***
POV Харли
Терпкий запах обжаренных кофейных зерен заполняет всю нашу маленькую кухоньку, на которой хозяйничает Дорота. Это ее царство, ее «Вальхалла», место, где ей нет равных, где все подчиняется ее законам. Мама редко появляется в этой небесной обители, выросшая в одной из богатейших семей города — она с детства не знала, что это такое, доставлять удовольствие близким своим кулинарным искусством. А вот Дорота — родом из бедной польской семьи, условия жизни и многочисленные братья и сестры вынуждали приспосабливаться к тем условиям. Поэтому, сейчас она варит для меня кофе и печет потрясающие пироги с творогом, она называет их — «ватрушки», блюдо, позаимствованное из культуры другого народа, но какие они у нее вкусные, язык можно проглотить. Женщина наливает мне в белую кружку свежесваренный кофе и молоко, а потом улыбается искренней добродушной улыбкой. Улыбаюсь ей в ответ, вдыхая ароматные пары своего любимого напитка, от него веет сексом и страстью, а я сразу вспоминаю своего Зейни. Ведь он так похож на этот напиток, парень такой же горячий и манящий, но в тоже время не каждому дано разгадать его и познать истинную сущность, лишь избранным открываются все грани и тайны. Горечь его дерзости не отталкивает, а наоборот, притягивает, заводя привычкой идти против других, возможно, иногда брюнет теряет уверенность в себе, но я теперь знаю, что готова идти с ним рука об руку и поддерживать во всем. Его горечь привлекает с неописуемой силой, как чувство чего-то запретного, возможно даже опасного. Я теперь очень четко понимаю, почему я так быстро влюбилась в него, и почему меня вообще тянуло к Малику. Это желание такое непреодолимое, острое, оставляющее след, явное и яркое, как кофе с молоком, смягченное чувствами Зейна ко мне. Я рада, что именно на мне остановился его выбор, и, что он был так настойчив. Я не видела Малика со вчерашнего вечера, но я уже снова соскучилась по нему. Мне хочется вдыхать его без остатка, весь его будоражащий кофейно-табачный запах с нотами цитрусовой свежести, от которого мне сносит крышу. Иногда мне кажется, что именно Зейн пробудил меня к жизни и заставил по-настоящему рисковать, плюя на запреты и получая кайф от этого адреналина. А еще он затрагивает скрытые точки чувственности, напоминающие, что я девушка, девушка, которую любят и желают, под этим воздействием эти точки становятся бурными волнами, сметающими все на пути. Брюнет влюбил меня в себя, но я счастлива сейчас, возможно, второй раз в жизни, после увлечения мотоциклами. Теперь я зависима от Малика, он делает меня неспособной отказаться от его влияния, но он, словно часть меня, часть моего воздуха и существования. Я просыпаюсь, чувствуя его, засыпаю с ним внутри. У меня есть мой запах — запах кофе с табаком… — Доброе утро, дочь, — отец входит на кухню в момент, когда я вонзаю зубы в аппетитную ватрушку, ощущая на языке сладкий привкус ванильного сахара. — Я надеюсь, что сегодня ты хорошо выспалась, потому что тебя ждет тяжелый день и еще более тяжелая неделя. Нужно столько всего подготовить для приема в честь твоей помолвки с Ником, даже у меня голова идет кругом. — Что? — я чуть не давлюсь куском от утренней трапезы, который застревает в горле. Они что, серьезно думают, что я выйду за этого «павлина»? — Утро перестало быть добрым, даже есть перехотелось. Спасибо, папочка. — Не понимаю, что тебя так удивило, Харли? — папа усаживается напротив меня и кладет свою руку на мою, придавливая ее к столу, без возможности улизнуть. Я раздраженно смотрю на него, пока он делает из маленькой чашечки глоток эспрессо, причмокивая и скептично оценивая работу Дороты. — Ты не впервые слышишь об этом, это решенный вопрос. — Я не собираюсь подчиняться тебе, — яростно выдергиваю руку и вскакиваю на ноги, злобно бросая на тарелку свой завтрак. — Если так хочешь, то можешь сам выйти за своего Джонаса, папочка. — Не дерзи мне, Харли Джоан Дейс, — папа поднимается вслед за мной и хватает за запястье, больно сдавливая мою руку, отчего кожа моментально краснеет, приобретая лиловый оттенок. — Твое бунтарство до добра не доведет, пора уже покориться воле отца и забыть своего голодранца. — Вот здесь ты опоздал, папа, я люблю Зейна, поэтому, никогда не откажусь от него, — мужчина усаживает меня обратно, а я отхлебываю слегка остывший кофе, пытаясь изобразить невозмутимый вид, чтобы не показывать, как меня всю трясет. — Это ненадолго, совсем скоро ты станешь невестой Ника, — отец разворачивает утреннюю газету, без интереса рассматривая неактуальные для него новости, а мне хочется разрыдаться. У него не возникает ни капли сожаления в мой адрес, нет того родительского участия и любви, просто деловой интерес. Но черта с два я пойду на его условия. — Все! С меня хватит, отец! Я не выйду за Джонаса и точка! — резко встаю на ноги, отчего стул подо мной отъезжает на приличное расстояние, противно скрипя своими ножками по паркету. — Я ухожу к Зейну, только он меня любит и понимает. Папа что-то кричит мне вслед командным тоном, только я не в тюрьме и не собираюсь сидеть, как пленница, ожидающая своей горькой участи. Он не сможет заставить меня выйти за этого урода и не сможет заставить остаться здесь. Сам того не понимая, папа подтолкнул меня к решению о переезде к своему молодому человеку. Пусть там нет роскоши, зато рядом любимый человек, который защитит от всех невзгод. Родители, скорее всего, лишат меня денег, но я больше ничего не боюсь, нужно будет, значит пойду работать. Надеюсь, Зейн не прогонит меня и не начнет думать, что мне нужны деньги, с ним я готова жить где угодно, лишь бы он был рядом. Мне только жаль Беллу, девочка остается жить здесь, в доме, где женщина никогда не перечит мужу, а отец просто жестокий диктатор. Скидываю в красную дорожную сумку самые необходимые вещи: минимум косметики, одежду и несколько пар обуви. Потом смотрю на фото, где мы с Изабеллой веселимся в один из редких семейных уикендов, таких воспоминаний очень мало, но этим они и ценнее. Вынимаю фото из рамки и кладу поверх вещей, застегивая тугой замок на сумке с шуршащей тканью. Натягиваю на себя джинсовую куртку и потрепанные «конверсы» Зейна, которые я так и не отдала ему. Они ему все равно не нужны, а мне в них удобно, на мне всегда этакая маленькая частичка Малика. В последний раз оглядываю свою милую комнату и затворяю за собой дверь, сбегая торопливыми шагами по лестнице. — Харли, куда ты собралась? — взволнованный голос матери останавливает меня уже у входной двери, задерживаю дыхание и медленно поворачиваюсь к ней. — К своему любимому человеку, пора бы мне уже устраивать свою личную жизнь и становиться самостоятельной, — подтягиваю лямку сумки, которая съезжает с левого плеча, пока мама в недоумении изучает мое лицо. — Так что, можете не переживать по поводу моего существования, теперь обо мне есть кому позаботиться. — Мне кажется, что это слишком опрометчивое решение, дочь, — шуршит женщина, делая несколько шагов в мою сторону, но я качаю головой, нащупывая за спиной холодную ручку двери. — Вы еще не так хорошо друг друга знаете, мы его не знаем с отцом. Может, ты подумаешь и еще раз взвесишь все? — Нам этого оборванца знать и не нужно, я выбрал для нее другого жениха, только Харли, как обычно, противится моему решению, — я не успеваю вставить свое слово из-за вошедшего в комнату папы. Мужчина кладет газету на круглый столик с резными ножками и поворачивается ко мне, засовывая руки в карманы идеально выглаженных коричневых брюк. — Никогда, слышишь, папа, никогда я больше не сделаю так, как хочешь ты! — рьяно дергаю на себя дверь, впуская в воздух теплые воздушные массы с улицы. Отец вскидывает бровь, словно не верит, что я способна отказаться от всего ради Зейна. Но его лицо меняется, когда я бросаю к его ногам ключи от машины, которую он мне подарил на День Рождения, я ею почти не пользовалась, поэтому не замечу ее отсутствия. — Если ты сейчас ступишь за порог этого дома, то можешь забыть о моих деньгах и дороге сюда, — мужчина дергается в мою сторону, откидывая ногой бренчащие ключи и тыча в меня дрожащим указательным пальцем. Я почти уверена, что его сейчас распирает злость, но в тоже время беспомощность. — Слышишь, Харли, если ты уйдешь к нему, тогда я вычеркну тебя из завещания. — И, слава Богу, — раздраженно фыркаю я, а на душе вдруг наступает какое-то облегчение, может, именно этого мне не хватало все эти годы. Страх пойти против властного отца не давал свободно дышать, а сейчас словно камень с души свалился. — Мне не нужно ничего от тебя, подавись своими деньгами, наследством и этим домом. Я не пропаду, тем более у меня есть Зейн. — Харли… — мама зажимает рукой рот, сдерживая нахлынувшее отчаяние в виде текущих по щекам слезинок, но все равно ничего не говорит мужу. Впрочем, как всегда. — Прости, мам, — я без тени сожаления смотрю в ее слезящиеся глаза, а потом бросаю презрительный взгляд на человека, которого я долгие годы считала самым важным в своей жизни. Всхлипы матери и гневное дыхание отца я слышу до самой калитки, они окутывают меня и обжигают спину. Не думала, что когда-нибудь дойдет до такого, но родители сами виноваты в том, что сейчас нет сомнений в правильности действий и выбора. Они не давали мне должной любви и заботы, за нами присматривала Дорота, пока папа был в командировках, а мама пропадала в салонах красоты. Теперь у меня появился Малик, он печется обо мне больше, чем родные люди. Поэтому я уверена, что сделала верный шаг, уйдя к нему жить. Жаль только с сестренкой не успела попрощаться, надеюсь, когда она вернется от бабушки с дедушкой, мне удастся увидеться с ней. Довольно быстро добираюсь до дома еще одного человека, некогда считавшегося важным и близким. Семеню быстрыми шагами по узкой тропинке, ведущей к задней калитке, отмахиваясь по дороге от назойливых веток деревьев, заполонивших прилегающую к усадьбе территорию. Молюсь, чтобы в этот момент Бейлора не было на месте, что даст мне возможность забрать свой мотоцикл и больше не пересекаться с ним никогда. Я пока не смогла смириться с мыслью, что больше не смогу относиться к Зику, как раньше. Стараюсь идти, как можно тише, но, когда до гаража остается несколько метров, я понимаю, что все мои планы развеиваются, словно сизая дымка. Стук моего колыхающегося сердца перебивает резонирующий звук электрогитары, но назад дороги нет. Поэтому я делаю успокаивающий глубокий вдох и направляюсь к входу, сталкиваясь на подступах с вышедшим на улицу Джедом. — Харли! — кудрявый стискивает меня в своих крепких объятиях, так, что слышно хруст моих ребер, а я искренне обнимаю его в ответ. Джед — мой друг, второй по значимости после Зика, жаль только, что я не всегда находила время, чтобы поговорить с ним и справиться о его делах. Ведь именно Джед когда-то помогал мне осваивать мотоциклы, ничего не прося взамен. — Харли, я безумно рад, что ты пришла. Я тебя сто лет не видел. Где ты пропадала? Как дела? — Вроде, пока держусь на ногах, — иронично хмыкаю я, зарывая пальцы правой руки в мягкие торчащие кудряшки, отчего на лице друга появляется глупая улыбка. — А если серьезно, просто проблемы с отцом и бурная личная жизнь. — Но здесь ты не появлялась явно не по этим причинам, — с уверенностью в своих словах качает головой парень, снимая с моего плеча тяжелую сумку и перекидывая ее через свое. — Дело в Зике? Этот дурень все-таки признался тебе в чувствах? — я выпучиваю глаза, уставляясь на кареглазого. Они, конечно, лучшие друзья. Но неужели Бейлор рассказал ему все? — Он мне так и не объяснил ничего, но я догадался, в чем причина. Ты не злись на него, Харли, мы ведь не можем приказывать себе, кого любить. Если ты не можешь ответить ему взаимностью, то хотя бы не руби на корню многолетнюю дружбу. Потому что мы все скучаем по тебе, а Зик со временем остынет к тебе и успокоится, я полностью уверен в этом. — Ты прав, я почти во всем согласна с тобой, — беру парня под руку, входя в помещение, наполненное тяжелыми басами и скримом Бейлора, а я ведь очень скучала по этим звукам. — Но пока мне сложно смириться с фактом его влюбленности в меня. — Харли, Харли Дейс собственной персоной, — Нед подбегает ко мне первым, зажимая в объятиях, раньше я не замечала за ним такой прыти и энергии. — Ты вовремя, Дейс, мы сейчас такой шедевр записываем, — Кирк поднимает меня над землей и хохочет, пока я пытаюсь схватиться за его плечи, чтобы не свалиться со всей высоты его роста. — Скрим Зика с каждым днем все лучше. Я поднимаю взгляд и встречаюсь с серыми глазами Бейлора, парень пытается сделать вид, что занят, но его бесцельное перекидывание микрофона в руках говорит об обратном. Я понимаю, что безумно соскучилась по лучшему другу и по ребятам, по их музыке и самобытной атмосфере в группе. Кирк опускает меня на бетонный пол и тянет в сторону дивана, чтобы рассказать все новости, которые я пропустила из-за отсутствия. Пока ребята что-то оживленно жужжат у меня над ухом, окружив втроем мою скромную персону, я не свожу взгляда с Зика, пытаясь прочитать его мысли, как я это делала раньше. На лице брюнета мелькают плотной тенью нервозность и неуверенность, возможно, я тоже в чем-то виновата перед ним. — Мы сейчас подготовимся и покажем тебе, что нам удалось сделать за время твоего отсутствия, — Джед усаживается за барабаны, а Кирк сжимает мою руку в своей горячей ладони. Я взъерошиваю его русые волосы, заглядывая одобрительно в серые глаза. — Я рад, что ты пришла сюда, Харли, даже если не для того, чтобы увидеть меня, — Бейлор присаживается рядом со мной, отчего я вздрагиваю, но поворачиваюсь к нему. — Я пришла за своим мотоциклом, Зик, — тихо изрекаю я, изучая немного потухшие глаза друга, сердце сжимается, я не хочу быть причиной его депрессии. — Ты куда-то уезжаешь? — парень кивает на мою сумку, а потом выжидающе придвигается чуть ближе. — Я переезжаю к Зейну, больше не могу оставаться в родительском доме, — брюнет хмурится, но молчит пару минут. Я понимаю, что делаю больно своему лучшему другу, но для меня существует только Малик. — У вас все настолько серьезно с этим парнем? — задает очередной вопрос Бейлор, чувствую себя, как на допросе в полицейском участке. — Все очень серьезно, Зик, я влюблена в него до потери сознания, хочу быть с ним постоянно, — брюнет разочарованно выдыхает и отворачивается от меня. Я даже не знаю, кому из нас сейчас хуже: мне или ему. — А как же… — Он все узнал, теперь у меня нет секретов от Зейна, — парень пытается встать с дивана, но я дергаю его за руку, сверля настойчиво его глаза и лицо. Мне не хватало его поддержки и веселого смеха, а еще искрящихся глаз. Я не думала, что когда-нибудь мы будем вот так сидеть и бояться сказать лишнее друг другу. — Ты счастлива? — Да, я очень счастлива, впервые после увлечения мотоциклами. — Я рад за тебя, Ди, правда рад, — Бейлор проводит тыльной стороной руки по моей щеке, потом улыбается, а я вижу в его зрачках те самые искорки, от которых тепло разливается по телу. — Я буду поддерживать тебя во всем, как я это делал всю сознательную жизнь. А про мое признание забудь, я не буду докучать тебе. Жизнь ведь не останавливается, земля вращается, а мы пока живем. — Мне так не хватало тебя, Зик, — я прижимаюсь к другу, обвивая руками его шею, а он гладит меня по волосам. Всегда меня поражало его умение скрывать боль и улыбаться в лицо невзгодам, я стараюсь быть похожей на него. Я уверена, что сейчас на его губах улыбка, такая, как раньше. — Столько всего произошло: ситуация с Зейном, моя влюбленность и ссора с отцом из-за его неуважения ко мне. Мне столько нужно рассказать тебе, но все потом. Зейн понравится тебе, он очень хороший. — Да уж, я не сомневаюсь, — хмыкает Бейлор, вставая на ноги и направляясь к ребятам, я иду следом. — А что отец? — Хотел насильно меня выдать замуж, — ухмыляюсь я и встаю в сторонке в ожидании нового шедевра этой потрясающей группы, а Зик сочувствующе кривит лицо. — Я очень скучала по всем вам. Linkin Park — Crawling Помещение заполняет смесь тяжелых аккордов и электронных сэмплов, прошибающих до потаенных нервных окончаний. Джед отбивает ритм барабанной палочкой, касаясь звенящих тарелок, меня всегда завораживало его мастерство. Парень подмигивает мне, а мое внимание уже перемещается на Кирка и Неда, которые отдаются в этот момент поглощающей игре на гитарах. Я качаю головой в такт музыке, поглядывая на Бейлора. Боже, как я обожаю их песни! Их музыка похожа на раннюю музыку «Linkin park», только Зик может воссоздавать уникальный скрим вокалиста знаменитой группы. В подтверждение моих слов барабанные перепонки пробивает чистейший голос брюнета, оглушающий, но безумно крутой звук. Только ему еще удается добавить свою изюминку в привычное звучание — новыми текстами и бешеным драйвом. — Еще увидимся, ребята, — обнимаю всех по очереди и усаживаюсь на свой «сузуки», заводя мотор. — Новая музыка — просто бомба! Серьезно! Не прячьте этот шедевр от общественности! — Мы тоже скучали по твоим восторженным возгласам, Дейс, — Кирк самодовольно закидывает руки за голову, но потом кивает мне, беря снова гитару. Машу друзьям и опускаю стекло шлема, выкатывая из ворот на встречу с парнем, который украл мое сердце.***
Привычка всегда все делать по-своему, даже если это кажется полным бредом, привела меня к самым лучшим отношениям в моей жизни. Теперь я не представляю своей жизни без Малика, конечно, никто не дает гарантий, что мы будем вместе всю жизнь. Но сейчас я счастлива, сейчас я полностью уверена в себе и в своем партнере. Выкатываю на знакомую сельскую дорогу, утопающую в красноватой пыли. Колеса моего «малыша» вздымают землю, оставляя за собой пурпурное облако пыли в горячем воздухе. Мне хочется скорее увидеть вязкие карамельные глаза и вдохнуть удушающий запах табака. Поэтому я жму на газ, чтобы ускорить свое транспортное средство, сердце колотится в предвкушении скорой встречи с Зейном. Я делаю глубокий вдох, а потом выпускаю воздух из легких, затуманивая стекло шлема. Знакомые пейзажи со скудной растительностью, выжженной засухой, почему-то не огорчают, а наоборот, дарят ощущение приближающегося дома. Вскоре на горизонте показывается трейлер Малика, он сияет отблесками солнца, подавая сигнал, как маяк в морском порту. Уголки моих губ слегка приподнимаются, пока я стремительно сокращаю расстояние. Через десять минут я резко торможу и, создав пыльную завесу, глушу мотор. Парень, видимо, услышав шум, выскакивает на улицу и пялится на меня ошарашенными глазищами, а я снимаю шлем и не спеша ставлю ноги на твердую землю. — Харли? Что-то случилось? — брюнет машет руками, разгоняя образованную мной непроницаемую стену из знойной пыли, а я стаскиваю с себя тяжелую сумку и бросаю ее на песок, загрязняя повидавшие многое «конверсы». — Я приехала к тебе, Зейн, — развожу руками в стороны и слегка пожимаю плечами, ведь я не до конца уверена в его положительной реакции. — Позволишь мне остаться здесь, с тобой? — Ты уверена? Потому что… — Я более чем уверена, — перебиваю я Малика, покачиваясь с пяток на носки для хрупкого, но такого нужного успокоения. — Не думай, что мне нужен весь тот пафос и деньги. Если тебя не будет рядом — для меня все потеряет смысл, Зейни. И да, кажется, мы с тобой теперь равны больше, чем ты думаешь, — парень с непониманием сощуривает свои карие глаза, а я снова втягиваю душный воздух через ноздри, ощущая, как он обжигает мою носоглотку. — Папа пригрозил мне завещанием, если я уйду к тебе, так что, я теперь тоже обычный человек, без гроша за душой. — Ты — моя девушка, Харли. Естественно, я переживаю в глубине души, понимая, что не смогу тебе пока дать то, что ты заслуживаешь, — я смотрю на Зейна, погружаясь с каждой секундой все больше в эти глубокие восточные глаза и замечая, как его губы приходят в движение под воздействием улыбки. — Но мысль, несущая с собой осознание возможности засыпать и просыпаться рядом с девушкой, в которую ты влюблен, перекрывает все остальное. У меня будет мотивация найти новую работу быстрее, чтобы я мог обеспечивать не только себя. — Я ни секунды не сомневалась в тебе, красавчик. Это ты почему-то постоянно сомневаешься в себе, — язвительно отражаю я, складывая руки на груди, парень закатывает глаза, поджигая сигарету. Как же я долго ждала этого действия! — Иди ко мне, Дейс, я соскучился, — Малик расставляет руки в стороны, зажимая между губ тлеющую слабым огоньком сигарету, а я радостно бросаюсь к нему в теплые объятия, прикрывая глаза и вдыхая аромат, развращающий мою душу. — Хочешь есть? — Зейн касается иссушенными губами моего горячего виска, даря мне, наконец, то самое успокоение. Я улыбаюсь и залезаю к кареглазому под футболку, положив левую руку на его твердый пресс. — Пойдем, я покормлю тебя, хитрюга. Ты любишь пасту карбонара? — Мое любимое блюдо, — брюнет глубоко затягивается, обнажая снова свои острые скулы, а потом берет меня за подбородок, сжимая его настолько крепко, что я не могу пошевелить головой. Я не могу отвести взгляда от пухлых губ парня, они сводят меня с ума, они, и еще длинные ресницы, которые отбрасывают тени почти до середины щек. Мое дыхание учащается, тело бросает в жар, а Малик спокойно приближается к моим губам и выдыхает в них вяжущие остатки табачного дыма. Я почти теряю сознание от его действий, этот парень настолько чувствует меня, что знает на какие точки нужно надавить, чтобы я заблудилась в пространстве. Я впускаю в свои легкие эти губительные пары, знаю, что это вредно, но не могу контролировать себя рядом с Зейном, просто не могу. Впиваюсь ногтями в кожу парня на животе, но головой так и не могу двигать, Малик пользуется моей беспомощностью, проникая языком в мой рот. Он делает все очень медленно, словно дразнит меня или играет, как кошка с мышкой. Мои ноги подкашиваются, но я ведь еще не настолько похожа на растаявшее масло, поэтому кусаю его за язык, а потом привлекаю ближе, продляя поцелуй настолько, насколько возможно. — Пойдем уже, пока я не раздел тебя прямо здесь, Харли, — Зейн ехидно улыбается сквозь поцелуй, а потом заглядывает мне в глаза. Я шутливо пихаю его в грудь, наблюдая, как брюнет поднимает мою сумку и следом берет меня за руку. — Ты же проголодалась? Я не хочу, чтобы ты ходила голодная, поэтому срочно мыть руки и за стол. — Есть, мистер Малик, — мы вместе прыскаем со смеху и идем к двери, я хочу уже сесть, потому что немного устала. Забота Малика обо мне — умиляет и разливает по телу приятную теплоту, он знает, что мне нужно и чего я хочу. Разве могут после такого возникать сомнения в правильности решения?***
— Зейн, вставай быстрее, иначе я опоздаю на лекции, — парень ворочается и недовольно кривит лицо, пытаясь вырвать у меня одеяло, которое я тяну на себя, дабы разбудить своего молодого человека. Вчера мы настолько увлеклись друг другом, что забыли поставить будильник, а сейчас до начала занятий остается чуть больше часа. Я подпрыгиваю на кровати, нависая над брюнетом, а потом еще раз рьяно дергаю одеяло, добиваясь своего. — Малик, твою мать! Ты должен меня отвезти, я не могу ехать на своем мотоцикле. — Хорошо, дорогая, еще пару минут, и я встану, — Зейн зарывается лицом в подушку, поджимая под себя ноги, а я готова выть, просто мне нельзя пропускать сегодняшние предметы. И потом, он серьезно? Дорогая? Словно мы семейная пара в возрасте, уж лучше пусть будет «детка». Я бы с радостью осталась с ним, но не могу. Усаживаюсь рядом с брюнетом, скрещивая ноги по-турецки и складывая руки на груди. — Прости, Харли, мы быстро соберемся, — Малик подскакивает, как ошпаренный, и смотрит на мои надутые губы. — Ты пока иди в душ, а я приготовлю завтрак, — радостно улыбаюсь и спрыгиваю на пол, чмокая в губы заспанного парня. Но, как только я подхожу к двери в душевую, то замечаю краем глаза, что мое «чудо» снова зарылось в одеяло. — Малик! Живо вставай! Горе с тобой! — рассерженно пыхчу я, бросая в брюнета одним из его полотенец. — Все-все, я встал, — Зейн сползает с кровати с полузакрытыми глазами и медленно чапает в мою сторону, скользя по полу босыми ступнями. Его полосатые пижамные штаны и белая кофта, которая больше на пару размеров — забавляют меня в этот момент, но в тоже время делают моего парня самым милым существом на свете. Скрываюсь за дверью ванной, слыша, как брюнет гремит чем-то на кухне. Я впервые пробую жить с парнем, отдельно от родителей, признаться, мне очень нравится вся эта атмосфера и то, что происходит между мной и Зейном. И тот факт, что я больше не завишу от отца, вдохновляет меня. Я могу сама решать теперь, куда ходить и кем работать, поэтому я планирую перевестись на другой курс, возможно, теперь моя мечта имеет реальные шансы сбыться. Включаю душ, заглушая приятное мурлыканье Малика в такт новинкам музыки в радиоприемнике. Прохладные струи окутывают мою кожу в момент, когда я открываю гель для душа с цитрусовым запахом, заполняя им крохотное пространство. Хочу пахнуть с Зейном одинаково, чтобы быть еще ближе к нему. Заворачиваюсь в огромное мягкое полотенце и ступаю влажными ступнями на пол, толкая узкую дверь. — Ну, и чего ты там? Окаменела? Время тикает, — Зейн издевательски изгибает бровь, откусывая кусочек тоста со сливочным маслом и оглядывая мой полуобнаженный вид. Показываю ему язык, отчего он ухмыляется, огибая меня и целуя в плечо. — Садись, давай, все уже готово, а я пока тоже приму душ. Малик скрывается за дверью, а я усаживаюсь на мягкий серый диван и подгибаю под себя одну ногу. Солнце поднимается, озаряя своими лучами девственно-тихую округу, по его ярким отблескам я понимаю, что день обещает быть жарким. Наливаю в хлопья молоко, а потом проверяю, не забыл ли мой возлюбленный налить его в кофе. Удостоверившись в хорошей памяти Зейна, улыбаюсь и отправляю в рот первую ложку. Потом что-то толкает меня заглянуть еще и в кружку к парню, обнаружив там такой же напиток, победно ухмыляюсь, намазывая на тост арахисовую пасту. Я приучила скептичного парня пить кофе с молоком, надо себе поставить плюсик к карме. А вообще, вот такая вроде простая на первый взгляд трапеза — мне больше импонирует, чем те редкие семейные посиделки за столом. Наша совместная жизнь больше похожа на семейную. А Зейну я нужна сильнее, чем родителям. — Вкусно? — внезапно появившийся Малик запрокидывает вверх мою голову и целует в губы, не давая мне возможности откусить кусок, который я намеревалась, пару секунд назад, отправить в пищевод. Я пытаюсь кивнуть ему в ответ, но у меня это не выходит, Зейн хихикает, а потом снова целует меня в плечо. — А свой гель для душа уже не катит? — Тебе что, жалко, Малик? — с недовольством интересуюсь я, все-таки откусывая желанный кусочек и без стеснения разглядывая его задницу в одних боксерах. — Больше не буду брать. — Вот ты заноза, Дейс, я же шучу, — я встаю на ноги и, отправив пустую тарелку в раковину, включаю шумящую воду. — Для меня только в радость, что ты пахнешь мной, — брюнет подходит ко мне сзади, вдавливая в шкафчик своим телом, его пальцы скользят по мне, отодвигая мокрые волосы. Через секунду я ощущаю «кофейные» губы на своей шее, это действие будит спящие мурашки, а я снова, как парализованная. — Может быть, останемся? — Зейн! — отстраняюсь от парня в момент, когда он пытается стянуть с меня полотенце. — Прости, Харли, за ночь я соскучился по твоим поцелуям и запаху кожи, — качаю головой и притягиваю Малика к себе, кусая за нижнюю губу. — Во сколько за тобой приехать? — В двенадцать у меня закончатся занятия, потом я еще хотела увидеться с Беверли, — начинаю рассуждать я, пока поцелуи Зейна блуждают по моему лицу и шее, а мое дыхание сбивается. — Где-то в половине первого приедешь? — Хорошо, — брюнет мимолетно чмокает меня в губы и, стащив все-таки злополучное полотенце, принимается за свой недоеденный завтрак. А мне только и остается, что возмущаться, хотя это все безумно заводит на самом деле.***
Нудные лекции подходят к концу, я не свожу глаз с секундной стрелки, которая совершает свой планомерный обход по циферблату. Время тянется мучительно долго, мне даже кажется, что прошло уже несколько часов, а не десять минут. Барабаню ногтем по стеклу наручных часов, наблюдая за наглой «черепашьей» стрелкой, пока нахожусь в ожидании звонка, оповещающего об окончании занятий на сегодня. Наконец спасительный трезвон закладывает мои уши, я подскакиваю с места, перекидывая через плечо серую сумку на длинной лямке. Быстро перебирая ногами, бегу по коридору, обходя многочисленных студентов. Беверли нет на нашем «любимом» месте, поэтому я присаживаюсь на ступени и, подстелив себе купленную заранее газету, достаю питьевой йогурт с печеньем. — Привет, Харли, — рыжеволосая окликает меня, подстилая себе такую же газету, а потом манерно присаживается на нее, поджав ноги и улыбнувшись. — Привет, подруга, я уже тебя потеряла. Снова задержалась на лекции? — отправляю в рот маленькое печенье с шоколадом, поглядывая с прищуром на Хейз, которая смущенно кивает головой. — Как Зейн? — девушка одергивает черное платье с прозрачным верхом в районе плеч и достает ярко-зеленое яблоко, откусывая малюсенький кусочек. — Ну, с утра был почти голый, но довольный, правда я его немного позлила, разбудив очень рано, — иронично отвечаю я, делая глоток малинового йогурта. Беверли удивленно вскидывает брови на мое заявление. — Ты ночевала у него, Харли? — рыжеволосая придвигается ко мне ближе, подпирая рукой подбородок и откидывая со лба огненные волосы. — Я вижу у вас все хорошо. — У нас все чудесно, — мечтательно закатываю глаза, завершая свой обед и обнимая подругу за плечи. — Я переехала к нему, после очередной ссоры с отцом из-за его навязчивой идеи отдать меня замуж за этого кретина — Джонаса. Я устала жить по его правилам, а с Зейном мне хорошо, спокойно и надежно. — Поздравляю, Харли, я уже хочу побывать у вас в гостях, — Хейз заворачивает огрызок яблока в бумажную салфетку и кладет это в наружный карман своей черной сумочки. Что поделать, она всегда была такой правильной, всему виной воспитание, а может не в этом дело. — Твой папа переходит все границы. Сочувствую, подруга. — Да уж, спасибо, Бев. Я заеду за тобой завтра на своем мотоцикле, чтобы ты смогла побывать у нас, а пока… — Привет, Дейс, и… Ее назойливая подруга, — мне не дает закончить противный, но до жути знакомый голос, я подскакиваю на ноги, чтобы врезать ему. — Чего тебе, придурок? — Джонас с издевкой сверлит меня своими карими глазами, а меня так и распирает разукрасить его рожу. Парень оттягивает указательным пальцем воротник белоснежной футболки, словно соблазняет меня, а я от отвращения сплевываю. — Если тебя послал отец, то передай ему, что я больше не считаю нужным выполнять его прихоти. И вообще, отвали от меня, я с Зейном! — А если от тебя зависит все состояние вашей семьи и бизнес отца? Ну, или очень крупная сделка? — брюнет проводит ладонью по длинному рукаву моего жемчужного платья с серебристым вплетением нитей, спускаясь на талию. — Что тогда ты скажешь? — Она уже сказала тебе, чтобы ты отстал от нее, — Беверли встает рядом со мной, смотря на парня с вызовом, я впервые вижу ее такой решительной. Беззвучно благодарю ее, заглядывая в малахитовые глаза и отпихивая от себя Ника. — Оу, да у тебя есть голос, крошка, — хмыкает кареглазый, поворачиваясь к ней и подходя вплотную, но моя подруга не так проста, уж я это знаю. — У меня есть не только голос, я еще могу тебе… Вырвать яйца. Так что, шел бы ты, — а вот это уже вообще что-то новенькое, я никогда не слышала такого от Хейз, но я ею горжусь. — Вы играете с огнем, девочки… — Джонас, огонь сейчас за твоей спиной, буквально опаляет ее, — Зейн оказывается позади бывшего «друга», я облегченно выдыхаю, сбегая по ступенькам навстречу своему парню. — Еще раз увижу тебя рядом с ними — ты труп. И я сейчас не шучу, Ник. — Зейн, ты не правильно понял… — брюнет пытается оправдаться, меня настораживает такое действие, я перевожу взгляд туда и обратно, но понять ничего не могу. Поэтому просто беру Беверли за руку, чтобы увести от этого гада. А вот Ник не хочет, чтобы все быстро закончилось: — Малик! Ты впутываешься не в самое приятное дело, мое присутствие только цветочки. Просто хочу предупредить, — Зейн игнорирует его слова, он лишь закатывает глаза, хватая меня за запястье. Мы спускаемся вниз, я чмокаю подругу в щеку, провожая взглядом ее удаляющийся силуэт, а потом поворачиваюсь к Малику. — Прости, Харли, я немного опоздал, зато у меня есть хорошие новости, — брюнет заводит мотоцикл, протягивая мне новенький шлем, который он купил на днях. — Что за новости? — хмурюсь я, поглядывая на Джонаса, который все еще топчется у входа. — Меня взяли на работу в школу искусств, она не такая знаменитая, как прошлая, но мне там понравилось, — я ликующе подпрыгиваю и повисаю на шее у парня, пока он оттягивает вниз мое задравшееся платье. — Это нужно отпраздновать, Зейн, ты — хороший педагог, не могло быть иначе, — Малик притягивает меня к себе, увлекая в поцелуй, а я облизываю его суховатые губы. Ник тем временем продолжает нервировать меня своим присутствием и мельтешением. Сажусь позади Зейна, натягивая на голову шлем, хочется побыстрее скрыться от всех этих глаз и остаться наедине. Прижимаюсь к спине Малика, предвкушая романтичный вечер под звездами, только вдвоем, с бокальчиком вина и сигаретным дымом на губах парня. Вскоре впереди показывается уютная обитель, только что-то меня настораживает, словно привычная картина кардинально изменилась. Сердце начинает колотиться, предчувствуя какую-то беду. Я зажимаю в кулаке ткань футболки Зейна, мой блуждающий взгляд натыкается на разбросанные стол, стулья и кучку какого-то хлама. Брюнет тормозит возле фургончика и снимает шлем, его лицо выражает недоумение и ошеломление, как и мое. Hozier — Take me to church Земля под нами испещрена следами от автомобильных шин, я уже совсем ничего не понимая, слезаю с мотоцикла и подхожу к злосчастной куче. В этот момент до меня доходит, что кучей бесполезного барахла оказывается мой «малыш». Искореженный металл и поломанный на мелкие кусочки пластик — почти лишают меня сознания. От возникшего головокружения я теряю ориентацию в пространстве, проваливаясь куда-то в бездонную пропасть, но спасительные теплые руки подхватывают меня у самой земли. Я пытаюсь разглядеть лицо Зейна сквозь пелену боли и слез, теплота и забота в его карамельно-шоколадных глазах на мгновение дарят мне спокойствие. Прижимаюсь к нему, утыкаясь носом в ключицу и понимая, что не могу остановить поток эмоций. Я не могу поверить, что это реальность, и не могу понять, кому нужно подобное, кто способен на такой поступок. Вырываюсь из объятий Малика и падаю на колени рядом с тем, что когда-то было моим мотоциклом. Хватаю в руки куски металла и пластика, выпачкавшись в рыжей пыли и смазке деталей. Острый край пластмассы режет мне кожу на ладони левой руки, когда я в порыве ненависти сжимаю его до невозможности сильно. Поднимаю глаза на брюнета, который стоит, запустив руку в волосы, его состояние не лучше моего, к такому невозможно подготовиться, просто нереально. Его растерянный взгляд спускается на меня и меняется на обеспокоенный и встревоженный. Зейн кидается ко мне и осторожно берет мою руку, я безразлично опускаю глаза, понимая причину его волнения. Малиновая кровь крупными каплями падает на сухую землю, моментально впитываясь и исчезая без следа, как мои мысли и счастье. Внутри пустота, из-за нее я даже не заметила физической боли, мне просто все равно. — Милая, пойдем, тебе нужно успокоиться и отдохнуть, а я обработаю твою ранку, — Малик пытается поднять меня на ноги, но меня раздражает, что он разговаривает со мной, как с ребенком. Я в порядке, просто мне очень больно, а еще я не знаю, что будет дальше и чего ждать. — Ты покушаешь, а потом поспишь немного. — Я ничего не хочу, Зейн! — обозлено отпихиваю от себя парня, вымазывая кровью футболку молочного цвета, хотя он ведь не виноват в произошедшем, он такая же жертва, как и я. — Господи, кто мог сотворить такое? Я просто не знаю на кого думать. Я лишилась всего, даже того, без чего не представляю жизни. — Харли, пожалуйста, — Зейн берет мою кровоточащую руку, вытирая ее краем футболки, но я замечаю его поджатые губы, что говорит о расстройстве из-за моих слов о потере «всего». Я не хочу, чтобы брюнет винил себя, меня снова подводит моя черта — сначала говорить, а потом думать. — Я обещаю, что узнаю, кто это сделал. Им не удастся выйти сухими из воды. Малик поднимает меня на ноги и ведет к трейлеру, бережно прижимая к себе за талию. Я дергаюсь в сторону, в попытке вернуться назад, но Зейн крепко сжимает мою талию, не давая мне возможности, а я хватаюсь за его бежевые «карго», измазывая их малиновыми полосами. Теперь долго придется отстирывать вещи и успокаивать нервы, сил нет даже на то, чтобы просто пошевелить рукой. Зейн открывает маленьким ключом дверь и усаживает меня на диванчик, бросаясь к навесному шкафу и капая в стакан какую-то жидкость из темного пузырька. — Так, давай, солнце, это нужно выпить, — брюнет подносит к моим дрожащим губам наполненный стакан, помогая мне проглотить неприятную жидкость и придерживая в этот момент мою голову. — А теперь в душ, Харли, не сопротивляйся. Все будет хорошо, слышишь? Да я и не могу сопротивляться в этот момент, поэтому позволяю парню стащить с меня платье и нижнее белье. Малик ставит меня в душевую кабину и включает теплую воду, омывая ею мое тело, потом вытирает меня огромным полотенцем, одевает в свою пижаму и перевязывает руку. Я не знаю, почему я так обессилела, но не могу взять себя в руки, ведь я лишилась самого главного, того, без чего я не смогу участвовать в гонках и радоваться победам. Падаю на кровать, Зейн приносит графин воды, ставя его над изголовьем, а потом ложится рядом. Один плюс в этом ужасе есть, я еще раз убеждаюсь, что сделала правильный выбор, когда ушла к брюнету. Потому что моя любовь к нему более чем взаимна. Прижимаюсь к Малику, как можно ближе, вбирая его безмятежность и тепло. В следующие несколько часов я несколько раз порываюсь выйти на улицу, но сильные руки Зейна удерживают меня, вытирают непрекращающиеся слезы и придвигают к себе. Спустя время кареглазый приподнимает мой подбородок, обхватывая лицо ладонями и с тревогой заглядывая в почти безжизненные глаза. Я ощущаю его на удивление влажные губы на своих, он целует меня осторожно, мягко и трепетно, а я без промедления отвечаю ему. Потом кладу свою голову на грудь Зейна, чувствуя едва уловимый запах табака над головой и очень теплые губы парня у себя на макушке. Я пытаюсь улыбнуться и проваливаюсь в сон.***
Яркий луч солнца попадает на мои веки, выжигая под ними глазные яблоки, я хмурюсь и поворачиваюсь на другой бок, чтобы скрыться от света. Голова изнутри словно пронзается иголками, открываю один глаз, смотря по сторонам. Зейна нигде не видно, что, несомненно, настораживает меня, но соображать у меня пока плохо получается. Вчерашние события накатывают волной воспоминаний, притягивая с собой уныние и гнев на весь мир. Отбрасываю одеяло и тянусь к графину с водой, который поставил здесь предусмотрительный Малик. Большими глотками смачиваю пересохшее горло, рассматривая полочку и предметы на ней. Сигареты Зейна, его любимая металлическая зажигалка с перламутровым отливом, мои часы, которые показывают полдень. Господи, сколько же я спала? Маленький клочок бумаги из записной книжки, лежащий под моими часами, привлекает рассеянное внимание. Я хватаю его и быстро пробегаюсь глазами по строчкам с красивым размашистым почерком: «Харли, мне нужно было уехать по срочным делам. Завтрак на столе, пожалуйста, дождись меня и не делай ничего, пока я не приеду. Скоро буду. Целую. Зейн». Что могло такого срочного у него случиться? Может быть, на новую работу вызвали? Если бы это было не так важно, Зейн бы меня не бросил одну в таком состоянии, я уверена в этом. Спускаю ноги на пол и топаю в душ, чтобы умыться и почистить зубы. На столе меня уже действительно ждет завтрак: еще теплые вафли, политые кленовым сиропом и обсыпанные шоколадной стружкой и ягодами. Мой мужчина действительно знает, чего я хочу, кроме Дороты, никто никогда так не заботился обо мне. Малик, ну где ты пропадаешь? Я так хочу прижаться к нему, мне достаточно сейчас просто лежать с ним в обнимку, очерчивая пальцами его многочисленные татуировки. Хочу целовать его спину, где также есть тату, их у него так много, что я со счета сбиваюсь, но это моя вторая половинка, определенно, и я люблю его. Мы пока не признались друг другу в любви, но все равно, каждый из нас знает о чувствах другого, это делает ценнее минуты, проведенные вместе. Делаю себе кофе и прикрываю от наслаждения глаза, представляя Малика рядом с собой, а его кофейно-табачные губы на своих губах. Какой-то гул на улице заставляет меня отвлечься от приятных мыслей, я распахиваю дверь, выбегая на улицу прямо в пижаме. Большущий эвакуатор, гудя на всю округу, направляется в мою сторону, ведомый Зейном, который едет впереди и показывает куда поворачивать. Я дожидаюсь, пока двое крепких мужчин помогут моему молодому человеку выгрузить какой-то мотоцикл и, получив деньги, уедут. Zayn — WHo — Зейн, что это? — подбегаю к парню, утопая босыми ступнями в теплом песке. На губах брюнета красуется загадочная улыбка, а я ничего не понимаю. — Откуда ты приехал? — Сюрприз, — лишь выдает кареглазый, поглаживая большим пальцем мою щеку и не отводя взгляда. — Ты в порядке, Харли? Ничего не болит? А поесть успела? — Все нормально, но я все еще не понимаю, что происходит, — Малик берет меня за руку и подводит к мотоциклу, который до боли напоминает мне мой прежний. Я пытаюсь отвернуться, но парень сжимает мою руку и с улыбкой кивает на транспорт. — Это мой подарок тебе, Харли, он почти такой же, как твой старый мотоцикл, — брюнет помогает мне усесться на сидение, чтобы я прочувствовала каждой клеточкой то волнение, когда предвкушаешь поездку. — Вчера у меня чуть сердце не разорвалось, когда я увидел твои слезы и отчаяние. Я хочу, чтобы ты всегда улыбалась, ведь тебе так идет эта непосредственная улыбка. Поэтому я поехал с утра и купил тебе этот подарок, поскольку точно знаю, что гонки — твоя жизнь, как и моя. — Но, Зейн, он же стоит бешеных денег! Я не могу принять такой подарок! — хочу утихомирить свое бушующее сердце, но ничего не выходит, я совсем не ожидала такого развития событий. — Ты должен вернуть его, Малик. — Это не обсуждается, Дейс, для меня важнее твое душевное равновесие, — парень поджигает сигарету и помогает мне слезть, обнимая за шею и притягивая к себе. — На самом деле у меня на счету были сбережения на крайний случай. Так что не переживай из-за денег. Я раскис, когда потерял работу, потому что мужчина, который не может приносить прибыль — не мужчина. А теперь все хорошо, я неплохо зарабатывал гонками, поэтому могу себе позволить сделать своей девушке приятное. — Спасибо, за все, — хриплю я, обвивая руками его талию и кладя голову на мерно поднимающую грудную клетку. Его дыхание успокаивает, но сейчас на душе состояние какой-то эйфории. — Ты необыкновенный, Зейн. Неужели только мне посчастливилось увидеть тебя настоящего? Ты закрыт от других, красавчик, я замечала это с первого дня, но ты был иным со мной. Почему ты не позволяешь людям видеть хорошее в тебе? — Потому что, когда люди видят хорошее, они ожидают лучшего. Я не хочу, чтобы мне пришлось жить, оправдывая чьи-либо ожидания, — Малик выбрасывает окурок и поднимает мой подбородок, окуная меня в убивающий поцелуй со вкусом табака. — Лишь ради тебя, Харли, я готов отдать все, что у меня есть. Теперь у меня точно нет никаких сомнений. Зейн отдал почти все свои сбережения, чтобы купить мне новый мотоцикл, он не колебался ни секунды. На глаза наворачиваются слезы, но слезы от радости и благодарности, а не от грусти. Отец лишний раз боялся купить нам игрушки, да, мы ни в чем не нуждались, но лишь потому, что не просили многого. Мой папа — жадный, жестокий, властолюбивый тиран. И как же я рада, что больше не завишу от него. Мой мужчина целует меня в кончик носа, касаясь кожи своими длинными ресницами, а потом идет к фургончику, перекидывая в руках новую пачку сигарет. Видимо так торопился, что забыл свои дома, а долго без этого яда Малик не может. Качаю головой, закусывая губу от вида его идеального, пусть и немного худощавого, тела, в майке из тонкой просвечивающейся ткани. И… Стоп! Где волосы? Он состриг всю свою шевелюру почти под корень! — Я надеюсь, ты мне оставила вафли, Дейс? Потому что я такой голодный, запросто могу съесть тебя, — брюнет оборачивается на ходу, вызывающе облизывая свои пухлые губы, а я бы сейчас сделала то же самое с его губами, даже, может, что-нибудь похлеще. — Тогда я готова, только душ приму, — язвительно парирую я, гладя своего нового «малыша» по боку, а потом убегая в сторону парня. — Чувствую, скоро нужно будет покупать новый гель для душа, — саркастически констатирует сей факт Зейн, а я запрыгиваю к нему на спину, нагнав его у самого входа. — Что с волосами, Малик? Ты слишком часто меняешь имидж, — игнорирую его колкие замечания. Брюнет хмыкает, проводя рукой по коротким волоскам, потом опускает меня на пол внутри трейлера и шлепает по заднице. — Ты ведь прекрасно знаешь, какой я противоречивый и переменчивый, Харли, — ополаскиваю ноги, а потом возвращаюсь, залезая с ногами на мягкое сидение диванчика и откусывая кусок от вафли Зейна, который даже не возмущается, а наоборот, отламывает половину и чмокает меня в губы. Мне кажется, я, наконец, нашла то, что многие ищут годами — свою любовь.