Дополнительная жизнь

Сказать, что Киригири Кёко была не в восторге, когда Наеги-кун сообщил ей, что собирается встретиться с отчаявшимися в одиночку, — значит, не сказать ничего. То, что они обвиняют Базу Будущего в запугиваниях, говорят, что доверяют лишь Абсолютной Надежде и хотят встретиться с ним наедине, казалось ей подозрительным. По сути, непричастным нечего было бояться, а вот Наеги-кун был, пожалуй, врагом номер один для Осколков Отчаяния. Очень похоже, подумала она, что это ловушка. Они очень долго спорили об этом. В итоге пришли к компромиссу: идти без охраны, как и просили по телефону, но она пойдёт вместе с ним, и Тогами будет на вертолёте, чтобы в любой момент подлететь. Может, она и не могла остановить Наеги-куна от риска, но она определённо была готова пойти на риск вместе с ним. Местом встречи назначили «Пик Надежды», иронично названный «новым» школьным корпусом, — тот самый, который подорвал Резервный курс. В отличие от старого здания, которое стало убежищем, это было разрушено на долгие годы. Первая мысль Кёко, когда они вошли внутрь и увидели, как их старшеклассники слоняются, поблёскивая ярко-красными глазами, была мрачной: Так и знала, что это ловушка. Она потянулась к телефону, чтобы позвонить Тогами-куну. Однако, оценив обстановку, она остановилась. Никто из 77 Класса не собирался их атаковать и не сидел в засаде. Они просто отдыхали: кто-то болтал, кто-то ел, двое тренировались друг с другом в бою. Один из них лежал с закрытыми глазами, за них ухаживала Абсолютная Медсестра. В одно мгновение она узнала по белоснежным волосам Комаеду Нагито. Они выглядели... чересчур нормально. Услышав вошедших, тринадцать голов синхронно и жутко повернулись. Один из Осколков, до смерти похожий на потолстевшего Тогами-куна, шагнул вперёд. Его талант впечатлял; несмотря на такое преображение, Кёко пришлось напомнить себе, что это — Абсолютный Самозванец, а не её одноклассник. — Наконец-то вы пришли. Мы уж заждались, — он скептично осмотрел Кёко. — И, как я вижу, ты привёл подружку. Наеги-кун блеснул своей милой, обезоруживающей улыбкой: — Только Киригири-сан и Тогами-куна... то есть, настоящего Тогами-куна, да. Он снаружи. Они пошли только потому, что волнуются за меня; клянусь, больше никого нет. Самозванец отклонил голову в сторону Нидая и Пекоямы: — Прочистить территорию. Хочу проверить, не врёт ли он. Как только те двое кивнули и исчезли из виду, Кёко шагнула ближе: — Хината Хаджиме здесь? — несмотря на отточенный твёрдый, хладнокровный тон голоса, она чувствовала себя неудобно из-за их превосходства в числе и не только. Почти инстинктивно она начала составлять путь эвакуации на случай, если всё пойдёт не так. — Разрушитель говорит, что он в пике этого места, среди руин, в которых хранятся наши драгоценные воспоминания, — прогудел Танака. Кёко заметила четырёх маленьких хомяков, свисающих с его шарфа, но больше признаков животной армии не было. Она отправила их в категорию «не ловушка». — Он передал, чтобы мы отправили вам свои координаты, когда вы ответили на наш звонок. Затем, словно вспышка молнии, он исчез, не оставив и следа... довольно хороший трюк. Тогда наверху, в классе. Наеги-кун, должно быть, тоже догадался об этом, поскольку сразу поспешил к лестнице. Кёко поколебалась, разрываясь между тем, чтобы защитить его, и тем, чтобы остаться здесь, приглядеть за Осколками. Она ещё не до конца была уверена, что это не ловушка. — Можешь расслабиться, — произнёс Самозванец, заметив её нерешительность. — Наша просьба искренняя. У нас нет намерений сражаться с вами, пока вы верны своим словам. Как бы подчёркивая его точку зрения, остальные Осколки вернулись к своим делам, как будто позабыв про гостей. Это прозвучало резонно, однако сомнения Кёко пока не отпускали. — Странно, что этот самый Хината позвонил нам, но сам так и не появился... и ты, похоже, взял на себя роль лидера. Если Самозванец может имитировать кого угодно, значит, он мог подделать и Хинату, не так ли? В конце концов, она никогда раньше не видела его имя в архивах Базы Будущего. Похоже, ей стоило пойти с Наеги-куном. Странная улыбка рассекла лицо Самозванца: — Хината... сложный человек. Он собрал нас вместе, но сам предпочитает быть один. Поэтому я взял на себя роль командования вместо него. Пожалуй, вы можете считать меня лейтенантом. — Всё чисто, — отчиталась Пекояма, вернувшись в комнату и немедленно заняв место за Кузурю. Он держал свою повязку на глаз в руке, осторожно чистя её, и, когда он на мгновение взглянул на Пекояму, яркий голубой глаз блеснул из-под его федоры. Кёко едва заметно сжала губы. Самозванец кинул ей: — Видишь? Вы не предали нас — мы не предадим вас. Сухой кашель донёсся из угла комнаты, и Кёко повернулась к Комаеде: — ...Он болен. Насколько всё серьёзно? — У К-Комаеды-сан была лихорадка, когда Хината-сан нашёл его, — с придыханием ответила Цумики, взглянув на неё. — Он постоянно терял сознание... Ахог из белых локонов дрогнул, и стеклянные алые глаза вцепились в Кёко: — Ах, сенпай! — воскликнул он странным голосом. — Прошу прощения за ту проблему с бомбой. Ужасно, что такого никчёмного человека, как я, просто отстранили от занятий, а вас... Он сжался в приступах кашля, и Цумики поспешно уложила его на полотно. — ...И у него горячка, — предположила она, когда Комаеда закрыл глаза. — Я с-сомневаюсь, что он помнит, как Хината-сан забрал его и-или как мы объединились. Но его состояние улучшается, так что, думаю, в ближайшие дни он поправится. Это обезоруживает. Всё это. Осколки вели себя как друзья на отдыхе после работы, а не как отчаянные террористы. Цумики действовала точно как медсестра и одноклассница, беспокоясь о здоровье пациента. Она даже держала Комаеду за руку и постоянно поглаживала её. Это было почти мило, пока Кёко не пригляделась... Отвращение перекосило её. Это была не его рука, а женская; маленькая и аккуратная, с длинными пальцами, увенчанными острыми красными ногтями. Цумики широко улыбалась и сильно краснела, глядя на эту руку с таким почтением, словно на святую реликвию. И её поглаживания были отнюдь не успокаивающими, а пытливыми, скользящими по чужой коже в страстном желании. Кёко отвернулась, сглотнув подступившую желчь. Эта рука, глаз Кузурю, — нет сомнений, кому они принадлежат. Абсурд. Она не сомневалась, что Наеги-кун всё ещё хочет помочь им, но... возможно ли это? Как только она вспомнила про Наеги-куна, он вернулся, задумчиво сжав губы. Облегчение Кёко было временным, потому что за ним по пятам пришёл длинноволосый парень. Было не столько того, что она в нём увидела, сколько того, чего не увидела. Его лицо, глаза, язык его тела, — всё это было пустым. Это было похоже на попытку прочитать труп. Нет, не совсем; у трупов были свои истины. То было похоже на попытку прочитать закодированный шифр. На иностранном языке. — Киригири-сан, — начал Наеги-кун, отступив, — это Хината-Хаджиме-сан. Он сказал, что был студентом «Пика Надежды», но на Резервном курсе. — Ты и твои одноклассники просили о помощи, — она не хотела терять время на пустую болтовню. Хоть она и не чувствовала злого умысла от него, вся эта ситуация до сих пор напрягала её. Лучше покончить с этим как можно скорее. Хината едва заметно наклонил голову: — И Наеги дал обещание, — его голос был грубым, как будто он давно не говорил, и еле слышным. Она изогнула бровь и перевела взгляд на Наеги-куна, который застенчиво улыбнулся ей. Это было мило, но она не могла позволить себе отвлекаться. — Неужели? Поняв её немой вопрос, Наеги-кун бросил на Хинату извиняющийся взгляд: — Хината-сан, не мог бы ты оставить нас ненадолго? Он бессловесно моргнул. Приняв это за согласие, парочка поспешила за угол, подальше от Осколков. — Наеги-кун, — прошептала Кёко, чувствуя на спине чужой взгляд. — Ты же знаешь, что они... — Осколки Отчаяния, — закончил он, — знаю. Я понял это, как только увидел их. И я знаю, ты скажешь, что это плохая идея, но я всё ещё уверен, что нам стоит им помочь. Она рассердилась: — Наеги-кун, я не знаю, реально ли это. То, что они сделали, нельзя просто прикрыть словами. — Я знаю! Но они хотят вылечиться от своего отчаяния. А разве это не наша работа? Спасать людей от отчаяния? Глубина сострадания и оптимизма Наеги-куна никогда не переставала поражать Кёко. Она видела, как они не раз губили его и не раз спасали. Однако, каким бы ни был результат, он никогда не сомневался. Невозможно было провернуть это дело в неведении. Она не верила, что Осколки могут полностью измениться, но если кто и мог помочь им, то только Наеги-кун. Независимо от того, заслужили они этот шанс или нет, теперь это было не важно. Важной была их безопасность. Вряд ли они избегут наказания. Если они откажутся от своих слов, Осколки, скорее всего, быстро разделаются с ними. Гораздо безопаснее пока спрятать их. И будь что будет... Неверно расшифровав её задумчивый взгляд, Наеги-кун добавил: — Не беспокойся о безопасности, Киригири-сан. Я возьму на себя всю ответственность... — Я не об этом, — вздохнула она. — Нам придётся схитрить. Даже если мы вылечим их, то по-любому столкнемся с оппозицией Мунакаты-сана. Нам нужно спрятать их, пока мы не закончим реабилитацию, а затем убедим остальных в нашей невиновности. Это трудная задача, и я просто хочу убедиться, что ты знаешь, на что мы идём. На его лице отразилось удивление: — «Мы»? Её губы дрогнули. Она не помнила, встречала ли когда-нибудь кого-то умного и в то же время такого недогадливого. — Ты же не думал, что я позволю тебе в одиночку пройти через это, правда? На его посветлевшем лице растянулась ослепительная улыбка до ушей. От такой картины что-то в её груди потеплело. — Спасибо большое, Киригири-сан! Она заправила прядь лавандовых волос за ухо: — Без проблем. Теперь нужно убедить Тогами-куна переправить Осколков на вертолёте подальше отсюда. Затем мы сможем сесть и подумать, как им помочь. Геккогахара-сан разослала письмо главам всех дивизий о завершении проекта виртуальной терапии, так ведь? Можно с этого и начать.

***

«СЮРПРИЗ!» Чиаки вздрогнула от неожиданных криков, её палец промахнулся мимо кнопки на её Game Girl Advance и обрёк Линка на смерть. Она подняла голову, распахнув глаза. Её класс преобразился: повсюду с потолка свисали воздушные шары и атласные ленты. На центральном столе красовались различные закуски и большой кремовый торт. А перед ней — её улыбающиеся одноклассники. Она скромно откликнулась: — А? — Ты немного опоздала, — неодобрительно ответила Коизуми-сан. Она выглядела обеспокоенной: — Всё в порядке? — Простите, — на автомате ответила она. — Нет, всё в порядке. Я просто... была занята. Они просили её прийти сюда через два часа после уроков, но она ждала Хинату-куна. Она знала, что глупо цепляться за прежние чувства — свои чувства к нему, — но мысль о том, чтобы забыть его, скручивала её живот. Она не могла отвергнуть его — что ж она за друг тогда такой? Что, если он вернётся, а её не будет? Она не знала, стоит ли рассказывать своим одноклассникам о нём, просить помощи, ведь для них она — староста. Будет неправильно обременять их своими проблемами, правда ведь? Она должна быть хорошим примером для подражания. — Раз люди стараются для тебя, так будь добра появиться вовремя! — цокнула языком Сайонджи-сан, встряхнув своим конским хвостом. — Простите... — С-Сайонджи-сан, — неуверенно встряла Цумики-сан, — прошло всего пятнадцать минут... — Да кто тебя спрашивал, свинья?! — Какая разница? Нанами уже здесь, мы можем начать трапезу! — Овари-сан, даже не дождавшись ответа, набросилась на еду и начала лопать её. — ОВАРИ! — взревел Нидай-кун. — Прояви хоть каплю уважения! Это же день рождения Нанами! — Ф нём офденья, Анами! Мысли не поспевали за происходящим. Чиаки удивлённо огляделась, её Game Girl Advance чуть не выскользнула из её пальцев. — Ребята... это сделали вы? — Так точно, — улыбнулась Соня-сан. — Признаться, я слегка взволнована, ведь я никогда раньше не устраивала японский день рождения! Они так отличаются от наших, в Новоселике... Надеюсь, ты не слишком разочарована моей дебютной попыткой. — Да ты превосходно справилась, Соня-сан! — вставил Сода-кун, и его глаза засияли звёздочками от возможности поддержать Абсолютную Принцессу. — Прекрасно и изящно, как всегда... Но она уже отвернулась, краснея от бормотавшего комплимент Танаки-куна, который Чиаки не услышала. Когда Сода-кун надулся, Чиаки почувствовала комок в горле. Никто раньше не праздновал её день рождения. Она шмыгнула и приложила рукав к мокрым от слёз глазам: — Ребята... спасибо вам огромное. Однако, прежде чем началось веселье, раздался стук в дверь. — О, это, наверное, Хината-кун, — улыбнулась Юкизоме-сенсей, и это показалось странным. Как она здесь оказалась? Она должна быть с Резервным классом, не так ли? — Почему бы тебе не впустить его, Нанами-сан? Это тоже насторожило её. Хината-кун был... не здесь, правда? Но рвение увидеть его снова затмило её внутренний взволнованный голос. Широко улыбнувшись, Чиаки подскочила к двери и открыла её... И увидела каменный коридор с мониторами. В этот момент она поняла, что спит. Её охватила паника, и она попыталась отвернуться. Но из-за грубого толчка в спину она споткнулась. Дверь захлопнулась. Невольно ноги Чиаки понесли её по пути, который она столько раз проделывала ранее. Она стиснула зубы, пытаясь заставить себя свернуть в другом направлении, поступить иначе, чтобы не попасться в первую ловушку, которая резанула её плечо. Но это было похоже на видеоигру, будто она автоматически шла по сюжетному пути; она не могла контролировать себя. Её глаза затмили слёзы от резкой боли при радостном смехе Эношимы. Проснись! Ты же знаешь, что это сон, ты уже была здесь! Проснись! Бежать. Бежать. Она помнила эту дорогу, знала, на какую плиту нажимать. Но она никак не могла сбиться с пути и с тревогой наблюдала, как её ноги тяжелели под весом её тела, когда шипы выстрелили из-под земли и пронзили её правую ногу. Инерция потеряна: она упала назад, разодрав ладонь о каменный пол, чтобы удержать равновесие. Она не могла перестать кричать, надрывая горло и застилая взор потоком слёз. Проснись! Проснись! ПРОСНИСЬ! Но она не просыпалась. Чиаки вставала и продолжала тащиться по бесконечному лабиринту. Некоторые ловушки ей удалось избежать, другие — нет. Чиаки на мгновение взглянула через плечо, чтобы проверить, как далеко приближающийся валун, и снова посмотрела вперёд... И поперхнулась: её схватили за горло и подняли вверх. От мёртвой хватки картинка перед глазами поплыла, но она смогла распознать человека, который держал её. Сбившись с толку из-за перемены в привычном сне, она запнулась: — Камукура-кун? Ч-Что ты здесь делаешь? Его красные глаза были стальными, холодными и совершенно незнакомыми. — Я нашёл ответ. И он не сходится с твоими убеждениями. Ты проиграла, Нанами Чиаки. Она схватила его за руку, пытаясь ослабить хватку. Её ноги болтались в воздухе. Искры мигали в глазах, пока она произносила, задыхалась: «Ка... Камукура-кун...» — Твоя надежда скучна, — его пальцы сжались, и она сжала рот, чувствуя, как сужается дыхательная трубка. До неё доносился еле слышный звонок. — Как и ты. Чиаки рывком проснулась от рыданий, и слёзы полились из её глаз. Что-то всё ещё звенело, громко и раздражительно. Её будильник. Нащупав его рукой, она ударила точно по кнопке. Задыхаясь, уставилась в потолок. Она в безопасности. Это был просто кошмар. Она в безопасности. Чиаки вспомнила, как она прижалась к груди Камукуры-куна, всё хорошо, всё хорошо, всё хорошо. Она встала и на дрожащих ногах подошла к Юмигами. Крольчиха уже привыкла к утреннему ритуалу, моргая ото сна в чужих руках, в остальном её ничего не удивляло. Она успокоилась, когда Чиаки прижала её, отгоняя остатки кошмара поглаживанием мягкого меха. Её сны из этого злосчастного места постепенно уменьшались по частоте, но ещё скрывались в тени разума. Каждый раз, когда она начинала думать, что они исчезли навсегда, они возвращались. Словно соль на незажившую рану: ей было больно. В итоге Юмигами начала извиваться, и, почувствовав себя спокойнее, Чиаки опустила её. Кролик прыгнул к своей миске, вытянув голову, чтобы попить. Абсолютный Геймер со вздохом взглянула на часы. 7:10. Нужно готовиться к выходу. Хмурясь спросонья, она принялась одеваться, накинув тёмно-чёрный блейзер, юбку и галстук её униформы. Затем она собрала отросшие по лопатки волосы и потянулась за париком, бросив на него горький взгляд. Она ненавидела его. Она ненавидела всё, что он символизировал. Она устала притворяться другим человеком. Ей было так одиноко, что, казалось, она могла задохнуться. Она скучала по своим друзьям. Она скучала по Камукуре-куну. В уголках её глаз скопились слёзы, но с дрожащим дыханием она вытерла их. Как только она обулась, её мысли возродили тот кошмар. Она сглотнула, вспомнив ледяную пустоту в его глазах. Сны не вещие, это же не видеоигра, напомнила она себе. Это просто твои подсознательные мысли и эмоции, завладевшие разумом. С Камукурой-куном и остальными всё в порядке. Не накручивай себя. И тем не менее, было невозможно не волноваться за них. Прошло три дня с тех пор, как Геккогахара-сан объявила о завершении Программы Нового Мира, но она ничего не слышала о своих друзьях или о том, что за них взялся Наеги-кун. Пожалуй, ей стоит обдумать, что она скажет ему. Если Программа Нового Мира справится с задачей, то Наеги-кун непременно объявит об успехе. Пятнадцать Осколков Отчаяния, излеченные и признавшие свои ошибки, — довольно сильное и обнадёживающее заявление народу. Но как ей представиться? «Привет, я Нанами Чиаки. Я тут воскресла, можно мне побыть терапевтом для своих одноклассников? Ну хотя бы не отправляйте меня в тюрьму! Знаю, меня спас один из Осколков Отчаяния, и вот уж два года я скрываю свою настоящую личность от Базы Будущего, но я не враг, честно!» Она вздохнула, потирая лоб. Ничего не изменилось с того момента, как она впервые присоединилась к ним. Не было никаких оснований полагать, что База Будущего не подозревает её. И она была вынуждена признать, что так и не завела друзей. Не было никого, кто мог бы поддержать её. Отбросив эти мысли, Чиаки взяла свой пистолет — она прошла тест и получила на него лицензию — из-под кровати. Она проверила спусковой крючок и пули, прежде чем уложить пистолет в кобуру. Затем, настроившись на продуктивный день, она вышла из квартиры. В конце концов, это был особенный день; она не хотела опаздывать.

***

Это была странная комбинация встречи и выпускного. Но, опять же, их стажировка была странной комбинацией обучения и работы на уровне колледжа. В конце рабочего дня Геккогахара-сан созвала стажёров и их руководителей в родной конференц-зал для выступления. — Эти два года вы отлично проработали в качестве стажёров терапевтического отделения, накопив часы практики, потренировавшись в полях и обучившись искусству боя. Сегодня ваша стажировка завершается, — Усами выстрелила конфетти. — Поздравляем! Как полноправные члены Базы Будущего, у вас появляются преимущества — от увеличения зарплаты до других возможностей. Однако вам предстоит сдать экзамен, прежде чем приступить к работе терапевта. Да-да, последний экзамен для получения лицензии! Он будет через два месяца, так что, начиная с сегодняшнего дня, у вас есть две недели, чтобы подать заявку. Так как у вас больше нет руководителей, вы не можете брать клиентов до сдачи экзамена, поэтому рекомендую вам озаботиться этим в ближайшее время. Усами улыбнулась: — Тем не менее, вам не нужно напрягаться в поисках работы: у нас для вас всегда найдётся дело. Так что действуйте уверенно и выложитесь по полной! Зал разразился аплодисментами. Стулья скрипели, пока люди размахивались, обнимались и обменивались комплиментами. Чиаки сидела и смотрела сквозь всех. Она никогда не думала о получении лицензии. Да, она предполагала, что это в итоге произойдет. Но теперь это казалось реальным. Это будет реальным всего через несколько месяцев, если она подготовится сдаст экзамен. Она встряхнулась. Дело не в подготовке... и не в экзамене. Она сдаст этот экзамен. Она должна получить эту лицензию как можно скорее. Если она не приступит к работе, то не сможет помочь своим друзьям. Кивнув себе, она направилась к дверям. Большинство интернов останавливались по пути, чтобы переговорить со своими наставниками и поблагодарить их. Уэно-сенсей болтал с коллегой, покручивая незажжённую сигарету между пальцев. — Поздравляю, — сухо бросил он, когда она подошла. Человек, с которым он разговаривал, вежливо кивнул и ушёл. — Спасибо Вам за наставления, Уэно-сенсей, — поклонилась она. Он махнул рукой: — Не задирай нос, ты ещё не профи, — нахмурился он. — Запомни: даже с лицензией ты не специалист. Тебе ещё многому предстоит научиться, и ты ещё наделаешь кучу ошибок. Ты будешь стремиться к совершенству весь карьерный путь. Поняла? — Вроде да. — Тогда думай об этом до тех пор, пока не узнаешь это. Я возлагаю на тебя большие надежды, — это был наполовину комплимент, наполовину приказ. В этот момент подъехала Геккогахара-сан, сморщив глаза из-за скрытой улыбки: — О, не будь таким ворчуном, Уэно-кун! Позволь ей насладиться праздником. Они все славно поработали. — Я не ворчун, — хмыкнул он, — и я не говорил, что она не может. Просто таким людям не стоит расслабляться. — Учись отдыхать! Иди домой. Найди себе девушку. — Перестань сводить меня с людьми. Я прекрасно чувствую себя холостяком, благодарю. — Но тебе будет полезно снять напряжение. Чиаки прыснула. Уэно-сенсей закатил глаза и приложил незажжённую сигарету к губам. Геккогахара-сан повернулась к Чиаки: — Поздравляю, Ватанабе-сан. — Ах, спасибо. Надеюсь, вы будете гордиться мной. Женщина похлопала её по руке: — Не волнуйся об этом. Если ты довольна своей работой, этого достаточно. Я верю, что мир станет лучше, если люди перестанут жить большими ожиданиями и будут гордиться собой. Она вспомнила про Хинату-куна, и её сердце болезненно сжалось: — ...Да. Я тоже.

***

Три недели спустя Чиаки обедала в столовой седьмой дивизии; несмотря на то, что там в одно и то же время собиралась вся дивизия, было не очень шумно. Многие не хотели разговаривать, особенно о работе. Как только она отправила кусочек свинины в рот, двери столовой распахнулись. В этом не было ничего необычного, и в иной раз она бы проигнорировала это, если бы кто-то рядом не ахнул и не взвизгнул. Она подняла взгляд и уронила палочки для еды. Мунаката Кёске стоял у входа в столовую в безукоризненно белом костюме, изучая сидящих. В левом кулаке он крепко держал обшитую катану, которой он, по слухам, лично убил сто Отчаявшихся. Поговаривали, что он сразился с Абсолютной Мечницей вничью, а другие и вовсе утверждали, что он вытащил эту катану из могилы известного самурая. Однако все эти слухи сводились к одному: ненависть Мунакаты Кёске к отчаянию не знала границ. И он идёт прямо к ней, с ужасом осознала Чиаки. Её сердце начало отбивать паническое стаккато, когда заработало воображение: он раскроет её, арестует, заставит сдать Камукуру-куна... Он остановился и уставился на неё: — Где Геккогахара? Я не могу её найти. Оу. Он подошёл просто потому, что знал её. Чиаки почувствовала себя одинаково глупо и облегчённо. — Эм, Геккогахара-сан не обедает здесь по вторникам. Думаю, она сейчас со своей матерью. — Когда она вернётся? — Скоро? Перерыв на обед начался тридцать минут назад... — он нахмурился, и она быстро решила: — Я могу проводить Вас в её офис. Вы подождёте её там. Мунаката-сан внимательно изучал её, и она старалась не ёрзать, чувствуя себя словно под микроскопом. Но он резко кивнул. Торопливо собрав вещи и спрятав их в сумке, Чиаки выбросила пустую коробку из-под бенто. Затем, промямлив «сюда», она проводила Мунакату-сана до конца коридора. Он изогнул бровь, когда она пронеслась мимо лифта, толкнув дверь к лестнице, но никак это не прокомментировал. Может, просто подумал, что это не разрешено. В здании седьмой дивизии было шесть этажей. Первый этаж был общедоступным: там находились стойка регистрации, архив, пара офисов и столовая. На втором проводилась вся терапия; третий — для тех, кто работает в кибер-отделе. Четвёртый состоял из большинства офисов и конференц-залов. На пятом — боевая подготовка. А шестой... Чиаки не знала, что там было. Совершенно секретно. Геккогахара-сан отказалась от целого личного этажа, заявив, что хочет быть ближе к своим сотрудникам. И всё же, в силу её потребностей и статуса, у неё был огромный по сравнению с другими офис и полная конфиденциальность. — Спасибо, — коротко отозвался Мунаката-сан, когда они пришли. — Теперь можешь идти. Она кивнула. Дойдя до конца коридора, Чиаки оставила его в нетерпении перед дверью Геккогахары-сан. Скрывшись за углом, она прислонилась к стене и закрыла глаза. То, что она рассматривала, было невероятно глупо. Она не могла даже представить себе масштаб проблемы, в которой оказалась бы, если бы её поймали. Но что-то глубоко внутри неё подсказывало ей, что это важно. Что могло заставить вице-президент лично посетить создателя Программы Нового Мира всего через несколько недель после его запуска? Надежды было мало, но это её не останавливало. И до конца обеда ещё полчаса. У неё было время. Двадцать пять минут она взвешивала плюсы и минусы пребывания и увольнения, как вдруг услышала громкий скрежет колёс и удивлённый голос: — Мунаката-сан? Что Вы здесь делаете? Заглянув за угол, она увидела спину вице-президента, который смотрел на удивлённую Геккогахару-сан: — Геккогахара, — коротко поздоровался он, — надо поговорить. — Должно быть, о чём-то важном, раз Вы пришли сюда, чтобы поговорить со мной лично, даже не договорившись о встрече. — Критично важном. Я только что получил информацию, и она не терпит отлагательств, — он повернул голову, просканировав коридор, и Чиаки тут же спряталась назад за угол. — Пройдём в офис. Усами шумно согласилась. Дверь щёлкнула и закрылась. Чиаки вышла из-за угла и уставилась на неё. Она знала, это просто дверь, но в тот момент эта дверь казалась внушительной и зловещей. Её охватил страх, но она вспомнила о своих друзьях, о Камукуре-куне, и её спина выпрямилась. Она облизала губы. Огляделась вокруг. В коридоре было всё так же пусто — а как иначе, все же ещё в столовой, но это ненадолго. Чиаки сняла очки и положила их на пол. Затем опустилась, прижав ухо к скважине в двери Геккогахары-сан: — ...Наеги-кун? — Голос Усами был громким и легко узнаваемым. Баритон Мунакаты-сана прозвучал довольно приглушённо: — Он неделями молчал. Учитывая недавно полученную информацию, я подозреваю его в измене. — Измена? Не могу поверить, что он... Раздался тяжёлый удар, будто Мунаката-сан ударил кулаком по столу: — Пятнадцать Осколков Отчаяния ускользнули прямо из-под нашего носа! Я получил сообщение, что он обнаружил их, но не уничтожил. Что это, если не измена?! Давящая тишина. Мунаката-сан заговорил снова, но уже спокойнее: — Я здесь, потому что ты отвечаешь за кибербезопасность Базы. Должен быть способ найти его. Отследить сообщения, взломать телефон, что угодно. — Юкизоме-сан не может... — Я уже говорил с Юкизоме, безусловно, но нужно больше информации. Ты можешь найти его? — ...Думаю, я знаю, где он. — Говори. Сейчас. К разочарованию Чиаки, голоса стали тише. Борясь с рычанием, она крепче прижала ухо к двери и закрыла глаза, чтобы сосредоточиться... Шаги. Чиаки опустилась на ладони и колени, притворившись, будто рыщет по полу, как вдруг исполняющий обязанности главы, Акаги-сан, завернула за угол, перелистывая бумаги. Заметив её, он остановился, удивлённо моргнув за стёклами очков. — Эм... что ты делаешь? — Ой, я просто уронила свои очки, — «случайно» сбив их рукой, Чиаки выкликнула триумфальное «ах-ха!» и бросилась к ним. Она встала на ноги, надеясь, что её улыбка не выглядит слишком напряжённой. Она подозрительно взглянул на неё, но на этот раз скрытность спасла её: он не знал её достаточно хорошо, чтобы задавливать вопросами, или ему просто было всё равно. — Ла... ладно, — подойдя к двери, он постучался, позвав Геккогахару-сан. Голоса за дверью смолкли, и Чиаки испарилась, прежде чем кто-то смог бы спросить, что она здесь делает. Ее ноги дрожали, пока она быстро перебирала ими по ступенькам. Она едва могла поверить в произошедшее. Она воображала, как Мунаката-сан побежал за ней, схватил её за руку и закричал, что знает, чем она тут занималась. Но единственными шагами в коридоре были её собственными. Уже далеко за пределами этажа она прижалась к стене, закрыла глаза и переосмыслила то, что только что услышала. Пятнадцать Осколков, сказал Мунаката-сан. Должно быть, это её одноклассники вместе с Камукурой-куном. Тогда... они уже в Программе Нового Мира? Её сердце подпрыгнуло в груди, прежде чем упасть в пятки. Тон Мунакаты-сана подсказывал, что Наеги-кун в опасности из-за своего преступления. А фракция политики Базы Будущего — экстремисты — выступала за суровое наказание и полное уничтожение. Но как Мунаката-сан может избавиться от Абсолютной Надежды? Если — точнее, когда — её друзей вылечат, остальная часть Базы поймёт, что методы Мунакаты-сана — не единственный способом избавиться от отчаяния. И с пятнадцатью бывшими Осколками, подтвердившими безумие Юкизоме-сенсея, у Базы Будущего не будет выбора, кроме как поверить им. Тогда ей помогут, ведь организация должна быть снисходительнее к Отчаявшимся, иначе прослывут лицемерами. Всё устаканится. Почувствовав успокоение, она уверенным шагом отправилась назад.

***

Когда Мунаката-сан ушёл, Миайя вздохнула и закрыла глаза. При всём уважении к нему, она бы солгала, если бы ответила, что тоже не испугалась. Его фанатизм с годами только рос, причём до такой степени, что она иногда понимала, что не узнаёт человека, которого встретила в пик Трагедии, смиренно просящего её о помощи в создании мирового будущего. Иногда она чувствовала, что больше не узнаёт Базу Будущего. Было грустно, но реальность превратилась в карточный домик, балансирующий на краю утёса, сдуваемый сильными порывами ветра экстремистских наклонностей Мунакаты-сана. Его приспешники заполонили вторую, пятую и шестую дивизии — самые влиятельные из всех. Оставшиеся просто не могли перечить им. И Миайя натравила его на Наеги-куна. Вина осела камнем в её животе. Он говорил ей не волноваться, если её спросят о причастности, что она может наврать и сказать, мол, не знала об оставшихся Осколках, что он возьмёт всю вину на себя. Миайя хотела быть смелее. Ей не хватало смелости разговаривать без Усами, согласиться на операцию и вылечить церебральный паралич, постоять за того, кто ей дорог. Ей тем более не хватало смелости отправиться на остров Бармаглот с Наеги-куном и его друзьями. Но если бы она сделала вид, что ничего не знает, и позже Мунаката-сан понял бы, что она соврала, то в лучшем случае получила бы взбучку. В худшем — была бы уличена в государственной измене. И если с ней что-то случится, то что будет с её больной и одинокой матерью? Прости, Наеги-кун. Надеюсь, ты справишься с Осколками до того, как Мунаката-сан арестует тебя...