***
Он обернул свои длинные пальцы вокруг её предплечья и произнёс лишь одно: — Останови меня. Легко, правда? Такого рода вещи она могла делать, даже не задумываясь. Но она вдруг не смогла оказать никакого сопротивления, и он поднял её руку вверх без особых усилий. Чиаки нахмурилась. — Дай мне попробовать снова. На второй раз она тоже не смогла остановить его. И на третий, четвёртый, десятый раз тоже. Безрезультатно; её конечности были словно из сливочного масла. Это продолжалось в течение получаса, пока всё не повторилось снова, только с другой её рукой, а затем с обеими ногами. Затем плечи, это было полегче; сидеть на протяжении длительного времени; тянуться; сжимать антистрессовые шарики, как это часто делал Кузурю-кун; и другие упражнения, которые она никогда не выполняла. Когда всё закончилось, она была настолько уставшей, что просто заснула, прямо на полу в гостиной. Пришлось проснуться, чтобы найти одеяло, накинуть его на себя и заодно учуять запах еды, доносившийся с кухни. И вот так первая неделя — она знала, что это была неделя, потому что Камукура-кун сказал ей об этом — прошла. Чиаки чувствовала себя ребёнком, проводя большую часть своего времени во сне и нуждаясь в постоянной помощи во время бодрствования. Купаться, расчёсывать волосы, чистить зубы, — не было ничего, что она могла бы сделать в одиночку. Это было угнетающе — проснуться и обнаружить, что ты превратилась из функционального человека в инвалида. В первый день было установлено расписание. Когда Чиаки вставала, Камукура-кун приносил ей завтрак с первого этажа. После этого он помогал ей в ванной, а затем одевал её и спускал вниз. В гостиной он проводил с ней физическую реабилитацию в течение большей части утра. Затем был перерыв на обед, а после она проводила день в дрёмах, в то время как он делал... всё, что он обычно делал. Она просыпалась на обед, после чего снова проводилась терапия, а затем он приносил её обратно, чтобы подготовиться ко сну. Вымыть, почистить, повторить. На протяжении всех дней Чиаки изучала место, где они жили. Это был типичный пятикомнатный дом — столовая, или кухня, ванная комната, гостиная и две спальни на втором этаже. Пока Чиаки находилась в инвалидном кресле, они оставались на первом этаже; в японских домах действительно нет места, чтобы построить пандусы со второго этажа на первый, поэтому Камукура-кун каждый раз носил её вверх-вниз по узкой лестнице. Место было хорошим, но, как ей казалось, немного грустным. Почти пустым. Был явный недостаток городских звуков и запахов, и Чиаки предположила, что они находятся где-то в сельской местности. Она не могла это подтвердить, хотя единственное, что отличало это место от обычного дома — Камукура-кун всегда держал окна занавешенными. В конце недели он вручил ей Gamer Girl Advance, и Чиаки почти вскрикнула в радости. — Ты не должна пренебрегать терапией ради этого, — заявил он, сузив глаза, наблюдая, как она жадно включала консоль. Баннер новой игры мелькнул на экране; старые игры, вероятно, были отправлены обратно к её родителям из Академии. — Только играй в свободное время, а не когда тебе нужно тренироваться. — Хорошо, хорошо, — рассеянно пообещала она, уже потерявшись в удивительном мире Гала Омеги. — Спасибо тебе большое! После этого дни начали протекать намного быстрее, её драгоценные игры съедали всё свободное время, когда она не занималась терапией или не пыталась поговорить с Камукурой-куном. Играть с ограниченным диапазоном движения оказалось немного сложно. Было трудно держать консоль, но она быстро поняла, что могла бы играть, просто положив её на колени. Нажатие кнопок не требовало особых усилий, в конце концов. В то время как игры действительно отвлекали её на некоторое время, из сознания не выходил один-единственный вопрос, а именно — кем же на самом деле был Камукура-кун. Не то чтобы Чиаки не доверяла ему — наоборот, она просто не знала, как начать общение с ним. Он казался почти нечеловеком в том, насколько тихим и спокойным он был. Нельзя было сказать, о чём он думает. Поэтому она почти раболепствовала перед ним, в то время как он просто наблюдал за ней. Но изменения должны были произойти. Внутренние часы Чиаки перестроились, и её режим стал похож на режим обычного человека. Она обнаружила, что спала меньше во время обеда и что у неё появилось больше свободного времени. Поэтому она решила, что должна положить конец нерешительности и попытаться узнать о своём смотрителе больше. Лучший способ начать, решила она, это использовать вопросы как ледокол.***
— Камукура-кун? Его голова слегка наклонилась к Чиаки — жест, который она выучила, означал его осведомление об обращении к нему. Прошло уже несколько недель с момента её пробуждения. Они закончили ещё одну физическую реабилитацию, а мышцы в её конечностях горели почти до боли. Но ей удавалось крепко держать свою руку на коврике, чём была абсурдно горда, и она могла нормально сидеть. Обычно они пытались быть рядом, как поддерживающие друг друга предметы. Она прислонилась к стенке позади себя, наблюдая, как Камукура-кун набирает что-то на своём ноутбуке на другой стороне комнаты. Казалось, он всегда был там, когда не помогал ей. Чиаки было немного любопытно, чем он там занимался, и она сделала мысленную заметку спросить его об этом позже. — Ты расскажешь мне, что случилось с тобой? То есть, я знаю, что ты не Хината-кун, но я ещё не совсем уверена, как... — она сделала бессмысленный жест рукой в его сторону. — Ну, как всё случилось. Она медленно начинала получать более чёткое представление о том, как всё произошло. Её друзья выпустились из школы, а затем инсценировали массовую смерть — это из-за закрытия «Пика надежды»? Камукура-кун рассказал об этом слишком расплывчато. Юкизоме-сенсей, видимо, вернулась к работе со своим парнем. Так что теперь Чиаки перешла к следующему немаловажному вопросу: узнать про связь Камукуры-куна с Хинатой-куном. Она не забывала о его скудных намёках относительно мирового состояния, она просто... решила, что это не так важно сейчас. Трудно беспокоиться о том, что случилось с миром, когда ты даже поесть самостоятельно не можешь. Он молчал, и она пыталась определить, было ли одно из его «я молчу, потому что не собираюсь отвечать», или «я молчу, потому что мне нужно время, чтобы ответить на твой вопрос». Он был настолько молчалив, что, на самом деле, это могло быть и то, и другое. По-видимому, это оказался второй вариант. Своим обычным монотонным голосом он начал: — Чтобы поступить на Резервный Курс, как правило, нужно заплатить приличную сумму денег. Тем не менее, родители Хинаты не могли позволить себе плату за обучение, поэтому ему разрешили учиться засчёт специальной школьной стипендии. Взамен он должен был принять участие в определённом секретном проекте, когда Совет будет готов. Чиаки уже не нравилось начало. Секретные проекты никогда не заканчивались хэппи-эндом в видеоиграх. Она дрогнула, ощутив чувство страха, неуверенности и тяжести в животе. Тем не менее, она заставила себя обратить внимание. — В конце концов, пришло время решить: выполнить обещание или полностью выбыть с Резервного Курса. Он выбрал первое, и так начался проект «Камукура Изуру». В течение следующих шести месяцев все следы личности Хинаты, его воспоминаний, эмоций, мыслей и увлечений были систематически стёрты. После того, как всё в нём опустело, учёные влили все таланты, которые только могли быть, создавая меня. После моего «рождения» я прошёл через различные испытания своих способностей. Результат оправдал ожидания — они успешно изготовили идеально талантливого гения. Звание «Абсолютной Надежды» и имя основателя академии были завещаны мне, — Камукура-кун замолчал, по-видимому, закончив. Чиаки почувствовала боль в животе. То, о чём он говорил, было проведение экспериментов на человеке. Лоботомия*. Напоминало хоррор-игру, за исключением того, что это была реальная жизнь. Она едва могла поверить, что её школа — школа, на которую все равнялись — была замешана в такой деятельности, но он здесь, прямо перед ней, — живое тому доказательство. Она поднесла кулак ко рту, сдерживая подступающую желчь. В последний раз, когда она видела Хинату-куна — был ли он готов пойти на встречу с советом директоров и запустить проект? Наверное, да. Его последние слова, обращённые к ней, были практически кричащим флагом смерти ради всеобщего «блага». Почему она не заметила, что он собирался сделать нечто безрассудное, прощаясь с ней? Как его лучший друг, она должна была догадаться, каким-то образом... Я подвела его. Её следующая мысль была ненамного лучше. Если бы я сказала ему, сколько он значит для меня, остался ли бы он? Могла ли я остановить его? Именно поэтому в реальной жизни нужно сохранять файлы, чтобы можно было вернуться, перезагрузиться и всё исправить. Абсолютный Геймер наклонила голову, смаргивая слёзы. — Это просто... Я не знаю, что сказать. Прости. — Твои извинения бессмысленны. Что случилось, то случилось, и ты не участвовала в этих событиях. — Первое предложение задело её, но из второго она догадалась, что он и вправду не был зол. Хотя это не остановило неприятное чувство вспенивания в её желудке. — А теперь ответь мне кое-что, — абсолютная странность этого предложения заставила её поднять голову; Камукура-кун редко продолжал разговор. Обычно их вела она. Его глаза были устремлены на неё. — Почему ты заботишься о Хинате Хаджиме? Чиаки моргнула. — А? — Он не был особо богатым, сильным или умным. Он был просто обычным, ничем не примечательным парнем. Кто-то вроде него вообще недостоин тебя. Так почему ты так заботишься о нём? — Это неправда! — её порыв, казалось, удивил его, если незначительно поднятая бровь что-то означала. Но как она могла не кричать, когда он говорил о прошлом себе, о Хинате-куне, так пренебрежительно? Чиаки посмотрела вниз, наблюдая, как её руки дрожат. Она заставила их успокоиться. — Хината-кун, возможно, не был талантливым, но это не значит, что он был ниже меня. — Неужели? «Пик надежды» — это отражение мира, построенное на кастовой системе, где бездарная масса Резервного Курса существует исключительно ради поддержки элитного Основного Курса. Только талантливый сможет отличиться и сделать историю; что может предложить бездарность? — Дружбу. Надежду, — она закрыла глаза, вспоминая зелёные глаза и грустную, горькую улыбку. — Хината-кун... нет, он не отличался в какой-либо конкретной области. Но у него и без этого было много хороших качеств. Он был добрым, честным, трудолюбивым. Он потянулся ко мне раньше, чем кто-либо другой. Я не встречала до него никого, кто бы не осуждал меня за то, что я всё время провожу в играх. Он не считал меня из-за этого странной. Он наслаждался ими вместе со мной, независимо от настроения. Он... он дал мне надежду на то, что, возможно, я не должна больше быть одна. И я никогда не говорила ему об этом... Прости, Хината-кун... Человек, который когда-то был Хинатой-куном, казалось, обдумывал её слова. — Товарищеские отношения... Понятно. Тогда почему ты продолжила общение с ним после того, как нашла друзей среди своих сверстников? У тебя больше не было необходимости использовать его. Она нахмурилась. — Это не использование. Дружба так не работает. Заботясь о ком-то, тебе не просто отказаться от этого человека, когда ты находишь кого-то «лучше». У каждого есть что предложить. Потому что каждый уникален. — По моему опыту, все люди одинаковы. — Тогда почему ты спас меня? — Возразила она. Он замолчал — и она поняла, что, возможно, он сам не знает. Чиаки опустила взгляд на свою консоль, чувствуя себя опустошённой. Почему ты спас меня был одним из наиболее актуальных вопросов в её голове, правда, она до сих пор не могла набраться смелости задать его. Ей нравилось думать, что она в конце концов удосужится спросить об этом, но она не хотела, чтобы это было произнесено таким резким тоном. — Я сказал, что все следы моей прошлой личности были стерты, — произнес Камукура-кун, и её голова поднялась от удивления. — И я, и мои создатели так считали. Но оказалось, что мы были неправы. — Что ты имеешь в виду? Он устремил свои ярко-красные глаза прямо на неё. — Когда я наблюдал, как ты истекаешь кровью, я почувствовал всплеск эмоций и неконтролируемое желание действовать. После того, как я исследовал причины подобных вещей, я пришёл к выводу, что, вопреки всякой логике, во мне сохранились некоторые эмоции моей прошлой личности... «забота»... о тебе... Вот почему я спас тебя. Чиаки почувствовала, что её лицо наливается краской. Коктейль из чувств закрутился в её животе. Удивление. Счастье. Смущение. Депрессия. Он сказал это так холодно... Конечно, поняла она с волной печали, они заложили в его голову всевозможные таланты и не оставили места ни для чего больше. Ну, было кое-что, что она могла сделать. Чиаки расправила плечи и протянула руку для пожатия, как это делали люди в западных играх. — Тогда... давай будем друзьями, Камукура-кун? Он посмотрел на её дрожащую руку, которую она пыталась удержать как посторонний предмет. — Не вижу в этом смысла. Ты не победишь меня ни в одной из деятельностей, где мы могли бы принять совместное участие. — Быть друзьями не значит соревноваться. Ты можешь просто наслаждаться временем, которое мы проводим вместе. И это происходит независимо от победы или поражения. Он продолжал смотреть, и Чиаки почувствовала, что краснеет, смущённая его очевидным отказом от рукопожатия. Но, поскольку сила покинула её, и она начала падать, Камукура-кун взял её руку ни грубо, ни нежно, чем весьма удивил её. — Очень хорошо, Нанами Чиаки, — холодно согласился он, — я дам тебе шанс удивить меня ещё раз. __________ *нейрохирургическая операция, при которой одна из долей мозга иссекается или разъединяется с другими областями мозга.