Team Kill — убийство члена своей банды, фракции.
***
Убийственная игра была похожа на катастрофу; ты хочешь отвернуться от этого ужаса, но не можешь. Чиаки заподозрила бы, что Эношима использовала свою технику манипуляции, если бы Камукура-кун заранее не убедил её, что не обнаружил никаких признаков подсознательных сообщений. Но он подозревал, что они ей просто наскучили и она отбросила их. Нет, это было простое желание узнать, что с её младшеклассниками всё будет в порядке, и это вынудило её смотреть дальше. Следующим мотивом Эношимы оказалась угроза раскрыть их секреты всему миру, и Чиаки в гневе сжала кулаки. Она не сомневалась, что блондинка выведывала эти секреты от своих одноклассников в течение двух лет, проведённых вместе, только ради этой цели. Как она может так небрежно относиться к такой ценной вещи, как дружба? И снова, несмотря на все утверждения об обратном, они обнаружили труп. Чиаки не знала, кто мог убить такую милашку, как Фуджисаки-сан, таким жестоким образом. Она немного успокоилась, когда Файл Монокумы сообщил о моментальной смерти, так что бедной девушке не пришлось терпеть распятие. Во время расследования она слушала, как Тогами-кун выкладывал все собранные данные о Геноциде Сё — кровавое послание, метод убийства, теория о том, что это — старшеклассник с диссоциативным расстройством личности. Он явно подозревал, что Сё ответственен за убийство, а значит, «Пик Надежды» охотно впустил в свои стены серийного убийцу. Чиаки это не встревожило. Она просто была рассержена, злилась, что академия, которую она так любила и которой восхищалась, оказалась настолько гнилой изнутри, что нечто вроде этого совсем не удивило её. Когда расследование закончилось, Чиаки поднялась наверх. Она хотела посмотреть суд ради поддержки, но вспомнила о панике, которая охватила её при виде лифта... она знала, что не сможет вытерпеть этот кошмар снова. Поэтому вместо этого она сидела в своей комнате, пока Камукура-кун не подошёл, чтобы сказать, что класс покинул лифт. Вернувшись вниз, она уставилась на экран с беспокойным любопытством. Эношима фактически создала зал суда, с подиумами, установленными по кругу, и местом судьи во главе. Среди подиумов были портреты покойных, и огромные красные кресты — она надеялась, что это не кровь — разрезали их лица. Это был — она осознала это, когда Наеги-кун занял своё место, стараясь не смотреть на перечёркнутые лица — просто ещё один способ смутить и подавить учеников. Суд, думала она походу, проходил так же хорошо, как и ожидалось от старшеклассников. То есть не очень хорошо. Это не было похоже на структурированные судебные процессы в Ace Attorney, где доказательства представлены упорядоченным образом; это был полный бардак из смешанных голосов, выводов и общих, бессмысленных споров. Только Наеги-кун, Киригири-сан и Тогами-кун, казалось, могли управлять им в неком едином направлении и постепенно продвигаться вперёд. Она испытывала жалость к бедной Фукаве-сан, чей секрет раскрыли. Слабость, когда появилась Геноцид-сан, чикая ножницами и виляя языком. Шок, когда Фуджисаки-сан оказался Фуджисаки-куном. А затем ярость, когда Тогами-кун заявил, что изменил место преступления. — Зачем ты это сделал, идиот?! — кричала она в экран. — Ты подверг их жизни риску! — Скорее всего, он предохранился на случай худшего сценария, — мягким голосом пробурчал Камукура-кун. — Решающие доказательства, чтобы вычислить виновника. Тогами далеко не суицидник. — Даже если так... то зачем? — Если он уже узнал, кто убийца, он счёл бы это дело скучным. Так что я подсчитываю наиболее вероятную причину сделать его интереснее. Понятно, что это было бы бессмысленным усилием, если бы он знал конечный результат. — Но они же его друзья! — Нет. Это люди, которые, насколько ему известно, познакомились совсем недавно. У него нет эмоциональной привязанности к ним, и поэтому ему не нужно беспокоиться об их благополучии. — Может быть, ты прав в этом, но... это не достаточная причина для того, чтобы подвергать людей опасности. Он пристально посмотрел на неё. — Этого достаточно для меня. Чиаки вздрогнула, вспомнив безразличие Камукуры-куна к разрушению мира. Действительно ли это так отличается от поступка Тогами-куна? Оба мужчины поощряли или допускали хаос в своих интересах. Правильно ли осуждать только одного из них? Особенно когда, даже из самой эмоционально холодной, далёкой перспективы, она понимает его точку зрения? Она наклонила голову. — Прости. Камукура-кун молчал. Обиделся ли он или оскорбился? Она так не думала, но ей всё равно пришлось объясняться. — Ты прав... Я уже поняла твои причины, и они не так сильно отличаются от решения Тогами-куна. Поэтому... хоть я и не согласна, я отступлю. Я действительно не хотела тебя огорчать. — Я не расстроился. Тебе не нужно отказываться от своей системы убеждений, чтобы успокоить меня. Она осторожно улыбнулась: — Значит... останемся каждый при своём мнении? — Да. Спустя несколько часов её нервы были измотаны до предела. У Чиаки вообще не было догадок, кто же всё-таки убийца. Пока что ученики обсуждали спортивный костюм Фуджисаки-куна, а у неё всё ещё было много вопросов. Очевидным подозреваемым был Тогами-кун, но она согласилась с Наеги-куном: его отношение к содеянному было слишком случайным для виновника, к тому же он был шокирован полом Фуджисаки-куна. Он должен был знать об этом, если бы был убийцей программиста. Её челюсть отпала, когда Наеги-кун и Киригири-сан поймали на слове Оваду-куна. Они заметили такую деталь?! Её уважение к ним поднялось; она была уверена, что Камукура-кун заметил это — он, чёрт возьми, узнал пол Фуджисаки-куна по его походке — но это было нечто совершенно незаметное для большинства людей. После этого всё кончилось. Она прослезилась, когда Ишимару-кун начал шмыгать и умолять Монокуму отменить наказание. Но милосердие не было в словаре медведя, и цепь обвилась вокруг шеи байкера, потащив его прямиком к смерти. Она не могла заставить себя посмотреть на это, уткнувшись лицом в свои ладони, как только мотоцикл двинулся вверх. Камукура-кун заметил это и выключил звук, и к тому моменту, как она осмелилась снова взглянуть на экран, ученики уже медленно расходились.***
Следующие несколько дней были, к счастью, скучными. Новый мотив Монокумы — деньги — не смог возбудить чей-либо интерес. Ученики стали чаще исчезать в бане, где не было камер. В это время трансляция просто показывала, как Монокума размышляет о «цветущей юной любви между Тогами-куном и Фукавой-сан». Она наблюдала, как Фукава шпионит за ним из тени, или как преследует его, провозглашая о своей любви, но, как напомнила себе Чиаки, это было намного лучше, чем убийства. Единственное, что действительно представляло интерес, так это «Альтер Эго», о котором ученики иногда шептались за завтраком в кафетерии. — Я уверен, мои драгоценные зрители сбиты с толку этим «Альтер Эго», о котором говорят мои ученички! — рассмеялся Монокума после третьего или четвёртого упоминания. — Только сейчас я приоткрою для вас занавес. Поджидать час разоблачения весело, но я тот тип медведя, который любит спойлеры! Он широко оглянулся, а затем наклонился и заговорщически зашептал: — «Альтер Эго» — это ноутбук, спрятанный в той комнате, куда они ходят — чудо техники, оставленное покойным Фуджисаки-куном. «Ох, но Монокума-сама», скажете вы, «там нет камер! Откуда ты знаешь об этом?» Я директор этой школы, ублюдки! Я знаю обо всём, что происходит здесь, независимо от камер! Медведь хихикнул. — Упупу... разве это не отчаянно? Они думают, что у них есть скрытое преимущество надо мной, но на самом деле они просто куклы, танцующие на моих струнах! Игра ради прекрасного развлечения! И когда занавес упадёт... упу... упупупу! — Она ведь не всё знает, правда? — нахмурившись, спросила Чиаки, когда медведь исчез. На экране появилась сцена преследования Фукавы-сан, которая, как она знала, теперь безопасна по звукам. — Верно, — подтвердил Камукура-кун. Он сидел спиной к ней, пока она проводила расчёской по его волосам. Чиаки быстро поняла, что ей нужно куда-то девать руки во время просмотра игры, или они невольно дёргались — она часто поглаживала Юмигами, но манипуляции с волосами с первого раза стало её любимым занятием. — В спальнях учеников установлены камеры. Она наверняка видела, как Фуджисаки работал над своим искусственным интеллектом. Но вид всезнания — хорошая тактика для умственной войны. Мне нравятся его волосы. Скрутив чёрные локоны с запястья, она завязала их в высокий хвост и спросила: — Тогда почему она не предпринимает никаких попыток уничтожить ноутбук? — Она сознательно оставляет лазейки и шансы потеряться в её схемах. Возможность их неудачи льстит ей. Чиаки вздохнула. — О, это хорошо! Есть шанс, что они действительно смогут остаться в живых! — всё это время она боялась, что они будет убивать, убивать и убивать, пока не останется один-единственный выживший. И какое-то время ничего не происходило, до самого утра, пока Наеги-кун и другие не бросились на погоню за «Justice Robo», которая закончилась обнаружением тел Ямады-куна и Ишимару-куна. Их затылки были в крови; черепная жидкость и кровь смешались на полу возле них, и среди всей этой смеси валялись кусочки разбитого черепа. Чиаки отвернулась, прижимая руку ко рту, когда Ямада-кун, ужасным образом выживший, зашевелился. В мгновенье ока Камукура-кун пересёк комнату и вернулся с ведром. Она тут же наклонилась к нему, и, пока он придерживал её волосы, её вырвало. На заднем плане она смутно слышала сбитое дыхание и хриплый голос Ямады-куна, пытающегося выговорить слова. Потом он замолчал; прозвучало объявление об обнаружении тела; а затем — тишина.***
— Селес-сан ведёт себя слишком подозрительно, — размышляла Чиаки, наблюдая за дебатами азартного игрока с Наеги о тележке. — Она слишком назойлива. К тому же была ли она единственной, кто «видел» Justice Robo? Камукура-кун равнодушно ответил: — Ямада утверждал, что тоже видел его. — Точно, я забыла... — она нахмурилась, постукивая пальцем по подбородку. — Но мы видели, как Асахина-сан спотыкалась в этом костюме. Не думаю, что это позволило бы быстро и мобильно передвигаться, особенно в таком случае... так что их убил точно не Justice Robo. Не говоря уж о Хагакуре-куне, который был заперт в шкафчике у бассейна... даже если бы он как-то убил их в этом костюме, он бы разработал его так, чтобы костюм легко снимался и чтобы самому не попасться... Тогда зачем Ямада-кун..? Над её головой появилась метафорическая лампочка, и она ахнула. — Он помогал ей! Ямада-кун помогал Селес-сан! — во время расследования она выписывала заметки, и сейчас схватила бумажку, быстро перечитав её. Такие вещи, как записка, которую нашла Киригири-сан, вопрос, как большое тело Ямады-кун могло быть перенесено за такое короткое время, и сломанные часы Ишимару-куна, обрели смысл. — Если он помогал ей убить Ишимару-куна, инициировав свою смерть, затем был предан и убит ею же, когда они разошлись... наверняка всё было именно так! Камукура-кун слегка кивнул, перестав притворяться: — Тогами и Киригири поняли это ещё перед судом... Какое скучное дело. Я ожидал большего от лжеца такого уровня. Она молча наблюдала, как Наеги-кун опровергает Селес-сан. — ...Как ужасно... быть преданным... — это пробило её до глубины души, и перед глазами снова мелькнула маниакальная улыбка Юкизоме-сенсея. Она закрыла их и сосредоточилась на том, чтобы глубоко дышать; её рука автоматически потянулась к Юмигами. Не там, не там, не там... Пока суд продолжался, глаза Наеги-кун становились уже, сосредоточеннее. И, в конце концов, он пришёл к тому же выводу, что и Чиаки, обращаясь к Селес-сан и указывая на все странные вещи в её показаниях. Тогами-кун и Киригири-сан подхватили его речь своими доказательствами, а улыбка игрока стала жёстче, смех — напряжённее. На щеках появился румянец, а зубы сильно сжались, так как её попытки доказать их неправоту были отклонены. Пока наконец... С выпученными и разгневанными глазами она хлопнула ладонями по трибуне: — НЕ ШУТИТЕ СО МНОЙ, УБЛЮДКИ!! ХАА? ВЫ НА ВОЛОСКЕ ОТ ПОЛНОГО ПОРАЖЕНИЯ! Ну, если бы они не были уверены в её вине, эта вспышка окончательно убедила бы их, подумала Чиаки. В итоге, хоть Селес-сан и сражалась, как львица, Наеги-кун опровергнул все её аргументы и изложил последовательность событий убийства. После поражения её плечи опустились, и Чиаки старалась не осуждать Селес-сан, пока та раскрывала свой мотив. Она могла понять страх и желание выбраться, но... убивать людей ради денег? По крайней мере, Селес-сан оставалась изящной при своём поражении. Игрок ненадолго остановилась, чтобы положить какой-то предмет в ладонь Киригири-сан. И затем, подняв голову, Ясухиро Таеко отправилась в блок наказания. Чиаки не смотрела.***
После этого остальные ученики начали отдаляться друг от друга. Всё началось с мелочи: ссора между Наеги-куном и Киригири-сан. Чиаки заметила, что те постепенно сближаются, но, по-видимому, они проводили ещё больше времени вместе, чем она думала: Киригири-сан упоминала фрагменты разговоров, которые не показывались на экране, подталкивая Абсолютного Счастливчика поделиться с ней своими переживаниями, которые он испытывал. Когда он извиняющимся тоном отказал ей, её лицо напряглось и словно скрылось за маской. Развернувшись на каблуках, она бросила короткое «пока» и ушла, резко стуча пятками по полу. Их конфликт оттолкнул её не только от него, но и от остальных одноклассников. И все они, похоже, говорили об этом. — Эм, Наеги-чи, — сказал Хагакуре-кун, очень серьёзно положив руку на плечо друга, — когда отношения парня и девушки разваливаются, два вовлеченных человека — не единственные, чьи жизни потерпели крушение. Поверь мне, я знаю, о чём говорю! Так что быстро помирись с ней, окей? — Я сказала, что её типаж легко расположить к себе, но ты всё делаешь неправильно! — проворчала Асахина-сан за завтраком, когда Наеги-кун сказал, что Киригири-сан не начала есть, пока он не ушёл. Она махнула ему вилкой, на конце которой качался кусочек вафли. — Это неприлично, Наеги. Очень неприлично. Ты король неприличных мальчиков!! — ...У них что, нет более важных вопросов для обсуждения, чем гипотетические романтические начинания одноклассника? — спросил Камукура-кун, когда «мальчик» брызнул и начал запинаться в словах. — Беспокойство по поводу таких глупых вещей, вероятно, заставляет их чувствовать себя безопасно, — она с ухмылкой вспомнила теории взбудораженной Миоды-сан о том, что Пекояма-сан и Кузурю-кун точно тайно встречаются. — Как будто их не волнуют ни убийственная игра, ни смерти. Всё стало ещё хуже, когда Монокума, вероятно, пытаясь усилить напряжённость ситуации, раскрыл своего шпиона — Огами-сан. Чиаки переживала за мастера боевых искусств; она верила, что её шантажировали, и она верила, что та действительно не собиралась никого убивать. К сожалению, видимо, только Наеги-кун с Асахиной-сан разделяли её надежду; Хагакуре-кун, Тогами-кун и Фукава-сан сразу же стали избегать огромную женщину. Асахина-сан стала защищать свою лучшую подругу, огрызаясь на троицу за их подозрение и страх. На следующее утро брюнетка и в самом деле дала пощёчину Тогами-куну. Которую он заслужил, но это не главное. 78-ой класс совсем развалился, и Чиаки могла только надеяться, что они воссоединятся прежде, чем ситуация станет хуже пощёчины. Но нет.***
Четвёртый суд был душераздирающим. К концу Чиаки уже рыдала в унисон с Асахиной-сан, когда та пыталась взять на себя вину за смерть Огами-сан. Нанами отказывалась верить, что пловчиха сделала это, и Наеги-кун доказал её правоту. Затем она заплакала, просто потому что это было ужасно: в каком же отчаянии была Асахина-сан, раз думала, что единственный выход — это смерть. — Ты не рассержена на неё за то, что она пыталась убить своих друзей, — заметил Камукура-кун, когда суд подходил к концу. Он почти сразу же понял, что Огами-сан совершила самоубийство и заявил, что её дело — самое скучное из всех. — Хотя ты была рассержена на Тогами, а у него не было злых намерений. Она шмыгнула и потёрла глаза. — Всё не так просто... Я злюсь на то, что пыталась сделать Асахина-сан, но я и сочувствую ей. Она скорбит, а это подталкивает людей совершать глупые поступки. — Это да. За её отчаянием было интересно наблюдать. Чиаки чуть не бросилась на экран, забыв о грусти, когда Монокума начал издеваться над Асахиной-сан за то, что та едва не сделала смерть Огами-сан бессмысленной и не поняла её предсмертное письмо. Чиаки взбодрилась, когда Наеги-кун использовал слова Монокумы против него и когда Тогами-кун объявил о своём выходе из игры. И она так широко улыбнулась, что её щеки разболелись, когда увидела, как все прощают Асахину-сан. А потом, естественно, Монокума испортил всем настроение очередной казнью. И снова ей пришлось отвести взгляд, когда бульдозер раздавил ноутбук. Даже если она не встречала Альтер Эго раньше, даже если это был не человек, оно... нет, он, он помогал ученикам. И он должен был быть таким же человеком, как и все остальные. По крайней мере, этого достаточно, чтобы 78 класс считал его другом. Наеги-кун взбесился на Монокуму за это. — Наеги-кун был потрясающим после суда, — прокомментировала она, когда всё закончилось и они с Камукурой-куном доедали ужин. — Я и не знала, что он может быть таким разъярённым. Было реально классно посмотреть, как он уделал Монокуму. — Кажется, ты испытываешь к нему немало восхищения. Напиток Чиаки остановился на полпути к её рту. Для кого-нибудь другого тон Камукуры-куна звучал бы совершенно по-обычному, но она смогла обнаружить в нём самые яркие намёки... она не знала точно, чего именно. Если бы она надавила, то высказалась бы, что он выглядит обеспокоенным, но это не имеет никакого смысла. Почему это его беспокоит? — Ну да. Вести свой класс на судах, настраивать всех против Монокумы, говорить о надежде... он как будто настоящий герой из игры. — Ты испытываешь к нему романтические чувства? Она поперхнулась своей содовой, как в каком-то комичном аниме. — Чт-Что?! С чего ты это взял? Он не ответил. — Так да или нет? — Нет! То есть, да, он милый, но я не... он мне больше интересен в плане дружбы, нежели любви. К тому же я... «...предпочитаю высоких парней», чуть не выпалила она, но странное чувство самосознания схватило её. Поэтому она сказала: — К тому же я считаю, что он и Киригири-сан хорошо смотрятся вместе. — Ясно, — и в своей типичной манере Камукура-кун полностью закрылся, оставив её взволнованной и заинтересованной, какого чёрта это было в его голове. Её осенило гораздо позже, когда она уже начинала засыпать, что Камукура-кун наверняка ревновал.***
Теперь ученики были вместе. Тогами-кун остался таким же грубым и холодным, но что-то в его поведении изменилось. Он стал кооперативнее. В какой-то момент он даже сделал Фукаве-сан комплимент, который полностью растопил писательницу. Более того, все шестеро были сосредоточены на преодолении Эношимы. Чиаки подумала, что её грудь лопнет от гордости, когда она увидела, как они разбирают Монокуму и планируют проникнуть в офис мастермайнда. Это было чувство, похожее на то, когда она подняла свою команду до максимального уровня, хотя вообще в росте этой партии не участвовала. Чиаки переживала из-за исчезновения Киригири-сан, но вообразила эту тихую девушку ещё одним типом Камукуры-куна — стоическим и отдалённым, но более способным справиться с собой. Зная её, она наверняка сейчас использует секретные проходы или что-то в этом роде, чтобы исследовать намного глубже, чем кто-либо другой. Вот почему её сердце ушло в пятки, когда на третий день Геноцид-сан беспечно упомянула, что видела труп на верхнем этаже. Тело... но здесь все, кроме Киригири-сан. А это значит... Тело не было похоже на Киригири-сан. Оно вообще никого не напоминало; лицо было скрыто за маской, тело скрывал длинный белый халат. Когда над ним качалась камера, Камукура-кун застыл, и Чиаки взглянула на него. Она нахмурилась, глядя на его лицо. Она давно научилась читать минутные изменения в выражении его лица, тонкие различия, которые указывали на его настроение. Но эта, со слегка сжатыми губами и челюстью, была для неё новой. Гнев, поняла она, это гнев. Я... никогда не видела его рассерженным. Это привело её в замешательство. Образ Камукуры-куна, который хотел причинить кому-нибудь боль и у которого для этого были все таланты мира... это было пугающе. Он был похож на тугую тетиву, напряжённую и пылающую потенциальной энергией. — Ты в порядке? — нерешительно спросила она. Он не ответил — просто продолжал смотреть на экран, и она поняла, что не добьётся от него ответа.***
Ничего не складывалось. Чиаки знала, что те четверо были вместе всю ночь, и она знала, что Наеги-кун точно не может быть убийцей. Самой подозрительной личностью была Киригири-сан, но она не считала, что сиреневолосая девушка сделала это: она провела много свободного времени в одиноких расследованиях, но в то же время была очень полезна на судах. И тут она утверждает, что не могла вернуться в свою комнату, чтобы взять ключ от шкафчика... — Я не могу решить это дело, — сжалась Чиаки, — ничего не получается. Наеги-кун должен быть единственным, кто сделал это, но... это же Наеги-кун! — Наеги Макото не убивал Икусабу Мукуро. Она вздрогнула: это был первый раз после обнаружения тела, когда Камукура-кун заговорил. Его взгляд всё ещё оставался мрачным. — Как и Киригири Кёко. Как и остальные четверо. Сначала она почувствовала облегчение, потому что никто из них не будет казнен. А потом недоумение. Тогда... как она умерла? Был ли это суицид? Её дыхание прервалось, и она снова взглянула на экран, где голосовали ученики. Нет, это не важно. Если никто из них не убивал её, а они по-любому проголосуют, тогда... — Ну ладненько! — подхватил Монокума, как только голоса были учтены и признали Наеги-куна виновником. — Вы снова оказались правы! ...Хах? Наеги-кун был потрясён так же, как и Чиаки. Его глаза стали размером с обеденные тарелки, а дрожащий палец указывал на свою грудь в недоумении с испуганным я? — Она подставила его, — ответил Камукура-кун на неозвученный вопрос Чиаки. Если бы тон голоса мог убивать, то этот тонко завуалированный яд в нём сразил бы Монокуму наповал. — Она нарушила правила и подставила его... Она испортила игру. Чиаки готова была накричать на него. Кого волнует игра? Сейчас же Наеги-куна... Кольцо застегнулось вокруг его шеи, и он оказался в классе привязанным к стулу. Камера откатилась, чтобы показать им обстановку, и взгляд Чиаки размылся — Наеги-кун был на конвейерной ленте, ведущей к массивному металлическому прессу. Каждые несколько секунд тот с грохотом падал. После того, как Эношима позволила зрителям проникнуться этим, она снова приблизила камеру к лицу Наеги-куна, прямо к его зелёным, наполненным ужасом глазам. БАМ. Обычно эту часть Чиаки не смотрела, но сейчас не могла. Удача Комаеды-куна спасла его — удача Камукуры-куна спасла его — значит, и его поможет. Должна. Должна... БАМ. Когда конвейер довёз его до места назначения, лицо Наеги-кун совсем посинело. Его маленькое тело дрожало, и он беспомощно вслушивался в звук приближающейся смерти. БАМ. БАМ. БАМ. С глаз Чиаки рекой потекли слёзы. Пресс был прямо позади него, и вибрации заставляли его тело слегка вздрагивать. БАМ. Наеги-кун оказался прямо под прессом. Чиаки застонала и закрыла лицо руками. Однако кровавый звук так и не раздался. Вместо этого до её ушей дошёл металлический стон. Взглянув сквозь пальцы, она увидела на мониторе решительное девчачье лицо и потрясённого Монокуму, и пресс остановился. Фуджисаки-кун?.. Нет, погодите... Альтер Эго? Конвейерная лента не останавливалась. Наеги-кун проехал мимо пресса — и исчез. Упал в мусоропровод? Это было не важно; его удача спасла его. Выдох с трудом вырвался изо рта Чиаки, и слёзы снова наполнили её глаза — это было время облегчения. — Ох, слава богу... слава богу...***
— Надеюсь, они достаточно накопали, — обеспокоенно произнесла Чиаки, наблюдая, как 78 класс исследует школу. Эношима была настроена убедить зрителей, что Наеги-куна больше нет; на следующий день трансляция вообще не показала его, но преследовала остальных пять, пока они бесплодно искали что-то новое. Однако она заметила, как Киригири-сан проскользнула в мусоропровод, и в её груди появилась яркая надежда — надежда, которая оправдалась на следующий день, когда девушка вернулась с Наеги-куном. И теперь им было пора побеждать и убегать. Они уже наверняка достигли максимального уровня, после всех судов, которые они пережили. Это было совсем не похоже на неё и её одноклассников, рванувшихся в бой налегке. Эти уже несколько раз противостояли Эношиме, ака Монокуме, и побеждали. И в этот раз тоже получится. Должно. Бессомненно, Эношима играла нечестно. Она пыталась обмануть их фотографиями, прокладывая ложные следы и подтексты, чтобы направить их друг против друга. Но, несмотря на все её усилия, класс затравил и измучил её, пока Наеги-кун не сложил все доказательства в одну пулю, объявив Эношиму Джунко мастермайндом и убийцей Икусабы Мукуро. Указывая пальцем на Монокуму, он завершил свое выступление финальной интонацией: — Что скажешь?! Вот и вся правда об этом деле! Монокума совсем притих, даже не отвечал на насмешки учеников. С его упавшими плечами он выглядел почти побеждённым. Но эта мысль быстро оказалась ложной, когда он медленно поднял голову и холодно произнёс: — ...Всё кончено? Упу... Упупу... Он рассмеялся. — Ты действительно считаешь, что на этой ноте всё будет кончено..? Ты ошибаешься! Всё только начинается! Его красный глаз ярко засверкал, а затем из вентиляционных отверстий пошёл дым, заполнив весь зал суда. Наеги-кун и другие ученики отшатнулись, кашляя. И когда всё рассеялось, там стояла она, держа руки на бёдрах и гордо поднятый вверх подбородок. Эношима Джунко. Абсолютное Отчаяние и организатор Трагедии. Её вид окрасил взгляд Чиаки в ярко-красный, и что-то свернулось чёрным, тяжёлым и кислым в животе. Жаль, что Комаеда-кун не пристрелил тебя, неистово подумала она. Было ужасно желать, чтобы один из её друзей убил кого-то, но она желала этого. Она жаждала всем своим сердцем, чтобы Абсолютный Счастливчик пристрелил Эношиму на месте. Столько всего было бы предотвращено, если бы он просто нажал на курок. Она ненавидела Эношиму. И эта ненависть только возросла, потому что Эношима оказалась сестрой-близнецом Икусабы Мукуро, убитой по прихоти младшей сестрёнки. И она заверещала о том, какое отчаяние испытала при смерти сестры, и каким стимулирующим это отчаяние было, и как она ревновала Икусабу к чувству отчаяния из-за предательства. Она сделала всё это... уничтожила мир... заставила своих одноклассников, своих друзей убивать друг друга... убила родную сестру... просто потому что это приятно?! — Непростительно... — прошипела Чиаки. — Это совершенно непростительно... Не насытившись одними лишь словами, Эношима показала видео из внешнего мира. Беспорядки, осквернённые памятники, Абсолютное Отчаяние. Красное небо и ярко полыхающие огни. После этого лица учеников совсем побледнели. А затем, с широкой, радостной усмешкой, Эношима сломила их простым ультиматумом: принести в жертву Наеги-куна и жить в безопасности вечно, или убить её и быть выкинутыми во внешний мир. 78 класс заметно сжался и удушливо скрючился под тяжестью её слов. Даже Чиаки чувствовала себя подавленной, хоть она и знала, что всё не так плохо, как описала Абсолютное Отчаяние. И вдруг... — НЕ ТЕРЯЙ НАДЕЖДЫ! Слова Наеги-куна разбили мрак, который покрыл лица учеников, и Чиаки почувствовала, как её сердце спохватилось, когда он смотрел каждому в глаза и обращался к самым глубинам их душ. Его крик отзывался глубоко внутри них. С самой мягкой улыбкой, которую Чиаки когда-либо видела, Киригири-сан произнесла: — Ты единственный, кто может противостоять Абсолютному Отчаянию. Единственный, кто всегда был готов к отчаянию и никогда не сдавался... Думаю, тебе больше подойдет звание «Абсолютная Надежда»... Как думаешь? Абсолютная Надежда, хах? А ему идёт. Его надежда действительно заразна. Ты чувствуешь себя лучше, просто слушая его. Она взглянула на другую Абсолютную Надежду, который был совершенно бесстрастен. Интересно, что Камукура-кун думает об этом? Эношима взглянула на брюнета. Её глаза скользнули к кивающей Киригири-сан, к Тогами-сан с горящими глазами, к улыбающейся Асахине-сан, ухмыляющейся Геноцид-сан и уверенному Хагакуре-куну. Их лица были словно очищены от отчаяния, и они стояли, решительные и сильные, прямо перед ней. Её шокированный взгляд вернулся к Наеги-куну. — Что происходит..? Да кто ты такой, чёрт возьми..?! Когда она ушла в бессмысленную болтовню, Наеги-кун криво улыбнулся: — Ничего особенного, честно. У меня нет никаких особых талантов... — Ты осмеливаешься противостоять нам? Отстой! Ты отвратителен! Не желаешь умереть? — Они зовут меня «надеждой», но я не думаю, что это правда... — Все бессмысленно! Надежда — шутка! Страдай от отчаяния! — Но... но... я..! — Отчаяние из-за будущего! Отчаяние из-за неизвестного! Отчаяние из-за воспоминаний! С пылающим взглядом он направил на неё палец. И, может быть, это был всего лишь трюк камеры, но на мгновение Чиаки подумала, что он, кажется, окружён светящейся золотой аурой. — Я не сдамся. Я не поникну. Я не откажусь от надежды. Я не отчаюсь!! — затем, с лёгким смешком, Наеги-кун добавил: — То есть, моя единственная хорошая черта — это оптимизм! Когда Эношима сбилась в ответах, ученики кивнули друг другу и разом проголосовали. Слоты завращались, затормозили, а затем на экране машины для голосования высветилось её улыбающееся лицо, и под ней отражалась надпись ВИНОВНА. Заиграла победная музыка, и конфетти посыпались вокруг ошарашенной модели. Она проиграла. Чиаки попыталась угадать, как она отреагирует на поражение. Рассердится? Заплачет? Рискнёт ли на последний, тотальный удар? Действия финальных боссов было иногда сложно предугадать, и она тихо призвала 78 класс быть готовым ко всему. Но ничего из этого не произошло. Наоборот, к всеобщему удивлению, Эношима вскрикнула в восторге, обняв себя руками. — Это... Отчаяние, не так ли?! Мой идеальный план для этой школы, который я разрабатывала больше двух лет... План, ради которого я даже убила родную сестру... И теперь, в самый последний миг, всё провалилось! — она захихикала. — Это супер-Отчаяние, которое я никогда раньше не испытывала!! Наеги-кун уставился на неё. — Ч...Что ты сказала..? Её взгляд заострился, а губы скривились в насмешке. — Я всегда была Отчаянно-взывающей, Отчаянно-вызывающей! Мне было скучно с самого рождения! Есть только одна вещь, которую я когда-либо ожидала от своей жизни... Первое, последнее и величайшее Отчаяние! Момент моей смерти!! Скучно с самого рождения... прямо как... Чиаки взглянула на Камукуру-куна, который всё это время молчал. Его глаза были сфокусированы на Эношиме, в них мелькала едва заметная ненависть. Этот голый оттенок эмоций и отвращения успокоил её. Она импульсивно взяла его за руку, и он взглянул на неё. Даже несмотря на сходство... он предпочёл не быть ею. Он предпочёл не быть таким же монстром, как она. И этого для меня достаточно. Её внимание вернулось на экран. Эношима завершила словесную перепалку с учениками. Теперь её улыбка была невероятно широкой, когда она протянула руку, дрожа от волнения, к красной кнопке. — Давайте же покончим с этим! Это ВРЕМЯ НАКАЗАНИЯ! AХAХAХAХAХAХAХA!!***
Чиаки наблюдала за всей казнью. Она должна была увидеть финал, увидеть своими глазами, что Эношима больше не будет опасна. Это было впечатляюще, и геймерша с неохотой подумала о том, как много сил Эношима потратила, чтобы выдержать бейсбол и мотоцикл, огонь и всё такое. Даже в конце, когда она была в синяках, сожжённая и окровавленная, то продолжала улыбаться, весело покачиваясь на своём кресле, пока конвейерная лента двигала её к прессу. Её пальцы сложились в нахальный знак победы, и Чиаки взбесило то, что Эношима наслаждается этим. Когда она подъехала под пресс, машина закряхтела и заглохнула. Чиаки вдохнула и наклонилась вперёд. Она не может быть такой же везучей, как Наеги-кун... Казалось, мир затаил дыхание. Секунды тикали без происшествий. Глаза Эношимы мелькнули от удивления, и её улыбку заменило выражение замешательства. Она подняла глаза... А затем пресс упал, и Эношима Джунко умерла.