***
POV Зейн
One Direction — Moments Когда привычный мир рушится, когда тьма поглощает тебя, остается только один выход: бороться, несмотря ни на что. И сейчас я просто не могу опустить руки, я должен бороться ради девушки, которую я люблю. Мое сердце, словно забыло, как биться, поэтому я делаю глубокий вдох, останавливая мотоцикл и устремляясь на ватных ногах к месту аварии. Господи, что мы наделали? Что я наделал? Как я мог позволить Харли участвовать в этой афере? Я замечаю впереди уже приличную кучку людей, собравшихся возле лежащей на земле девушки. Внутренности выкручивает, вызывая неприятное ощущение тошноты и бесполезности, я виноват во всем, отец был прав, я сам разрушил хрупкое счастье. Если сейчас я не увижу хоть слабую улыбку на губах Дейс, то просто умру от разрыва сердца. Пожалуйста, пусть все это окажется сном. Пару раз я спотыкаюсь, но, наконец, достигаю пункта назначения, расталкивая людей, которые с ошарашенным видом стоят и ничего не делают. Я падаю на колени перед Харли, осматривая ее грязную разорванную куртку и полностью обездвиженное тело. Тянусь к шлему, но понимаю, что если сейчас снять его с головы, наш обман может быть раскрыт. Кто-то порывается подойти к моей девушке, но я выставляю вперед руку и обозлено рявкаю на испуганного парня. — Позвоните кто-нибудь в 911! Чего вы стоите, как истуканы, человек не двигается! — стараюсь звучать как можно убедительнее, чтобы никто не понял, что это не личный интерес, а простая участливость и сочувствие. Вижу бегущего к нам Алана, поэтому посылаю ему безмолвные сигналы, одними глазами, чтобы не вызывать вопросов. — Надо снять ему шлем, чтобы посмотреть дышит парень или нет, — какая-то девушка, слегка полноватой внешности, качает головой, кривя лицо, будто знает здесь больше всех. — Нельзя трогать человека, а вдруг у него что-то сломано, это может быть опасно, — закатываю глаза, а про себя молюсь, чтобы ничего такого на самом деле не было. Алан показывает мне, что помощь прибудет с минуты на минуту, я шумно выдыхаю, склоняясь немного в сторону Харли и шепча тихо-тихо: — Потерпи, милая, сейчас мы поедем в больницу. Все будет хорошо, Харли. — Что у вас здесь происходит? — неожиданное появление Клайва с громилами вынуждает меня отстраниться от любимой девушки, делая непринужденный вид. — Кто это? Нам еще проблем только не хватало, твою мать! Скоро здесь появятся копы, но это уже не мое дело. Малик, можешь забрать заслуженный выигрыш. — Спасибо, Клайв, — я принимаю трясущимися руками ненавистные деньги, из-за них и моей глупости случилось это несчастье. Слава Богу, Клайв слишком труслив, чтобы разбираться в произошедшем, ему проще скрыться побыстрее, чем попасться копам. Вой сирен привлекает внимание собравшихся, внося разрозненность в плотность масс вокруг места происшествия. Через несколько минут рядом уже нет почти никого, кроме меня, Паркера и еще пары человек. На повороте притормаживает машина скорой помощи, оттуда моментально выбегают двое мужчин и одна женщина в униформе из темной ткани. Мой бесцельный взгляд попадает на стоящего в стороне человека, который с довольной противной улыбкой показывает мне палец вверх. Я со свистом втягиваю в себя воздух, понимая, что этим людям я больше ничего не должен, только это не приносит радости и удовлетворения. Сейчас на кону здоровье любимой девушки, поэтому мне плевать на деньги, на гонки и на себя, лишь бы с ней было все хорошо, иначе я просто не смогу жить. Я приподнимаю стекло шлема, когда Харли осторожно грузят на носилки, бледное лицо блондинки защемляет сердце так, что на глазах выступают злые слезы. — Грузите быстрей, девушка двадцати-двадцати пяти лет, без сознания, пока не могу понять, что повреждено, — женщина со светлыми волосами, собранными в тугой хвост, быстро обходит меня, заглядывая сквозь небольшое отверстие в лицо Дейс. От ее слов сердце сжимается еще сильнее, замедляя перекачку крови в венах. — Простите, в какую больницу вы ее повезете? — мой голос звучит непривычно хрипло, потому что я не могу справиться с активностью нервных клеток. — А вы кто? — с подозрением поворачивается в мою сторону врач-интенсивист, показывая мужчинам направление дальнейших действий. — Я ее… Я ее друг, — не могу подобрать нужного слова, потому что вокруг еще стоят кое-какие люди, а я не хочу выставлять на обозрение наши отношения. — Центральная Больница Святого Антония, молодой человек, — я киваю, а женщина залезает в машину, хлопая громко дверью. Мне срочно нужно поехать вслед за машиной скорой помощи, чтобы быть рядом с любимой девушкой. — Зейн, подожди, мне нужно тебе кое-что сказать, — я в раздражении разворачиваюсь в сторону голоса, когда понимаю, кто стоит позади меня. — Чего тебе, Джонас? Пришел полюбоваться плодами своего труда? Радуйся, долг погашен. Только, какой ценой? — я от досады сжимаю кулаки, собираясь вернуться за своим мотоциклом, но Ник хватает меня за плечо, разворачивая к себе. — Послушай, я виноват, но я искренне хочу помочь. Позволь мне сделать это, Зейн, — я с недоверием пялюсь на парня, не понимая, что происходит. Но Алан кивает мне, соглашаясь со словами Джонаса, возможно, нам не помешает помощь. — Я могу забрать мотоцикл Харли и твой, чтобы ты поехал в больницу вместе с ней. — Ладно, ты меня уговорил, Ник, только потому, что я не хочу оставлять ее одну, — я достаю из кармана ключи с брелком, который мне подарила Харли, в этот момент к горлу подступает неприятный комок. — Алан поможет тебе и покажет, куда нужно отвезти мотоциклы, — я кладу ключи в руку брюнету, сжимая его пальцы в кулак, сейчас я снова доверился ему, словно не было всех тех лет бесконечной вражды. Махнув Паркеру, останавливаю врачей скорой помощи, готовящихся захлопнуть дверь: — Подождите, я поеду с вами. Мне позволяют забраться внутрь машины и сесть рядом с Дейс, поместив ее холодную руку в свои горячие от напряжения ладони. Не смотря на все манипуляции работников скорой помощи, девушка не приходит в сознание, а я все глубже ухожу в себя. Это ведь не может быть правдой, происходящее, словно жуткий ночной кошмар, который никак не хочет заканчиваться. Сегодня утром Харли улыбалась, целуя меня в иссушенные из-за курения губы, а теперь она лежит здесь и совсем не двигается. Пожалуйста, Харли, скажи, что все это глупый розыгрыш. Мы несемся на бешеной скорости, женщина обеспокоенно что-то говорит одному из врачей, указывая на блондинку, отчего я замираю в тревожном ожидании. Через несколько минут мы притормаживаем у здания больницы, я как в тумане следую за каталкой, на которой везут Дейс, просто потому что не могу отпустить ее руку. Это для меня, как спасительная соломинка, последняя надежда, я так боюсь потерять ее, очень боюсь. — Что здесь у вас, Глэдис? — выскочившая навстречу молоденькая девушка, немногим младше Харли, с ужасом осматривает новую пациентку. — Авария на мотоцикле, мы не смогли привести ее в чувство, похоже у девушки внутреннее кровотечение, — меня передергивает от этих слов, подбрасывая над поверхностью пола, как будто сквозь меня прошел электрический разряд в триста вольт. — Нужна срочная операция, пока не поздно. Джудит, вызови доктора Робинсона в операционную, — медсестра убегает куда-то в сторону, а врач-интенсивист поворачивается ко мне, жестко вырывая руку Харли из моей. — Парень, тебе дальше нельзя, поэтому жди здесь. Мы сделаем все возможное, чтобы спасти ее, — слова врача являются для меня сейчас слабым утешением, из-за этого я нахожусь, как в прострации. Дейс на каталке исчезает из вида, оставляя меня в холодной пустоте, за громко аплодирующими моему провалу маятниковыми дверьми.***
Уже четвертый час я хожу из угла в угол, скрипя подошвой старых кед по гладкому кафельному полу известкового цвета. Я не присел ни на минуту, потому что не могу найти себе места из-за томительного ожидания. Время тянется мучительно долго, секундная стрелка, издеваясь, перемещается неторопливо по законам жанра, а я до сих пор не знаю, что там с Харли. Слова о внутреннем кровотечении не несут радужных перспектив, значит, есть опасность летального исхода. Тогда я точно умру, потому что жизнь без Дейс для меня не имеет смысла, она мой персональный свежий глоток воздуха, без нее я задыхаюсь. Она сделала меня уязвленным, но я люблю ее. Эта любовь убивает меня, она такая сильная, что без Харли я не могу существовать. Приближающееся постепенно утро вызывает в моей голове невыносимую боль, но я глубоко вздыхаю, не обращая на это внимания и нарушая тишину скрипом подошвы. Алан должен приехать с минуты на минуту, я попросил его позвонить Беверли, чтобы лучшая подруга моей девушки могла быть здесь. Сдавливаю руками пульсирующие виски, когда меня сносит до противоположной стены чьим-то настойчивым усилием. — Доволен, ублюдок?! Это ты виноват, что Ди сейчас здесь! Не нужно было ей позволять связываться с тобой! — я узнаю в темноволосом озлобленном парне с дредами — лучшего друга Харли, поэтому даже не сопротивляюсь. У него есть основания злиться на меня, только он опоздал, я уничтожил себя изнутри до его прихода. — Я знал, что гонки и чувства к тебе не приведут ни к чему хорошему! — Зик, остановись! Харли сама принимала все решения в жизни, ты это знаешь, — Хейз пытается оттянуть от меня парня, который уже скоро перекроет доступ к кислороду. Подоспевший вовремя Паркер рывком отбрасывает брюнета в сторону, загораживая меня своей худощавой спиной. — Нет, он прав, господа, — с нервной ухмылкой отодвигаю блондина, взмахивая в воздухе руками и сползая по стене вниз. — Я виноват в том, что произошло с Харли. Но думаешь, я не виню себя? Думаешь, мне не больно? — я резко подскакиваю на ноги и тычу указательным пальцем в грудь опешившего парня, пока все остальные с ужасом наблюдают эту картину. — Да я бы все сейчас отдал, чтобы оказаться на месте Харли. Я бы все отдал, чтобы она вновь улыбнулась. Душевные муки страшнее физической боли, уж поверь мне, я это знаю лучше других, Зик. Я не представляю, что делать, но я люблю эту девушку больше жизни, этого у меня никто не отнимет. — Зейн, я приехала, как смогла, — из-за угла выворачивает моя младшая сестра, которую я разбудил среди ночи и попросил приехать. Мне нужен был кто-то родной в этот момент, раньше я замыкался в себе, решая проблемы в голове, но сегодня я не могу быть один. — Спасибо, сестренка, что приехала, — я прижимаю девушку к себе, зарываясь лицом в ее длинные черные волосы. Мы видимся не так часто, но я знаю, что мои сестры будут рядом в трудный момент. — Ты не представляешь, как мне сейчас нужна поддержка. — Как она? — Валия не задает лишних вопросов, все лаконично и по делу, не многие так могут. Вижу, что в стороне топчется Паркер, поэтому киваю ему, позволяя подойти. — Я не знаю пока, — расстроено вздыхаю, сжимая плечо подошедшего друга так, чтобы опереться на него поудобнее, прежде чем представить сестре. — Это мой друг — Алан, а это Валия — моя сестра. Пока ребята что-то обсуждают, я отхожу в сторону, облокачиваясь о белую стену и прикрывая глаза. Я не могу ни о чем думать, не могу просто стоять здесь четвертый гребаный час подряд, пока моя любимая истекает кровью на операционном столе. Неизвестность высасывает все соки, иссушая мое тело и разум, мне сейчас не помешала бы порция табачного дыма, который так любит Дейс. А еще мне нужно позвонить ее родителям, но я боюсь отца блондинки, ведь он может запретить мне видеть Харли. Тихий скрип со стороны дверей выдергивает меня из размышлений, заставляя броситься навстречу вышедшему врачу. — Доктор, как все прошло? Что с Харли? Скажите, что все хорошо, — я засыпаю высокого мужчину худощавого телосложения с проседью в волосах пулеметной очередью вопросов, отчего он на мгновение теряется. — А вы, простите, кто? — да вы что, сговорились все сегодня? Что за дебильные вопросы?! Доктор все еще скептично изучает всех собравшихся, пока я нервозно заламываю свои пальцы. — Я ее будущий муж! — выпаливаю я с решительностью, отчего все еще больше замирают, образовывая вакуум из тишины. — Мне нужно знать, что Харли в порядке. — Вообще-то мои известия не такие радужные, как хотелось бы, — мужчина медлит, а у меня начинается лихорадка, отделяющая мясо от костей с невыносимой болью. — При падении произошел сильный удар грудной клеткой о землю или какой-то предмет, пятое ребро с правой стороны не выдержало и треснуло, добавив к ушибу — повреждение легкого. В результате чего образовался массивный гемоторакс, — я непонимающе хмурю лоб, но врач спешит разъяснить сложную для моего измученного восприятия информацию. — Произошел шок, вследствие чего снизился приток кислорода к легким, вызвав внутреннее кровотечение. — Но вы же спасли Харли, доктор Робинсон? — рассеянным взглядом замечаю, как Беверли читает фамилию на бейдже, внимательно слушая врача, я сглатываю и следую ее примеру. — Мы ввели ей физиологический раствор, чтобы остановить шок, через трубку вывели кровь из грудной полости, но ее организм совсем не хочет бороться, — я шумно выдыхаю, потому что все это время я почти не дышал. — Из-за отсутствующей селезенки иммунная система плохо работает и с трудом справляется с шоком. Девушка так и не пришла в сознание, вдобавок, у нее сильное сотрясение мозга. Ее состояние критическое и, не смотря на то, что мы ее подключили к аппаратам, риск велик, — я окончательно теряюсь в пространстве, ощущая, как пол вращается, уходя у меня из-под ног. — Возможно, потребуется переливание крови, а пока нужно ждать. Но если ваша Харли не будет бороться… Дальше вы знаете. Вы чудом успели, все могло закончиться раньше. И да, позаботьтесь о страховке, «будущий муж». — К ней можно сейчас? — от моего непривычно хриплого голоса вздрагивают все, включая меня, но мне нужно просто увидеть ее, хоть одним глазком. Доктор качает головой и уходит дальше по коридору, пока я осмысливаю все случившееся. Не так уж он учтив, как это показывают в фильмах. Воздуха не хватает, словно это у меня травма грудной клетки, а не у Дейс. Я знал, что что-то произойдет, я знал, что план Харли опасен, я знал, что вырезанная в детстве селезенка сыграет недобрую шутку. Я все это знал, но не смог предотвратить катастрофу, а сейчас я не знаю, что делать. Я погибну без нее, мне нужно просто сказать ей, как я ее люблю, Харли должна бороться ради нас и нашего будущего. Она у меня сильная, я уверен, что она выкарабкается, она должна выкарабкаться, ведь я не могу ее потерять. Стискиваю зубы, уходя в сторону часовни, чтобы побыть наедине с Богом и своими мыслями. В ушах стоит лишь шум моей крови текущей по венам и звук моего глухого прерывающегося сердцебиения. Тихонько вхожу в помещение с приглушенным светом и присаживаюсь на гладкую скамью из светлого дерева, на самый краешек, будто боюсь чего-то. Голова кружится, я собираю во рту скудные запасы слюны, но сглотнуть не могу, ощущая невыносимую боль в горле. Сейчас хочется кричать, но даже на это сил нет, я просто растерян и не знаю, как быть. Харли — моя семья, я люблю ее, я готов душу дьяволу продать, лишь бы она поправилась. Господи, дай сил моей девочке, пожалуйста. Мне плевать на себя, да и про дьявола я погорячился, только помоги Харли, она самая светлая и чистая девушка на этой планете, не дай ей умереть. Я прячу осунувшееся за ночь лицо в шуршащей ткани моей куртки, после того, как кладу руки на спинку скамьи передо мной. Я должен увидеть Дейс, чтобы она почувствовала мое присутствие и продолжила бороться, я уверен, что это поможет. — Зейн, ты как? — появление Джонаса становится для меня полной неожиданностью, вынуждая испуганно вздрогнуть и вымученно посмотреть на него. Все это время брюнет был здесь, но я был настолько убит горем, что не замечал его присутствия. — Джонас, у меня нет сил, сейчас ругаться с тобой, да и мое состояние — не твое дело, — безразлично отмахиваюсь от парня, снова опуская голову на руки, отчего мой голос звучит тихо и глухо. — Поэтому оставь меня в покое, ты уже достаточно попортил мне крови. — Ты как был упрямым бараном, так и остался, Малик, но я не ругаться пришел, — медленно приподнимаюсь, устремляя задумчивый взор на Ника. Парень не смотрит мне в глаза, лишь нервно закусывает губу, звеня моими ключами от мотоцикла и периодически поглаживая свои короткостриженные волосы. — Я хочу попросить прощения, за все, что сделал плохого по отношению к тебе. Мне искренне жаль и… Мне не хватает тебя, дружище… — Главное — место и время ты выбрал удачное, Ник, — с издевкой хмыкаю я, откидывая голову назад, хочется рассмеяться в этот момент, но меня скорее сочтут сумасшедшим. — Четыре года тебя не посещали такие мысли, а сегодня ты сидишь здесь, в часовне госпиталя, и говоришь, что сожалеешь и хочешь вернуть дружбу. Смешно, нет, правда, обхохочешься. — Я не лгу тебе, Зейн, не в этот раз, — брюнет качает головой, а потом заглядывает мне в глаза, так пронзительно, что защемляет сердце. В его расширенных темных зрачках я вижу неподдельное раскаяние и искренность. — Позволь мне все объяснить тебе. — Ты снова подставил меня, а теперь Харли на грани жизни и смерти! Что тут объяснять?! — чувствую, что раздражаюсь, поэтому хочу подняться и уйти, но парень усаживает меня настойчивым движением обратно, сжимая до хруста костей мое плечо. — В этот раз я не виноват, да и тогда все было не так, как тебе казалось, — я недоверчиво отстраняюсь от Джонаса, отодвигаясь на некоторое расстояние и смотря на подрагивающее пламя свечи впереди. — Я дорожил нашей дружбой, но был слишком беспечен и позволял себе не заморачиваться. Когда грохнули того наркокурьера, я испугался, да, я трус, Малик, но потом я хотел все исправить и узнал, что может пострадать бизнес отца, — пламя пускается в завораживающий танец, все вокруг приходит в движение, погружая меня в транс, пока я перевариваю информацию, задумчиво жуя щеку. — Оказалось, что мой отец зависит от их босса, вернее, от человека, который имеет немалый вес в их группировке. Я не мог пойти против своего отца, пойми, Зейн. А потом я не мог переступить через свою гребаную гордость, хоть и желал помириться. Я был подонком из-за своего дебильного характера, но я хочу исправиться. Я снова не могу собрать мысли в одну логическую цепочку. Оказывается, мой бывший друг не такой плохой, каким я считал его четыре года. Да, он испугался, да, он поступил неправильно, но такой, как Ник, не мог предать своего отца, тем более, учитывая опасность остаться без гроша. Джонас не Харли, это она отказалась от всего, чтобы быть со мной. Как же мне не хватает ее сейчас. А Ник признает свою вину и хочет искупить ее. Кто я такой, чтобы судить людей? Только Харли сейчас там, одна, в темноте, а я не могу помочь ей, хотя должен, нет, просто обязан. Нужно добиться возможности увидеть ее, иначе я просто сойду с ума в этой часовне. Правда, не все ясно в этой истории, поэтому я прокашливаюсь, чтобы задать интересующий меня вопрос. — Допустим, я тебе верю, Ник. Но зачем ты сдал меня во второй раз? — складываю руки в замок, перевешивая их через спинку впереди стоящей скамьи, чтобы было удобнее осмысливать слова парня. — Ты помнишь мою удивительную способность — оказываться в нужное время в нужном месте? — с горьким сарказмом интересуется брюнет, подбрасывая брелок с ключами в воздух, на что я лишь сухо киваю. — Так я узнал о связи отца с теми плохими парнями. А теперь я случайно подслушал разговор отца Харли, я ведь часто бывал в их доме. Однажды я приехал, чтобы поговорить с Дейс, потому что ее отец давил на меня, но блондинки не оказалось дома. Я уже собирался уходить, как услышал глухой бас мистера Дейса, он говорил что-то о разбитом мотоцикле, трейлере, попытке надавить на тебя и ночной гонке, — я ошеломленно поворачиваю голову в сторону Ника, меня, словно парализует, я только и могу, что хлопать ресницами в этот момент. Отец Харли, как я сразу не догадался?! Это он все подстраивал, если Дейс узнает, она просто не переживет. — Потом я немного продвинулся вперед и увидел того парня, который тогда выбивал из нас деньги. Я понял, что они хотят припугнуть тебя, Зейн. Мистер Дейс не видел такого парня, как ты, рядом со своей дочерью, но я не думал, что он так опасен. Это он — самый важный человек в Денвере, а не мой папа. — Почему ты не предупредил меня?! — восклицаю я, когда первая волна шока сходит на нет, позволяя моему голосу звучать убедительно. — Ты бы мне все равно не поверил, да и Харли тоже, — я киваю, соглашаясь с Джонасом и сжимая руками голову. Это точно жуткий кошмар. — Я хотел поговорить с тобой после гонки, но не знал, что все так выйдет. Я вообще мало знал об их намерениях, приехал на ночную гонку и увидел вас. Ты вроде выигрывал, а потом мотоцикл Харли перевернуло в воздухе и… Я представляю, что ты сейчас чувствуешь, Зейн, но я готов подставить свое плечо, как раньше. Я больше не хочу жертвовать нашей дружбой, если ты, конечно, простишь меня. Хочу ли я вернуть дружбу с Ником? Да, определенно хочу. Верю ли я ему? Да, у меня нет оснований не доверять парню, с которым мы прошли через столько дерьма. У каждого поступка есть смысл, теперь я это понимаю еще острее. Все мы ошибаемся, но все мы имеем право — исправить ошибки. Только не отец Харли. Как он мог так поступить с родной дочерью? Она не заслужила такого. И я клянусь сейчас перед Господом Богом, что исправлю свои ошибки и спасу свою любимую девушку, я просто буду рядом, я не оставлю ее. — Знаешь, мы долго враждовали, я злился на тебя, мне было больно, Ник. Но сейчас я понимаю, что у тебя были свои причины, а я тоже где-то погорячился, — Джонас слабо улыбается, пока я дружелюбно сжимаю правой рукой его плечо. — Меня, конечно, чуть не убили, забрав все деньги, но я больше не злюсь на тебя и с радостью готов вернуть нашу дружбу, — мое лицо вдруг меняется, и я огорченно выдыхаю: — Только Харли в тяжелом состоянии из-за родного отца. Я должен принять меры, ведь он виноват в том, что произошло, хотя нет, это моя вина. Боже, я не смогу без нее, Ник, просто не смогу… — Харли выкарабкается, она же боец, Зейн, — я пожимаю парню руку, а потом резко поднимаюсь на ноги, обнимая его и чувствуя его похлопывания по спине. Давно я не испытывал такого облегчения, не смотря на страх за жизнь Харли. — И она лучший гонщик в городе, просто ей чуть-чуть не повезло. Ты главное не раскисай, Малик, ей нужна твоя любовь, а с мистером Дейсом мы разберемся. Я благодарно обнимаю друга во второй раз и киваю на выход, предлагая вернуться к дверям реанимации и получая у него из рук свои ключи. Возможно, мне все же удастся попасть к Харли, чтобы просто увидеть ее. Странное оживление в коридоре привлекает мое внимание, я смотрю на Джонаса и сигналю ему, ускоряя шаг. Беверли с Зиком что-то говорят на повышенном тоне мужчине в строгом костюме, в нем я узнаю отца Харли. Ярость заполняет мое сердце, сжимая кулаки так, что ногти впиваются в кожу, вызывая кровоточащие раны. Я подлетаю к ним и замахиваюсь, чтобы съездить по наглой физиономии этого ужасного человека, но меня предусмотрительно останавливает Ник. — А этот, что здесь забыл? — тычет в меня пальцем мистер Дейс, брезгливо осматривая мой потрепанный вид. — Никого из этого сброда не впускать в палату к моей дочери, когда ее переведут туда. А когда Харли поправится, я не желаю никого из вас видеть рядом с ней. — Это уже не вам решать, мистер Дейс! — цежу я сквозь зубы, порываясь довести задуманное до конца, но Валия упирается мне в грудь руками, сдерживая мои рваные попытки. — Харли ушла из дома, потому что вы — жестокий диктатор. Она не хочет иметь ничего общего с вами. Кто позвонил ему вообще? — Прости, Зейн, это я, — Зик виновато закусывает губу, я вздыхаю и снова поворачиваюсь к мужчине, который ехидно улыбается, чувствуя свое превосходство над нами. — Выпроводите всех и никого не пускайте без моего ведома, — подошедшие медицинские работники соглашаются с несправедливым решением. У меня просто опускаются руки, ведь я не смогу увидеть любимую девушку. — Вы не имеете права запрещать нам видеть Харли. Вы не боитесь, что наружу выплывет что-то порочащее вас, мистер Дейс? — Ник язвительно поигрывает бровями, смотря в упор на мужчину. Вот теперь я узнаю «старого» друга, Джонас решил держать свое слово и быть на моей стороне. — Ты мне угрожаешь, щенок?! — мистер Дейс бросается на парня, но я отталкиваю его, загораживая собой друга. — Простите, но он прав, поэтому мы вынуждены просить вас всех покинуть больницу, — одна из медсестер указывает нам на выход, я понимаю, что сейчас мы бессильны, поэтому киваю остальным и спешу выйти из здания, где на меня давит все, начиная от белых стен и заканчивая противными запахами лекарств. Прохладный утренний воздух врывается в мои легкие обжигающим порывом, и я делаю несколько коротких вдохов, чтобы насладиться им сполна. Только тупая боль в груди никуда не уходит, мне так не хватает Харли, безумно не хватает. А теперь у меня еще отобрали возможность находиться с ней рядом в такой трудный момент. Это убивает меня, медленно, но верно, это, и еще жгучая вина, похожая на соус «Табаско», которым решили приправить мою душу перед сожжением на адском костре. Закрываю глаза, запрокидывая голову назад, чтобы успокоиться, но меня кто-то трогает за плечо. — Зейн, прости, я не должен был звонить ему. Я теперь вижу, как ты любишь Харли, — я приоткрываю один глаз, изучая растерянное лицо парня с дредами, а потом понимающе хлопаю его по спине. — Все нормально, Зик, не бери в голову, — протягиваю брюнету руку, открыто улыбаясь ему, а потом иду за Аланом и Ником, чтобы забрать свой мотоцикл и обдумать дальнейший план действий. Мы достаточно быстро прибываем к месту назначения, высадив по пути Джонаса. За все время нашей поездки я не проронил ни слова, парни постоянно поглядывали на меня, но не решались выводить на разговор, за это им «спасибо», конечно. Паркер показывает мне, где они оставили мотоциклы и взбегает по ступенькам, чтобы принести мне что-нибудь поесть, я отказывался, но его не переубедить. Поэтому я медленно вхожу в гараж, осматриваясь по сторонам, чтобы мои глаза привыкли к полумраку, потом включаю тусклую лампочку, обводя взглядом два мотоцикла, стоящих одиноко у стены. Меня вдруг накрывает волна ярости, я хватаю с полки биту, которая, как по волшебству, оказывается под рукой, и замахиваюсь. Это я купил Харли этот злосчастный мотоцикл, я дал ей то, что привело к плачевным последствиям, значит, я виноват в том, что она в коме. Как мне жить теперь с этим? Я просто уничтожу этот мотоцикл, чтобы забыть о самом ужасном дне в моей жизни. Но, когда между мотоциклом и битой остается меньше трех сантиметров, я останавливаюсь и падаю на колени, ощущая, как мои щеки обжигаются солеными слезами. Я не могу этого сделать, ведь Дейс так любит гонки и этот мотоцикл, пусть она ездила на нем лишь раз. Я просто не могу… — Зейн, что случилось? — Паркер подбегает ко мне и пытается поднять меня на ноги, я опираюсь на парня, всхлипывая. Что-то я совсем расклеился, Харли бы не хотела видеть меня таким. — Мне так не хватает ее, Алан, ее милой улыбки и заразительного смеха, — я закрываю лицо руками, но мои плечи все еще подрагивают от переизбытка эмоций. — Еще несколько часов назад Харли была рядом, она улыбалась и хотела дать мне выиграть, а теперь я чувствую себя проигравшим, потому что она — моя жизнь. — Харли поправится, Зейн. Мы будем рядом, а ты сейчас езжай домой, поспи, а после мы решим, как быть, — блондин обнимает меня и протягивает шлем, я глубоко вздыхаю, прежде чем сесть на мотоцикл и завести мотор.***
One Direction — Half a heart Хмурое дождливое утро встречает меня проливным дождем, когда я глушу свой мотоцикл, пряча голову под курткой, чтобы добраться более-менее сухим до дверей госпиталя. Уже месяц я приезжаю сюда каждый день, а иногда даже по несколько раз на дню, но так ни разу не попал в палату к любимой девушке. Меня часто вышвыривают, даже доходило дело до арестов, только им нечего мне предъявить, я полностью чист и я не перестану бороться за свою любовь, никогда. Отец Харли злится, но ничего не может поделать. Уже месяц я живу у Ника, потому что не могу находиться в трейлере, где каждая частица воздуха напоминает мне о Харли. Для меня это слишком тяжело, невыносимо, но я больше не раскисаю, ведь я должен бороться ради Дейс и нашей любви. Мотоцикл блондинки остался у Паркера, дожидаясь свою владелицу, а мне на него тоже тяжело смотреть. Делаю продолжительный глубокий вдох и вхожу в пропахшее лекарствами помещение. Замечаю у автомата с кофе маму Харли и направляюсь к ней. — Добрый день, миссис Дейс, — женщина вздрагивает от неожиданности, а потом поправляет свои светлые волосы, уложенные в простую прическу, осматривая меня с недовольством. — Снова ты, Зейн. Зачем ты ходишь сюда каждый день? — я истерично фыркаю, потому что мои нервы натянуты, словно электрические провода, неся с собой смерть. — Потому что я люблю вашу дочь и никогда не перестану бороться за нее, — миссис Дейс вздыхает, смотря на меня исподлобья, а потом идет в сторону палаты, в которой лежит Харли, зовя меня с собой. — Мой муж меня убьет, но я вижу, как ты любишь Харли. Моя дочь не могла выбрать плохого парня, поэтому ты, наконец, можешь зайти к ней ненадолго, — я во внезапном порыве благодарно обнимаю женщину, приводя ее в легкое замешательство, а потом тихонько вхожу в палату интенсивной терапии, предварительно выполнив все медицинские формальности. Неяркий свет отвлекает внимание от всех этих трубочек вокруг кровати Харли и пищащего звука, оповещающего, что она пока дышит. Прибор над головой показывает, что все показатели в норме, только все это не утешает, ведь уже месяц девушка не приходит в себя. С каждым днем мне все хуже, я сплю беспокойным сном, ем очень мало, волосы и щетина отросли настолько, что меня трудно узнать. Только мне все равно, без блондинки все не имеет смысла, весь смысл в ней, в этой хрупкой девушке, которая лежит неподвижно с мертвенной бледностью на лице. Торчащая изо рта трубка вьется извилистой линией к прибору, помогающему Харли дышать. Я так соскучился по ней, словно не видел любимую тысячу лет, нет, словно не видел ее целую вечность. Я присаживаюсь возле кровати и осторожно беру ручку Харли в свою похолодевшую от волнения ладонь. — Привет, детка, я очень скучал по тебе, — я достаю из кармана несколько свернутых листков бумаги и прячу их под подушкой, чтобы Дейс нашла это, когда очнется. Это письма, которые я писал ей в минуты всепоглощающего отчаяния. — Сейчас я рядом. Ты прости меня, что я так долго не приходил, просто твой отец запрещал мне приближаться к тебе, но ты же знаешь, что меня ничто не остановит. Как тогда, когда я залез по плющу к тебе в комнату на втором этаже. Ты помнишь? — указательный палец блондинки еле заметно дергается, а может, мне так только кажется. — Я всегда буду бороться за тебя и за нашу любовь, Харли. Ты просто знай это, знай, что я люблю тебя больше всего на свете. Я живу у Ника, ах да, мы помирились, ты будешь удивлена, но ты подружишься с ним. Джонас хороший парень, а еще они начали встречаться с Беверли. Странно, да? — снова мне кажется, что палец Харли приходит в движение, я машу головой, наблюдая, как почти незаметно двигается ее грудная клетка. — Не знаю, что у них общего, но Ник сейчас, как влюбленный дурачок. Я почти забросил работу, ты будешь злиться, но я не могу думать ни о чем, кроме тебя. Мне очень плохо без тебя, детка, я даже не могу находиться в трейлере, потому что там повсюду твой запах. Вернее, запах моего геля для душа, но он ведь стал нашим ароматом, — снова меня посещают галлюцинации, только теперь мне кажется, что Дейс сжала мою руку. Кадры нашей недолгой, но счастливой совместной жизни терзают мое сердце, извлекая из него нужные для жизнедеятельности винтики. Я не хочу думать, что всего этого больше не будет. Я просто не верю, что моя Харли может сдаться. Мы еще не раз сядем на мотоцикл, хоть это и опасно, ведь, там где нет риска – нет удовольствия. А мы с ней не можем без этого опьяняющего чувства свободы. Просто теперь я буду более внимателен, теперь я ни на шаг не отойду от моей девочки. Только нужно сделать одно усилие, нам обоим нужно. — Я еще больше курю, представляя, как ты ловишь пухлыми губами дым, а потом увлекаешь меня в убийственный поцелуй. Мне не хватает твоих губ и поцелуев, мне не хватает твоего смеха и нашего уединения. Когда ты поправишься, мы поедем в наш домик в горах, чтобы больше никого не было рядом. Моя семья — это ты, Харли. Не важно, где мы будем жить, главное, что мы будем вместе, — покалывание в большом пальце вынуждает меня оторвать взгляд от трубки, дающей кислород, чтобы посмотреть на наши руки и увидеть, как она сжимает мою ладонь. И мне это уже не кажется. — Я пью кофе только с молоком и с сахаром, потому что не хочу иначе. Без тебя моя жизнь бессмысленна, Харли, все в ней теперь серое и невзрачное, я даже не участвую в гонках. Не могу… Понимаешь? — теперь у меня слуховые галлюцинации, мне кажется, что приборы пищат громче и чаще, а аппарат искусственного дыхания с удвоенной силой перекачивает кислород. Слезы льются по моим впалым щекам, пока я прикасаюсь губами к ее еле теплой руке. — Ты должна бороться ради нас. Я не могу потерять тебя. Ты нужна мне, Дейс. Пожалуйста, открой свои бесподобные зеленые глаза, которые заставляют меня жить, пожалуйста… Я закрываю глаза, не в силах больше справляться с болью внутри, меня трясет, тошнота подходит к горлу, теперь это частое явление. Мне страшно остаться одному, без нее, я не хочу жить в мире, в котором не будет Харли Дейс, просто не хочу. Я думал, что так больно никогда не будет, как тогда, когда я потерял родителей. Как я ошибался, сейчас мне в разы больнее, эту боль ничем не унять и не заполнить образованную после нее пустоту. Наша история просто не может закончиться вот так… — Я буду бороться, слышишь, Харли? И ты должна бороться! — я смотрю на свою любимую девушку, понимая, что я сломлен, но я не должен ей показывать свою слабость. Я опора для нее. — Я буду бороться, потому что не хочу жить в мире, где не будет тебя. Я люблю тебя, детка, — я всхлипываю и снова опускаю голову, утыкаясь в ее руку, в этот момент ее пальчики сжимают мою кожу так сильно, что я ежусь от неприятных ощущений. — Зейн… — до боли знакомый голос разрывает тишину приятной шероховатостью, которая бывает у блондинки по утрам. Я чувствую, что не могу пошевелиться. — Я тоже люблю тебя, очень сильно…