***
Стоило Рэну и Тацу приехать на съёмочную площадку, тут же началась подготовка к съёмкам. ― Сначала снимем первые сцены, раз уж нам так повезло с погодой, ― отдавал распоряжения режиссёр. ― Вудс-сан, сколько времени вам понадобится, чтобы скрыть татуировку Хо-сан? ― Такаси Хиро глянул на Джилли. ― Минут пятнадцать, может, меньше, ― пожала та плечами. ― Отлично. Тогда сначала сцена на улице, пока не закончился дождь, потом переходим в квартиру Эмили. ― Тацу-тян, ― позвала мисс Вудс, ― пойдём, дорогая, тебе нужно переодеться. ― Не скучай, ― Тацу подмигнула Цуруге и направилась вслед за Джилли в её фургончик, заметив скрывающегося в тени блондина. ― Приехал раньше всех, ― шепнула мисс Вудс, заметив, куда Тацу бросила взгляд. ― Ни к кому не подошёл, ни с кем не разговаривал, ― стилист закрыла дверь фургончика. ― Думаю, ждал тебя. Тацу самодовольно фыркнула. ― Я слышала, на вечеринке он вёл себя неучтиво? ― улыбнулась Джилли, вручая Тацу коричневое платье до колена и тёмно-зелёный плащ. ― Он вёл себя, как избалованный ребёнок, ― поправила Хо, стягивая с себя укороченную чёрную майку. ― Может, ревнует? ― улыбнулась мисс Вудс, чем заставила Тацу вздёрнуть брови. ― А что? ― пожала она плечами. ― Он хотел привлечь твоё внимание ― не вышло. Уехала ты с Рэном, приехала ― с ним же. А белобрысый красавчик остался в пролёте. К тому же я слышала, между ним и Рэном кошка пробежала. ― Какая кошка? ― её голос был полон равнодушия. Тацу уже сняла заниженные джинсы и принялась натягивать платье. ― Кёко-тян, ― Джилли застегнула молнию. ― Она вполне могла стать главным поводом для ревности. А тут ещё ты. Такая красивая, дерзкая, независимая. Кёко задумалась: в словах Музы-сан могла быть доля истины. Но чтобы Шотаро ревновал её ― Кёко? Ну уж нет. ― Как бы там ни было, ― Тацу накинула на плечи плащ, ― меня это не волнует. Главное, чтобы работать не мешал, ― и, затянув пояс, открыла дверь фургончика.***
Сцену отыграли с четвёртого дубля. Режиссёр был невероятно доволен, Рэн и Тацу сдержанно принимали похвалу ― самое трудное было ещё впереди. Предстояла съёмка в квартире. ― Нервничаешь? ― шепнул Рэн, встав у Тацу за спиной, и положил руку ей на плечо. ― С чего бы? ― усмехнулась она, кокетливо глядя на него снизу-вверх. ― С таким-то партнёром. Цуруга нагнулся к её уху ― едва не коснулся губами ― чтобы никто не услышал: ― Могами-сан, если я тебе понадоблюсь, знай: я рядом. Кёко невольно вздрогнула. Волна тепла пробежалась по телу, заставив Тацу прикрыть глаза. ― Что-то я не помню этой сцены, ― Фува Шо вышел из темноты на залитую светом фонарей улицу. ― А, это ты, котик, ― снисходительно глянула на него Тацу. ― Я тебя не заметила. ― Зато я замечаю всё, ― он остановился в паре метров от Тацу и Рэна и, засунув руки в карманы, смотрел на них крайне вызывающе. ― Разве служебные романы не запрещены? ― В шоу-бизнесе? ― Тацу в изумлении приподняла брови. ― Ты должно быть шутишь, ― с нежностью глянула на Рэна. ― Или ревнуешь? ― Ещё чего, ― фыркнул Шотаро. ― Что же вам угодно, Фува-сан? ― в сдержанном голосе Рэна отчётливо прослеживался ледяной металл. Шо замешкался, глаза забегали, мозг лихорадочно соображал в поисках очередной остроты. ― Чтобы ваши отношения не мешали моей работе, ― напыщенно отозвался он. ― Не волнуйся, котик, ― Тацу поравнялась с Шотаро и, глядя на его губы, прошептала: ― Мы дадим тебе столько вдохновения… На целый альбом хватит, ― глянула ему в глаза, подмигнула и направилась к следующей съёмочной площадке. Рэн пошёл следом.***
― Перерыв пятнадцать минут, ― скомандовал Такаси, когда Эмили скрылась за дверью ванной комнаты с халатом в руках. ― Вудс-сан, ваш выход. ― Непременно, ― просияла Джилли и удалилась вместе с Тацу для нанесения грима. Шотаро сидел в дальнем углу комнаты, куда не доставали объективы камер, и наблюдал за игрой восходящей звезды. Через пятнадцать минут она выйдет из той самой двери и скинет с себя халат, под которым не будет ни-че-го. Тогда-то он сможет оценить её по достоинству. Грудь, бёдра… девчонка будет как на ладони. И он непременно выскажет ей всё, что думает по поводу её тощей фигуры и неубедительной игры. ― Тишина! Свет! Камера! Начали! ― выкрикнул режиссёр, и всё стихло. Даже чужие мысли. Тацу вышла из ванной комнаты. Её пышные огненные волосы лежали на белоснежном пушистом халате. Достала из сумки свёрток. Развернула. Подошла к зеркалу и приложила к лицу чёрную маску. Улыбнулась. Затянула на голове ленточки, сбросила халат…***
Прошлым вечером
Кёко смотрела сэмпаю в глаза с трепетом и благодарностью. Она пришла к нему на ночь глядя, разделась без предупреждения, едва не устроила скандал, а он… не упрекнул её даже взглядом. Более того, согласился помочь! Рэн видел, как Кёко было неловко, но если она решила играть в «Чёрной маске», ей придётся это преодолеть. ― Могами-сан, давай попробуем сделать вот что, ― Цуруга взял со стола покоившийся пульт, ― я закрою глаза, ― направил его на жалюзи над окном, ― или надену повязку, если захочешь, ― нажал на кнопку, ― а ты разденешься, пока я буду стоять перед тобой совершенно «слепой», ― жалюзи поползли вниз до самого пола. ― И будем так стоять до тех пор, пока ты не привыкнешь. ― Х-х… хорошо, ― дрогнувшим голосом ответила Кёко. Уставившись в пол, она обдумывала слова Рэна. ― Тогда… я схожу за повязкой?.. Думаю, шарф подойдёт, ― Цуруга уже собирался направиться к шкафу, когда Могами остановила его. ― Не надо, Цуруга-сан, ― её голос окреп, ― я вам верю, ― она решительно посмотрела на сэмпая. ― Что ж, начнём, ― и Рэн закрыл глаза. Цуруга стоял в центре своей гостиной, ощущая, как тело бьёт мелкая дрожь. Он и не думал подглядывать, но то, что успел увидеть, когда Кёко скинула халат, не оставляло его. Воображение сыграло с ним злую шутку и, как бы там ни было, сейчас Рэн видел перед собой обнажённую кохай. Кёко знала, что сэмпай не смотрит, но обнажиться перед ним снова ― оказалось не так-то просто. Она долго вглядывалась в его расслабленное лицо, не решаясь избавиться от одеяла, а стрелка настенных часов двигалась предательски быстро. Наконец, Могами собралась с духом и покинула свой пуховый кокон. Рэн вздрогнул ― слух уловил шорох одеяла ― но продолжил стоять. Кёко всё ещё было не по себе, но стало немного легче. Смущение уступало место любопытству. Сможет ли она дотронуться до себя, пока сэмпай её не видит? Что будет чувствовать при этом? Могами уже собиралась коснуться своего живота, но пальцы замерли в нескольких миллиметрах от покрывшейся мурашками кожи. А что, если Цуруга-сан всё же решит посмотреть? Кёко замешкалась. Но ведь ей всё равно придётся это сделать, рано или поздно… Зажмурившись ― так было легче ― Могами коснулась живота. Вдох-выдох, вдох-выдох. Рука скользнула вверх, застыла у груди. Кёко приоткрыла один глаз: сэмпай по-прежнему не смотрит. Глубоко вздохнула и, глядя на Рэна, накрыла упругую грудь. Сосок «уколол» ладонь, и Могами отдёрнула руку ― странное ощущение. Попробовала ещё ― приятное. Внизу живота начало разливаться еле ощутимое тепло. Может, она увлеклась? ― Цуруга-сан, ― осторожно позвала Кёко, ― Цуруга-сан, что дальше? ― Теперь можем попробовать так: ты закроешь глаза, а я открою, ― Рэн глубоко вздохнул. ― Я не прикоснусь к тебе, обещаю. Даже с места не сдвинусь. Ты будешь знать, что я смотрю на тебя, но видеть меня не будешь. Скажу честно, это сомнительный приём, но может сработать. Могами задумалась: эффект страуса какой-то… Если она никого не видит ― значит никто не видит её. ― Хорошо, ― уверенно заявила она. ― Тогда закрывай глаза, а я ― сейчас открою. Готова? ― Да. ― На счёт три. Раз, два, три. Рэн так и не открыл глаза, а Кёко ― не закрыла.***
Тацу пошатнулась, упала на колени, не убирая руки и, издав протяжный стон, который заставил Шотаро вздрогнуть, завалилась набок лицом к окну. ― Стоп! Снято! Отличная работа, Хо-сан! Слова режиссёра вывели Фуву из оцепенения. Он встряхнул головой и проморгался, стараясь сбросить остатки наваждения. Тацу грациозно поднялась и приняла от ассистентки халат, любезно накинутый на её плечи. Затянула пояс и, повернувшись к Шотаро, бросила на него затуманенный взгляд. Фува не смел отвести глаз. Все те колкости и насмешки, которые он собирался высказать ей после этой сцены, развеялись. Сейчас им овладевало только одно желание. Желание ― обладать Тацу. Глядя на Шотаро, Кёко поняла: он угодил в капкан огненной красотки. Кёко даже было немного жаль его, но она сможет жить с этим.***
Кёко продолжала смотреть на сэмпая. Почему он не открывает глаза? Сердце предательски сжалось, заставляя почувствовать вину: сколько раз она плохо думала о нём? Сколько раз в мыслях и вслух называла бабником? А он продолжал оставаться джентльменом даже в такой странной ситуации. ― Как ты себя чувствуешь, Могами-сан? ― спросил Рэн и поправил щекотавшие лоб волосы. ― Голой, ― призналась Кёко. ― Да уж, ― смущённо улыбнулся Цуруга. ― Но ты хорошо держишься. ― Спасибо, ― вздохнула она и попыталась прикрыться, но вовремя отдёрнула себя. ― Что дальше, Цуруга-сан? ― Дальше?.. Дальше самое сложное. ― Мы оба должны открыть глаза? ― Верно, ― кивнул он. Пожалуй, Рэн боялся, что его взгляд будет направлен на Кёко больше, чем она сама. Для него это тоже была репетиция. Он должен заставить себя… научиться скрывать свои чувства, реакции, при виде её обнажённого тела. Он должен уметь держать себя в руках. Стоя сейчас здесь, напротив Кёко, Рэн не решался взглянуть на неё. ― Ты готова? ― наконец спросил он. ― Не знаю, ― честно призналась Могами. ― Попробуем? ― Давайте. Он старался смотреть ей в глаза и не позволял взгляду спуститься ниже её губ. Кёко заметила, что её щёки не горят. Во всяком случае, не так сильно, как раньше. Сэмпай смотрел, но стыд и страх больше не гнали её прочь, не заставляли спрятаться. Кёко почувствовала облегчение. Возможно, завтра будет ещё легче? И может быть, она всё-таки справится? Рэн старался сохранять невозмутимый вид, но Кёко почувствовала исходившее от него напряжение. С чем именно оно было связано, Могами не знала, но уловив его, она почувствовала себя виноватой. Ведь всё это происходило из-за неё. ― Цуруга-сан, ― неуверенно начала она, ― ноги затекли. Мы можем присесть? ― Да, конечно, ― спохватился Рэн и указал на диван. ― Прошу, присаживайся. Кёко подобрала с пола халат и, накинув его на плечи, села. ― Замёрзла, ― пояснила она, глядя на сэмпая снизу-вверх. Цуруга опустился рядом. Между ними с легкостью поместились бы ещё два человека. Каждый смотрел на свои сцепленные пальцы. ― Может, чаю? ― спросил Рэн. ― Пожалуйста! ― поспешно ответила Могами. Цуруга тут же подскочил с дивана и отправился на кухню. Ладони с шумом опустились на бежевую столешницу. Рэн устало прикрыл глаза и вздохнул. Что же он делает? Почему не прекратит всё это? Как ему довести дело до конца и при этом всё не испортить? Он включил чайник и вернулся в гостиную. ― Чайник скоро… ― Рэн застыл в дверях, не в силах договорить. Кёко стояла напротив раскрытого шкафа, на дверце которого внутри было большое зеркало, и… Цуруга сглотнул. Сэмпай отправился на кухню, оставив Кёко в одиночестве. Она взглянула на часы ― начало третьего… Сколько же времени они уже репетируют? Надо собраться ― Кёко подскочила с места и сжала кулаки ― собраться и сделать! Через силу… через стыд, через страх, наступив себе на горло, но довести дело до конца! Охваченная злостью на саму себя, Могами подошла к широкому двустворчатому шкафу. Кажется, внутри было зеркало. Открыла. Растрёпанная рыжая девушка смотрела на неё решительным взглядом. Кёко скользнула руками по обнажённому телу и с шумом выдохнула. ― Начнём. Рэн не мог поверить своим глазам: Кёко стояла, уперев руку в закрытую створку шкафа, и… ласкала себя. Он был готов поклясться: она заметила его появление, но всё равно продолжала. Бешеное биение сердца отдавалось в ушах. Цуруга глубоко дышал, неотрывно глядя на свою кохай. Она никогда не делала этого раньше. Сначала движения были неумелыми и осторожными, но чем дольше она продолжала, тем больше понимала, что к чему. Кёко почувствовала, как желание, пульсирующее под её пальцами, растекается по телу. Как оно туманит рассудок. А в голове только одна мысль: «Ещё… ещё!» Она видела, как сэмпай вернулся, но не могла остановиться. А может, не хотела? Кёко почувствовала приближение чего-то большого, упала на колени и… Неконтролируемый стон удивления и восхищения вырвался из её груди. Она растянулась на полу, содрогаясь от наслаждения, а когда волна отхлынула, повернулась к сэмпаю. ― Чайник вскипел, ― еле слышно выдохнул Рэн и бросился на кухню. Плотно закрыл за собой дверь. Нужен душ. Холодный. Срочно! Следовало бежать в ванную, но разве тут сообразишь? Открыв холодную воду, Рэн сунул голову под ледяную струю. Когда Цуруга понял, что ещё немного ― и заработает переохлаждение, он закрыл кран и накинул на голову полотенце. Когда он вернулся в гостиную, Кёко уже не было.