***
POV Харли
Когда вы стоите перед важным выбором, не дай Бог, кому-то попасть в такую ситуацию, так вот, когда вы стоите перед самым важным выбором в жизни, как, например: жить или умереть. Единственное, что может вам помочь — это холодная голова и чистый разум, а еще горячее сердце. Именно последнее в моем случае перевесило чашу весов в пользу жизни. Это, то самое, что может удерживать человека в нашем грешном мире, этакий якорь, крепко зацепившийся за дно бытия. Человек, который отдает всего себя вам, для которого жизнь без вас потеряет всякий смысл. Не у каждого в моменты полного отчаяния есть такой человек, но мне повезло, потому что моим якорем является тихий замкнутый парень. Только ради него я цеплялась за эту жизнь, как могла. В то время, пока его не пускали в мою палату, я металась между тьмой и светом. Только наши чувства друг к другу сильнее всего этого, я знала, что Зейн не сдастся, поэтому тоже не сдавалась. И вот сейчас он сидит возле больничной кровати, сжимая крепко мою руку в своей, а я счастлива. Потому что Зейн Малик — мой персональный якорь. — Привет, красавчик, — жуткая боль в грудной клетке не дает мне нормально разговаривать, а накрывающая слабость утягивает в очередной сон. Но я не хочу уходить снова в забвение, потому что мне нужно насладиться лицом Зейна, ведь я так давно его не видела. — Я так скучала по тебе. И если бы не эти дурацкие трубки, то я бы уже зацеловала тебя до потери сознания. — Мы больше не будем шутить на эту тему, — иронично хмыкает брюнет, выходя из пятиминутного шокового состояния и приподнимаясь, чтобы приблизиться к моему лицу. Его сухие похолодевшие губы бережно прикасаются к уголку моего рта, даруя мне успокоение, но в тоже время толпы мурашек. А когда колючая щека парня, обросшая обильной щетиной, задерживается возле моего лица, позволяя мне насладиться пьянящим запахом и теплотой Малика, тогда я сжимаю его руку еще крепче. Зейн слегка отстраняется спустя время, заглядывая мне в глаза и гладя большим пальцем мою щеку. В его карамельных глазах я вижу столько заботы и любви, что в очередной раз убеждаюсь в правильности всех принятых решений. Этот парень стал для меня самым важным и родным человеком, возможно, я должна была встретить его, чтобы понять, насколько фальшивой была моя прежняя жизнь. И теперь я ни за что не вернусь назад, только вперед и только с ним. — Мне столько всего тебе нужно сказать, Зейн, — мой хриплый шепот пугает даже меня, но мне действительно нужно столько сказать ему, сейчас, здесь. — Ты обязательно скажешь мне все, что захочешь, милая, а сейчас тебе нужно немного поспать, чтобы набраться сил, — парень заправляет прядь блондинистых волос мне за ухо, пока я учащенно дышу, чтобы набраться сил на очередной поток информации. — Я уже достаточно спала, Малик, — все же выдавливаю из себя гневную фразу, заставляя брюнета недовольно закатить глаза. — Я соскучилась по тебе! Неужели ты не понимаешь? — Прекрасно понимаю, Харли, потому что соскучился не меньше твоего, — Малик качает головой, исследуя глазами мое лицо, даже сейчас искра теплоты никуда не ушла, хоть я и вредничаю. — Ты не представляешь, как я погибал без тебя. Но я буду здесь, рядом с тобой, пока ты немного поспишь. Это для твоего же блага. — Обещаешь? — мольба в моем голосе похожа на крик о помощи, потому что я не хочу больше расставаться с Зейном ни на секунду. Он для меня, как жизненно необходимый кислород, который сейчас струится по этим дурацким трубкам. — Обещай, что мы больше никогда не расстанемся, потому что я умру без тебя. И тебе нужно побриться, потому что ты похож на лесника. — Узнаю мою девочку, — Малик хохочет и усаживается обратно на стул, скрипя металлическими ножками по кафельному полу больничной палаты. Его пухлые губы трогает легкая улыбка, отчего сердце ускоряет свой неспешный ход. — Обещаю, потому что ты, Дейс — моя жизнь. Я расслаблено улыбаюсь, бросая мимолетный взгляд на любимого, перед тем, как забыться коротким сном. Несмотря на то, что я сейчас лежу в этой проклятой больнице и практически не могу дышать самостоятельно, все равно я рада сложившимся обстоятельствам. Теперь я полностью убедилась, что наши с Зейном чувства сильнее всех невзгод. А еще я поняла, что даже гонки не заменят мне его, и я хочу, чтобы он знал это. Я зачем-то цеплялась за свое странное увлечение, не понимая, что могу потерять возможность любить и быть любимой по-настоящему. Но если бы можно было повернуть время вспять, я все равно пошла бы на этот шаг и помогла Зейну в той злосчастной гонке. Кстати, я ведь даже не знаю, выиграл он или нет. Только я собираюсь задать интересующий меня вопрос, как дверь в палату распахивается с оглушающим шумом, вынуждая раскрыть глаза раньше времени. — Кто пустил сюда этого недоноска?! — громогласный голос отца слишком громок для умиротворяющей тишины больницы, мне даже хочется зажать уши. Мужчина переводит разъяренный взгляд с испуганной медсестры на Зейна, а следом на маму. — Тебе нельзя даже это доверить, бесполезная! Выставить его отсюда и больше не пускать! — Во-первых, не смей орать на маму, — ледяной тон в моем голосе приводит отца в замешательство, ведь он пока еще не успел осознать, что я сейчас нахожусь в здравом уме и могу ему ответить. — А во-вторых, Зейн никуда не пойдет, потому что он нужен мне, только благодаря его любви я смогла победить тьму. Я люблю его, слышишь? — Не тебе сейчас принимать решение, Харли, ты чуть не погибла из-за него, — мужчина пытается что-то возразить мне, оглядывая с презрением Малика, который, видя мою решительность, лишь крепче сжимает мне руку. — Только я буду решать, как поступать. — Ошибаешься, только я принимаю решение, кому можно здесь находиться, — впервые за долгое время, даже, наверно, впервые за всю жизнь, я не боюсь отца, поэтому чувствую себя уверенно и спокойно. Тем более, присутствие Зейна воодушевляет меня. Хоть мне снова безумно трудно говорить, но я должна поставить точку. — Слишком долго я терпела все, поэтому сейчас я действую, как никогда, осмысленно. Я уже давно взрослая, теперь хочу жить своей жизнью. А тебя попрошу покинуть это помещение и больше здесь не появляться, папочка. — Харли Джоан Дейс, прекрати строить из себя… Выведите его… — отец дергается в сторону брюнета, но я с большим усилием поднимаю вверх левую руку, останавливая его бесполезные попытки на грани фола. — Уходи! Сейчас же! — медсестра видит мое напряженное состояние, учащенное дыхание и усталость, поэтому упирается в грудь мужчины руками, пытаясь выставить за дверь. Мама же просто стоит в стороне, всегда так было, она никогда не могла отстаивать свое право быть услышанной, а я могу. — Я люблю тебя, ты знаешь? — я с трудом киваю, ощущая губы Зейна на покрытом испаринами лбу, когда охранники каким-то чудом выводят из палаты моего отца. Перед тем, как сдаться во власть сна, я слышу тихий голос Малика: — Я буду охранять твой сон…***
Céline Dion — When I need you Приятный шум дождя развеивает мой беспокойный сон, освещая лицо теплыми лучиками солнца, которые вплетаются в водные потоки. Свет побеждает уныние, поэтому я улыбаюсь, потягиваясь и принимая некое сидячее положение. В палате никого нет, что, к слову, странно, ведь Зейн практически живет здесь со мной, пока я прихожу в форму. Уже прошла неделя, как я очнулась, вчера меня отключили практически от всех аппаратов, предварительно убедившись, что мое состояние пришло в норму. Мой организм крепнет с каждым днем, теперь уже нет риска, что я могу захлебнуться собственной кровью. Малик категорически запрещает мне так шутить, а я считаю его занудой, хоть и понимаю, что он просто переживает за меня. О таком заботливом парне многие только мечтают, а мне он достался почти даром. Шучу, я не знаю, чем заслужила такую любовь. И мне очень интересно, где он пропадает? Пока моего возлюбленного нет рядом, я решаю, что можно немного почитать. Открываю верхний ящик стоящей рядом тумбочки, обводя взглядом все содержимое. Книга, которую я, от нечего делать, начала читать в больнице, отсутствует на своем месте, и я, хлопнув себя по лбу, запускаю пальцы под подушку. Нахожу то, что нужно, практически сразу, нащупывая рукой какие-то еще бумаги. Достав несколько свернутых листков, сразу разворачиваю один из них, хмурясь от того, что я раньше не обнаружила это. Я узнаю в красивом размашистом почерке — Зейна, что побуждает меня еще внимательнее уставиться в написанные в спешке слова. То, что предстает моему взору, вызывает в груди щемящее чувство и неподдельную грустную улыбку. Я знала, что произошедшее со мной причинило ему боль, но не думала, что это было на грани потери себя. Снова я пишу тебе, Харли, потому что не могу справляться с болью без этого. Ты не должна меня видеть таким, и я даже рад, что ты меня сейчас не видишь. Я стал не похож на себя, хотя, это с тобой я был другим, а теперь снова вернулся старый Зейн: замкнутый, отстраненный и хмурый. Только ты вносила в мою жизнь то, чего многим не хватает. Ты — отчаянная и бесстрашная, мне есть чему у тебя поучиться. С тобой я дышал полной грудью, а сейчас, мне словно перекрыли кислород. Прости… Немного не уместно было говорить об этом. Просто, я действительно задыхаюсь без тебя… Кажется, что табачный запах уже никогда не выветрится из моей одежды и кожи, знаю, что тебе бы это понравилось. То, как ты любишь мою привычку курить, учитывая твою категоричность по поводу сигарет, удивляет меня. Это еще раз подтверждает, как сильна наша связь, но я не смог уберечь тебя. И не знаю, как мне жить с этим… Я боюсь жить без тебя, даже кофе с молоком не спасает от чувства никчемности. Я только и делаю, что курю и пью кофе с молоком, приправляя это совместными воспоминаниями. А что мне остается? Если я даже не могу на мгновение увидеть тебя. Ничто не заменит тебя, Дейс, даже эти дебильные гонки, которые я теперь ненавижу всем сердцем. Я погибаю… Но ты знай, Харли, что я не оставлю тебя одну в темноте. Просто знай это… Я замираю с листочком бумаги в руке, уставляясь в одну точку, в голове какой-то разброд. Не из-за того, что это стало неожиданностью для меня, учитывая наши чувства, состояние Зейна можно было предположить. Просто, я до сих пор не могу осознать, что все это произошло с нами. Надеюсь, что на этом наши приключения окончены, хотя поведение брюнета меня настораживает. По его беспокойному лицу я могу догадаться, что парень скрывает что-то, но меня не нужно жалеть, я уже в порядке. Все-таки не укладывается в голове, как может любовь нас менять, преображая или превращая в ничтожество. И я безумно рада, что мои чувства к Малику взаимны, отчего на глазах даже выступают слезы. То, как сильно он меня любит, и как ему было невыносимо без меня, зеркально, потому что я испытываю те же чувства. Поэтому, я хочу поскорее обнять моего любимого и сказать то, что еще не успела сказать. Тихий скрип двери отрывает меня от увлекательного чтения писем, пропитанных горечью и болью. Я поднимаю голову, замечая в дверном проеме своего молодого человека, несущего нам аппетитный завтрак. — Я вижу, ты уже проснулась, — парень пододвигает ко мне столик, ставя на него стаканчики с напитком и аккуратно завернутые сэндвичи. Потом наклоняется к моим губам, оставляя на них терпкий поцелуй. — А я успел сходить за завтраком, каким-то чудом мне удалось пронести все это сюда. Не уверен, что тебе это можно, но я больше не хочу, чтобы моя девочка питалась всякой ерундой. — Зейн, что это? — я прерываю словесный поток брюнета, выжидающе изгибая бровь и протягивая ему найденные мной письма. — Черт, я совсем забыл о них, — Малик отворачивается, словно хочет снова закрыться и не показывать своих чувств, но я не понимаю, почему он так иногда поступает. — Я не хочу быть в твоих глазах слабаком, Харли. — Выражение чувств — не слабость, дурачок. Иди ко мне, — я расставляю руки для объятий, замечая искреннюю улыбку на губах парня. Знаю, что только со мной Зейн раскрылся по-настоящему. Он столько времени скрывал теплоту от этого мира, потому что боялся боли, а я не боюсь. Боль делает нас живыми. — То, что здесь написано — отражает тебя настоящего, твои чувства ко мне. Ты должен знать, Малик, что я тоже очень сильно люблю тебя. Уголки губ Зейна еле заметно вздрагивают, пока он, молча, исследует вязкими глазами мое лицо. Мне хочется, чтобы время остановилось, но у нас ведь будет целая вечность для того, чтобы быть вместе. Я никуда не отпущу этого парня, каким бы противоречивым он не был, лучше его для меня никого не будет. Брюнет наклоняется к моим губам, прошибая меня электрическим разрядом, я моментально начинаю задыхаться. Не в прямом смысле, но эти ощущения ни с чем не сравнить, и я мысленно радуюсь, что у меня больше не торчит изо рта трубка. Окутывающий запах выкуренной сигареты вперемешку с его будоражащим парфюмом окончательно сносит мне крышу. Я кладу одну руку ему на затылок, чтобы приблизить его максимально к себе. В последнюю секунду Малик заводяще облизывает верхнюю губу, вынуждая жадно припечатать свои губы к его желанным губам. Моментально приоткрываю рот, позволяя Зейну чувствовать меня полностью, отчего брюнет усмехается мне в губы. Его горячие ладони на моем лице удерживают опасную близость возле самой черты. И не будь мы сейчас в больнице, я бы уже начала раздевать его, потому что волны жара накрывают с головой. Я безумно хочу Малика, будто не занималась с ним сексом целую вечность, но пока мне не стоит рисковать. А так хочется послать к чертям всю правильность и предостережения. Брюнет отстраняется через время, пытаясь восстановить спокойное дыхание и соприкасая наши лбы. Мы сидим так очень долго, наслаждаясь тишиной и уединением. — Ты не представляешь, как я тебя хочу, — шепчет Зейн, отчего я распахиваю глаза, наблюдая за его трепещущими длинными ресницами на прикрытых веках. — Представляю, — довольно улыбаюсь я, проводя рукой по короткой щетине на его щеке, благо, он послушал меня и побрился. — Скоро у нас будет возможность побыть вдвоем. — То, что ты так быстро восстанавливаешься, Харли, чудо какое-то, — брюнет оставляет легкий поцелуй на кончике моего носа, отодвигаясь и беря в руки стаканчик с кофе, который уже давно остыл. — Я благодарю небеса за это, иначе бы просто уничтожил себя изнутри. Ведь, это я виноват в твоей аварии. — Мое чудо — это ты, Зейн, благодаря тебе я выжила и так быстро поправляюсь, — я беру со столика сэндвич, медленно отодвигая пальцами края свернутой плотной бумаги. — Я должна тебе кое-что рассказать. Это связано со временем, когда я была без сознания, — я мнусь еще пару минут, просто боюсь, что Зейн посчитает меня сумасшедшей, хоть и нет в этом ничего такого. — Когда я была без сознания, а тебя не было рядом так долго, моя душа металась между тьмой и светом. И вот в один момент, впереди появился яркий свет, я догадывалась, что это значит. Но я слишком сильно люблю тебя и жизнь, поэтому не хотела идти туда, — я перевожу дыхание, прикрывая глаза, мне страшно подумать, что я могла уйти. Малик молниеносно реагирует, прижимая меня к своему крепкому телу. — С каждым разом свет становился все ярче, я больше не могла бороться. Тогда появился ты и вытянул меня оттуда. Я услышала твой голос и пошла на него, а не на свет, так я пришла в сознание, поняв, что ты — мой свет во тьме. Но мне было так страшно… — Я больше никогда не оставлю тебя во тьме, детка, — Зейн обнимает меня крепко-крепко, позволяя расслабиться и улыбнуться. У меня нет причин не верить ему. Исходящие от Малика тепло и забота успокаивают меня, я прикрываю глаза, растворяясь в его объятиях. Единственное, чего я хочу, это поскорее выбраться из этой чертовой больницы и вернуться в наш уютный трейлер. Тогда мы сможем быть только вдвоем, забыв обо всех происшествиях и прочем мире, мы сможем наслаждаться чувством, которое даровано нам свыше — нашей любовью. Надеюсь, что отец не будет нам мешать, потому что я хочу спокойствия, а он норовит управлять мной, не понимая, что это бесполезно. Я отодвигаю Зейна от себя, чтобы наклониться к его губам, предвкушая очередной кофейно-табачный поцелуй. В этот момент дверь в палату распахивается, явив растерянному взору оглушающую кучку наших друзей. — Нет, я вообще-то предлагал вам ехать с нами, ты отказался, — Алан рассерженно высказывает что-то Нику, пока остальные пытаются обойти их широкие спины, чтобы увидеть нас. — А теперь я должен все бросать и ехать за твоим мотоциклом. Пошел ты, Джонас! — Что случилось? — интересуюсь я, когда Беверли тяжело вздыхает, пододвигая один из стульев, находящихся в палате, ближе к моей кровати. — Один из этих кретинов решил, что мы доберемся на мотоцикле, но он заглох на полпути. А второй не хочет выделить немного времени и забрать это дурацкое средство передвижения, — Зейн прыскает со смеху, когда рыжеволосая сводит брови у переносицы, раздраженно закатывая глаза. Нечасто я видела свою подругу такой, но отношения с Ником сделали ее более решительной. — Посмотрите-ка на эту умилительную картину. Ребят, вам еще не надоело? Целуетесь круглыми сутками, — Джонас отвлекается от перепалки с Аланом, вынуждая нас с Зейном посмотреть в его сторону и покачать головой, пряча ухмылку. Потом брюнет набирает в легкие воздуха и снова поворачивается к другу: — Ладно тебе, Паркер, ты ведь всегда помогаешь друзьям. Или я не прав? Зейн, скажи ему. — Прав, черт бы тебя побрал, Джонас! Не впутывай в это Зейна, — блондин с натяжкой выдыхает, когда со всех сторон уже слышатся сдержанные смешки. Эта ситуация всех забавляет, а с тех пор, как между всеми в этой комнате разрушились стены, такие ситуации стали частыми. Парень и сам уже еле сдерживает смех, когда делает пару шагов нам навстречу. — Привет, Харли. Как ты? — О, я тоже в порядке, спасибо, что спросил, Паркер, — Малик делает серьезное лицо, ошарашив друга своим заявлением, пока я пихаю его в бок, разряжая обстановку волной смеха со стороны ребят. Парни, что-то бурно обсуждая, уходят в сторону выхода, чтобы забрать мотоцикл Ника, а мы остаемся втроем с Беверли и Валией. Сестра Зейна оказалась по-восточному скромной и сдержанной девушкой, что не помешало нам найти общий язык. Я даже высказала Малику за то, что он столько времени скрывал от меня свою семью. Сафаа — младшая сестра парня, тоже навещала меня пару раз, в ней я узнала ту милую девушку, с которой столкнулась однажды. Она тоже узнала меня и припомнила тот случай, мы вместе посмеялись над ситуацией. А потом тетя Зейна, которая решила меня навестить вместе со своими племянницами, взяла с меня обещание, что мы обязательно придем к ним в гости, когда я поправлюсь. И самое интересное то, что с ними я чувствую себя уютнее, чем со своими родными. Я только скучаю по Изабелле, с того момента, как я очнулась, папа ни разу не разрешил маме привезти ее сюда, да и сама мама перестала приходить. Поэтому, Зейн — моя единственная и настоящая семья. — Я смотрю, вы с Зейном времени зря не теряете, — Хейз берет дольку апельсина с тарелки, стоящей на тумбочке, отправляя ее в рот и задорно подмигивая мне, на что я закатываю глаза. — Уже успели сделать что-нибудь неприличное? — Бев, где ты нахваталась такой наглости? — смеюсь я, сигнализируя девушке глазами, что такой разговор не совсем уместен при юной сестренке моего молодого человека. — Хотя, чего это я? Дураку понятно, кто причина твоих изменений. — Просто мне наскучило быть слишком правильной, а с Ником я чувствую себя живой, — рыжеволосая подмигивает мне, переводя взгляд изумрудных глаз на притихшую девушку. — Я думаю, Валия не с луны свалилась. Насколько все серьезно у вас с Аланом? — Он ухаживает за мной, пару раз я позволила себя поцеловать, — Беверли изгибает брови, а я восхищенно хлопаю в ладоши про себя. Потому что я долго не смогла держать дистанцию, особенно после того, как Малик впервые меня поцеловал. — Но это не значит, что я ничего не знаю о сексе или осуждаю брата. Зейн — взрослый мужчина и сам решает, какими будут его отношения с Харли. — Ладно, — Хейз пожимает плечами, на время в палате повисает звенящая тишина, которую я намереваюсь разрядить, потому что мне неуютно так сидеть. — А теперь расскажи-ка, Беверли, как вы с Джонасом, который в свое время сделал мне кучу гадостей, вдруг оказались вместе? — я выжидающе складываю руки на груди, пока подруга подбирает слова для объяснений, забавно хмуря лоб. — Этот вопрос не дает мне покоя, так что, пока нет Ника, мы можем поговорить. — Когда ты попала в аварию, мы оказались все вместе в этой больнице, — девушка виновато сглатывает и отводит взгляд, хотя я ни капельки ее не виню в произошедшем. — Мне было плохо, потому что ты — моя лучшая подруга. Ник все время был рядом, оказалось, что я ему нравлюсь, вернее, стала нравиться после того случая, когда я его послала. Его это зацепило. Ну, а когда нас вышвырнули отсюда, он подвез меня домой, мы разговорились. — И ты потеряла голову? — скептично уточняю я, замечая легкую улыбку на губах Валии. — Не сразу, но он каждый день приезжал ко мне, мы подолгу разговаривали, — Беверли мечтательно улыбается, беря с тарелочки еще одну дольку апельсина, когда в коридоре раздаются знакомые голоса. — Ник — хороший. Просто мы видели его с другой стороны, а теперь все изменилось. — Так, я хочу есть, а в этом заведении вряд ли можно достать нормальную еду, поэтому я схожу куда-нибудь, — Джонас, не успев зайти в палату, хватает Паркера за руку и тянет в обратном направлении. — Придурки, — Зейн хохочет, наблюдая за удаляющимися друзьями и подходя ко мне, чтобы поцеловать. — Я уже соскучился, но тут Зик хочет поговорить с тобой. Беверли подмигивает мне, направляясь вслед за Валией и Зейном и оставляя меня наедине с лучшим другом. После аварии мы впервые оказываемся только вдвоем, поэтому можем поговорить, как это бывало в детстве — начистоту. Бейлор всегда был для меня самым родным человеком, вернее, так было до появления в моей жизни Малика. Но это не значит, что я вычеркнула его из жизни, наоборот, я хочу вернуть прежнюю дружбу, время, когда между нами не было секретов, недомолвок и странных чувств. Брюнет присаживается на стул и поднимает на меня глаза, но сразу тушуется, отводя взгляд в сторону. Мы сидим в тишине еще минут десять, пока Зик, все-таки, набирается смелости и заводит разговор. — Надолго ты здесь застряла? — я склоняю голову набок, всматриваясь в глубокие серые глаза друга. Мне не хватало наших разговоров, словно прошли сотни лет с последней встречи. — Пока не знаю, но состояние пришло в норму, — Бейлор поджимает губы, уверена, в голове он ищет вариант продолжения беседы, но слишком много между нами недосказанного. — Как ребята? Что-нибудь новенькое написали? — Мы едем в тур через неделю, — я удивленно уставляюсь на друга, когда он, как ни в чем не бывало, бросает мне оглушительную новость, беря с тарелки кусочек яблока. Они решили все у меня съесть? — Наше демо попало к одному крутому продюсеру, нам предложили записать альбом и отправиться с ним в тур. Твоих рук дело, я полагаю? — Бейлор, это самая лучшая новость за последнее время, я так рада за вас, — я подпрыгиваю на кровати от восторга, который одолевает меня. Я знаю, как это важно для ребят, они так долго к этому шли, но даже для меня это неожиданно. — Я ведь говорила, что вы будете суперзвездами. — Говорила, — Зик смеется и качает головой, обнимая меня, я ощущаю ту самую теплоту в его поведении и голосе, которую так люблю. — Я буду скучать по тебе, Ди, но ты остаешься в надежных руках. Потому что Зейн — хороший парень. — Да неужели? — ехидничаю я, на что брюнет закатывает глаза, щекоча меня, как в детстве. — Я тоже буду скучать, Зик. Только попробуйте не вернуться звездами, — Бейлор изучает мое лицо, кусая нижнюю губу, а я впервые за последнее время не чувствую напряжения. Единственное, что меня настораживает — это отец, от которого я не знаю, чего ждать.***
Монотонный разговор между врачом и моим молодым человеком не выбивает меня из воодушевленного настроя, потому что сегодня меня выписывают. За месяц, который мне пришлось провести в больнице, из-за того, что врачи боялись рисковать моим здоровьем, я успела жутко соскучиться по нашему семейному «гнездышку». Поэтому, сейчас в голове пульсировало только желание поскорее оказаться наедине с Маликом, уткнувшись носом в его колючую щеку, пока он будет задымлять воздух вокруг нас. Нет, я не сумасшедшая, просто очень сильно люблю этого парня, так что коленки подкашиваются. Особенно, если учесть, что близости между нами не было лет сто, а его губы так заводяще спускаются по моей шее, каждый раз, когда мы увлекаемся друг другом. Застегиваю молнию на дорожной сумке и усаживаюсь на кровать, подпирая голову руками. Наконец, голоса затихают, вынуждая меня замереть в ожидании. Зейн появляется через секунду, расплываясь в широкой улыбке, от которой дурацкие бабочки выписывают в животе пируэты. — Все, можем ехать домой, доктор дал несколько наставлений, а в остальном все в порядке, — парень оставляет на моих губах ласковый поцелуй, протягивая мне раскрытую ладонь, чтобы я могла подняться на ноги. — Зейни, давай, сегодня поедем в домик в горах, побудем только вдвоем, — Малик растерянно замирает на месте, опуская поднятую сумку обратно на кровать. — Я хочу, чтобы никто не знал, где мы. — Ты уверена, детка? В трейлере мы тоже будем только вдвоем, — брюнет обхватывает горячими ладонями мое лицо, всматриваясь в глаза, чтобы увидеть там уверенность. — Я думаю, не стоит пока рисковать. — Ты забыл, что риск — мое второе имя, но дело не в этом, — я приподнимаюсь немного на носочки, чтобы коснуться его манящих губ, ненавязчиво, словно для меня это игра. — Я чувствую себя более чем хорошо, но я так давно не испытывала этого чувства. Мне хочется вдыхать чистый горный воздух, хочется наслаждаться нашим уединением. Один день, а потом мы вернемся в город. — Хорошо, только поедем осторожно, — Малик сдается, хотя, против меня у него не было шансов, а я победно чмокаю его в губы, устремляясь вприпрыжку к выходу. Зейн спокойно выходит вслед за мной, пока я вовсю верчусь возле мотоцикла, мой восторг такой же сильный, как в первый раз. Только парень не разделяет моей радости, видимо, осадок от моей аварии не пройдет никогда. Я беру его за руку, давая понять, что нужно отпускать плохое, ведь изменить уже ничего нельзя, да и потом, я жива. Брюнет с сомнением переводит взгляд с меня на транспортное средство, но, в конечном итоге, набирает в легкие воздуха, напяливая на меня шлем. Потом садится на сидение, дожидаясь, пока я крепко обхвачу его за талию и комфортно помещу свою пятую точку позади него. Через пару минут я слышу знакомое урчание мотора, сердце танцует румбу, а я радостно подпрыгиваю, прижимаясь к спине любимого. Городские пейзажи быстро сменяются бескрайними плантациями лесов, огненными скалами и умиротворяющей тишиной. Мои губы трогает расслабленная улыбка, я слегка подталкиваю Зейна, указывая, что можно ехать чуть быстрее. Дорога немного убаюкивает меня, так, что я даже не замечаю, как мы оказываемся на месте. Малик помогает мне слезть с мотоцикла и, дождавшись, пока я сниму шлем, осматривает мое лицо, чтобы удостовериться в моем нормальном самочувствии. Я оставляю на его щеке легкий поцелуй, вбегая по ступеням в домик. В нос ударяет приятный запах дерева, цитрусовых и старых вещей, которые здесь находятся повсеместно. Пока Зейн разводит в камине огонь, я усаживаюсь на выстеленный им предварительно плед, обхватывая руками маленькую подушечку. Меня накрывает приятной волной расслабления, я прикрываю глаза, погружаясь с головой в эту окутывающую атмосферу. Нигде я не чувствовала себя лучше, чем здесь, в этом маленьком домике, хотя, мне хорошо там, где есть Зейн. Именно он окрашивает мою жизнь в нужные краски, и пускай, он не хочет признавать свою уникальность, но я-то знаю, что таких людей никогда не встречала. The Weeknd — What you need Через какое-то время я ощущаю знакомый табачный запах и теплые губы Малика на своей щеке, что вынуждает меня посмотреть на него. Его шоколадные глаза выворачивают наизнанку мою душу, заглядывая в самые потаенные уголки, мне хочется учащенно дышать только от одного этого взгляда. Что я, собственно, и делаю, придвигаясь ближе к брюнету и касаясь губами его шеи. Шум его бурлящей крови в венах шелестящей волной проходится по верхним слоям воздуха маленького домика. Я так долго ждала этого момента, что почти теряюсь в пространстве от переизбытка эмоций. Притягиваю Зейна к себе, вкушая вязкость табачных губ, только мне этого мало, поэтому я цепляюсь дрожащими пальцами за края его черного джемпера. Его кожа на животе пылает подобно раскаленному асфальту, но брюнет все равно останавливает мои руки. — Харли, я безумно хочу тебя, но нам не нужно торопиться, — я сокрушенно выдыхаю на заявление парня, ведь не могу себя больше сдерживать. Да и потом, кто сказал, что один раз испортит мое самочувствие. — Малик, ты будто в первый раз собрался заниматься сексом, ведешь себя, как девственник, — легонько пихаю брюнета в плечо, замечая милые морщинки вокруг глаз, образованные от искренней улыбки. — Ничего страшного не произойдет, я в порядке. Но если ты оставишь меня без секса сегодня, то я оставлю тебя без секса на целый год и пойду пешком назад. — А ты, оказывается, шантажистка, — Зейн издает смешок, ища сомнение в моих глазах, только там его нет, практически никогда не было. Я выжидающе изгибаю бровь, на что парень задает последний вопрос, добивая меня: — Ты точно уверена, что не хочешь подождать? Шумно выдыхаю, сводя брови у переносицы и складывая руки на груди, пока прокручиваю в голове вариант пешего путешествия. Когда весь мой запал начинает подходить к концу, я осознаю, что пешком до города добираться будет проблематично. Поэтому я вновь проклинаю свою привычку говорить, а потом думать. Но мой мужчина не дает мне чувствовать себя полной дурой, наклоняясь к шее и будоража ее нежным прикосновением губ. Следующий поцелуй на секунду задерживается в области подбородка, приводя в движение отрывистое дыхание. Малик, не прерывая зрительного контакта, опускает меня на многочисленные подушки, которые заблаговременно нашли здесь свое пристанище. Его настойчивые теплые руки тянутся к узелку джинсовой рубашки, завязанному на моем животе, чтобы через секунду дать возможность губам исследовать гладкую кожу возле пупка. Я изгибаюсь ему навстречу, но Зейн ненавязчиво возвращает меня на место, продолжая сладостную пытку. Он все делает настолько медленно и волнующе, что я уже на этой стадии перестаю понимать, где нахожусь. Каким бы ни был наш секс: страстным или нежным, он всегда незабываем, словно это происходит в первый раз. Прикрываю глаза, полностью растворяясь в волшебном моменте и ласках Зейна, такие мелочи бесценны, из них состоит истинное счастье. В сознании вспыхивает калейдоскоп цветов, когда горячие губы Малика оказываются в самом низу живота, выдавливая из груди тихий стон. Я ощущаю на губах парня игривую усмешку, поэтому хватаю его за запястья, чтобы притянуть к себе ближе, для убивающего поцелуя. Брюнет прикусывает мою нижнюю губу, щекоча подбородок своей щетиной. За этим следует очередной мой стон, произведенный спускающейся по животу рукой Зейна. Я в буквальном смысле забываю, как дышать, поэтому просто отдаюсь во власть парня, который дарит мне фейерверк эмоций. Его жаркие прикосновения на моей жаждущей коже, мои поцелуи на ключицах и каждом из выпирающих ребер Малика — все это кажется невероятным, но безумно интимным. Весь мир сузился до размеров этого домика, затерянного на просторах Колорадо. — Как же я скучала по этому, — шепчу я, когда дрожь в теле уходит, предоставляя возможность вести нормальный диалог. — Такие ощущения я ни на что не променяю. — Так ты скучала по мне или по сексу со мной? — я толкаю Малика в бок, чувствуя, как он облизывает губы, а потом дотрагивается ими до моей спины, окутывая волной мурашек. — Как-то, даже обидно немного. — Ты — идиот, Малик. Прости, но это так. Как ты можешь, так думать, — замечаю, что веселье на лице парня сменяется тенью задумчивости и нервозности. Поэтому приподнимаюсь на его груди, заглядывая в карамельные глаза. — Зейни, ты что-то скрываешь от меня, я ведь не слепая и вижу, что тебя что-то гложет. Не нужно меня жалеть. — Это касается тех людей и твоего отца, — я сажусь ровно, закутывая обнаженное тело в легкое цветастое покрывало. Мне уже не нравится начало этого разговора. — Я не хотел тебе говорить, зная, как тебя это может ранить, но ты должна знать правду. Ник подслушал разговор между твоим отцом и одним из бандитов. Твой отец замешан во всех грязных делах этой банды. Все, что произошло с нами, было по его указке. Я снова забываю, как дышать, только теперь от шока. Мой отец — жестокий тиран и диктатор, но я не думала, что он способен совершать такие грязные поступки в угоду своей прихоти. И пока Зейн, как в тумане, трясет меня за плечи, я теряюсь в глубинах сознания и размытых картинках счастливого детства, когда меня не затрагивали дела этого ужасного мужчины. Неужели, весь этот ужас из-за самого близкого человека, которым я когда-то считала отца?