***
POV Зейн
Вечерняя прохлада скользит по моей коже, остужая разгоряченные участки, а я иду очень быстро, чтобы хоть как-то сгладить свое опоздание. Я сегодня совсем забыл о времени, пока гонял с друзьями мяч на заброшенном стадионе. Сгущающиеся сумерки напоминают мне о моем опоздании, я даже уже представляю, как папа сведет брови у переносицы, ведь я обещал посидеть с сестренками. Сворачиваю с участка улицы, освещенного парой фонарей, к своему дому, который стоит чуть в стороне от дороги. Уже издалека я слышу глухой бас отца, который что-то говорит, а потом звучно смеется. В свете лампы, расположенной под крышей нашего небольшого, но очень уютного домика, видно его темный силуэт, согнутый пополам. От общей массы отрывается маленькая тень, она устремляется в мою сторону, стремительно сокращая между нами путь. Тень со всей силы врезается в меня, чуть не сбив с ног, а теплые маленькие ручки обвивают мою талию. — Сафаа, оставь брата в покое, он не спасет тебя от необходимости заходить в дом, — папа направляется в нашу сторону, но в его голосе я не слышу строгости и гнева, я, признаться, вообще не помню, чтобы он когда-нибудь повышал на нас голос. — Зейни, ты должен был вернуться час назад, — тон отца немного ожесточается, но я точно знаю, что это напускное, хотя я действительно виноват. — Прости, пап, я совсем потерял счет времени, мы с ребятами разучивали новый финт, — мужчина одобрительно приподнимает левый уголок рта, сжимая рукой мое плечо. — Я знаю, что обещал прийти раньше, чтобы вы с мамой сходили в бар к Рики. — Ничего, мы еще успеем, сынок, бар работает всю ночь, — Сафаа срывается с места, убегая в неосвещенную часть прилегающей территории. Папа нагоняет ее у границы зеленого газона и гладкой гальки, которой выложены очертания дорожки. — Что за ребенок, не девочка, а сорванец в юбке, — ему удается остановить ее безумные попытки познать, что скрывается в темноте, но в умиротворяющей вечерней тишине я слышу его вскрик, смешавшийся со стрекотом сверчков. — Пап, что случилось? — я вмиг оказываюсь возле отца, обеспокоенно бегая своими карими глазами по его темной фигуре. — Спина, Зейни, снова позвоночник защемило, будь он не ладен, забери сестру, — я беру маленькую ручку сестренки, сжимая ее так, чтобы она не смогла вырваться и убежать снова. — Так и буду до конца жизни, как инвалид, но ты, Зейни, — мое продолжение, ты обязательно станешь великим мотогонщиком, — мужчина вдруг резко распрямляется и заглядывает мне в глаза, в его зрачках я вижу какое-то сумасшествие. — Зейн, ты должен беречь ее, если ты не предпримешь ничего, то потеряешь ее навсегда. — Пап, о чем ты? — вместо ответа лишь тишина и страх перед неизвестностью. Вроде такого не было в моем прошлом. Привычная картинка размазывается, я пытаюсь сфокусироваться на чем-нибудь, но проваливаюсь во временную воронку, оказываясь в нашем доме. Звенящую тишину нарушает тиканье часов на стене, которые мама купила в подарок дальней родственнице, но так и не подарила их. Я смотрю на часы, показывающие восемь вечера, потом на календарь, где значится пятое сентября. Слева что-то падает на пол, я испуганно поворачиваюсь к источнику звука, чтобы понять, где я нахожусь. Судя по тете, суетящейся с нашими вещами около пары огромных сумок, прошел год с предыдущего эпизода. Я трясу головой и снова смотрю на женщину, которая что-то говорит насупившейся Валии. — Зейн, что ты сидишь, как мумия, через десять минут приедут покупатели, чтобы посмотреть дом, — тетя смотрит на меня, нахмурив лоб, пока Сафаа запихивает в сумку «коллекцию» своих камешков втайне от нее. — Я понимаю, как вам тяжело, я тоже пока еще не отошла от шока, но, хвала небесам, нашелся покупатель на ваш дом. Теперь можно спокойно уехать, я обещаю, что вы не будете чувствовать дискомфорта, ведь вы дети моего брата, а значит, вы, как родные. — Я не могу поверить, что их нет, — я заталкиваю в сумку последние вещи, кладя сверху потрепанный футбольный мяч. Глаза застилает пелена соленых слез, у меня словно вырвали кусок души. — Их больше никогда не будет… Ты ведь тоже скучаешь по ним? — Конечно, мой мальчик, — женщина заправляет за ухо прядь пышных черных волос, усаживаясь рядом со мной и прижимая к себе. Ее руки такие теплые, они напоминают мне руки мамы. — Но мы должны жить дальше, они бы этого очень хотели. Я улыбаюсь ей и иду на улицу, захватив с собой пару сумок. Мои старые кеды в последний раз касаются земли и травы возле родного дома, дома, где всегда был смех и где папа учил меня езде на мотоцикле. Его, к сожалению, тоже пришлось продать, потому что тете нужно забрать нас к себе, а мотоцикл был бы лишним грузом. И как бы у меня не разрывалось сердце, мне пришлось согласиться на продажу, хотя, что я решаю, я ведь просто подросток. Но я обещаю, папа, я обязательно осуществлю твою мечту, а потом найду твой гоночный мотоцикл. Только пока я не могу взять себя в руки, мы ведь еще дети и мы нуждаемся в родителях, мы нуждаемся в заботе и материнской ласке. Мы нуждаемся в мудрых советах отца и наставлениях с ноткой строгости. Почему вы ушли? Почему сейчас? Я помогаю тете засунуть в багажник оставшиеся сумки, а потом открываю дверь машины, кивая на сидение Валии. Сафаа хватает меня за руку, всматриваясь в мои глаза своими огромными и по-детски невинными. Хорошо, что она еще совсем маленькая и не понимает многого, она не понимает, что родители не вернутся. Но даже Сафаа плачет по ночам и зовет маму, потому что пустота образуется с потерей близких, а потом ее очень сложно заполнить. Я усаживаю сестренку на сидение и пристегиваю ремень безопасности, она снова хватает меня за руку, в уголках ее красивых глаз собираются слезы. Она не понимает причину переезда и щемящей боли в груди, но ей определенно не все равно. Я обещаю, сестренка, я всегда буду рядом. Усаживаюсь рядом с сестрой, наблюдая, как тетя отдает ключи какой-то семейной паре. В последний раз оглядываю наш дом, все его уголочки и слегка покосившееся крыльцо, потом натягиваю на глаза козырек кепки и отключаюсь на какое-то время. Долгая дорога не предвещает восторга, как это было, когда мы ездили в гости в Денвер, поэтому мне не интересно смотреть в окно. Только Валия еще долго смотрит на пыль, вздымающуюся из-под колес красного старенького «Форда», и удаляющиеся родные места. Просыпаюсь из-за того, что меня прошибает жуткий озноб, все тело ломит, а в глаза, словно песка насыпали. Холодные порывы ветра врываются в открытое окно, разгоняя темноту, которая непонятно откуда взялась. Я ничего не могу разглядеть, а потом мой слух режет скрипящий шепот. — Опасность… Ты же чувствуешь ее, Зейн? — мое дыхание стремительно учащается из-за непонимания и страха, я верчу головой, но ничего не вижу. — Ты такой дурачок, Зейни. Неужели ты думал, что все дается просто так? — шепот сходит на окутывающее змеиное шипение, а я вжимаю голову в плечи, в попытке скрыться от звука, режущего слух своим ядом. — За все нужно платить, все имеет свою цену. За ошибки твоего прошлого судьба забирает самое дорогое. И если ты ничего не сделаешь, то она заберет ее, а ты будешь вечно гореть в муках совести. — Что за глупости… — начинаю я, но перед глазами возникает окровавленное лицо отца, его изувеченные руки сжимают мои плечи, пачкая любимую клетчатую рубашку. — Ты будешь виноват в трагедии, сын, слышишь? — призрак касается моей щеки, оставляя на ней багряную липкую полосу. Ужас сковывает все двигательные процессы, а горло, словно высушили огромной лампой. — Придумай что-нибудь, Зейн, либо прощайся с прежней жизнью. Я распахиваю глаза и сажусь на постели, сбрасывая с себя простынь, чтобы развеять хоть немного пелену царства Аида, вошедшую в мой беспокойный сон. Что за хрень мне приснилась? Что это все значит? Я чувствую, что не могу собрать мысли в один логический ряд, перед глазами пляшут маленькие искорки от неожиданного пробуждения. Мое частое прерывистое дыхание будит лежащую рядом девушку, заставляя вернуться в этот несовершенный мир и даря ту ноту совершенства своим присутствием на этой земле. Розоватое небо, в предрассветный час, отбрасывает отблески на ее милое заспанное личико, даруя мне некое успокоение. Но я все равно ощущаю необъяснимую дрожь в теле, с которой не под силу справиться в одиночку. Поэтому я ложусь назад и, придвинув хрупкое тельце Харли к себе ближе, запускаю руку в белокурые спутанные локоны, чтобы ощутить сильнее нашу связь. — Малик, почему тебе все время не спится, ты такой странный, как инопланетянин, — бурчит блондинка сквозь сон, ее утренний шероховатый голос дает мне еще немного успокоения. — Тебе что-то плохое приснилось? — Очень плохое и странное, — в задумчивости отвечаю я, прикрывая глаза, пока запах моего геля для душа на ее теле щекочет носоглотку. — Может, ты права, и я инопланетянин? — Даже если это так, то я рада, что ты сейчас здесь, Зейни. Твои создатели, будто специально для меня, сделали тебя таким идеальным, — Харли целует меня в плечо, потом в шею и в острые скулы, оставляя маленькие отметинки своими поцелуями на моем теле. Я не считаю себя идеальным, но раз моя девушка думает иначе, значит, частица правды в этом есть. — Ты самый милый гуманоид, какого я только встречала в своей жизни. — Оу, и с многими пришельцами ты знакома, Дейс? — хохочу я, нависая над девушкой и залезая к ней под простыню, чтобы переплести ее нежные ножки со своими ногами. — Ну… Нет, ты первый, Малик, но я уверена, что ты самый милый из своей расы, — блондинка замирает, заглядывая в мои глаза, мне хочется, чтобы этот миг длился вечно. Словно нет всего мира, только мы вдвоем. — Признавайся, у вас есть какой-то коварный план по завоеванию нашего мира? Поэтому ты подобрался ко мне? — Ага, а мои прерывистые сны — сигналы собратьев с другой планеты, — Харли хихикает, а я двигаю ее под себя, положив ладонь на горячий живот. По-моему нас обоих возбуждает этот бессмысленный разговор. Я не против утреннего секса, но это не столь важно, важнее ее постоянное присутствие рядом. — Мне кажется, твои сны такие не из-за этого, просто их охраняют демоны, — со знанием дела изрекает девушка, слегка отпихивая меня и садясь сверху. Ее жаркие бедра обхватывают мой оголенный торс, я чувствую, как утреннее желание разрастается в моем теле. — Маленькие монстрики не дают спать тебе, красавчик. — Главный монстрик, который не дает мне спать, это ты, Харли, — медленно скольжу кончиками пальцев по ее бедрам, вверх, от коленей — к животу. Ariana Grande — Touch it Дыхание блондинки еле заметно учащается, но она закусывает нижнюю губу, чтобы не показывать мне своего вожделения. А я схожу с ума от одного этого вида, я люблю эту девушку. Но никогда не думал, что можно так сильно любить кого-то. Харли пробудила во мне то, чего я никогда не наблюдал за собой, ну, или очень тщательно скрывал. Я так сильно боюсь ее потерять, что даже думать об этом не хочу. А ее отчаяние из-за мотоцикла чуть не убило меня. Хорошо, что сегодня суббота, мы можем наслаждаться друг другом целый день. А в связи с ее переездом ко мне, у нас такая возможность практически всегда. Единственное из-за чего я переживаю — это условия нашего проживания, но Харли совсем не заботит внешний лоск, этим она восхищает меня еще больше. Казалось бы, она должна была на следующий день бросить меня и вернуться домой, но Дейс все еще рядом, со мной, поэтому я счастлив. Дейс продолжает смотреть на мои губы, облизывая свои. Серьезно? Что она сейчас пытается сделать таким действием? Резко поднимаюсь, стягивая с ее безупречного тела свою майку, которую она забрала у меня и теперь носит, почти не снимая. Ее бледноватая кожа просвечивает в лучах рассвета, а длинные светлые волосы прикрывают оголенную грудь от моего пытливого взгляда. В зеленых глазах Харли искрятся яркие огоньки, которые заставляют совсем забыть, где я нахожусь. И после этого она говорит, что я идеальный? Это она самая совершенная девушка на свете, и, эта девушка — моя и только моя. Дыхание блондинки становится еще чаще и жарче, но и мое дыхание не отстает от ее. Вены стягиваются под кожей, я понимаю, что хочу ее очень сильно, да и она не против нашей утренней шалости. Я касаюсь пухлых губ девушки сначала большим пальцем правой руки, а после, притянув к себе еще ближе, своими губами. Я совсем забыл о своем странном сне и о том, что еще ни разу не покурил с утра, я вообще обо всем забываю рядом с ней. Блондинка рисует своим языком какие-то узоры рядом с моим ухом, а я сжимаю ее бедра и ягодицы, вынуждая под воздействием импульса дернуться в моем направлении. Но мне этого мало, я хочу чувствовать Харли еще больше, всю, без остатка. Дейс — мое проклятие и самая главная слабость, но в тоже время она — мое счастье и самое лучшее, что могло произойти в моей жизни. Мне достаточно ее одной, странновато слышать такое от интроверта, который привык быть сам по себе. Опускаю Харли на спину, позволяя ее стройным ножкам сомкнуться на моей пояснице. В моем маленьком трейлере уже нечем дышать от накаленного нашим дыханием воздуха, а ведь сейчас еще только раннее утро. Мои мимолетные поцелуи щекочут бархатную кожу шеи блондинки, отчего она хихикает, а потом перехватывает мои губы, впиваясь коготками в кожу в районе лопаток. Я не могу насладиться ею, она так безумно прекрасна в этот момент, что перед глазами темнеет от переизбытка чувств. Я стягиваю с нас последние элементы нижнего белья и наконец, чувствую ее целиком, каждую частичку лучшей девушки на этой планете. Стон, срывающийся с губ Харли, наилучшее подтверждение ее ответных чувств ко мне. Почему мы до сих пор не признались друг другу в любви? Наверно, потому что нам не нужно словесное подтверждение, наши отношения и эмоции говорят красноречивее слов. Еще один стон, говорящий о пике блаженства, я тянусь к губам Дейс, возвращая рукой запрокинутую назад голову, а ее саму в реальность. Она улыбается мне уголками губ, заглядывая в глаза своими искрящимися. Ее зрачки расширены, словно она приняла дозу, мы, как наркотик друг для друга, но в этом и весь кайф отношений, наполненных искренними чувствами. Еще несколько минут мы просто лежим, восстанавливая дыхание и наслаждаясь волшебным моментом. Потом я целую ее в плечо и нехотя встаю с кровати, чтобы принять душ. Харли обиженно надувает губы, смотря, как я подхожу к двери душевой. Она подпирает голову руками, переворачиваясь на живот, и вопросительно изгибает брови. Я хмыкаю про себя, но посылаю ей воздушный поцелуй, чтобы уж совсем не раздражать свою возлюбленную. Я понимаю, что она хотела пойти первой, но сегодня я — эгоист. Я уже собираюсь закрыть щеколду на двери и включить воду, но настойчивая тоненькая ручка останавливает мою попытку, через секунду в проеме показывается обнаженная Дейс. Она недовольно хмурит свои густые брови, сводя их у переносицы, а я лишь пожимаю на это плечами. Ее серьезное лицо смешит меня, но мне становится не до смеха, когда она закрывает щеколду и припирает меня к стене, прокручивая разом оба крана. Контрастная вода начинает струиться по нашим телам, приводя в движение мурашки и неприличные фантазии. Небольшое пространство душевой слишком мало для двоих, но нам сейчас и не нужно много места. Я смотрю на свою девушку, крохотные капельки смотрятся так привлекательно на груди Дейс и на ее ягодицах. Боги, что она делает со мной? — Харли, что происходит? — уточняю я, хотя итак понятно, что она задумала. Я тоже не хочу сдерживать себя, а второй секс за утро больше похож на счастливый джекпот. — Я вообще-то хотела с тобой, Малик, а ты меня не взял, — с неким раздражением отвечает девушка. Ух ты, она снова злится, моя колючка. Уж лучше так, чем видеть ее слезы. — Поэтому я буду тебя мучить сейчас, бежать некуда, Зейни. Мне было мало тебя, я хочу еще, — я так и думал, но ты даже не представляешь, Дейс, как я тебя хочу. — Я не собираюсь убегать, детка, — она ухмыляется, а я оставляю несколько поцелуев на ее руках и запястьях, которые удерживают меня у стены под колким напором воды. — Здесь мы еще пока не занимались этим, правда? Заодно помоемся, а потом можно пойти поесть. Я не могу избавиться от назойливых пошлых мыслей, пока наблюдаю за водой, стекающей по ее гладкой коже. Блондинке видимо действительно было мало одного раза, поэтому она слегка прикусывает кожу рядом с моим ухом, вынуждая меня развернуть ее к стене и подсадить вверх для большего удобства. Ее бедра спокойно помещаются на моих ладонях, пока пальчики девушки скользят по моему затылку в попытке зацепиться за короткие черные волоски, обильно смоченные прохладной водой. Харли выгибается в спине, упираясь головой в стену, когда я снова чувствую ее, а тихий стон создает дополнительное напряжение вокруг нас и внутри тел. Я теперь постоянно опьянен ею, мне не нужен алкоголь и наркотики, когда у меня есть Харли Дейс. Я нахожу в потоках воды губы Дейс, она умиротворенно дышит, медленно успокаиваясь и улыбаясь сквозь поцелуй. О чем еще можно мечтать? Все, что нужно, у меня теперь есть. Опускаю ее на скользкий пол, прижимая к себе и дергая пальцем крышечку геля для душа. Через несколько минут вода смывает с нас пену. Я оборачиваю ее безупречное тело в махровое полотенце персикового цвета, заворачивая нижнюю часть своего тела в такое же только цвета морской волны. Мы довольные распахиваем дверь, улыбаясь, но веселье сменяется тревогой, когда я понимаю, что у нас незваные гости. Я инстинктивно дергаю Харли за локоть, прижимая к себе, чтобы защитить. Этих людей я точно не ожидал здесь увидеть, вернее, я вообще думал, что больше никогда не увижу их. Но они как-то нашли меня, снова нашли. И пока я судорожно ищу в голове план продуктивных действий, один из парней, больше похожий на шкаф, выдергивает блондинку из моих объятий. — Здравствуй, Малик, давно не виделись, — темноволосый мужчина лет тридцати продолжает сидеть за моим кухонным столом, развернувшись к окну, будто увидел там пейзаж невиданной красоты. Я узнаю мужчину и его мерзкий голос, я запомнил это на всю жизнь. — Ты видимо забыл нам сообщить, что сменил место жительства. Признаться, какое-то время нам было не до тебя, а потом сама судьба привела нас к тебе. — Что вам нужно? — я не собираюсь пасовать перед этими людьми, даже если моя дерзость приведет к плачевным последствиям. Я точно знаю, кто они и что из себя представляют. И не будь сейчас в моей жизни Дейс, я бы нарывался еще больше, но я в ответе за свою девушку и не хочу подвергать ее опасности. — Я думал, мы решили все дела в прошлый раз. — Вообще-то ты вернул не весь долг, Малик, а сейчас уже накапали проценты, — темноволосый поднимается с дивана и делает пару шагов в нашу сторону, пока двое его людей удерживают нас с Харли. — Наш босс очень расстроен твоей забывчивостью, твой дружок был более сговорчив, а ты сопротивляешься. Нам пришлось тряхнуть его, чтобы узнать, где ты живешь. — Ну и забирали бы у него долг, — фыркаю я, дергаясь в сторону оппонента, только громила скручивает мне руку, заставляя этим действием шипеть от боли. — Чего приперлись ко мне? — Долг значится на тебе, если ты забыл, — мужчина щелкает пальцами в сторону Харли, что вызывает ответные действия. Амбал, удерживающий ее, дергает полотенце, в попытке убрать ненужную ткань, только Дейс не так проста, она вцепляется в предмет мертвой хваткой. За что получает по лицу, я слышу ее громкий вскрик, в этот момент мое сердце резко сжимается. — Не трогайте ее! Я все сделаю, как вы скажете, только не трогайте ее! — мои дерганые попытки освободиться пресекаются жестким ударом под дых, отчего я сгибаюсь пополам, кашляя глухо и с трудом. — Прекратите! Что вы хотите от меня? — Пора платить по счетам, Малик, у тебя есть сутки, чтобы отдать нам пятьсот тысяч долларов, — темноволосый подходит к Харли, приподнимая ее подбородок, на его губах играет победная усмешка. Блондинка кусает его за палец, когда он наклоняется к ней ближе, за что снова получает по лицу с размаху. Я практически не могу дышать из-за понимания, что это я подверг свою любимую такой опасности, но она у меня такая бесстрашная, совсем их не боится. — Сучка! Держи ее крепче! В общем, либо отдаешь деньги, либо мы заберем девчонку. — У меня нет таких денег, даже если я продам мотоцикл и трейлер, то все равно не соберу всю сумму, — отчаяние растет с каждой минутой, я не могу потерять Харли, я не переживу если с ней что-то случится. — Дайте мне больше времени, чтобы я смог найти деньги. — Нет, время для нас очень ценно, — моя грудь тяжело вздымается, я на грани полного провала и пока не знаю, что делать дальше. Мужчина пару минут медлит, переводя взгляд с меня на Харли, а потом кивает головой, засовывая руки в карманы темных полосатых брюк, похожих на те, которые носили итальянские мафиози. — Хорошо, есть еще один вариант. Сегодня на окраине города будет ночная гонка, я думаю, ты слышал о таких нелегальных забавах. Так вот, Малик, нам нужно, чтобы ты выиграл ее, потому что на кону большая сумма денег, намного больше, чем ты должен нам. В городе один из арабских шейхов, он поставил на своего человечка, об этом почти никто не знает. Ты выиграешь этого сосунка, а мы простим тебе долг и больше не побеспокоим никогда. — Я… — я осекаюсь, всегда есть вероятность, что что-то пойдет не так. Я могу раньше времени сойти с дистанции, могу быть хуже этого арабского папенькиного сынка. В конце концов, я могу проиграть и лишиться самого дорогого. Я перевожу взгляд на свою девушку, в ее глазах теплится надежда, она верит в меня, поэтому я не могу подвести ее. — Я согласен. — Превосходно, тогда в двенадцать ночи мы тебя ждем на пересечении «Бродвея» и «Семидесятой авеню». Не опаздывай, Малик, — темноволосый снова щелкает пальцами, принуждая своих людей отпустить нас. Они направляются к выходу, я собираюсь выдохнуть, но в дверях этот урод оборачивается и бросает с ехидством короткую фразу: — Простите, что испортили вам романтичное утро, голубки. Тварь! Если бы я мог, то убил бы их всех, ничего, я еще поквитаюсь с ними. Хотя, что я могу? Эти люди очень опасны и влиятельны, я знаю о них совсем чуть-чуть, но даже этого достаточно, чтобы понять, что мне не под силу справиться с ними. Я думал, что темное прошлое никогда не всплывет больше в моей жизни. Харли не должна была узнать о моих грехах и ошибках, я ведь изменился, я хочу быть другим рядом с ней. Отец точно не стал бы гордиться мной, когда я жил одним днем и сиюминутными удовольствиями. Но сейчас все по-другому, сейчас у меня есть Дейс, я должен все исправить ради нее. Джонас — скотина, как он мог снова подставить меня? Мало ему было одного предательства, так он решил еще раз сделать мне больно. Мстит мне за то, что я увел у него из-под носа Харли? Так просто пришел бы и поговорил со мной, как мужик, а не подставлял меня, зная, что могу пострадать не только я. Сажусь на диванчик, пытаясь зацепиться пальцами за короткие мокрые волосы, мысли разбегаются, так, что я даже не могу сфокусироваться на чем-то одном. Блондинка садится рядом и обхватывает мою руку двумя руками, прикасаясь своими пухлыми губами к плечу. А я ведь подумал, что после такого она сразу сбежит отсюда. — Ты в порядке, Харли? — я дотрагиваюсь пересохшими губами до лба девушки, а потом беру пальцами за подбородок, поднимая ее лицо так, чтобы я мог видеть глаза. — Прости меня, я не знаю, как оправдаться. Я пойму, если после такого ты уйдешь от меня. — Сдурел?! Почему я должна уходить от тебя, Малик?! Я хочу быть с тобой, чертов ты кретин! А их я совсем не боюсь, чтобы ты знал, — блондинка складывает руки на груди и с укором смотрит на меня. Эта девушка сильнее меня духом, а я должен ей соответствовать, определенно. — Да уж, я заметил. Ты у меня сумасшедшая, Дейс, это им нужно бояться тебя, — осматриваю ее лицо, обхватив ладонями, замечаю на щеке тонкий порез с запекшейся кровью. Скорее всего, он появился, когда «полосатый» ударил блондинку по лицу после ее укуса. Насколько я помню, на его руке был золотой перстень с изумрудом. — Нужно обработать царапину, милая. — Подожди, Зейни, лучше расскажи кто они. Откуда они тебя знают? — Харли отпихивает мои руки, кладя свои ножки мне на колени и придвигаясь чуть ближе. Я вздыхаю, это будет не легкий разговор, она не знает моего прошлого. Такое прекрасное утро превратилось в худший кошмар, а мне сейчас придется рассказать то, что я так упорно хотел скрыть и оставить в забвении. Гонки — это все, чем я жил до встречи с Харли, именно вокруг них крутилась моя никчемная жизнь, большие деньги и нужные связи. Я купался в славе и роскоши, буквально, меня не заботило, что будет завтра. Единственное, что меня удерживало от шага в пропасть — тетя и сестры, я оплачивал все их расходы, но даже это не уберегло меня. Когда я вышел из-под опеки тети, то совсем потерял голову, правда, долго эйфория не длилась. Мои пристрастия однажды сыграли злую шутку, я потерял в один миг лучшего друга, деньги и спокойную жизнь. Мне пришлось начинать все сначала, я пытался изменить жизнь, стал выигрывать, копил деньги и больше не ввязывался в темные дела. Мне удалось устроиться в школу, я думал, что все кончено. Но все снова и снова шло под откос, я был растоптан и практически уничтожен. Появление Харли вернуло меня к жизни, а теперь все повторяется. Я не знаю, что делать. — Зейн, я хочу знать все твои тайны. Как ты вообще мог меня в чем-то обвинять, если сам скрывал от меня серьезные вещи? — Дейс дергает меня за ухо, отчего я вскрикиваю, а она опирается локтем о поверхность стола, выжидающе уставляясь на меня. — Рассказывай, Малик. — Ты права, мы часто злимся на те вещи, в которых сами не чисты, — провожу рукой по коже ее ног, мне нужно получить немного уверенности. А что если, после моего рассказа она все-таки уйдет? Я не смогу жить без нее. — Прости меня, что сразу не открылся тебе. Я должен был рассказать все, чтобы у нас не было секретов. Теперь ты можешь окончательно разочароваться во мне, но я сам виноват. Обещай выслушать до конца и не перебивать. — Я не злюсь на тебя, красавчик, как бы ни было ужасно твое прошлое, со мной ты другой, — девушка целует меня в колючую щеку, а потом немного разворачивает к себе, прижимаясь к груди и кладя подбородок мне на плечо. Я слышу, как мерно и спокойно бьется ее сердечко. Мне повезло с ней, несомненно. — Я буду с тобой, не смотря, ни на что. Ты ведь не рассказывал, потому что берег меня и мои нервы, я уверена в этом. А сейчас ты расскажешь все, и у нас больше не будет тайн. Я готова слушать, Зейн. — Ты знаешь, что ты самая бесподобная девушка на свете? И ты только моя, — блондинка самодовольно хмыкает, слегка отстраняясь от меня и беря мою руку в свои теплые ладони. Я тянусь за сигаретами, которые лежат на столе у окошка. Впервые за сегодня я могу покурить, поджигаю сигарету, выпуская вверх струю дыма. Вкус табака кажется таким горьким, что я морщусь, я не помню, чтобы он был настолько горьким. Харли сверлит меня глазами, и я решаюсь начать свое повествование. Даже если это разрушит наши отношения, я больше не хочу ничего скрывать от нее. Дейс вдруг привлекает меня к себе, отбирая у меня часть горечи своими губами. Я целую ее в ответ, по телу проходит электрический ток, словно я дотронулся до оголенного провода. Как же это тяжело быть рядом с ней, такой нереальной, но все-таки моей Харли. Как тяжело соответствовать ей, быть таким мужчиной, которого она заслуживает. Но я готов меняться, готов становиться идеальным для нее, чтобы она гордилась мной. Харли дотрагивается до моего языка, даря высшее блаженство. Я мягко чмокаю ее и на пару секунд задерживаюсь, соприкасая наши лбы, а потом отодвигаюсь, чтобы видеть четко ее глаза. — Я познакомился с Ником, когда мне было пятнадцать, — я сглатываю, вспоминая значимую часть своей жизни, возможно, все бы было по-другому, если бы я не знал этого парня. Харли сжимает снова мою руку, внушая такое нужное спокойствие. — Из-за замкнутого характера и неожиданных истеричных срывов мне приходилось менять школы. Школа, где учился Джонас, была третьей для меня, там я и задержался, оставшись до окончания учебы. Мы подружились, не смотря на социальные различия и совершенно отличающиеся характеры. Ник как-то сразу принял меня в свою компанию, помогал с адаптацией, а потом мы стали лучшими друзьями. Раньше он был другим, вернее, мне так казалось. Он был единственным, кому я доверился полностью, только самые близкие люди чаще всего причиняют нам самую сильную боль, втыкая нож в спину. — Что произошло между вами? Он предал тебя? — Дейс перехватывает ртом завитки дыма, который я впрыскиваю в воздух. Я еле заметно улыбаюсь, наблюдая за ней и понимая, как сильно я люблю эту девушку. — Джонас загорелся идеей гонок, тогда я помог ему освоить азы вождения. Ник был очень способным парнем, поэтому быстро влился, и мы стали участвовать в гонках вместе, — я делаю глубокий вдох, туша сигарету в увесистой пепельнице и наблюдая, как целостный предмет рассыпается на невесомые частицы пепла. В жизни тоже так, сегодня ты счастливый человек, а завтра просто ничтожный пепел, который легко исчезает на ветру. Харли легонько целует меня в уголок рта, ненавязчиво возвращая к разговору. — Мы были друзьями, поэтому соперничество стало своеобразной игрой. Я часто давал Нику выигрывать, но все равно был сильнее его. — Я поняла, он завидовал тебе и слил гонку, — я улыбаюсь, нервно постукивая зажигалкой по деревянной поверхности стола. Малышка, если бы все было так просто, я бы давно разобрался с этим дерьмом. — Мы устраивали вечеринки, чуть ли не каждый день, отец Джонаса подарил ему квартиру, вот мы и обосновались там. Такая жизнь замутняет разум и пьянит до невозможности, мы не понимали, к чему это все может привести, — я прикрываю глаза, мне неприятно это все вспоминать, потому что я от этого ненавижу себя еще больше. Блондинка вскакивает и наливает мне стакан воды, а после прижимается ко мне, пока я делаю пару глотков. — В восемнадцать мы забавы ради подсели на травку, просто баловались, потом как-то Ник решил попробовать кокаин. Ничего серьезного, мы быстро вернулись к травке, только мы уже были связаны с плохими ребятами. Мы тонули все глубже, вернее Джонас тонул, а я шел ко дну вместе с ним, потому что не видел другого выхода. Я дорожил нашей дружбой. — Господи, наркотики?! Я не могу поверить, что ты был связан с ними! — изумление блондинки кажется мне наивным, она думала, что я ангел. Но я обычный человек, который имеет недостатки и способен совершать неправильные поступки. — Какую роль в этой истории играют эти люди? — На одной из вечеринок, когда нам уже было по двадцать, кто-то обдолбался и грохнул наркокурьера. Тогда-то эти люди и нашли нас, они держат в страхе весь Денвер, обвинив нас, эти ребятки потребовали денег, — я кусаю свои губы до крови, я не хотел, чтобы Харли видела мою ничтожность. Мне хотелось быть для нее значимым, таким, какой она является для меня. А теперь я противен ей, я уверен в этом. — Сначала мы сказали, что не собираемся платить, но им было все равно. Когда они избили нас, Ник испугался и выдал, что это я убил того парня. Типа можете забирать его. Так я попал к ним, они избивали меня около суток, а потом выбросили на пустыре, забрав все сбережения. Я провалялся в больнице неделю, но дал себе слово, что изменюсь, — дрожь, возникшая от безнадежности и всех воспоминаний, прекращается, когда я ощущаю губы Дейс на своей шее, щеках и скулах. Она успокаивает меня своим присутствием, я благодарен судьбе за подарок под названием — Харли Дейс. — Я действительно пытался измениться, завязал со всем этим, только Джонасу было мало, он стал моим соперником по-настоящему. Я не понял, в какой момент он стал сильнее, но этот урод стал меня выигрывать, а наше противостояние длилось четыре года. Я был на грани отчаяния, а потом я встретил тебя. Остальное ты знаешь. А сейчас эти люди снова нашли меня, не знаю зачем. Я боюсь за тебя, Харли, не за себя. Повисает пугающая тишина, я сейчас не могу понять, что чувствует Харли. По крайней мере, ее лицо не выражает ничего, а в глазах, которые уставились в одну точку, черная пустота и бездна страха. Я тоже боюсь, моя жизнь рушится, но я не опущу руки, потому что должен сделать Дейс самой счастливой на земле. Главное, чтобы она не отказалась от меня. Я пытаюсь заглянуть блондинке в глаза, чтобы найти там хотя бы малюсенькую каплю понимания и поддержки. Знаю, что это эгоистично с моей стороны, после такого рассказа многие девушки уходят. Но я верю, что Харли любит меня, я так хочу, чтобы она была со мной до конца, а я разберусь со всеми проблемами благодаря ее присутствию в моей жизни. — Джонас просто… Ааааааааа! Я его ненавижу! Как можно быть такой тварью?! — Дейс встает с дивана и начинает ходить из угла в угол, мелькая перед глазами. — Знаешь что, Малик? Мы выиграем эту гонку, а потом пристрелим Джонаса! — Как мы выиграем ее? И в смысле «мы»? — я вскакиваю на ноги, оказываясь в секунду рядом с девушкой. — Что ты задумала? — Ты выиграешь гонку, Зейни, а я тебе помогу, буду отвлекать соперников на себя, — в глазах блондинки загораются недобрые огоньки. Что за бред она придумала? Я не допущу, чтобы она подвергала себя опасности. — Никто ничего не заподозрит. Мы должны покончить с этим раз и навсегда, Малик! — Это сумасшествие, безумие, безрассудство, Дейс! Ты это понимаешь вообще?! — я со злости, на себя скорее, чем на Харли, сжимаю ее плечи, оставляя синяки на нежном теле своей девушки. — Это опасно! В таких гонках нет правил и справедливости. Я против, Харли, слышишь?! — Я тебя и не спрашиваю, дурачок, я сама принимаю решения, — блондинка склоняет голову набок, складывая руки на груди и отступая на шаг от меня, когда я ослабляю от шока хватку. Вот зараза, а не девушка! — Я так решила, и я помогу тебе. Не все должно быть правильно или серьезно, иногда нужно совершать сумасшедшие и безрассудные поступки. — Нужно, но никогда это может быть угрозой для здоровья, Харли, — я хватаюсь за голову, меня пробивает ледяной волной негодования. Я вдруг понимаю, что значил мой сон. Теперь я должен переубедить ее. — Ты должна отказаться от своей дурацкой затеи. — Это будет весело, Зейн, не будь занудой, — Дейс хихикает, а потом тянется к радиоприемнику, прибавляя громкость. Ее маленькие ножки начинают отплясывать какой-то танец. Она точно не понимает всю серьезность. — Ничего не случится со мной. Мы должны выиграть эту гонку, обязательно. Она что, издевается надо мной? Ее легкомыслие просто убивает меня в этот момент. Как можно быть такой беспечной? Эти люди не умеют шутить, если я что-то сделаю не так, они сотрут нас обоих в порошок. А потом еще поджарят на костре, чтобы все увидели суд над нами. Однажды я тоже был также самоуверен, а они нагнули меня так, что я еще долго не мог отойти от всего пережитого. Ночные гонки не имеют правил, здесь каждый легко перегрызет глотку другому, чтобы заполучить большой куш и завоевать уважение в гоночной среде. Я ушел от этого, потому что хотел стать правильным, а не быть, как все те, кто там тусуется. Только Харли не хочет слышать меня и понимать. — Харли, ты останешься дома, я не шучу, — хватаю ее за локоть, вынуждая прекратить веселье. Блондинка хмурится и расстроено смотрит мне в глаза, а я ведь не из вредности говорю все это. Я злюсь на нее, на себя, на весь этот чертов мир, потому что не знаю, что делать. — И вообще, ты должна завязать с гонками, потому что это рискованно. Либо я, Харли, либо гонки! — Ты даришь мне мотоцикл, а потом просишь бросить гонки? Ты идиот, Малик? — Харли раздраженно выдергивает руку и пятится назад. Вот сейчас она меня точно ненавидит, но я больше не вижу вариантов, как уберечь ее от опасности. — Ты знаешь, что я не могу жить без этого! Ты знаешь, насколько для меня важны гонки и насколько важен ты, но все равно ставишь меня перед выбором! — блондинка разворачивается в направлении импровизированной спальни и хватает свою сумку. Я пресекаю ее попытки побега от меня, прижимая к себе и смыкая руки у нее на спине. — Я не хочу обижать тебя, милая, я просто очень сильно боюсь за тебя, я боюсь, что с тобой что-нибудь случится, — она фигачит по моей груди своими кулачками, но я все терплю, потому что точно не отпущу Дейс от себя. Потоки слез из ее глаз, непроизвольно отдаются в сердце щемящей болью, я так виноват перед ней. — Я так боюсь потерять тебя, Харли, как когда-то потерял своих родителей. Ты самое дорогое, что у меня есть, ты меняешь меня. Я живу только ради тебя и благодаря тебе. — Мы справимся со всем вместе, помнишь? — Дейс вытирает слезы, а я снова вижу искреннюю улыбку на ее красивых губах. — Мы выиграем гонку. Но не ставь меня перед выбором, Зейн, пожалуйста. Потому что у меня самое дорогое — это ты и гонки. — Тогда нам нужен помощник. Придется позвонить Алану, а пока у нас есть немного времени, — блондинка сразу понимает, к чему я веду, поэтому поднимает руки, сцепляя их в замок на моей шее. Я неторопливо стаскиваю с нее полотенце, укладывая на кровать и ощущая губы Дейс на своих. Мне с каждым разом ее все больше не хватает, я не могу насладиться присутствием Харли, словно это последний глоток воздуха. Только бы наша афера удалась.***
— Малик, ты уверен, что все получится? — Алан нервно дергает металлическую собачку на куртке Харли, которую мы ему дали, чтобы он смог зарегистрировать участие в гонке на себя. — А если они начнут задавать лишние вопросы? — Прекрати, Алан, я не в первый раз участвую в таких гонках, — я одергиваю его и всучиваю парню шлем, чтобы ему уж точно не задали ненужных вопросов. — Я не на сто процентов уверен, а вот Харли вообще не сомневается. — Утешил, твою мать, — я закатываю глаза, пихая в плечо блондина, потому что мы подходим к парням, собирающим деньги. Меня заметно потряхивает, так что Паркер не один здесь, кто сомневается в успехе. — Какие люди! Малик, давно твой зад не показывался здесь. Король вдруг решил снизойти до челяди? — мужичок невысокого роста кивает стоящему рядом верзиле, указывая с усмешкой в мою сторону. Его практически лысая голова отражает свет фонарей и фар мотоциклов подъезжающих гонщиков. — И тебе привет, Клайв, — я вытаскиваю из кармана пачку шелестящих купюр, пихая незаметно друга в бок. — Какая сейчас у вас ставка? Я решил вспомнить былые времена и погонять с молодежью. Кстати, друга своего привел. — Хорошо, по пять с рыла и можете готовиться к старту, — лысый забирает у меня из рук деньги своими потными пальцами, а я стараюсь побыстрее увести с собой блондина. — Стойте, а как фамилия новичка? — Ммм, — я на секунду подвисаю, чувствуя, как дрожат руки, а в горле встает противный ком. — Рокфор. — Посмотрим, на что способен твой Рокфор, — кривая ухмылка на секунду озаряет его лицо, а следом он хмурится и отвлекается на другого гонщика. — Пять кругов и никаких правил. Мы подходим к небольшому скоплению болельщиков, среди которых стоит Харли, она неуверенно исследует глазами собравшихся людей, стараясь слиться с ними и быть менее заметной. Я забираю у Паркера шлем и куртку, прикрывая собой девушку, чтобы она смогла натянуть на себя вещи. Какая-то необъяснимая тревога прочно засела в моей крови, будоража все естество. Я не знаю, что может такого случиться, но это точно будет что-то плохое, потому что такое предчувствие бывает у меня не часто, зато в точку. Такое волнение было перед смертью родителей, а второй раз, когда Ник подставил меня. И я очень боюсь сейчас за свою девушку, которая кажется более спокойной и уверенной, чем я. — Арабский принц — это вон тот парень на салатовом «Кавасаки», наша главная задача, не давать ему свободу действий, — блондинка кивает мне, натягивая на голову шлем и оставляя открытым стекло. — Сможем сдержать его атаки — сделаем полдела. Остальные гонщики вообще не соперники нам. Ты должна быть первой, Дейс, потому что ты лучшая, но в этот раз выиграть должен я. — Это второй случай, когда я даю тебе себя выиграть, Малик, — я качаю головой, улыбаясь уголками губ, но сразу получаю толчок в спину от блондина. — Она поддалась тебе, Зейн? Ты еще больший лузер, чем я думал, — ехидство друга бесит меня в этот момент. Нашел тоже время на забавы! Хотя разрядка нужна нам всем. — Пошел на хрен, Паркер! — я легонько ударяю ему в живот, утягивая свою девушку от толпы, чтобы занять место на старте. Харли подавляет смешок, махнув на прощание Алану. Я замечаю в толпе Джонаса, и меня пронзает гневом, как электрическим разрядом в пятьсот вольт. Что этот козел здесь забыл? Пришел посмотреть на плоды своего труда? Потом разберусь с ним, надеюсь, он не будет участвовать в гонке. — Будь осторожна, я прошу тебя, Харли, — девушка кивает мне и опускает стекло, отгораживаясь от всего мира. The Neighbourhood — Say my name/Cry me a river Я сажусь на мотоцикл, смотря по сторонам, чтобы еще раз изучить соперников. Все сосредоточены на дороге, которая предвещает нешуточный спор за право обладать большой суммой денег. Перекрытая заранее трасса усыпана по бокам многочисленными поклонниками ночных поединков. Когда-то я бывал здесь часто и много зарабатывал на этих мелких баталиях. Потом я стал более мастеровитым и ушел в профессиональный спорт, но колеса моего «малыша» все еще помнят эти дороги, повороты и рев толпы. Сегодняшняя гонка не приносит мне радости, а возможная победа — должного удовлетворения. На кону наша спокойная жизнь, но, клянусь, я буду биться до конца. На середину дороги выходит длинноногая блондинка в купальнике и очень короткой юбке. Ее большая грудь практически вываливается из лифчика, когда она слегка склоняется, махнув в воздухе клетчатой тканью. Мотоциклы срываются с места, и гул случайных зевак остается позади, я постоянно оборачиваюсь, но Харли пока едет за мной следом. Первый круг мы проходим довольно легко, повороты словно созданы для этой гонки, мы проходим их на раз-два. Красные лампочки по бокам мотоцикла главного соперника, который едет впереди, будто сигнализируют о какой-то буре, но я не могу разгадать их посыла. Мне не удается приблизиться к арабскому сыночку, я уже совсем отчаиваюсь, но на третьем круге этот ас неудачно входит в поворот и теряет скорость. Я моментально обхожу его, давя на газ, чтобы оторваться от преследователя. Теперь очередь за Дейс, она — лучший гонщик, она должна справиться с его атаками и сдержать его. Всего-то осталось потерпеть два круга. Я стараюсь не сбавлять темпа, маневрируя на крутых поворотах перекрытой улицы, колено зудит каждый раз, когда я заношу его над асфальтом, входя в поворот. Раньше у меня никогда такого не было. Я стараюсь дышать ровно, но у меня это плохо выходит, я каждую секунду отвлекаюсь от трассы и смотрю через зеркало заднего вида на борьбу Харли с этим сосунком. Четвертый круг остается позади, а блондинка продолжает сдерживать напор противника. В одном из последних перед финишем поворотов, этот дилетант пытается вновь обойти Дейс и задевает передним колесом ее заднее крыло. Из-за большой скорости происходит неожиданный резонанс, я теряюсь между реальностью и вымыслом от увиденного. «Сузуки» Харли начинает колыхать из стороны в сторону, девушка пытается выправить ситуацию, но впервые она не может ничего исправить. Арабский придурок тоже теряет равновесие, но врезается в баки на повороте, отделавшись парой синяков. Блондинку ведет в сторону, она натыкается на бетонный отбойник, ее мотоцикл переворачивает в воздухе, а ее саму выбрасывает далеко за зону соревнований. Мое сердце в этот момент останавливается, я пересекаю финишную черту, ощущая внутри полнейший провал. Самый худший кошмар стал явью.