***
Сеанс прошёл... неплохо, подытожила Чиаки. «Этим идиотом» оказался Хагакуре-кун, с которым у Накаджимы-сан была странная дружба. Она немного рассказала о том, как они встретились, но явно скрывала детали. Решив не разрушать хрупкое доверие, которое она пыталась построить, Чиаки вместо этого решила спросить о том, как захватили Накаджиму-сан и что было после этого. К концу сеанса её блокнот был полностью покрыт заметками — от вербальных знаков до описания Накаджимой-сан дерзкого удовольствия от уничтожения Монокум. — Что ж, на этом всё, — улыбнулась Чиаки. — Ещё раз спасибо тебе за сотрудничество. Встретимся через неделю, в это же время? — Наверное, — пробормотала Накаджима-сан, пожав плечами. Весь сеанс она держалась сдержанно, но, по крайней мере, не так враждебно. И всё же Чиаки не могла забыть тот краткий миг, когда она подумала, что девушка нападёт на неё, и тот страх, который охватил её тело. Когда клиентка ушла, Чиаки направилась в офис своего руководителя для отчёта. Это была аккуратная комната с висящими на стенах дипломами, книжными полками с расставленными по алфавиту книгами и стальными шкафчиками. Уэно Фумио был мужчиной сорока лет, явно не «чистокровным» японцем из-за своей смуглой кожи и грубых черт лица. Чиаки слышала много резких комментариев в его адрес за его смешанные гены, но никто не говорил это ему в лицо: он был остр на язык и высок по должности. Они с Чиаки не были особо близки, у них не было почти ничего общего, да и он был слишком безразличным. Но она доверяла его опыту и мировоззрению. Она села напротив него и стала ждать. Он заполнял какие-то бумаги, и Чиаки заёрзала, стараясь избавиться от волнения, что она сидит прямо перед директором. После ещё нескольких движений ручкой Уэно-сенсей отложил её в сторону и сплёл пальцы, поглядев над ними на Чиаки. — Итак, ты только что пришла со своего первого сеанса, — произнёс он гнусавым голосом. — Мои поздравления. Как себя чувствуешь? — Она пугает меня, — к своему стыду призналась Чиаки. — Одно упоминание слов «База Будущего» побуждает её к атаке. Я должна была топтаться вокруг этого, ведь тогда я не знала, что еще можно предпринять, поэтому просто сменила тему ради безопасности. В её мыслях снова мелькнуло лицо Эношимы. Стоп. Хватит ассоциировать Накаджиму-сан с Эношимой из-за макияжа. Это не её вина... Уэно-сенсей удивлённо поднял брови: — Всё настолько серьёзно? Чиаки поняла, что он предлагает — передать Накаджиму-сан другому терапевту, раз уж она не может с ней справиться. Но это было её первое задание; как это будет выглядеть, если она откажется от него после первого сеанса из-за своих тараканов голове? — ...Нет, сэр. Я просто волнуюсь, справлюсь ли я с ней, особенно если она нас ненавидит. — Ты натренирована. Ты справишься. Я уже говорил тебе, что не нужно критиковать себя. Ты — терапевт, она — клиент. Тебе нужно быть настойчивее, — он встал, быстро поднял стопку бумаги и передал ей. — Итак, твоё расписание на оставшуюся часть дня...***
И так началась её первая официальная терапия. Раз в неделю, в десять утра, приходила Накаджима-сан, и Чиаки тратила пятьдесят минут на попытки раскрепостить её. С ней было тяжело работать; у Чиаки был небольшой опыт работы с властными, агрессивными людьми — из всех её одноклассников, с Сайонджи-сан было особенно сложно, и даже Чиаки не выдерживала её, но здесь всё усложняли её собственные чувства к Накаджиме-сан. Ей было стыдно признаться, что она боится её, поэтому неопределённость после первого сеанса и страх всё испортить заставили её продвигаться медленно и осторожно. Прикрыв зевок, Чиаки тупо уставилась на экран монитора. Архивы седьмой дивизии хранились в электронном виде на компьютерах и были доступны для всех, у кого было разрешение. Её статус интерна мало чего предоставлял — точнее, не так много, чтобы узнать подробности текущих проектов. Она поняла, что отследить Программу Нового Мира до её запуска было попросту невозможно. Наверное, придётся отказаться от всякой надежды на участие... хотя, если они уже на стадии завершения, как сказал Камукура-кун, они наверняка работают на специализированной территории, поэтому сомневаюсь, что смогу им что-то предложить... — Ватанабе-сан? Почему ты ещё здесь? Она вздрогнула, так быстро прокрутившись в кресле, что чуть не упала: — Геккогахара-сан! Что Вы здесь делаете? Комната была абсолютно пустой; она, должно быть, была слишком поглощена изучением, раз не заметила Абсолютного Терапевта. Хоть компьютерная лаборатория седьмой дивизии была общедоступной, и она вроде бы не делала ничего плохо, она не могла избавиться от инстинктивного чувства вины. Геккогахара-сан изогнула бровь: — Я как раз уходила и увидела в этой комнате свет. Твоя смена окончена, так ведь? Разве тебе не пора домой? — Эм, да, я просто... — Чиаки бросила взгляд на экран. — ...провожу исследование. — Я могу помочь? — О, нет, спасибо. Хотя... — она поколебалась, тщательно взвешивая каждое слово. Геккогахара-сан была довольно приятным, уравновешенным руководителем, так что она не будет против пары вопросов, верно? — ...Если Вы не против... Вы отвечаете за исследования и проекты по борьбе с отчаянием, да? — Это было общеизвестно. — Да-да! — Так... седьмая дивизия добилась в этом каких-нибудь успехов? Геккогахара-сан прогудела. — У тебя на это своя причина, не так ли? Её сердце почти остановилось, но в голосе Геккогахары-сан не было обвинения. Просто любопытство. Наверное, она чувствует, что у меня есть скрытые намерения, даже не зная, какие... терапевты весьма проницательны. Выдохнув, она сжала пальцами ткань своей юбки: — Я-я просто волнуюсь иногда. Что, если того, что мы делаем, недостаточно? Что, если наш единственный вариант — применить больше насилия, и всё повторится снова? — Я не верю, что это произойдёт. Я верю, что всегда есть ненасильственное решение, если постараться. Я не могу пока поделиться с тобой подробностями о наших проектах, но — будь уверена — парочка перспективных уже в разработке. Гипотетически, они полностью изменят нашу анти-отчаянную терапию и мирно остановят Осколков! — Значит, Вы бы дали второй шанс даже Осколкам Отчаяния? Казалось, она тщательно подбирала слова: — Скажем так... Я бы дала им пользу сомнений. Но именно по этой причине я согласилась стать главой дивизии — потому что я хотела исследовать все возможности справиться с ними, — Усами рассмеялась: — Прозвучит глупо, но то, над чем я работаю... это моя надежда. И как только дело будет сделано, оно распространится по всему миру. Так что не волнуйся! Мы обязательно найдем способ! Видимо, Камукура-кун был прав, и она всё равно в скором времени объявит о завершении программы... Я знала, что вероятность его неправоты мала, но от этого стало легче. Хорошо, что моими друзьями займутся такие люди, как она и Наеги-кун. — Понятно... Вы хороший человек. — Не лучше, чем другие. Но спасибо. Когда Чиаки выключила компьютер и встала, голос Усами остановил её: — Ты счастлива, Ватанабе-сан? Она развернулась, удивлённо моргнув. Абсолютный Терапевт внимательно смотрела на неё, напряжённо сморщив брови. — Почему Вы спрашиваете? — Каждый раз, когда я вижу тебя, ты всегда одна. И в последнее время ты выглядишь несчастной. Другие стажёры не избегают тебя? — Оу. Нет, я просто люблю быть одной. — Неправда. Но её сотрудники заметили, что она всегда отклоняет предложения погулять, и в итоге совсем перестали спрашивать. — К тому же, эм, недавно, у меня... появились дела на личном фронте. Вот. Мысли о Камукуре-куне были двойным ударом. Он заставлял её парить в мечтах каждый раз, когда она вспоминала их совместное времяпровождение, его признание в любви, их поцелуй — она могла поклясться, что её губы до сих пор покалывают. И тогда её сердце болезненно сжималось, когда она вспоминала, что он ушёл и теперь даже не знает, жива ли она. Она скучала по нему, но в то же время она боялась, что всё испортит. Мы скоро увидимся снова. Должны. Усами прогудела: — Понятно. Ты знаешь, что мы оказываем терапевтические услуги и нашим собственным сотрудникам? — Я-я знаю. Я скажу, если нужно будет, — с надеждой, это успокоит её, произнесла Чиаки. Потому что, чёрт побери, последнее, что её было нужно, так это вынужденно проходить терапию. Сеанс у психолога для подтверждения её готовности к работе ещё куда ни шёл, но систематизированные сеансы терапии — это кошмар. — Ну, хорошо, — Геккогахара-сан развернулась и поколесила к двери. — Хорошего вечера, Ватанабе-сан.***
У неё была одна мысль. Что-то, что она обнаружила за просмотром архивов, застрявших у неё в голове; признав, что она не найдёт ничего о Программе Нового Мира, Чиаки начала искать ресурсы для этой новой идеи. Наконец, спустя несколько недель после её беседы с Геккогахарой-сан, после ещё более неудачных попыток вытащить что-либо из Накаджимы-сан, Чиаки решила ввести свой план в действие. — Что? — Накаджима-сан выгнула бровь, когда Чиаки сломала систему — села рядом с ней на диван. Она потянулась за сумкой и вытащила из неё свою «Game Girl Advance». Нажав на нее с улыбкой, она повернула консоль так, чтобы Накаджима-сан могла видеть экран. — Это первый «Power Pro Kun Pocket Baseball»! Я занималась исследованиями в области видеоигр, а поскольку ты была менеджером бейсбольной команды, и твой кузен был Абсолютным Бейсболистом, думаю, тебе понравится играть по знакомой теме. Тема терапии с видеоиграми увлекла её в тот момент, когда она вспомнила про свой талант, который когда-то считала бесполезным, из-за которого не просто не могла подружиться, но и не была полезной для людей. Было нелегко пронести свои игры, но она подумала, что, пока никто не видел её за игрой и не знал, насколько она в этом хороша, всё будет нормально. В конце концов, не только Абсолютный Геймер любит видеоигры. Её восторг по любимой теме сменил то беспокойство, которое она обычно переживала рядом с этой девушкой. Накаджима-сан не казалась впечатлённой, пока она смотрела на экран заголовка с татуированным талисманом серии и большим кандзи посередине. — Кек, сколько лет этой вещице? Выглядит отстойно. — Это не отстой! — Чиаки чуть не выпалила и вообще ты используешь сленг, который умер. — Это может быть просто ответвление от основной серии, но оно помогло проложить путь для весьма успешной франшизы с четырнадцатью сериями! Эта игра сочетает в себе бейсбольную механику с элементами РПГ для беспрерывного геймплея и сюжетную линию с несколькими концовками! Это потрясающее издание! Накаджима-сан распахнула глаза: — Воу, да не бомби ты так. Чиаки выдохнула, пытаясь взять над собой контроль. Она не могла не вспыхивать, когда другие высмеивали её любимые вещи, будь то игры или люди. Но... эх. Она не должна быть настолько эмоциональной. Она же здесь терапевт, в конце концов. Стыд для своё поведение и ещё один вздох успокоили её: — Ты права... прости. Это было непрофессионально с моей стороны. — Не ожидала, что ты фан такой шняги, — Накаджима-сан нахмурила брови, осторожно взяв консоль. — Ты реально хочешь, чтобы я потратила на это весь сеанс? Просто играть в отс... видеоигру? — Ага. — Зачем? — Полагаю, тебе будет весело, и это поможет улучшить наши отношения, — она мягко улыбнулась, вспоминая, насколько легко было сблизиться со своими одноклассниками, с Хинатой-куном и Камукурой-куном, как только она начинала играть с ними. — Даже если люди играют не вместе, или один из них постоянно выигрывает... я чувствую, как они сближаются через видеоигры. Попробуй! Пожав плечами, Накаджима-сан начала новую игру. Чиаки наклонилась, чтобы проследить за игрой, и чуть ли не подпрыгивала, рассказывая о том, как это здорово. Она была уверена, что девушке это понравится... Брюнетка с презрением взглянула на неё: — Личное пространство. Слышала о таком? И она тут же вспомнила Эношиму, её издевательские словечки и режущий слух тон в том лабиринте. Чиаки неосознанно вздрогнула и отодвинулась на приличное расстояние. — Прости. Её надежды не оправдались. Все бейсбольные гены, видимо, достались Кувате-куну, потому что Накаджиме-сан игра не давалась даже в игре. Элементы РПГ всё только усложнили, ведь у неё даже опыта не было. Наставления Чиаки действовали ей на нервы, и она стала щёлкать кнопками ещё раздражительнее, и от этого стало только хуже, и... это был полный провал. К концу сеанса Накаджима-сан в ярости вылетела из кабинета, а Чиаки устало просматривала все свои дотошные заметки по видеоигре, удивляясь, почему она так хорошо поладила со своими друзьями и так ужасно — здесь.***
— Это потому, что ты действовала неправильно, — ругался Уэно-сенсей, рассердившись после рассказа Чиаки о сеансе. — Рекреационные виды терапии не являются «методом сближения», или как ты там их называешь; это методы, помогающие достичь терапевтических целей. Я не это имел в виду, когда сказал тебе быть более настойчивой. — Простите, — всё, что она могла ответить, опустив голову. Она была в таком восторге, когда услышала о возможностях совмещения её таланта с работой... — Я подумала, что если она сможет расслабиться, то ей будет легче говорить со мной... — И я бы больше не боялась её... но теперь всё наоборот. — Да, создавать расслабленную обстановку важно, но ты не можешь относиться к ней как к другу. Она ведь твой клиент. Она сгорбилась. Но... я не знаю, что делать с людьми, которые мне не друзья... Это срабатывало в симуляторе, когда она представляла своих друзей, так... почему не здесь? Если бы она попыталась сыграть со своими виртуальными клиентами, всё было бы так же? Уэно-сенсей вздохнул. Она решила, что её медлительность раздражает его. — Ты вообще знаешь свою цель? — Помочь ей и другим пленникам Това Сити оправиться после сурового испытания, — отчеканила она. — Я делаю всё возможное, но она не поддаётся! — Тогда сфокусируйся на этом. Я знаю, что ты хочешь помочь, но не заставляй её. Уже потом, если ты увидишь, что это помогает, Накаджима-сан согласится, и ты сможешь найти игру, которая ей понравится, и снова попробуешь свою терапию с видеоиграми. Если нет, есть и другие доступные методы.***
— Что ж, скоро Новый год. Какие у тебя планы, Накаджима-сан? — Этот лузер и его мама пригласили меня сходить в храм вместе с ними, — сегодня она читала глянцевый журнал. С той неудачной попытки с видеоигрой прошёл месяц, и все последующие сеансы часто проходили в неуклюжем молчании. Накаджима-сан начала приносить с собой вещи, чтобы убивать время. — Не было других дел, поэтому я согласилась. Праздновать вместе с друзьями вместо семьи... значит, у неё плохие отношения с семьёй? Или..? — Раз ты не идёшь со своей семьёй, Накаджима-сан, получается, они..? Долгая пауза. Накаджима-сан уставилась в свой журнал. А затем: «Да». Хоть это и было сказано резко, в этом звуке отражалась пустота. — Они погибли во время Трагедии. Я узнала только после того, как уехала из города. Единственный родственник, которого упоминала Накаджима-сан, был её двоюродный брат, «Леон-оничан». Даже несмотря на то, что он был мёртв, её явно переполняло восхищение; она могла и проводила целые сеансы, просто болтая о том, как он был прекрасен. У Чиаки было подозрение, что она слишком увлечена им. Но она должна помогать, а не судить, да и наверняка в её чувствах не было никакого вреда, раз Кувата-кун умер. Но всё это время Накаджима-сан решительно избегала разговоров о своей семье. И тут она признаётся... это же прогресс, да? — Прости. — Прощаю, как и всех, кто узнал это. — Хочешь поговорить об этом? Она усмехнулась, с силой перелистнув страницу. — С кем? С Хагакуре? С тобой? Кольнуло. — Я здесь как раз для этого. — Но ты боишься меня. Чиаки вздрогнула под тяжестью обвинения. Накаджима-сан отложила журнал и взглянула на неё: — Ты хорошо скрываешь это, но я же вижу. Так почему я должна доверять тому, кто не доверяет мне? А она откровеннее, чем кажется... Чиаки опустила голову: — ...Ты права, Накаджима-сан. Я была осторожна с тобой. Даже напугана иногда. Частично из-за моих призраков прошлого, частично из-за твоего презрительного отношения к Базе Будущего. И, как её часть, я не могу не бояться, раз уж эта враждебность распространяется и на меня. Но было неправильно с моей стороны позволить таким непрофессиональным эмоциям вмешаться в работу, и я прошу прощения. Тишина. Девушка вздохнула: — ...Слушай, я не... Кажется, я понимаю, почему ты так думаешь. Я довольно много кипешила о своей ненависти к Базе Будущего, но я не из тех маньячин, которые во всём применяют насилие. И ты кажешься вполне нормальной. Стрёмная иногда, но ладно. Так что я бы не, ну... нападала на тебя и тому подобное. Чиаки выдохнула, чувствуя, что какой-то неописуемый узел в груди развязался. Это... хорошо, что она открылась. Причиной недоверия была сама Чиаки. Может быть, теперь, когда ситуация прояснилась, они, наконец, смогут двигаться вперед, как правильный терапевт и клиент. — Я рада это слышать. Чисто из любопытства, Накаджима-сан, почему ты продолжаешь ходить на сеансы, если не доверяешь мне? — Мама этого идиота, — ответила Накаджима-сан, поёжившись. — Ей нравится следить за всеми нами из Това Сити. Говорит, что чувствует ответственность за нас ещё со дня спасения. В тот раз, когда я пропустила... Чиаки вспомнила. Это был сеанс после провала с видеоигрой, и было ужасно сидеть в этом офисе и чувствовать нарастающий страх от того, что клиент не пришёл. — ...она это как-то пронюхала и о май гад. Я, конечно, боялась за свою жизнь и раньше, но эта женщина чертовски страшна в гневе. Чиаки откинулась назад с улыбкой, представляя, как мультяшная Накаджима-сан с широко распахнутыми глазами отчаянно машет руками. Значит, есть кто-то, кто за ней приглядывает... это хорошо. — Ну, если ты так хочешь, я могу найти тебе другого терапевта, и ты сможешь говорить с тем, кому доверяешь. ...Я пойму, если ты так решишь, особенно после моего признания, — Хотя факт того, что это из-за её собственных недостатков как терапевта, останется с ней надолго. На волнующее мгновение Накаджима-сан задумалась. Затем она вздохнула и покачала головой: — Не... всё нормально. Я думаю, ты, по крайней мере, стараешься быть хорошим человеком. Я до сих пор не определилась с отношением к остальной части этой организации, но, думаю, я могу попробовать немного довериться тебе. — И я могу попытаться быть более профессиональной и непредвзятой, чтобы двигаться вперёд. Итак, — Чиаки сложила руки и наклонилась, — давай начнём сначала: ты хочешь поговорить об этом? — Не-а, — но, может, она и хотела, потому что спустя несколько секунд Накаджима-сан с надрывом продолжила: — Это муторно, понимаешь? Потому что ты веришь, что Мама и Папа ждут тебя, и тут оказывается, что их убили, и какой-то чокнутый культ захватил телеканалы, и ты тратишь последние деньги на какое-то тупое предсказание, но эй, не парься, у тебя всё будет кайфово, окей? Настройся на жизнь! Это, ну, так стрёмно... так что, знаешь, нет смысла думать об этом. Чиаки слушала, наполняясь сочувствием. Может быть, поэтому она и пришла на Базу Будущего... потому что ей больше некуда идти. — Я думаю, тебе стоит задуматься об этом, Накаджима-сан. То есть, разве от выплеска эмоций и переживаний тебе не становится лучше? — ...Не совсем, — тихо призналась Накаджима-сан. Чиаки пронзила другая мысль: — Хагакуре-кун и его мама знают? — Да. Этот идиот хотел вознаграждение за помощь, поэтому он был одним из первых, кто попытался найти моего отца, — с издёвкой произнесла она: в ней разгорелся прежний огонёк. — Он такой глупый: даже не задумывался, что мои родители могут быть мертвы... Я уверена, единственная причина, по которой он позволил мне остаться, — это его надежда на то, что я буду благодарна и заплачу ему. — Серьёзно? Ты не думаешь, что это может быть просто потому, что он считает тебя другом? — Да, верно. Только не после... — Накаджима-сан прервалась, виновато отвернувшись в сторону. Чиаки поразмыслила, давить на неё или нет, и решила отказаться от затеи. В тот момент она поняла, что лишний толчок всё только испортит. — ...Как насчёт домашнего задания, Накаджима-сан? Перед следующим нашим сеансом, я хочу, чтобы ты поговорила с Хагакуре-куном, или с его мамой, или с любыми твоими друзьями и рассказала им о своих родителях. Тебе не нужно выкладывать всё подряд... просто поделись своими переживаниями и посмотри на их реакцию, — Она не совсем была уверена в правильности своих действий, и в причине ненависти Накаджимы-сан к Базе Будущего... но теперь у неё была цель. Если Накаджима-сан увидит, что окружающие заботятся о ней, это поможет, верно? — ...Я обмозгую это.***
На этот раз под конец года был праздник. Чиаки закрыла окна, чтобы заглушить звук фейерверков и облегчить страдания Юмигами, но её бедный кролик всё ещё дрожал, как осиновый лист. Сквозь занавески мигали красные, синие и зелёные вспышки, взрывающиеся до звука, прежде чем снова исчезали. Чиаки рассеянно гудела с мокко-мороженым во рту, купленным у уличных продавцов, накручивая пальцами джойстики контроллера и следя за зомби на экране её телевизора. Последний Новый год, который она отмечала, был со всеми её друзьями. Беготня от ларька к ларьку, совместные игры и наслаждение фейерверком сохранились в памяти счастливыми моментами. У нее возник соблазн выйти сегодня вечером на улицу и пережить их снова. Но было слишком одиноко идти одной. Когда до полуночи оставались считанные минуты, она остановила игру, подошла к холодильнику и вытащила кекс. Поставив его на стол, она подставила красиво обрамленную фотографию её вместе с Камукурой-куном, сделанную много месяцев назад. Чиаки села и постучала пальцами по колену, бессознательно отбивая движения кода Конами и одновременно следя взглядом за часами. Когда они пробили полночь и звон колоколов заполнил пространство снаружи, она сказала фотографии: «С днём рождения, Камукура-кун». Затем она задула свечку на кексе и съела его, глядя на фотографию и надеясь, что с Камукурой-куном всё хорошо, где бы он ни был.