***
— Нас атакуют! Крик в её наушнике был громким и неожиданным. Она ахнула, одной рукой потянувшись к своей гарнитуре. Это была её вторая смена на страже в верхней комнате, и спокойная атмосфера совсем расслабила её. Вокруг неё весь кибер-отдел, который до этих пор прятался за мониторами, шокировано дёрнулся. — Продолжаем работу, я возьмусь, — приказал им Акаги-сан, а затем переключился на гарнитуру: — Аракава, так? Доложите обстановку. Все ждали, затаив дыхание. Но в ответ — лишь тишина. — Аракава, что у вас там?! — обратилась уже Хаями-сенсей, громким, раздражённым и обеспокоенным тоном. — Эй, — нервно отозвался один из операторов, заставив Чиаки очнуться: она совсем забыла о том, что вокруг были люди. — Там корабль плывёт. — Ну так поприветствуй их! — съязвил Акаги-сан, лишь наполовину обратив внимание. — Аракава, давай! Чиаки собралась было отключиться от киберотдела, как вдруг гарнитура снова ожила, и человек на другом конце, наконец, ответил. Но его голос покрывали звуки выстрелов: — Главное подразделение... из ниоткуда... атакует нас! Нашим... нужна помощь! Нужно... Раздался выстрел, крик и тишина. Чиаки нерешительно коснулась своей гарнитуры. Вопросы выстреливали очередями: Его убили? Он сказал, что наши атакуют? Но зачем? Что происходит? В последовавшем ошеломлённом молчании прозвучал громкий и отчётливый голос: — ...помочь. Она едва не свалилась, чуть зацепив консоль позади. Этот голос. Мягкий, медленный, мужской. Этот голос остановил сердце и скрутил живот. Камукура-кун!.. Чиаки хотела было броситься вперёд и выкрикнуть код Конами в рацию. Только вот шок и слабое понимание происходящего, и Хаями-сенсей, вопящая приказы в её ухо и стрельба внизу удерживали её на месте. И всё же — её сердце вырывалось из груди. Он вернулся! Он здесь! — Подкрепление? Вы из какой дивизии? — Ни из какой. Мы... неформальная подмога. — Мы! Он сказал мы! Все остальные тоже здесь! — Нас вызвал Тогами Бьякуя. Оператор неуверенно посмотрел на Акаги-сана: — Сэр? — Порядок, — ответил он. — Скажи им, чтобы продвигались к... — Вы уверены? Мы не можем связаться с Тогами-саном, чтобы проверить... — Это судно Базы Будущего, — голос Акаги-сан дрогнул. — Думаю, это надёжный источник. Более того, наши собственные военные встали против нас. Нам нужна любая помощь, откуда бы она ни пришла. Оператор молча подчинился, передав Камукуре-куну, чтобы он пришвартовался к Пирсу номер шесть. Чиаки была готова расспрашивать, где же этот пирс, и самой побежать туда, как вдруг нежданный нетерпеливый голос Хаями-сенсея выстрелил ей в ухо: — ...поняла, Ватанабе? — А? — запнулась она, не услышав того, что сказал боевой инструктор. Там много всего происходило — слишком много для одного её внимания — её мысли метались, как мячик в пинг-понге... — Я сказала, вы с Хондой остаётесь наверху для обороны киберотдела. Все остальные отправляются на резерв. Поняла? Она поникла. — ...Так точно. Она не могла уйти сейчас. Шла бойня, и были люди, которым нужна её помощь, и... и она больше не могла сама убегать. Не имея представления о том, куда бежать. Но она так хотела увидеть своих друзей. Она так сильно этого хотела. Сильнее, чем когда-либо, в ней вспыхнула решимость. Они должны справиться. И после этого она снова увидит своих друзей. Они помогут, Наеги-кун всё объяснит, и, конечно же, этого будет достаточно, чтобы их помиловали. Она несколько лет ждала, сможет подождать и дольше.***
Вскоре Хаями-сенсей снова вызвала их по гарнитуре: — Ватанабе, Хонда, будьте начеку. Пара солдат проскользнула мимо нас. Сейчас они направляются к вам. Я постараюсь добраться туда как можно скорее, просто подождите. Они посмотрели друг на друга, затем на кибер-отдел. Те были на той же частоте и тоже слышали предупреждения. Хоть их лица побледнели, они всё ещё сосредоточенно смотрели на мониторы перед собой. — Нужно подготовиться, — Сказал Акаги-сан, и только лёгкая дрожь в его голосе предательски подводила самообладание. — Забаррикадируйтесь, — передала она им. — Не спускайтесь, пока не скажем. В голове гудело, пока она медленно спускалась вниз по лестнице. Чиаки огляделась. Высота башни и стеклянные окна были преимуществом для обзора острова; снизу шли клубы дыма и вспышки света, устремлённые в небо. Это был странный, безмолвный мир, и она смотрела, размышляя, видят ли это её друзья. Хонда-кун осторожно опустил пистолет: — Может, нам стоит... Он не смог закончить предложение. Дверь выбил мужчина в военной униформе Базы Будущего. Что-то яркое блеснуло на забрале его шлема, когда он направил в комнату пистолет. На секунду Чиаки и Хонда-кун, удивлённые, не двигались. Одно дело слышать, что на тебя напали свои; другое — видеть это собственными глазами. Затем злоумышленник начал стрелять. Они оба упали. Разбилось стекло. Слева от Чиаки Хонда-кун закричал. У неё перехватило дыхание. Неважно, что она знала его не так хорошо, потому что всё, о чём она могла думать, — это то, что товарищ ранен, и за ней стояли люди, которых нужно защищать, и она не может позволить себе снова облажаться. Броня покрывала большую часть груди, но конечности оставались незащищёнными. Чиаки увидела это, встала на колено, подняла пистолет и дважды выстрелила. Она даже не думала об этом. Просто действовала. Она редко промахивалась на практике. Вот и сейчас не промахнётся. На обеих ногах мужчины появилась кровь. Он закричал и рухнул, схватившись за них. Чиаки застыла. Она слышала, как её сердце стучит в ушах. Безумно, дико, подумала она, он ранен. Я должна помочь ему. Не имело значения: она выстрелила в него или он напал первым. В любой ситуации нужно оставаться человеком, и она немного опустила пистолет, причитая: — О боже, ты в поря... В комнату ворвались ещё двое солдат. Она прервалась на полуслове, нырнув за баррикаду. Раздались выстрелы, рассекая место, где она была несколько секунд назад. Хонда-кун уже лежал на полу, истекая кровью. Его глаза были широко раскрыты, полностью видны белки, дрожащие руки крепко сжимали пистолет. — Почему они стреляют в нас?! — проорал он. Разочарованная, растерянная и напуганная, Чиаки прокричала в ответ: — Я не знаю! — Что происходит? Где остальная часть дивизии? Что с моими друзьями? Я не могу потерять их, не сейчас, когда мы находимся почти на пороге... Она насторожилась после внезапного затишья. Перезагрузка. Глубоко вздохнув, Чиаки высунулась головой из-за баррикады. У неё была секунда, чтобы выбрать цель, и её взгляд метнулся между теми двумя в попытке выбрать... Времени нет. Она перезарядила магазин. Выбрала одного наугад и быстро выстрелила, на этот раз — в предплечье. Тот опустил пистолет, скривившись от боли, но не упал. С ним покончили ещё два выстрела, в грудь. Один от Чиаки, другой от Хонды-куна. Она молилась, чтобы бронежилет смягчал удары. Она не хотела никого убивать, просто желала, чтобы всё это закончилось. Но выстрелов в конечности для этого явно не хватало. Она наклонилась, вздрогнув от винтовочного ра-та-та миллисекундой позже. Мысленно Чиаки посчитала, сколько пуль у неё осталось, всматриваясь в сторону: о боже, ещё трое подоспели, сколько их там? Но они не могли пойти в бой; узкая лестница теперь была перекрыта двумя телами, не позволяя подняться больше одной пары людей. И у них не было прикрытия. Незначительные преимущества, но их было достаточно. Стрельба продолжалась несколько минут: только началась и тут же закончилась. Повсюду стояла тишина, изредка нарушаемая стонами. Несмотря на всё оружие, которое было запущено в дело, передовая технология гарнитуры Базы Будущего сделала свое дело; в ушах у Чиаки звенело не больше, чем если бы она была в одиночестве. Она слегка дрожала, присев, чтобы осмотреть Хонду-куна. Его слабое дыхание участилось, лицо исказилось от боли. Глаза были закрыты, но он через силу открыл их, когда на его лицо упала тень. — Всё? — Да. Шаги. Она снова подняла пистолет, но появились знакомые лица. Остальная часть её отряда, поддерживая друг друга, поднялась по лестнице и вошла в комнату. Их лица выражали удивление и уважение. — Простите, Ватанабе, Хонда, — прохрипела Хаями-сенсей. Её лицо выглядело бледным, дыхание было прерывистым. Чиаки видела, как она сжимает руку под правой окровавленной подмышкой. — Они проскользнули мимо нас, но ситуация была настолько плохой, что мы не могли уйти, пока не закончили. Я должна была оставить больше людей с вами. Вы целы? — Со мной всё хорошо, но Хонда-кун ранен. Как там внизу? Её лицо помрачнело: — Со мной пара раненых. Все остальные мертвы. Мацумото, помоги Хонде. Когда брюнет подошёл к нему, Чиаки отозвалась на слова Хаями-сенсея: — Мертвы? — Так я и сказала, Ватанабе. Нас четырнадцать — это всё, что осталось от стражи, и большая половина из нас не в лучшем состоянии. — А как же... как же те люди, которые приплыли на подмогу? Вы их видели? — Нет, должно быть, ушли куда-то. Не знаю, куда, — Хаями-сенсей развернулась к другой части комнаты, всё ещё сжимая ее рану: — Вы двое, прочистите залы и убедитесь, что никого не осталось. Все остальные — присматривают за ранеными. Включая нападавших. Прислонившись к баррикаде, Хонда-кун возразил: — Они стреляли в нас! — Они всё ещё часть Базы Будущего, — прорычала боевой инструктор. — И пока мы не поймём, что происходит, будем обращаться с ними, как с нашими. Когда остальные приступили к делу, нога Чиаки согнулась. Она поможет. Просто... нужно немного подождать. Теперь, когда адреналин сходил на нет, она чувствовала... истощение. От того, что выжила. Немного сожаления, когда услышала о погибших. Но это было так. Лишь немного раскаяния. Кроме этого... ничего. И это тревожило. Почему угрызения совести и чувство вины были столь скудны? Может быть, потому, что Чиаки не была уверена, она ли убила их? Нельзя было сказать, что именно её пули стали смертоносными. Может быть, это у Хонды-куна. Но, может быть, это была она. Так разве она не должна теперь страдать? Разве она не должна чувствовать себя иначе? Разве убийство не оставило на ней следа? Убить или быть убитым. Она знала это. Просто думала... Она не знала. В её кармане зазвонил телефон. — Не поднимай! — она подскочила от крика Хаями-сенсея, но не посмотрела на нее. Женщина сжимала рацию и испуганно смотрела на терапевта, который застыл с рукой в кармане. Чиаки поняла, что телефон зазвонил не только у её. У всех. — Я... но это же... — Отставить! — выпалила Хаями-сенсей, задыхаясь. Кто-то перевязал её рану, но бинты пропитались новой кровью. Она сидела, но сильно вспотела: её лицо покраснело. Чиаки задумалась, повреждена ли её главная артерия или орган. — Тогами вышел на связь... он всё понял. Кто-то... рассылает видео, промывающее мозги... — Видео? — пискнул кто-то. — Да... главное военное подразделение... их шлемы со встроенными экранами... и на специальной частоте. Они получили это видео первыми... теперь они... пытаются транслировать это... остальным... У Чиаки внезапно возникло желание отбросить телефон подальше. Судя по шокированным и испуганным выражениям лица у всех остальных, они боролись с той же реакцией. Эти люди... у них не было выбора... Как это было ужасно, трагично и отчаянно. Хаями-сенсей закрыла глаза и застонала. Чиаки ахнула и стала продвигаться к ней. Мацумото-сан был уже рядом, поспешно доставая новые бинты из оборудования для полевых испытаний. Прикусив губу, геймер отвернулась и потянулась за одной из аптечек, которые они принесли с собой. Теперь она тоже могла помочь. И пока что это успокаивало. Теперь, когда у неё была задача сосредоточиться, она смогла разделить все свои эмоции. Два разведчика вернулись и сообщили, что в здании чисто, а затем нырнули внутрь. Всё было не так мирно, но Чиаки пока была спокойна. — Эй, а-а, глупый вопрос... — чуть позже нарушил молчание Мацумото-сан. — Но... должен же кто-то из кибер-отдела прийти к нам сейчас? — О, — отозвалась Чиаки, взглянув на него, — мы приказали им забаррикадироваться и не выходить из комнаты. Наступила тишина. Мы приказали им забаррикадироваться. Повсюду транслируют промывающее мозги видео. А в комнате полно мониторов. Это дошло до всех одновременно: — Чёрт! Чиаки возилась с гарнитурой: — Кибер-отдел? Вы меня слышите? Это Ватанабе! Не смотрите на мониторы, просто спускайтесь вниз! Они хотят промыть вам мозги! Кибер-отдел? Без ответа. Она нерешительно взглянула на лестничную клетку. Стоит ли сходить и проверить? Если они уже посмотрели видео, то нападут на неё. Или она сама попадётся в ловушку мониторов. Она не знала. Она не знала! Чиаки тихо выругалась. — Хаями-сенсей, они не отвечают... Чиаки повернулась и увидела, что Хаями-сенсей лежит неподвижно с закрытыми глазами и помрачневшим лицом. Струйка крови текла из уголка её рта. — Хаями-сенсей? — О-Она не встаёт! — Господи, она мертва?! — Заткнись и дай проверить! — бросил Мацумото-сан напряжённым голосом. Она присела рядом с командиром отделения, чтобы проверить пульс. Все затихли. — Она жива, просто без сознания, — с облегчением сообщил брюнет через пару секунд. — Но... Думаю, пуля ещё внутри... и нет открытой раны, так что пуля, видимо, застряла там. Или, может быть, она раздробила кость и развалилась на части? Я... Я не знаю... — Что мы можем сделать? — прохрипел Хонда-кун с широко раскрытыми глазами. — Нет, ей нужно... ей нужно больше, чем мы можем! Доктор, и-и операция, или она умрёт! — Мацумото-сан зарыдал. Все начали паниковать. Чиаки понимала, что вспыхнет истерия, и тогда ситуация станет неконтролируемой. Кто-то должен взять контроль и быстро. Глубоко в ней, так долго не пробуждаясь, ожила та её часть, которая напомнила её о роли старосты Класса 77. — Внимание! — прокричала она. — Так, слушайте, у меня есть план! Все тут же остановились и посмотрели на неё, широко раскрыв глаза. Она подозревала, что это было меньше из-за неё самой и больше из-за того, что они попросту рады хоть кому-то ответственному. Несколько мгновений она дрожала под их взглядами, и призрак неудачи нашёптывал ей на ухо. Чиаки облизала губы: — Хорошо, — сказала она, мысленно составляя список. Нас четырнадцать, восемь раненых. Если бы это была видеоигра, что бы я сделала? — Во-первых, нужно, чтобы двое забаррикадировали верхний этаж с этой стороны и следили за кибер-отделом. Она указала наугад, и те взялись на выполнение приказа. Чиаки продолжила: — Вы двое, стойте на страже снаружи. Мацумото-сан, следите за ранеными. Теперь нам нужен врач для Хаями-сенсея. Она связывалась с другими дивизиями по рации, так? Может кто-нибудь передать её мне? Потной ладонью Чиаки сжала её. Она возилась с ней, пытаясь вспомнить, как она работает и на какой частоте была четвёртая дивизия. Надеясь на лучшее, она нажала кнопку и заговорила: — Эм, это седьмая дивизия. Есть кто из четвёртой? Пауза. — Слушаем. Доложите обстановку. — Нас атаковали. Один из наших серьёзно ранен, нужен хирург. — Можете отправить их в полевой госпиталь? Она огляделась: — Я... нет, у нас не так много людей. Вы можете прислать хирурга? — Мы в ловушке. Не можем отправить ни одного из наших солдат на разведку. Вы должны сделать это самостоятельно. Она сглотнула: в горле пересохло. — Так точно. Прервав связь, она обернулась и увидела тихий страх на лицах; рацию было достаточно хорошо слышно, и весь зал услышал этот разговор. Чиаки прикусила губу. — Ну, вы слышали. Не волнуйтесь; я побегу вниз и приведу доктора. — Ты пойдёшь одна? — голос Мацумото-сан дрогнул. — Я должна. Вы здесь последний не пострадавший, а кто-то должен остаться с ранеными. — Не бери их с собой, как Комаеда-кун. — Ой! Не забудьте связать нападавших и забрать их оружие. Она замолчала и огляделась. Видимо, им нужна поддержка... — Если будет больше солдат, мы сможем победить их, даже ранеными. Вы видели, как они сражались раньше, верно? Как любители. Я думаю... думаю, что промывка мозгов, по крайней мере, повлияла на их когнитивные функции. Тогда они сражались хорошо, потому что застали нас врасплох, но теперь мы готовы. Так что оставайтесь сильными и не теряйте надежду! Кто-то спросил: — Если снова атакуют... убить их? Чиаки закрыла глаза. Она вдруг почувствовала, будто весь мир давит ей на плечи. Это был не первый раз, когда она ощущала бремя лидерских решений, но лишь впервые должным образом оценила, насколько это тяжело. — Выведите их из строя, если сможете, но если нет... — вздохнула она. — Защищайтесь.***
Спускаясь вниз, Чиаки начала дрожать. Каким-то образом ей удалось сохранять спокойствие, пока все смотрели на неё. Но теперь, когда она была одна, весь её подавленный страх возвращался назад. Что, если я отдам неверные приказы? Что, если я снова что-то сделаю не так? Что, если люди умрут из-за меня? Что, если я умру на этот раз? Она остановилась на лестничной клетке и опустилась, когда к глазам подступили слёзы. И на мгновение она сорвалась. Она позволила себе поплакать, позволить себе побыть Нанами Чиаки, девушкой, которая, возможно, только что стала убийцей, девушкой, которая просто хотела снова быть со своими близкими, девушкой, которая просто очень, очень, очень напугана. И потом, выпрямившись, она собрала все эти чувства и спрятала их в свою внутреннюю коробку. Стали меньше дрожать ноги, когда она мысленно надела крышку на коробку. Шаги получились ровнее, когда она заперла этот ящик в огромном, громадном сейфе. Расслабились плечи, когда она представила, как дверь сейфа захлопнулась. Спустившись вниз и слегка вздрогнув от спуска, Чиаки почувствовала, что входит в «игровой режим» — это туннельное зрение активируется, когда её внимание сосредоточено исключительно на игре. Люди верили в неё. У неё была миссия. Всё остальное — потом. Когда Чиаки вошла в вестибюль, игнорируя трупы своих товарищей, она снова включила рацию: — Четвертая дивизия, где вы? — На самом дальнем кольце, прямо через диспетчерскую, находится серое здание. Видишь? Она выглянула в окно. — Принято. Закрепив рацию на поясе, она сделала ещё один вдох, взбодрилась и вышла на улицу. Орудийный огонь, вопли и дым сбили её с толку. Чиаки огляделась. Хуже всего было, вероятно, возле здания собрания, где сосредоточена основная масса военных и спасательных сил, но даже на полпути по периметру было ещё несколько сражений. Так, постарайся вспомнить. Эти два кольца соединены мостами. Думаю, ближе будет... здесь? Если это так... Чиаки побежала, перемещаясь от укрытия к укрытию. Их там было немного, лишь несколько припаркованных машин, опрокинутых ящиков и мешков с песком. Было слишком много открытого грунта, поэтому она пригнулась. Прямо перед ней по земле затарабанили пули, отбив немного тротуара. Она остановилась и подняла руку, чтобы прикрыть лицо, морщась от крошечных порезов. Чиаки быстро оглядела местность, сердце её панически билось в груди, но никто не смотрел на неё. Видимо, это был слепой огонь. У неё была драгоценная секунда, чтобы восстановить дыхание, а затем она снова бросилась бежать. Вот и оно. Серое здание. Несмотря на свои опасения, она добралась до него незамеченной. Вокруг была баррикада из мешков с песком, и неподвижные тела лежали на земле. Солдаты с другой стороны напряглись при её приближении. Сердце остановилось, когда она поняла, что смотрит на дюжину морд. — Я не из этих! — прокричала она, махая рукой. — Я из Седьмой! Я говорила с вашим лидером по рации! Они опустили оружие и помахали ей рукой. Она забралась вверх по мешкам с песком и спрыгнула на другую сторону: — Хирург? — выдохнула она. — Цушима-кун готовится. Последняя палатка слева от вас, — указала та, и Чиаки кивнула в знак благодарности, прежде чем побежать в указанном направлении. Погодите, палатка? Мы же в помещении. Вскоре она увидела, что этот человек имел в виду под палаткой. Очевидно, здание служило гаражом или складом, причём достаточно массивным, чтобы вместить множество камуфляжных зелёных палаток. Все вокруг суетились: люди тащили носилки с пациентами, перевозили медицинское оборудование и выкрикивали приказы. Её сердце сжалось — сколько раненых? Сколько жертв? — но она не остановилась. Добравшись до палатки, Чиаки вошла в неё, назвав имя хирурга. Она нашла молодого человека, её ровесника, лысого и небрежно одетого, склонившегося над женщиной без сознания. Он сердито бормотал про себя, вводя что-то в её вены и проверяя монитор. — Цушима-кун? — позвала она, и он посмотрел на неё. У него был безумный взгляд с тёмными кругами под глазами. — Ты из Седьмой, да? Только... минуточку... Дои-кун! — прокричал он в свою гарнитуру. — Дои-кун, это Цушима. Сюда, срочно! Чиаки стиснула зубы в нетерпении, пока тянулись драгоценные секунды, прежде чем, наконец, появился молодой человек. После поспешных инструкций Цушима-кун развалил сумки. — Прошу прощения! Я собирал вещи, потом её парализовало, и мне пришлось позаботиться о ней... Он говорил очень быстро. Казалось, что она едва понимает его и что он тратит время впустую. Цушима-кун глубоко вздохнул, покачал головой и замедлился: — Неважно. Ты сказала, что нужен врач. Что за травма и какие симптомы? Чиаки почувствовала себя такой глупой. Почему я не сообщила об этом по микрофону? — Выстрел подмышку, вероятно, из стандартной военной винтовки. Затруднённое дыхание, высокое потовыделение, обморок и кровотечение изо рта, как раз перед тем, как я ушла. Цушима-кун метался, бросая снаряжение в изодранную чёрную сумку, пока она говорила. Он остановился на её последнем слове, сузив глаза: — Её подстрелили с правой или левой стороны? — С правой. Он немного расслабился: — Хорошо, хорошо. Труднее достать до сердца с этой стороны. Группа крови? — Не знаю, но мы уже провели переливание в полевых условиях. — Это хорошо, это прекрасно... но всё же, на всякий случай... — он схватил небольшой холодильник, взяв сумку другой рукой. Должно быть, он уже делал это десятки раз, осознала её, когда он жестом приказал её вести. К сожалению, её удача не выдержала обратный ответ. Когда они приблизились к мосту, пара солдат обогнула периметр. Они сразу заметили друг друга. Их винтовки нацелились. Единственным, что напоминало близлежащее прикрытие, был припаркованный вертолёт. Чиаки нырнула за него. Слишком медленно. Боль парализовала её левую руку, и она не могла сдержать крик. Я не умру здесь! Ни за что не умру здесь! Я снова всех увижу! Проблема с перестрелками заключалась в том, что их было мало, что облегчало задачу с прицеливанием и убийством, а она не могла остаться. Кто-то может умереть, если она не выполнит эту миссию. Выстрелы в голову были хорошей гарантией; в худшем случае их обоих выбьют. Они смогут даже выжить, в зависимости от того, насколько хорошо шлемы притупят удар. И между ними было три или четыре метра. Она могла выстрелить. Сдавив травмированную руку правой рукой, Чиаки выскочила из укрытия, поднялась на колено и сделала два ответных выстрела. Её хватка была недостаточно хороша; отдача пришлась прямо по носу. В глазах появились вспышки. Но головы солдат повалились назад. Они упали, бесполезно стреляя винтовками в воздух. Становилось легче, что было тревожно. Она не хотела, чтобы становилось легко. Теперь, когда опасность миновала, Цушима-кун тут же оказался рядом с ней, раскручивая бинт. — Это подождёт, — настаивала она, и он взглянул на неё: — С кровопотерей не стоит шутить, особенно когда нет времени проверить, насколько это серьёзно. Это займет не больше нескольких секунд. Она поджала губы, но, смирившись, позволила ему поспешно обвязать жгут вокруг своей руки. Кровь капала с её носа, пачкая губы, но она ничего не могла с этим поделать, кроме как стереть её. — Идём? — После тебя. В этот раз Чиаки держала пистолет в кобуре, когда они снова побежали. Каждый шаг отдавался в руке новой волной боли, но она стиснула зубы и отбросила эти мысли: Это не боль. По сравнению с лабиринтом, это не боль. Они почти добрались до башни, когда Чиаки увидела приближающихся солдат. Она ругнулась, мотая взглядом между дверями и военными. Бежать или драться? Она не хотела подставлять огню спину, но здесь не было прикрытия... И вдруг, к её удивлению, солдаты остановились. — Что случилось? — прошипела она Цушиме-куну, приготовившись бежать, не понимая, ловушка это или нет. Он выглядел таким же растерянным, как и она: — Думаю, — медленно произнёс он, наблюдая за солдатами с настороженными взглядами, — промывка мозгов не выполнена. Это... всё объясняет. Она больше не слышала звуки стрельбы; остров погрузился в мёртвую тишину. Даже когда неподвижные фигуры опускали оружие, в замешательстве качая головами. Луч солнечного света ударил ей в глаза, и она зажмурила их. Свет? Чиаки открыла глаза и приподняла голову. И посмотрела. Впервые за многие годы... небо было не красным. Оно стало светлее, сочетанием бледно-жёлтого, пастельно-розового и светло-голубого. ...Рассвет..? ...Когда я в последний раз видела рассвет? Или просто чистое небо? Это было... когда Камукура-кун ушёл, не так ли? Да, в тот день всё небо было голубым... она в последний раз видела это больше года назад. Рассвет, не закат, но всё равно такой прекрасный. На мгновение она забыла обо всём вокруг, просто греясь под тёплыми лучами. Если это рассвет, то... это значит, что они были здесь всю ночь? Неужели после смерти Геккогахары-сан и всего, что произошло здесь на самом деле, прошёл всего один день? Напоминание внезапно истощило её. Её рука мучительно запульсировала. Она покачнулась. Смутно слышала тревожные крики Цушимы-куна, но, казалось, не могла сосредоточиться на этом. Всё вокруг неё стемнело...***
Что-то мягкое под ней. Тишина вокруг. Нахмурившись, Чиаки открыла глаза, чувствуя головокружение. Она была готова увидеть Камукуру-куна, наблюдающего за ней, хотя с тех пор прошло много лет. Но нет, это была просто полненькая медсестра, которая проверяла что-то в своих записях. Она подняла голову и, увидев, что её пациентка очнулась, улыбнулась и отложила заметки: — Проснулась, дорогуша? Ты в полевом госпитале, в полной безопасности. Дремала всего пару часов. Зато лечиться придётся подольше. Чиаки взглянула на свою руку, обмотанную повязками, а медсестра продолжала: — Тебя ранили двумя пулями, а одна и вовсе прошла насквозь. К счастью, никаких структурных или сосудистых повреждений нет, так что скоро ты снова сможешь пользоваться этой рукой! Она моргнула, когда ей на нос нацепили ненужные очки. — Ну вот! Оу... точно. Её маскировка. Она упала в обморок прямо в ней. — Эм, спасибо Вам. Что произошло? Все целы? Лицо медсестры стало грустным: — Ну, с убийственной игрой покончено, как и с промывкой мозгов. Но было много последствий, к сожалению, и это отразилось почти на всех руководителях дивизий, многие ранены. Грудь Чиаки сжалась. — Руководители наших дивизий? К-Кто выжил? — Наеги-кун, Киригири-сан, Асахина-сан и Мунаката-сан... и он улетел на первом же вертолёте обратно в Токио, как только мы перевязали его! Хммм. Никогда не думала, что он так уклонится от ответственности... Она проигнорировала бормотание медсестры и не расслышала имя. — И...И всё? Больше никто? — Боюсь, что нет. Даже лидер тринадцатой дивизии погиб здесь, на поле боя. У Чиаки закружилась голова. Юкизоме-сенсей мертва? Независимо от того, как часто в её мысли повторялись эти слова, они напрочь отказывались усваиваться. Она не могла умереть. Не могла. Чиаки должна была хоть как-то спасти её и всех своих друзей, и все они должны были встретиться снова, и... Этот толчок в лифте не должен был стать их последней встречей. Горе грозило сокрушить её, но воспоминания о лифте и событиях, которые привели к нему, привели её в чувство. Мои друзья. Они были здесь. Если они тоже погибли — нет, нет, она не могла даже думать об этом. — Где мои друзья? — ахнула она. — Ты же из седьмой дивизии, так? Да, ты прибежала за доктором. Не волнуйся, он успел подлечить всех раненых. Все в порядке. — Нет, не они! — она частично почувствовала облегчение, что её усилия не были напрасными и что она действительно спасла людей. Но эту часть заглушил страх за судьбы её друзей. — Они не из дивизии, но они пришли помочь — группа Камукуры Изуру — они в порядке?! На мгновение улыбка медсестры замерла, и тревога со страхом охватили её лицо: — Группа Камукуры Изуру, — произнесла она после паузы. В её голосе было что-то неуловимое. — Ты уверена, что не перепутала, дорогуша? — Нет, нет! Они должны быть в порядке... — Разве ты не знаешь, что это они записали видео? Чиаки готова была поклясться, что её сердце остановилось. — Видео? П-Промывающее мозги? — Оно самое и ещё одно... О, точно, ты упала в обморок перед трансляцией. Она глазела, отчаянно терялась в догадках и боялась. Медсестра долго смотрела на неё с этим странным — подозрительным, неожиданно осознала Чиаки — выражением лица. Но расстроенный вид пациентки, видимо, пробудил в ней некую жалость, и лицо её помягчело. Дотянувшись до планшета, она несколько секунд листала его, а затем повернула экран к Чиаки: — Вот, у нас есть запись. Видео было подсвечено мягким красным светом, знакомые фигуры выстроились в два ряда. У неё перехватило дыхание, когда она впервые увидела своих друзей. Но её взгляд был прикован к Камукуре-куну, стоящему впереди по центру. Он выглядел иначе. Совсем иначе. Вместо длинных волос у него была короткая стрижка, которую она ностальгически вспомнила, и на нём больше не было костюма. Что-то в его глазах тоже было странным. Но именно выражение лица заставило её почувствовать, будто её погрузили в ледяную воду. Там была острая, как порез ножа, холодная улыбка. Улыбка Эношимы. «Вам понравилась игра, которую мы устроили? Теперь вы должны понять. Насколько скучна База Будущего. Не задумывались ли вы, что спасение мира со счастливым концом будет скучным? Вот почему мы хотим снова погрузить мир в отчаяние. Мир нуждается в отчаянии». Чиаки ничего не сказала, когда видео закончилось. Она не двигалась. Не моргала. Она просто сидела с широко раскрытыми глазами. Словно сила гравитации увеличилась в десять раз. Словно небеса упали, и её полностью поглотила земля. В этих условиях... конечно, было невозможно двигаться. ...Что..? Это... это немыслимо. Они же пришли на помощь... Как это произошло..? ...Ах. Это... Отчаяние?