, вцепившись в него мертвой хваткой, а в уголках её глаз собрались крупные слезы. — - Иккинг-нг. Хэддок заключил девушку в объятия, осторожно поглаживая её по затылку. Хофферсон была между жизнью и смертью, поэтому страшно испугалась. Да и сам Иккинг перепугался не меньше. Стоик стоял неподалеку и с грустью в глазах смотрел на перепуганную блондинку. Он совершил ошибку, начав слишком рано обучать её покорению стихий. Она Покровитель, у неё есть способности, но не все может идти так гладко. Только бы девочка не стала бояться собственной магии… Сегодня Астрид осознала, что магия дает тебе не только могущество, но и может отнять у тебя жизнь. Сегодня она осознала жестокость покорения стихий.