Перо Света и Крылья Тьмы

Астрид резко сделала два шага назад, при этом едва не задев письменный стол и полки с зельями, будто бы сейчас то, что находится перед ней, взорвется. Рука на автомате потянулась к лицу. Восторг, бездонный ужас и недоверие захлестнули её. Сочетание этих чувств заставили её руки задрожать. Она устало вздохнула, с усталостью потерев переносицу, будто бы сейчас стоит перед тяжким выбором. В голове царил настоящий хаос из различных мыслей, обрывков воспоминаний, диалогов, в которых упоминалось то, что находится перед ней. Но одна мысль выделялась из всех остальных, и она буквально орала Астрид в уши: «Дура, дура, дура! Тебе нельзя быть здесь! Тебя могут заметить! Уходи отсюда! Скорее!» Эта мысль была отвратительно назойливой, и Астрид при всей её правоте хотела отшвырнуть её как можно дальше. Хофферсон чувствовала себя так, будто прямо перед ней свалился мешок с золотом. Хотелось немедля броситься на него, познать богатства, но её моральные устои и воспитание не позволяли ей это сделать. Она упиралась взглядом вперед. Возрождение. Иккинг Хэддок. Иккинг Хэддок. Возрождение. Её глаза, сияющие при свете прямоугольников, полыхали чувством, отдаленно похожими на безнадежность. Её руки дрожали, то ли от желания нажать на «Возрождение», то ли от желания не нажать на «Возрождение», то ли от всего вместе. Хофферсон прекрасно помнила, что такое Возрождение. В самый свой первый день, чтобы убедиться в отсутствии вражды к демонам, она была вынуждена с помощью определенного механизма, пройти всю свою жизнь заново. Причем остальные проходили эту жизнь точно так же. Все её прожитые на свете семнадцать лет прошли в две минуты в настоящем времени. После этого на душе у неё оставалось довольно долгое время неприятное чувство. Будто бы она видела замечательный сон, а её резко разбудили. Теперь же, вся жизнь Иккинга, уложенная в эти прямоугольнички, которые светятся в воздухе, находилась прямо перед ней. И все, черт побери все, о чем она так сильно хотела знать, находилось прямо перед ней. При каких обстоятельствах встретились Иккинг и Драго Блудвист, о чем говорили Стоик и Иккинг в день её болезни, и что же такое произошло, что Хэддок переменился буквально за один день. Астрид было действительно тяжело. Она невероятно сильно хотела обо всем узнать… Но кто она такая, чтобы лезть в чужую жизнь? Кто она такая, чтобы проникать в воспоминания демона, который знаком с ней так мало? «Я Покровитель…» — жалобно пискнул внутренний голос, но в этом оправдании не было никакого внушения, оно раздражало, как мошка, которая маячит перед глазами. Астрид сделала шаг вперед, уверенно сжав руки в кулаки. Если первое оправдание не сработало, то новая волна развеяла все сомнения. Если она увидит жизнь Иккинга, то возможно, что в будущем она сможет избежать неприятных последствий. Если она спросит Иккинга обо всем напрямую, то ему может это не понравится, и он не станет отвечать ей и наотрез откажется говорить о подобном. А такого шанса узнать обо всем без дерганья Хэддока у неё больше не будет. Окончательно уверенная в собственной правоте, Астрид сделала ещё один шаг вперед, подойдя к «Возрождению», «Опустошению» и «Стиранию памяти» практически вплотную, но едва её рука дернулась по направлению к «Возрождению», в её груди поднялась волна сомнения. Иккинг — это довольно важная персона в Крыле Дракона. Самый могущественный демон в городе, если верить словам Рыбьенога. Так почему же его жизнь, совершенно ничем не защищенная, подана на блюдечке любому? Может быть это ловушка? Может быть и не так маловероятно, что сюда проник враг и пытается заманить её или кого-нибудь ещё? Но сомнения быстро рассеялись. Город был защищен защитным полем, своеобразным куполом, который не даст пройти через себя существу с корыстной целью. Враг не может проникнуть в город, он может лишь заставить противника выйти за его пределы. Никакой ловушки нет. Скорее всего выведен из строя какой-нибудь защитный механизм, или же в силу собственной рассеянности Забияка и Задирака оставили жизнь Иккинга в лазарете и забыли развеять её. Астрид больше склонялась к первому. Уже не дрогнувшая рука Хофферсон поднялась, и она осторожно нажала на «Возрождение». Вначале Астрид подумала, что появится какой-нибудь водоворот, который не церемонясь, затащит её в себя, а потом её выбросит в самое начало жизни Иккинга. Но этого не произошло. От «Возрождения» во все стороны прошлись пара импульсов, а после от него образовались так, будто их кто-то очень быстро написал, ещё неоновые, светящиеся в воздухе линии и надписи. Под ним теперь были ещё пять прямоугольников. Полное Возрождение. Младенчество. Детство. Подростковый возраст. Юность. Астрид даже не ожидала, что сможет выбрать определенный этап его жизни. Впрочем, ей это было на руку. Чем меньше времени она проведет здесь, тем лучше. Иначе её могут засечь. Скорее всего ей стоило бы начать со знакомства с Драго Блудвистом. Астрид прекрасно помнила реакцию Иккинга, когда в день падении с обрыва, она упомянула Блудвиста. У Хэддока будто бы что-то оборвалось внутри. И ей впервые начало казаться, будто Иккинг… боялся? Из этой встречи она, возможно, смогла бы сделать определенные выводы о самом Драго, его силах (если он их проявлял) и взять на заметку некоторые ключевые моменты. Возможно в будущем это помогло бы ей в сражении с ним, если таковое и будет. Тем более она поставит себе определенные отметки силы Драго, и не только достигнет этой мощи, но ещё и переплюнет Блудвиста. Хофферсон стала мыслить шире. В каком примерно этапе Иккинг мог встретиться с ним? Может быть в подростковом возрасте? Скорее всего да. Будучи уже в более-менее сознательном возрасте, Иккинг скорее всего именно тогда и столкнулся с ним. Он скорее всего запомнил все мелкие детали. Астрид, внутри которой постепенно утихала внутренняя борьба, протянула руку вперед и уже более уверенно нажала на «Подростковый возраст». От него вновь вниз поползла сеть тонких канальцев и прямоугольников, только это уже относилось ни к этапу, ни к возрасту. Их было настолько много, что Астрид вначале даже растерялась. А вскоре впала в замешательство. И принялась внимательно вчитываться в содержимое прямоугольников, перечитывая вновь. Хедер Хэддок. Сморкала Йоргенсон. Стоик Хэддок. Валка Хэддок. Астрид видела не так много знакомых или незнакомых имен, и вскоре поняла, что это — имена всех демонов, с которыми Иккинг так или иначе связан в этом этапе своей жизни. Все, с кем он когда-либо контактировал. Имен было не так много, но и не слишком мало, что позволяло предположить, что в этом этапе Иккинг был самым обыкновенным подростком, любящим общаться с родными. Но Астрид так и не нашла имени Драго Блудвиста. Вздохнув, она нажала на «Детство». «Подростковый возраст» исчез, а от «Детства» начали образовываться новые имена. И Астрид была поражена. Имен было в три раза больше, чем в подростковом возрасте. Вероятно, Иккинг был невероятно общительным ребенком. Астрид поражалась тому, как много о нем можно было узнать по списку всех тех, с кем он общался. Можно узнать, какие качества он ценил в людях и что ему в них нравилось. Хофферсон даже улыбнулась уголками губ, представляя, как много Иккинг разговаривал, но улыбка исчезла, едва она увидела нужное имя. «Драго Блудвист» стояло в самом конце. От него шли ещё пара имен, но Астрид не придала этому никакого значения, поэтому с готовностью напряглась. Все, что ей было нужно, открыто. Теперь она узнает хотя бы часть того, что беспокоит её не один день. Собравшись с духом, Астрид сделала глубокий вдох и выдох. И уверенно нажала на нужный прямоугольник… …И ничего. Ничего не произошло. Не появилась никакой воронки, которая бы поглотила бы её, отправив в прошлое, не было короткой вспышки. Поменялось лишь одно: взошло солнце, озарив комнату ярким, дневным светом. Хофферсон видела, что комната будто изменилась, но не придавала этому значение, ожидая, что изменения будут заметными и более интересными. Комната начала изменяться на глазах, будто бы становиться свежее. Цвета стали ярче, насыщенней. Покрытый парой царапин письменный стол выглядел как новый, шторы выглядели гораздо лучше, каменный пол покрывал прекрасный ковер. Тотальных изменений, которых ждала Астрид, не произошло. То, что сейчас меняется в небольшом лазарете, может быть чем угодно, включая заклинания обращения, которое могут применить слуги в особняке. Наверное, Возрождение можно пройти лишь в присутствии Иккинга, так как она хотела вторгнуться именно в его жизнь, но Хэддок бы отказался наотрез. Черт! Она уже так понадеялась! Хофферсон раздраженно цокнула. Весь трепет, все волнение испарилось, оставив за собой такое чувство, будто бы её обвели вокруг пальца, выставив круглой дурой. А ведь она так хотела узнать обо всем, что происходило в тот день. Огорченно опустив голову, Хофферсон поспешила выйти из лазарета, даже не заботясь о том, что её могут увидеть. Вначале её мысли были полностью погружены в это разочарование, но по мере приближения к своей комнате, её мысли об этом медленно испарялись, уступая место какому-то восторгу. Дом стал выглядеть так, будто его построили совсем недавно. Роскошные бордовые ковры, будто бы совсем новые, устилали начищенный до блеска пол. Даже появились некоторые предметы. Например, две вазы, стоящие в начале прохода в коридор, в котором она шла. Но самое большое восхищение на неё накатило тогда, когда она вышла в холл. Огромные окна, располагавшиеся над парадной дверью, пропускали сквозь себя солнечный свет. Все помещение было залито светом. Пол сиял как никогда, не было ни одной пылинки, парящей в воздухе, прекрасная лакированная мебель, вазы с ещё более яркими цветами, стоящие неподалеку. Во всем особняке пахло чем-то сладковатым, приятным. На это было настолько приятно смотреть, что она невольно залюбовалась. Очертания особняка, которого она помнила до этого, стало казаться блеклым и невзрачным, словно она забыла, как он выглядел до этого. Когда Астрид дошла до лестницы, ведущей наверх, она резко остановилась. Кончики пальцев словно пронзило иголками, а сердце ускорило ритм. Она провела в лазарете от силы десять минут, а солнце уже ярко светит. Который сейчас час? Она резко развернулась, увидев на стене небольшие часы, и едва смогла понять сколько времени, внутри все похолодело. Полдень! Сейчас уже полдень! У неё ведь тренировка! Стоик будет в ярости. Он обязательно спросит её где она была, что же Хофферсон ему скажет? «Извини, Стоик, я была в лазарете, просто хотела выпить настойку от боли в животе…» Она пошла в лазарет практически семь часов назад. Он никогда ей не поверит. «…Ах да, ещё я без спросу пыталась проникнуть в личную жизнь твоего сына и с помощью Возрождения узнать как он встретился с Драго Блудвистом…» Хофферсон стиснула зубы и застонала от безнадежности. Иккинг и Стоик наверняка разыскивают её. Надо найти их и извиниться перед ними как можно скорее. Одна пропущенная тренировка — это не так страшно. По крайней мере ей так кажется. Нужно поскорее направиться в свою комнату и переодеться. Возможно ей могут назначить хотя бы какое-нибудь занятие, чтобы возместить отсутствие тренировки. Вздохнув, Астрид осторожно поднялась по лестнице, чтобы её никто не увидел. Все же не хотелось попасться кому-нибудь на глаза случайно, в тот момент когда она уже продумала свой план действий. На цыпочках добравшись до своей комнаты, Астрид распахнула дверь, пройдя внутрь. Удивление, которое она испытала спустя несколько секунд, сменилось шоком. Её комната была практически пустая. Нет, кровать, комод, стол и стул остались на месте, но… Ни одной вещи Астрид в комнате не осталось. Ничего не осталось. Её тренировочная одежда, которую она повесила вчера на спинку стула. Книги и её записи, которые должны были быть неизменно на столе. Её гребень, лампа, находившиеся до этого на комоде. Перо Света. Внутри Астрид все похолодело. Его нигде не было. Не было ни футляра на комоде, ни самого пера. Ничего не осталось. Её орудие, ключ к победе… Она его потеряла! Нет, его украли? Может, ловушка? Точно, она ведь никого не успела заметить, пока шла в комнату! Может быть на неё наложили иллюзии, чтобы она не успела заметить нападение и помочь? Паника внутри Астрид нарастала все больше и больше. Она мешала мыслить здраво. Мысли опять перемешивались, и она не понимала, как действовать, пока не заставила себя успокоиться. Нет, на неё не наложили иллюзии. Даже если бы она увидела, как на других нападают, то ничем не смогла бы помочь. Секира слишком далеко, а её навыки рукопашного боя абсолютно бесполезны против врагов, у которых наверняка с собой всякие причиндалы. Нужно немедленно найти Стоика или Валку, чтобы сообщить им о пропаже Пера. Возможно, его ещё не успели увести увести слишком далеко. Вылетев из своей комнаты, Астрид понеслась вниз. Она начала чувствовать себя очень неприятно и жутковато. Она полезла в личную жизнь Иккинга и из-за этого потеряла бдительность, позволив забрать Перо. Но зачем забрали её вещи? Возможно, пригодились бы записи, книги и секира, а одежда зачем? Вряд ли это был бы вселенский позор, если бы Покровителя увидели бы в одной пижаме. Футболка и штаны, чего там стесняться? Хофферсон застыла рядом с парадной дверью, и, переведя дыхание, напрягла слух и изо всех сил стала вслушиваться в звуки, стараясь услышать голоса. Впрочем, стараться не пришлось. Она немедля услышала их. Причем это были голоса Стоика и Валки. Забыв обо всем, Астрид немедля понеслась на источник звука, которым оказалась столовая. Она ввалилась в помещение, дверь которого (к её радости), была приоткрыта, а к тому моменту от паники у неё окончательно сбилось дыхание, а глаза лихорадочно горели. Стоик и Валка что-то весело обсуждали, сидя за столом. Валка, тихо хихикая, мягко придерживала в своих руках пиалу с жасминовым чаем, от которого до сих пор исходил пар, а Стоик, положив широкую ладонь на плечо жены, хохотал от души. Оба выглядели очень хорошо. Валка словно цвела на глазах Астрид. Её густые волосы блестели при свете солнца, а зеленые глаза, искрившиеся от смеха, были наполнены истинным счастьем. Стоик же словно впервые за долгое время хорошенько выспался. Его мешки под глазами заметно прошли, а густая борода казалась ещё пышнее. Хэддок-старший выглядел гораздо лучше. — Стоик! Валка! — каким-то визгливо дребезжащим голосом крикнула Астрид, смотря на обоих загнанным взглядом. Она чувствовала себя какой-то глубоко ошарашенной, так ещё и казалось, будто бы сзади неё постоянно кто-то находится. Однако стоило признать, что она была безумно рада встретить хоть кого-то знакомого, так же она не могла не отметить, как хорошо выглядят родители Иккинга. Вначале на неё посмотрела Валка, а Стоик, заметив взгляд жены, так же посмотрел на Астрид. Хотя ей и казалось, будто бы они смотрят сквозь неё. — В чем дело? — поинтересовалась Валка, а чувство внутри Астрид, будто бы она не должна здесь быть, все нарастало. — Перо Света украли, скорее нужно поймать…! — Амелия ошпарилась кипятком, мистер Хэддок, можно ли ей взять отгул? — произнесли практически одновременно с Астрид, и она круто развернулась, шарахнувшись в сторону. Из-за грохота в крови она едва слышала собственные слова, но почему-то реплика, судя по всему, горничной, показалась ей настолько четкой и отглаженной, будто ей проорали это прямо в ухо. — Конечно, пусть вернется тогда, когда станет получше, — произнес Стоик. Астрид решила посмотреть на демона, стоящего за ней. Позади неё стояла женщина в строгой форме и с собранным на голове свободным пучком. Астрид с каким-то холодом осознала, что Стоик и Валка смотрели именно на слугу, а не на неё. Почему-то от этой мысли стало одиноко. — Стоик! — истерично завизжала она, подбежав к рыжебородому, но она была словно в какой-то завесе, потому что они на неё даже не посмотрели. — Валка! — её голос дрогнул, когда она поняла, что дело не в них, а в ней. Они не видят её. И это не гипноз и не транс. И Астрид прекрасно знает в чем дело. — Мама, мама-а! — воскликнули позади Хофферсон, повторно напугав её. Девушка резко отошла в сторону, позволяя маленьким демонятам пробежать мимо неё. Интересно, а они пройдут сквозь неё? Или же почувствуют её прикосновение? Брр… Даже знать не хочется… — Мама! — продолжали высоко и надрывно возмущаться. — Она опять! Опять жульничала! А ещё забрала моего солдата себе! — Неправда! — возразили со стороны. — Он сам перешел на мою сторону! Скажи ей, пап! — Мам! — Пап! — Мам! — Пап! — Так! Так! — подал голос Стоик, заставив всех замолчать. — Нельзя ссориться друг с другом! Вы же брат и сестра! Вот что произошло таким незаметным для неё образом. — Верно, — посадив себе на колени мальчугана, подхватила Валка. — Вы брат и сестра Хэддоки. Вот почему в доме нет ни одной её вещи. — А какой у семьи Хэддоков девиз? — нарочито растянуто произнес Стоик, посадив резвую девчушку себе на плечо. Вот почему её никто не видит — Мы приличные, а не истеричные… — в один голос произнесли Иккинг и Хедер, синхронно закатив глаза. Астрид переместилась в прошлое.