Перо Света и Крылья Тьмы

Астрид приоткрыла глаза, дернувшись. В комнате стояла абсолютная тишина, к тому же ничего не было видно. Окно было закрыто шторами, поэтому обстановки после сна разглядеть получалось с огромным трудом. Поняв, что сейчас ничего не рассмотрит, Астрид попыталась вспомнить, что было вчерашним днем. Воспоминания не заставили себя ждать. Едва она вспомнила об ужасных корнях, которые едва не убили её — сердце сжалось. Хофферсон припомнила, как каким-то образом выбралась из удушающего захвата и смогла разрезать цепкие корешки. Стоик сказал ей вчера, что у неё сработал защитный механизм. После этого она очень перепугалась и сентиментально пошла плакаться к Иккингу. Когда она вспомнила, какой беспомощной выглядела зареванная блондинка в его руках, язык автоматически высунулся изо рта, а глаза закатились. После этого было обнаружено, что Хофферсон жутко окоченела, поэтому по прибытию в поместье Хэддоков её отогрели. Иккингу едва удалось успокоить её, а что было самым сложным — отцепить блондинку от рукава его рубахи, в который она вцепилась ну просто мертвой хваткой. После этого, наверное, в качестве компенсации, парень завернул её в плед и просто-напросто запретил ей выходить из кровати, пригрозив ей тем, что отнимет секиру. В его глазах остался отблеск беспокойства, и было похоже, что он пытался её успокоить и развеселить, а Астрид это ничуть не раздражало, а напротив — заставляло улыбаться и чувствовать едва уловимую нежность к парню за такую заботу. После этого он ушел из комнаты, предварительно всучив закутанной в плед Астрид большую чашку её любимого чая с лимоном. А потом вернулся сам с той же чашкой, сев на стул напротив её кровати и долгое время разговаривал с ней. Он постоянно спрашивал, не холодно ли ей, несколько раз проверял чашку, думая, что она не до конца выпила чай, постоянно по новой кутал её в плед, и Хофферсон мягко улыбалась, уверяя Иккинга, что она в норме и не смертельно больна. Нелепость Хэддока, его ворчания, когда он ронял чашку и бормотания очень веселили девушку, и она с охотой проговорила с ним остаток вечера. Стоик последовал с ним до самой комнаты, а после ушел. Он постоянно извинялся перед Астрид за то, что поспешил с решением, и это из-за него она так перепугана и едва не погибла. Хофферсон было очень жаль, что она довела Хэддока-старшего до такого состояния, поэтому поспешила успокоить его, заверив, что она не посчитала это решение неразумным, а наоборот, что это было правильно, ведь она Покровитель, это её обязанность делать то, что говорит тренер. Так же она сказала, что Стоик очень хороший тренер, и она ничуть не жалеет о произошедшем, так как благодаря этому она смогла понять, что из себя представляет покорение стихий. Мужчина понемногу успокоился и даже развеселился под конец их диалога, а после, попрощавшись и пожелав спокойной ночи, пошел в свою комнату. Темы разговоров Иккинга и Астрид были самыми различными. Начиная от обычных будничных ситуаций и заканчивая открытиями друг о друге. Например Хофферсон и подумать не могла, что Хэддок обожает сладкое. Булочки, торты, печенья, кексы, пирожные — да все что угодно! В этот раз она даже не стала шутить об избыточном весе, так как думала, что Иккинг заядлый мясоед. Парень был удивлен не меньше, когда узнал, что Астрид очень нравится острая еда. Он долгое время возмущался, что Астрид совершенно не понимает что-то во вкусной еде. Они долго оспаривали свое мнений, и под конец от бессилия Иккинг просто схватился за голову со стоном: «Аааай, я уже не могу…», вызывая искренний смех у Астрид, которая давно не общалась с ним так легко и просто. Она много раз пыталась спросить Иккинга насчет войны и разузнать что-нибудь о Матери Смерти и о Драго Блудвисте, однако Хэддок постоянно переводил тему, и внутри Астрид появлялось беспокойство и недоверчивость. Глаза парня выдавали его с головой, когда он вновь и вновь переводил тему. Иккинг лгал. Он встречался с Драго Блудвистом и до этого, и что-то между ними произошло такое, что оставило на нем свой отпечаток. Она прекрасно помнила что было с Иккингом при первом упоминании о Драго Блудвисте. Тот мгновенно будто бы омертвел, и наблюдать это было страшно. Его взгляд был будто стеклянный. Хофферсон огорчало то, что Иккинга были какие-то тайны от неё. И вроде как это не её дело, но все же ей казалось, что Хэддок не доверял ей. Она просто не в праве лезть в чужое дело в тот момент, когда он знает её едва неделю. В силу своего любопытства она очень сильно хотела узнать многие вещи. Например, что же произошло тем вечером в субботу, когда они обнимались. Что же такое случилось, что Иккинг на следующий день ходил будто неживой? Откуда он знает о Драго Блудвисте и при каких обстоятельствах они с ним были знакомы? Это её очень напрягало, но дни были такими насыщенными, что в потоке различных происшествий и тренировок она просто-напросто забывала об этом. Хофферсон вздохнула, уныло посмотрев в окно. Было понятно, что шесть утра наступит ещё не скоро. На часах было четыре часа утра. Сделав мысленный вывод, что сейчас она спать не ляжет, Астрид поднялась с кровати, включив ночник. Свет резанул глаза, и она прищурила взгляд, нащупав ногами, облаченные в носки, просторные ботинки, в которые она поспешила засунуть ноги и подняться с кровати. Собственная комната в гробовой тишине казалась ей жутковатой. Поправив чуть съехавшую футболку и подтянув просторные штаны, она вновь перевела взгляд к стеклянному футляру. Перо Света почему-то не светилось так ярко, как обычно, но едва она коснулась футляра пальцами, то оно тут же вспыхнуло. А Хофферсон почувствовала какой-то прилив сил. И только она хотела взять какую-нибудь книжку со стола, как услышала громкий грохот, как-будто что-то в коридоре на её этаже с размаху упало на пол. Инстинкты воина сработали мгновенно. Схватив секиру и поудобней сжав её в руке, она резко открыла дверь комнаты и широкими шагами направилась в место, где по её предположениям упало что-то… или кто-то. Вряд ли это мог быть кто-нибудь из слуг, весь дом сейчас должен был спать. А вдруг это какой-нибудь сторонник Матери Смерти? Драго Блудвист? Она внутренне содрогнулась, на секунду сбившись в шагах, но поспешила взять себя в руки. Если это враг, то сейчас он на вражеской территории. Тут полно слуг, рядом Иккинг, Стоик, Валка, Корн, которые придут к ней, если она поднимет крик или ещё что-нибудь. Тут может быть кто угодно, но он (или они), будут точно послабее. Вопреки её мыслям, на месте падения она обнаружила лишь огромную вазу, которая чудом не разбилась, упав на мягкий ковер. Она положила предмет на место, удивляясь абсурдности собственных мыслей. «Вот глупая…» Только сейчас она обратила внимание на сильную боль в голове, из-за которой она скорее всего и проснулась. Близнецы, скорее всего, тоже спят, но нужно хотя бы попробовать найти лекарство. Эх, что будет, если её застукают. Хотя, причины у неё имеются. Она проснулась от сильной боли в голове, услышала грохот и решила пойти туда (черт, а вот это совершенно нелогично), положила упавший предмет на место, а после попробовала поискать лекарство для хорошего самочувствия. Иккинг, который печется о её здоровье больше, чем о своем, такой расклад событий бы оценил. Усмехнувшись собственным мыслям, она направилась на первый этаж в лазарет. Скорее всего, там должна быть обезболивающая настойка. Она бы очень помогла. Спустившись по круглой лестнице, она оказалась на первом этаже. Хофферсон смутно помнила дорогу, но сейчас как никогда надеялась её найти. Она попыталась вспомнить свой первый день в особняке. Куда они с Иккингом направлялись чтобы пройти Возрождение… Астрид содрогнулась, когда вспомнила, каких сил ей тогда стоило пройти всю свою жизнь сначала. Господи, ей кажется, что это все было так давно, хотя произошло меньше недели назад. Она тогда много плакала и просила, чтобы её вернули домой. Хофферсон фыркнула, сворачивая в коридор. Немудрено ей не плакать. После такого кто угодно захныкал бы, как младенец. Особенно если взять обстоятельства, при которых Астрид оказалась в этом особняке. Она даже призадумалась.Не жалеет ли она о том, что оказалась здесь? Не жалеет ли об участи, которая её постигла? Не жалеет ли о том, что стала покровителем? Определенно нет. Она многое в своей жизни поняла. Многому научилась. Поняла, что такое семья и что её надо ценить. Осознала важность всего того, что тебя окружает. Поняла ценность жизни и учится управлять энергией для покорения стихии. Это многого стоило. Астрид скучала по деревне и родителям, но понимала, что нет смысла оглядываться назад. Дыхание свободы научило её, что скорбь блокирует свободу, не дает ей идти вперед. Девушка не может постоянно оглядываться назад. Ей лишь остается с достоинством прожить жизнь, не жалея ни о чем, чтобы не огорчать маму и папу, которые явно не хотели бы, чтобы их дочка в дальнейшем стала плаксой. Хофферсон остановилась около двери с золотой табличкой, на которой было выгравировано «Лазарет». Что ж, она пришла туда куда нужно. Её рука нерешительно застыла по направлению к двери, но вскоре вновь уверенно направилась к ней и аккуратно постучала по ней несколько раз. Ответом последовала тишина. Астрид стучалась ещё несколько раз, но в комнате никого не было. Вскоре ей надоело стоять и ждать, поэтому её рука уверенно схватилась за ручку двери и дернула на себя. — Да ладно? — поразилась она. Дверь действительно открылась. Видимо меры предосторожности в этом доме исключены полностью. В комнате действительно никого не было. Аккуратные койки рядами шли к ближайшей стене слева. Около самой крайней кровати было сильное неоновое свечение. Решив не навлекать на себя неприятности, она проигнорировала свет, и направившись к небольшому шкафчику со стеклянными вставками стала читать содержимое лекарств. Их было достаточно много, но видимо Готти и близнецы люди организованные. Все было распределено. Быстро найдя наклейку «Обезболивающее» и лекарство от головной боли, она взяла небольшой пузырек и отпила немного. На вкус, конечно, не деликатес, но терпеть можно. Закупорив пробирку и положив обратно внутрь, она направилась к двери, но остановилась. Ей было любопытно, откуда это свечение. «Просто посмотрю и уйду…» — мысленно сделала вывод она, и осторожней обычного направилась к дальней койке, откуда и исходил свет. Рядом с кроватью в воздухе были светящиеся прямоугольники с надписями в них. Ответвления шли от самого большого. Поняв, что там написано, Хофферсон отшатнулась назад, сжав руки до впившихся в ладонь пальцев. Это явно не то место, где она должна быть. Она НЕ должна здесь находиться. Ни в коем случае. Астрид, сглотнув, перевела взгляд на прямоугольники, заново прочитав все то, что было написано, чтобы убедиться, что это не сон. «Иккинг Хэддок. Этапы: Возрождение, Опустошение, Стирание Памяти.»