***
POV Зейн
Simply Red — Dad Флэшбэк — Запомни, Зейни, есть только две вещи, которые незыблемы в жизни, — папа прикручивает последнюю гайку в двигателе от мотоцикла и откладывает в сторону гаечный ключ, вытирая грязные руки белой тряпкой. — Это семья и чувство свободы, когда ты управляешь «железным» конем. — Когда ты начал увлекаться мотоциклами? — я, не отрываясь, слежу за всеми действиями отца, чтобы впитать в себя знания, как губка. — В пятнадцать дедушка подарил мне настоящий байк — «Harley-Davidson», — мужчина мечтательно улыбается, ностальгируя по прошедшему времени, — у него был потертый бак с облупившейся черной краской и блестящие на солнце выхлопные трубы. Дедушка потратил все сбережения, которые откладывал на черный день, из-за этого он даже поругался со своим сыном — моим отцом. — А почему они поругались? Дедушка не хотел, чтобы ты был гонщиком? — я удивленно округляю глаза, залезая на сидение и свешиваясь вниз, чтобы получше разглядеть, как папа устанавливает назад двигатель. — Твой дедушка, то есть мой отец, не разделял мое увлечение, он считал это бесполезной тратой времени, — мужчина расстроено вздыхает и, взъерошив черные волосы, осматривает рассеянным взглядом «свое» детище. Уже почти два года отец не имеет возможности сделать то, без чего он не представляет своей жизни. Почти два года я не вижу в его глазах прежнего азарта, лишь в те редкие моменты, когда он берет меня с собой в гараж, чтобы в очередной раз разобрать и собрать мотоцикл. Как бы я хотел помочь ему, но я еще ребенок, мне не под силу изменить ситуацию, не под силу повернуть время вспять, зато я могу стать тем, кем мечтал стать мой папа. В день, когда случилась та авария, я вмиг повзрослел и пообещал себе, что он будет гордиться мной. Отец не смог продать свой гоночный мотоцикл, хоть мама и настаивала на этом. Он просто не смог распрощаться с мечтой. Теперь мы ходим сюда и не даем механизмам «боевой» машины заржаветь и покрыться слоем забвения. И когда я вырасту, то обязательно сяду на него и завершу начатое отцом дело. — А прадедушка? — я смотрю на папу, который настолько погрузился в свои воспоминания, что совсем выпал из этого мира. — Прадедушка грезил этим, он всю жизнь проработал в маленькой автомастерской, возясь с двигателями и механизмами, — мужчина выходит из пелены прошлого, тряхнув головой и залив в бак новенький бензин. — Ему всегда хотелось чувствовать на себе всю мощь мотора и эйфорию от езды, но нужда привела его семью в Америку. Вроде бы все удачно складывалось, ведь в Пакистане религия особо не дает свободу действий. Только все повернулось не той стороной, — папа делает несколько шагов назад и устало присаживается на складной стул, установленный мной час назад. — Они купили ранчо в нескольких километрах от города, от голодной смерти спасала корова и трактор, купленный для помощи по хозяйству. Прадедушке пришлось научиться управлять техникой, чтобы помогать родителям. Однажды этот тракторок сыграл недобрую шутку, когда прадед хотел объехать территорию, его младший брат выбежал за ним. Из-за того, что паренек не сразу увидел братишку, чуть не погибли оба, прадед развернул трактор и мальчишка оказался на пути его следования. Когда, наконец, он заметил своего брата, который к слову из-за испуга стоял на месте, как парализованный, до столкновения оставались считанные метры, — я ошарашено открываю рот, вжав голову в плечи, словно папа рассказывает страшилки у костра. Отец поджигает сигарету, впуская в легкие дым от старой махорки прадеда, почему-то ему она очень нравится. — Тормоза заело. Да и что мог сделать тринадцатилетний подросток? Конечно, трактора того времени особо не несли угрозы, но попасть под колеса в любом случае неприятно. В общем, я не знаю всех подробностей, но прадедушка спрыгнул с движущегося транспорта, чтобы спасти брата. Его он успел оттолкнуть, а сам запоздал, его правую ногу переехало колесом, сломав кости в двух местах. Всю жизнь он хромал на правую ногу, но не отказался от мечты, посвятив себя ремонту машин и мотоциклов. Твой дед не захотел осуществлять мечты своего отца, поэтому уехал в город, уйдя от ответственности. А я с детства с упоением слушал все рассказы и точно знал, что стану мотогонщиком, правда и со мной судьба сыграла злую шутку. — Я стану мотогонщиком, пап, — усаживаюсь на сидение, обхватывая маленькими ручонками резиновое покрытие ручек руля. — Я тебя не подведу, ты будешь гордиться мной. — Обязательно, Зейни, ты будешь лучшим гонщиком, — папа кладет свою большую ладонь мне на голову, приводя в беспорядок короткие черные волосы, а потом в последний раз проверяет все механизмы. — Гонщиком, который покорит все трассы и который покорит весь мир. Отец поворачивает ключ в замке зажигания и по крохотному помещению разносится громкий рык мотора. Мне кажется, что я с рождения слышал этот приятный звук, с рождения в моей крови бурлила эта жажда к езде, а ветер никогда не прекращал играть с моими волосами. Я так жду момента, когда смогу полноценно ощутить на себе это чувство. Поворачиваю голову на отца, блаженная улыбка, посетившая его губы, мягко закрадывается в мое сердце, в этот момент я даю себе слово, что она теперь будет частой гостьей. Улыбаюсь ему в ответ, папа подмигивает мне и садится позади, я пытаюсь возразить ему, но его уверенность передается мне, поэтому я позволяю ему надеть на себя шлем и выкатить на дорогу. Мы едем не очень быстро, но даже это позволяет мне ощутить все те чувства, которые испытывает самый близкий для меня человек. И я снова говорю себе: «Ты будешь гордиться мной, папа». Конец флэшбэка Харли начинает ворочаться на моей груди, развеивая сизую дымку воспоминаний, я тоскую по родителям, только их уже не вернуть. Приоткрываю один глаз, любуясь милой блондинкой и кутая ее в свою куртку. Блики заходящего солнца отбрасывают бронзовое сияние на бледную аристократическую кожу стройных ножек Дейс, смешиваясь с рыжим отблеском от земли вокруг нас. Тайна, выплывшая на поверхность нашего будничного существования, повергла меня в шок, я не ожидал, что девушка, в которую я влюблен, может что-то скрывать. А еще более неприятно было осознать, что она мне не доверяет, хотя Харли можно понять, она не так хорошо меня знала, чтобы рассказывать все сразу. Потом, скорее всего, она уже не смогла найти подходящего момента. Мне было больно и неприятно, но я не могу злиться на эту девушку, тем более, когда она так близко. Но, что это вообще было полчаса назад? Я просто потерял контроль над собой, я так злился на Дейс, мне даже в какой-то момент показалось, что я не смогу простить ее. Но, когда она пустилась вдогонку за мной, а потом чуть не разбилась насмерть, я понял, что не смогу без нее. Это труднее, чем я мог предположить, настолько сильно я никогда еще не жаждал быть с девушкой, даже не смотря на ее тайну. Ее пухлые губы, хрипловатый голос и знойные зеленые глаза — сделали свое дело. Я хотел наорать на нее, чтобы хоть немного компенсировать боль, а вместо этого отдался страсти, сжигающей меня изнутри. Хотя надо признать — это было очень горячо, я еще ни разу не занимался сексом на мотоцикле, но Харли так непосредственна, что произошедшее больше не кажется мне диким. Чую, это не предел, благодаря блондинке я еще много нового узнаю. Густые реснички девушки невесомо шевелятся под естественным воздействием ветра, а я медленно схожу с ума, не понимая, как меня угораздило, так вляпаться. — Уверена, ты сейчас думаешь обо мне, — губы блондинки еле заметно приходят в движение, окутывая меня волной шероховатого голоса. — О ком я еще могу думать, как не о тебе, дурочка, — очерчиваю большим пальцем ее широкую бровь, впуская под кожу каждую частичку желанной девушки. — Ты злишься на меня, Зейн? — интересуется Харли, ведомая стойким любопытством, приоткрыв с прищуром левый глаз, я усмехаюсь уголками губ, наблюдая за ней. — Не знаю, — я опираюсь головой на мотоцикл и слегка медлю, что заставляет Дейс с досады закусить губу и открыть второй глаз. — Значит, я больше не нужна тебе, — с уверенностью изрекает блондинка, откидывая мою куртку и открывая взору почти обнаженное тело. — Нужна, больше всего на свете, — тихонько хихикаю и притягиваю девушку обратно, заключив в объятия и осознав, что ей определенно не плевать на меня, иначе она не погналась бы за мной. — Хотя твое недоверие ранит меня. — Я не хотела, чтобы все так получилось, особенно четко я это осознала, когда провела с тобой несколько дней, — Харли касается языком моих губ, а следом пирсинга в носу, затевая какую-то только ей известную игру. — Да, поначалу я не придавала нашему общению особого значения, сторонилась, а потом мне просто было интересно, но я не рассчитывала заходить так далеко. — Что изменилось? — недоверчиво уточняю я, закрывая от наслаждения глаза, когда пухлые губы Дейс оказываются на моих ключицах. — Ну… Наверно, я просто влюбилась, узнав тебя настоящего. Разве можно устоять против вас, мистер Малик? — блондинка прокладывает влажную дорожку на моей коже, вниз, к ребрам, это действие оживляет мелкие мурашки на теле. — Я обещаю, что больше не будет тайн, теперь я абсолютно чиста перед тобой, малыш. Я переворачиваю ее на спину, находя в беспорядке светлых волос пульсирующие пухлые губы. Наверно, мне нужно научиться контролировать себя, а то я могу так и на людях сорваться. Но Харли не особо заботит то, что подумают другие, достаточно вспомнить начало наших отношений, когда она, не стесняясь, подошла ко мне после гонки. Блондинка просто делает то, что хочет, этому нужно поучиться у нее. Лишь один человек имеет на нее влияние — ее отец. С ним мне предстоит еще разобраться, а пока я отбрасываю правильность, позволяя девушке с душой бунтарки будоражить мою кровь. Осторожно отодвигаю двумя пальцами ткань бордового бюстгальтера, закусывая губами розоватый сосок, Дейс вцепляется в цепочку на моей шее, пропуская по телу томную судорогу. Чем больше я нахожусь рядом с ней, тем больше я не могу надышаться ею, жадно хватаясь за каждую возможность прикоснуться к Харли. В момент, когда мой язык проходится по ложбинке между грудей девушки, блондинка оттягивает цепочку вниз, образовывая на коже глубокие отметины и бороздки от овальных металлических звеньев. Я обхватываю руками ее тело, в попытке притянуть ближе к себе. Но мои пальцы натыкаются на почти незаметный шрам под левой грудью, что заставляет меня прекратить начатое. — Откуда он? — хриплым от возбуждения голосом спрашиваю я, возвращая на место предметы нижнего белья, съехавшие из-за моих действий. — Я заметил его еще в первый раз, когда мы переспали, но не решился спросить. — В шесть лет я упала с большой высоты и мне удалили селезенку, — спокойно отвечает девушка, садясь ровно и проводя рукой по гусиной коже на своих ножках. — Ничего страшного на самом деле, без нее люди достаточно нормально живут. — Живут, но она ведь важный орган, — я хмурю брови, пытаясь осознать сказанное Харли, тревога заволакивает мой разум, заставляя поджечь сигарету. — А если с тобой что-то случится, Харли? Ее отсутствие не повлияет ни на что? — Что со мной может случиться, глупый? — блондинка скептично поворачивает набок голову, от улыбки вокруг ее глаз появляются мелкие морщинки. — Ты ведь будешь рядом, значит, ничего страшного не произойдет. Дейс перехватывает губами разреженные клубы табачного дыма, упиваясь каждым вдохом, а потом увлекает меня в поцелуй, от которого можно потерять сознание. Я впервые вижу, чтобы человек, который не курит, так кайфовал от того, как курит кто-то другой. Эта черта в Харли заводит меня очень сильно, мне хочется делать это, не прекращая, словно я отмороженный панк. Через минуту я отстраняюсь и качаю головой, неприятные мысли не дают мне теперь расслабиться, девушка изучает мое лицо, а потом начинает одеваться. Я не спец в таком, но все равно почему-то переживаю. А вдруг отсутствие, пусть и не особо важного, но все же органа, повлияет на что-то? Я не переживу если с ней что-то случится, просто не переживу. Мне хочется оберегать ее, пусть она и сама может постоять за себя. — Нужно возвращаться, чтобы успеть до ночи попасть в город, — встаю вслед за Харли, вытряхивая пыль из своей футболки, которую я стелил на землю, чтобы мы могли сесть. — Да, пока отец снова не устроил скандал, — в голосе Дейс проскальзывает болезненная грусть, что заставляет меня подойти к ней вплотную. — Что с ним не так? — все эмоции от Харли моментально передаются мне, но я только рад этому, ощущая незыблемую эмоциональную связь. — В прошлый раз папа много кричал, а потом огорошил новостью о моей помолвке с этим гадом — Джонасом, — блондинка прижимается ко мне, всхлипывая, ее дрожь вторгается в мою душу, отдаваясь гневом, разрастающимся с каждой секундой. — Он заключил какую-то сделку с его отцом, но я не хочу выходить за Ника, я хочу быть с тобой, Зейн. — Не переживай, ангел, я не допущу этого, — ободряюще улыбаюсь я девушке, чмокая ее в губы. Никому ее не отдам. — Иногда мне хочется придушить Джонаса. — Что между вами произошло? — Дейс вытирает слезы и идет к своему мотоциклу, поднимая его и проверяя все ли в порядке. — Я тебе как-нибудь в следующий раз расскажу, — не хочу сейчас вспоминать неприятные события, тем более в воздухе очень быстро сгущаются плотные сумерки. — Скажу лишь, что он был моим лучшим другом, а потом предал меня. Ну что, поехали? Харли кивает мне и натягивает свой шлем, заводя мотоцикл. Моя девушка — мотогонщик. С ума сойти. Я даже предположить такого не мог, никогда, а теперь это все настолько реально, что мысли и чувства путаются. В любом случае, я теперь более чем привязан к этой девушке. Она моя и только моя. Харли кивком головы показывает, что поедет первой, я жду, пока она тронется с места, а потом завожу свой мотоцикл, устремляясь вслед за девушкой, которая засела в моем сердце прочно и надолго.***
— Ладно, Алан, я тебе после работы перезвоню, — парнишка одобрительно хмыкает и отключается, предоставляя мне возможность слушать короткие гудки в трубке телефона. Собираюсь с мыслями, убирая гаджет в карман своих песочно-ржавых джинс. Пальцы находят в углублении узкую прямоугольную коробочку, я улыбаюсь, предвкушая счастливое лицо девушки, из-за которой мое сердце бьется чаще. Харли вернулась домой, ожидая очередных разборок, но вроде пока ничего страшного не произошло. Это дает слабую надежду на то, что возможно ее родители примут меня, а не будут вставлять палки в колеса. Судя по рассказам блондинки, ее отец очень суровый человек, но я готов доказать ему, что достоин его дочери. Мои мысли воодушевляют и заряжают позитивом на весь предстоящий день, я подставляю лицо лучам полуденного жаркого солнца и снимаю солнцезащитные очки, толкая дверь учебного заведения, где я работаю. По мере того, как я приближаюсь к своему кабинету, меня все больше настораживает пугающая тишина. Обычно я еще с порога слышу гомон детских голосов, а сейчас тишину нарушает лишь тиканье моих часов на руке. Я шумно втягиваю воздух через ноздри, замирая у двери учебной аудитории и надеясь, что это все лишь игра моего воображения. Распахиваю дверь и осторожно заглядываю в класс, обнаруживая внутри угнетающую пустоту. Вот теперь я ни хрена не понимаю, вроде сегодня понедельник, день, когда я провожу свои уроки, о переносе я с ребятами не договаривался. Что вообще происходит? Пять минут стою посреди комнаты, озираясь по сторонам, потом очухавшись немного, рьяно хлопаю дверь и иду в сторону кабинета директрисы, чтобы выяснить причины отсутствия учеников. За дверью кабинета с табличкой, где значится фамилия этой «кобры», слышится медленная успокаивающая музыка. Я не удивлюсь, если она сидит там в позе лотоса, сложив свои костлявые руки у груди. Я останавливаюсь у двери, пялясь на черную табличку с позолоченными буквами, ненавижу те моменты, когда мне приходится входить в «преисподнюю». Надпись: «Директриса мисс Петерсон» уклончиво сигнализирует об опасности за дверью, хотя здесь бы больше подошло: «Осторожно, злая собака». Потому что, как только ты войдешь внутрь, тебя сразу обдаст пламя ада, ты либо останешься без волос, либо без глаз, либо без голоса. Последнее вероятнее всего, потому что право голоса здесь не имеет никто кроме самой гадюки с раздвоенным языком. Я в последний раз набираю в легкие воздух и настойчиво стучу кулаком в дверь, ожидая отклика. — Войдите, — мерзкий голос режет мои слуховые рецепторы, но назад уже дороги нет, поэтому я ступаю за черту параллельного мира. — Простите за беспокойство, мисс Петерсон, — я стараюсь быть учтивым, хоть это и дается мне с трудом, особенно сейчас, когда я на взводе. — Просто класс пуст, а по расписанию должно быть мое занятие. — Все правильно, только у вас нет сегодня занятия, — женщина вальяжно встает с большого кожаного кресла, делая почти круг вокруг меня и вставая передо мной. — Я не понял, — я непонимающе вскидываю брови, стараясь не смотреть этой «Горгоне» в глаза, чтобы не превратиться в камень. — У вас вообще больше не будет занятий, ни сегодня, ни завтра, — директриса подходит ко мне вплотную, в этот момент я прям ощущаю ее ядовитое дыхание и скользкий раздвоенный язык на своей коже. — Что это значит? — я не выдерживаю, чувствуя, как закипает кровь в жилах и, наплевав на страх «смерти», поднимаю на нее глаза. — Вы уволены, мистер Малик, — злорадство явной ноткой проскальзывает в каждом слове, сказанном этой ужасной женщиной, а я на мгновение теряю дар речи. Что за игры затеяла эта змея? — Как это уволен? — я наблюдаю, как женщина усаживается обратно в кресло, поправляя редкие рыжие волосы, небрежно заколотые на затылке. — Вы не имеете права увольнять меня просто так! — я опираюсь о стол, выплескивая весь свой гнев ей на голову, теперь мне нечего бояться. — Вы прекрасно знали, что родители не приемлют, чтобы наши преподаватели как-то неподобающе вели себя, но все равно скрыли тот факт, что участвуете в гонках, — директриса с невозмутимым видом отмахивается от меня, но в ее глазах я читаю опасение на мой счет. — Я не могу подвергать репутацию школы такому риску. — Да, что за бред вообще?! — я стучу кулаком по столу в порыве ярости и безнадежности, отчего женщина сильно вздрагивает. — Кто придумал такие дурацкие правила? Гонки никак не касаются моей работы здесь, там все официально и легально, а искусство — мое призвание, как и мотоциклы, одно другому не мешает. Да и потом, откуда у вас такая информация? — Из надежных источников, — мисс Петерсон отворачивается к окну, показывая всем видом, что разговор окончен, этот жест заставляет меня недовольно фыркнуть в ответ. — Всего хорошего, мистер Малик. Я хватаю со стола свои документы и громко хлопаю дверью, выходя из кабинета, как из семи кругов ада. Лоб покрывается испаринами, а руки дрожат, как после нервного срыва. В голове просто не укладывается все произошедшее. Как жить дальше, совсем не понятно, мир рушится, как карточный домик, а я даже сделать ничего не могу. Кому было нужно сообщать обо мне? Конечно, мне повезло, что директриса не обнаружила сей факт раньше, но все равно это не меняет отпечатка неожиданности и бессилия. Единственный, кто знал о гонках и кто так сильно ненавидит меня, чтобы совершить сие действо — это Джонас. Но даже от него я не мог такого ожидать. Неужели его целью стало испортить мне жизнь окончательно? А ведь когда-то я готов был за него жизнь отдать. — Красавчик, я уже заждалась тебя, — внезапно появившаяся Харли ввергает меня в еще большее уныние. Потому что я теперь не уверен, что смогу быть с ней. Зачем ей такой неудачник? — Харли, уходи, пожалуйста, — пытаюсь не смотреть в глаза девушке, чтобы не увидеть там вопросы, на которые я не смогу дать ответа. — Что не так? — Дейс догоняет меня и преграждает путь, с тревогой исследуя мое лицо. — Зейн, между нами не должно быть тайн больше. — Тебе не нужен такой лузер, как я, — с холодностью, которая дается мне с большим трудом, отодвигаю от себя девушку и завожу мотоцикл. — Что за глупости вновь посетили твою голову? — блондинка пытается заглянуть мне в глаза, перехватывая мою руку, а я так боюсь увидеть в ее зрачках сочувствие и жалость. — Малик, остановись, чертов ты кретин! — Меня уволили, Харли, — выдергиваю свою руку, озлобленно выдыхая в лицо девушке последние слова. К чему теперь все церемонии. — Забудь обо мне, Дейс, просто забудь. — Мы справимся с этим вместе, Зейн, — слова Харли, обращенные в мой адрес, тонут в звуке ревущего мотора и стенках моего шлема. Я дергаюсь с места, вздымая клубы пыли и оставляя позади девушку, которая укутывающим вихрем ворвалась в мою жизнь, сделав меня живым человеком. Теперь я должен отказаться от нее, потому что она достойна лучшего будущего, а не безнадежной неизвестности, которую я несу с собой. Я теперь о себе даже не знаю, как заботиться, не говоря уже о девушке, которая привыкла жить в роскоши. А ведь у меня еще есть две младшие сестры, которые также нуждаются в моей опеке и поддержке. Как я теперь смогу их обеспечивать и помогать тете? Нужно срочно найти другую работу, а пока хочу забыться, чтобы не думать обо всем этом. Дорога, выложенная асфальтоукладчиком, вьется извилистой линией в пределах видимости стекла моего шлема. Я опустошаю голову от мыслей и сворачиваю в сторону знакомого бара, который я не посещал уже довольно давно. Внутри почти нет посетителей, раньше я приходил сюда по вечерам, а сегодня впервые оказываюсь здесь, когда солнце еще высоко. — Привет, Малик, — Гленн улыбается своей открытой расслабляющей улыбкой, едва завидев меня в дверях. — Давно ты не заглядывал в наши края, я даже забыл, как ты выглядишь. — Был занят, — бурчу я себе под нос, забираясь на высокий стул и кладя руки, сложенные в крепкий замок, на барную стойку. — Я надеюсь, ты был занят той блондиночкой? — любопытство друга почему-то злит меня в этот момент, хоть он и не виноват в моих промахах. — Харли вроде, да? — Да, точно, ты не ошибся почти ни в чем, — блондин хмурится из-за моего ворчания, но не пытается влезть в душу, потому что знает меня лучше других. — Нальешь мне чего-нибудь покрепче? — Я готов выслушать, обещаю ничего не говорить, если ты сам не захочешь, Зейн, — парень наливает в стакан виски и пододвигает его в мою сторону, выжидающе уставляясь на меня. — Меня сегодня уволили, теперь я не знаю, как жить, — кручу пару секунд стакан в руках, наблюдая, как колышется в нем жидкость, а после позволяю ей омыть мою жаждущую глотку. — Это все? — с издевкой хмыкает блондин, наливая мне очередную порцию. Всегда знал, что идти нужно к Гленну, этого парня ничем не удивить. — Снова ты ноешь, Малик. Я уж думал, что ты поругался с Харли. А это дело житейское, можешь пока поработать у меня, а потом подыщешь себе другую работу. — Если бы все было так просто, — вздыхаю я, вливая в себя алкогольный напиток и чувствуя, как он обжигает мои внутренности. — А с Харли я, кстати, сегодня расстался. — Почему? — Гленн удивленно перевешивается через стойку, рассматривая мое лицо, словно хочет удостовериться, что я нормальный. — Потому что я неудачник, а она достойна лучшего, — отпихиваю от себя друга, глотая алкоголь, как простую воду, не запивая и не закусывая. Хуже уже точно не будет. — Ты придурок, Малик, — прищуривается блондин, качая головой из стороны в сторону. Вот такой умный всегда, аж бесит. — Ты не появлялся здесь несколько недель, пока добивался ее и был с ней. Эта девушка делала тебя лучше, она вдохнула в тебя жизнь. Глупо отказываться от чувств из-за одной неудачи, ты нормальный здоровый парень, сможешь легко найти другую работу. Неужели она дала тебе понять, что ты ей не нужен, когда узнала об этом? — Наоборот, она хотела быть рядом со мной, но я думаю, прежде всего, о ее будущем, — роюсь в кармане, пытаясь выудить свой телефон. Глухой звук раздается откуда-то снизу, но я не придаю этому значения. — Ты думаешь о себе и о том, как же себя пожалеть, — парень со знанием дела отворачивается от меня, занявшись своими привычными обязанностями. — Так что прекрати разыгрывать драму и езжай к ней. Господи, такая шикарная девушка хочет быть с тобой, а ты не ценишь этого. Я понимаю, что Гленн прав, я просто жалею себя, а ведь Харли не виновата в моей дурацкой ситуации. Да и потом, она не отвернулась от меня, хотя могла. Я найду другую работу и обязательно сделаю ее счастливой, главное, чтобы она была рядом. Ее слова в голове: «Мы справимся с этим вместе», притягивают улыбку на мое хмурое лицо. Осознаю, что я был полным придурком, блондин похлопывает меня по плечу, предоставляя очередную порцию опьяняющей жидкости.***
— А еще знаешь что, Гленн? — спустя несколько часов я еле ворочаю языком, стуча стаканом по стойке, отчего жидкость выплескивается на гладкую поверхность. — Моя девушка — мотогонщик, тот самый, который сделал меня на старте сезона и из-за которого я чуть не поседел. Она скрыла от меня правду. Как я могу теперь доверять ей? Жизнь — дерьмо! — Это ты сейчас дерьмо, Малик, — Гленн усмехается, подхватывая меня и прерывая мой полет, а потом усаживает на стул, — а девушка у тебя крутая. Не каждый день встретишь девушку — гонщицу, да еще такую талантливую. Ты должен гордиться ею. А то, что скрыла это от тебя, ну, судя по твоему рассказу, у нее не было злого умысла. — Может ты и прав, гребаный ты психолог, — пихаю друга в грудь, поднимаясь на ноги и пытаясь удержать равновесие. — Прав, — блондин поправляет мою одежду и подталкивает меня к выходу, протягивая маленькую коробочку. — Не медли, верни ее. Если Харли уйдет от тебя, я убью тебя собственными руками. Подари ей то, что хотел, уверен, блондиночке понравится. Красивый браслет, кстати. И да, Зейн, я прошу тебя, езжай на такси, от греха подальше. — Спасибо, Гленн, — пожимаю другу руку и забираю у него коробку, которая, видимо, вывалилась из моего кармана, этот звук я и слышал. На улице уже вечер, но я не хочу ждать до завтра, хочу попросить прощение у самой лучшей девушки на свете, у моей девушки.***
Несколько минут я пытаюсь вылезти из такси, всучивая водителю несколько помятых купюр. Мужик брезгливо забирает у меня деньги, нетерпеливо дожидаясь, когда я ступлю ногами на твердую землю, как только это происходит, машина срывается с места и исчезает из вида. Я тру оголенные участки кожи на руках, вспоминая, что забыл в баре свою куртку. Прохладный вечерний воздух немного отрезвляет меня. Я покачиваюсь с носков на пятки, набирая номер, выученный мной уже наизусть. Длинные гудки достаточно быстро сменяются знакомым хрипловатым голосом. Я почти ничего не успеваю сказать, вставив лишь фразу о том, что стою у ворот. На смену радости приходит грусть и короткие гудки. Значит, Харли еще злится на меня, что ж, я это заслужил. Только, что дальше? Я опускаюсь на корточки и прячу лицо в ладонях, не представляя, какие действия предпринять следующими. Спустя две минуты, девственно тихий воздух разрезает шелест гравия под легкой поступью. Я подскакиваю на ноги, сосредоточив все свое внимание на калитке в воротах. Хрупкий силуэт девушки, кутающейся в вязанную домашнюю кофту, мелькает в свете фонарей. — Зейн, что-то случилось еще? — тревожный голос Дейс погружает меня в подобие кокона. Я словно тысячу лет не слышал его. — Нет, я просто хотел извиниться, — прижимаю девушку к себе, так сильно, как только могу, зажмуривая глаза для пущей уверенности. Я так боюсь ее потерять. — Прости меня, Харли, за сегодняшний день и за то, что наговорил тебе. — Я переживала за тебя, дурачок, — Харли обиженно надувает губы, пытаясь отстраниться от меня. — Ты что пьян, Малик? — Я виноват, я не должен был так раскисать, просто увольнение стало неожиданностью, — снова опускаюсь на корточки, обхватывая колени блондинки, девушка не отстраняется, теребя мои волосы своими успокаивающими пальчиками. — Я так соскучился по тебе, Дейс. — Иди сюда, глупый, — Харли поднимает меня на ноги и скользит губами по участкам кожи на лице и шее, будоража пьянящее чувство. — Мы справимся со всем вместе, плевать на неудачи, я буду рядом. За что тебя уволили? — За то, что участвую в гонках, кто-то рассказал директрисе об этом, — обреченно произношу я, пиная с досадой камешки под ногами. — Я даже догадываюсь кто, убью этого урода! — Ты думаешь на Джонаса? — озадаченно чешет голову блондинка, смотря куда-то в темноту. — Зачем ему это? — Почему ты была с ним тогда? — я вдруг перевожу тему, забывая о сегодняшнем дне в угоду прошлому. — У вас что-то было? — Нет, он угрожал рассказать все тебе, если я не буду с ним, — Харли обхватывает мои запястья, а потом кладет руки на мой живот, я ощущаю ее ладони через вязаную ткань джемпера. — Разве бы я тебя променяла на этого придурка. — Я точно убью его, а пока… — беру Дейс за руку, открывая перед ней коробочку, которую ношу с собой целый день. — Я тебе хотел раньше это подарить, но обстоятельства не позволили. Этот браслет будет тебе напоминать обо мне. Ты, кстати, знаешь, что твое имя созвучно байку: Харлей Дэвидсон? — Зейн, я тебя обожаю! Что ты городишь, про какой-то байк в такой момент? — Харли запрыгивает на меня, я подхватываю ее на руки, удерживая равновесие и касаясь манящих губ. — Он очень красивый, все бусинки, брелоки в виде крылышек и мотоциклов. Я не сниму его теперь, — блондинка восторженно щебечет мне на ухо о своих впечатлениях о моем подарке, а я благодарю мысленно Гленна за то, что тряхнул меня, иначе я бы все потерял из-за глупости.***
The Script — Hall of fame — Малик в десяти секундах от Дейса, буквально на расстоянии вытянутой руки. Совсем чуть-чуть ему не хватает сейчас мощности, чтобы догнать гонщика, идущего первым номером, — интонация в голосе, просачивающимся из колонок на стадионе, нарастает с каждой минутой, а я сжимаю в руках руль, пытаясь рьяно угнаться за четвертым номером. Меня делает моя же девушка! Что вообще происходит в этом мире? Может, я старомоден? Где сейчас те милые барышни, которые смущенно прикрывали лицо за разноцветными перьями вееров? Но я рад, что живу здесь и сейчас. А то, что моя девушка круче меня — заводит невероятно. Я еще больше хочу ее выиграть и показать, кто в доме хозяин, хотя, я это ей покажу еще и дома. Джонас сегодня снова не может угнаться за нами, ему не под силу тягаться со мной и Харли, особенно, когда мы соревнуемся друг с другом. Сейчас такое чувство, что нет никого, только: я, она и наш спор. Рев моторов сливается с гулом толпы и противным визгом комментатора, я ставлю барьер между звуками и моим мозгом, чтобы не отвлекаться от цели. Блондинка показывает мне большой палец, направленный вниз, указывая, где мое место. Похоже, я кого-то сегодня отшлепаю. — Джонас решил вступить в борьбу за трофей сегодняшней гонки! — взрывается криком грубый голос второго комментатора, обычно там вроде один человек. Я не вникаю в подробности, сосредотачиваясь на парне, возникшем за спиной. Какого хрена он решил вдруг ввязаться в наше состязание? Неужели не понимает, что у него нет шансов? Каким-то чудом Ник догоняет меня и показывает фак, делая финт колесом в мою сторону, на секунду я выпадаю из реальности, едва не потеряв равновесие. Харли замечает нашу стычку и сбавляет ход, позволяя нам догнать ее, я непонимающе киваю ей, чтобы она не обращала внимания и продолжала лидировать. В этот момент брюнет пользуется тем, что я отвлекся, и пытается меня подрезать, я понимаю, что не успею увернуться. Но девушка решает все за нас, разделяя своим мотоциклом меня и «бывшего» друга. Ник предпринимает попытку обойти ее, но он плохо знает Дейс, потому что она совершает мастерский маневр и подрезает соперника. Джонас собирает по дороге весь гравий и врезается в защитное ограждение. Он точно не ожидал такого. — Какая гонка! Какая борьба! Какой накал! Сегодня асфальт искрит под колесами отблесками молнии, — теперь уже оба голоса из колонок разражаются торопливыми комментариями, не унимая своей восторженности от гонки. — Сейчас Малику на руку борьба между Дейсом и Джонасом, это дает ему фору, чтобы оторваться от главных преследователей. В подтверждение наших слов у него лучшее время круга, господа! Так держать, Малик! Победа у него почти в кармане, тридцатая победа «Хонды»! Я хочу дать Харли обойти себя, но девушка машет мне головой и плетется позади. Зрители подпрыгивают на местах, комментаторы подливают масла в огонь, Ник пинает свой мотоцикл, а я ищу решение проблемы под названием: «Быть или не быть». Харли откровенно поддается мне, но я не хочу выигрывать нечестным путем, тем более зная, что мне дали выиграть. Я заношу ногу над асфальтом в последнем повороте, палец вверх от моей команды на финише поднимает немного настроение, но мне нужно разобраться со своей девушкой. Раскрывать тайну Дейс я не собираюсь, это ее дело, поэтому просто показываю ей, чтобы она ехала за мной, девушка кивает головой и следует по пятам. — Дейс, какого черта это было?! — спрыгиваю с мотоцикла и снимаю шлем, подлетая в ярости к блондинке, когда мы оказываемся в безлюдном месте. — Мне не нужна жалость и подачки, если ты сильнее, то выигрывай! Меня унижает такое отношение! — Я хотела, как лучше, тебе нужнее победа и деньги, а для меня гонки отошли на второй план, — Харли спокойно кладет шлем на сидение и подходит ко мне, проводя рукой по щетине, чтобы унять мою нервозность. — Для меня теперь самое важное — это ты, малыш. Ты покрасил волосы? — Не меняй тему, хитрюга, — хмыкаю я, закатывая глаза, но ее отношение ко всему делает меня спокойнее, ведь раньше я легко заводился, а теперь она так просто успокаивает мои нервы. — Да, решил сменить имидж, чтобы войти в новую жизнь. Тебе нравится? — взъерошиваю выбеленные концы своих волос. — Необычно и непривычно, Зейни, — я вздрагиваю, меня так только папа называл, блондинка, словно заглядывает в душу. — Но мне очень нравится. Я тебе приготовила ответный подарок, маленькая частичка меня. С победой, красавчик, — Дейс протягивает мне металлический брелок в виде мотоцикла, я сжимаю его в руке и зарываюсь носом в густые светлые волосы, понимая, что мне несказанно повезло.