Глава 8
Горькие мечты
—Какой Богине ты молишься?— вдруг спросила Вероника. Рич встрепенулся и посмотрел через плечо. Только в одном из многочисленных домов есть «часовня» со статуями Богинь. Рич не знал, у которой из них можно попросить помощь в его тайном поручении, поэтому стоял прямо по центру с закрытыми глазами. Стоило ему открыть глаза, то взор поймал пустой постамент, где должна быть ещё одна Богиня, последняя и самая сильная по слухам, но её не было. Тогда ему исполнилось шестнадцать. Он просил у Богинь храбрость и смелость, благородство и силу духа, справедливость и честность. А ещё он просил подарить Веронике материнское сердце, чтобы она не казалась ему столь холодной, как её стихия. Редко случается, когда стихия мага вдруг изменяется на совершенно другую, не похожую на прошлую. Её сила не греет. Только холод и отчаянье. —Молюсь всем, чтобы хоть одна из них услышала меня, — важно ответил он. —Бесполезное занятие, — говорит мать и тушит свечи и благовония. — Боги ничего не сделают. Ты сам должен пробивать свой путь. С их стороны – благословение или проклятье. Другого не проси. Он замечает, как Вероника смотрит на Богиню Луны исподлобья. Чистая и красивая. И как на Богиню Смерти. Кудрявую и устрашающую. Рич запомнил этот разговор на всю жизнь. Больше у Богинь он ничего не просил. Лишь временами склонял перед ними голову в знак почтения. Теперь перед ним развернулась совершенно иная картина: яркое поле, заросшее сочной молодой травой, а дальше – лес, тёмной стеной окружающий островок. Ему примерно десять лет, может и того меньше. В руках деревянный меч. Как тот, что вырезал отец. Он оборачивается. И знает это место. Там, возле самого леса на каменистом берегу чистейшего пруда стоит белоснежная беседка. Она сокрыта под плакучими ивами и зарослями роз. Вокруг неё бегают маленькие дети, возле беседки на прогретой солнцем земле и постеленном огромном пледе сидят взрослые. И он узнаёт их! Это Вероника! В пёстром платье, которое никогда бы не надела, в соломенной шляпке наньчитна коленях его маленькую кузину Габриэллу. Рядом с ней прекрасная Грейс Маршалл. Красивая леди из благородной семьи с золотистыми вьющимися локонами и ярко-зелёными глазами. Её иногда называли фейри, шептали, что прадед женился на сказочной деве, чью внешность она и унаследовала. На ней шляпа с ещё более широкими полями, чему у Вероники. Платье голубое, как безоблачное летнее небо, под которым они сидели. Ей на колени примостил голову Льюис Картер, дядя Рича. Он растянулся на ковре во весь рост и временами принимал участие в играх с маленькой дочкой. Никто не усомниться в неверности жены, поскольку дети невероятно похожи на отца: черные прямые волосы и серо-голубые глаза. Тройня крутилась рядом с Ричем и Алексом. Кузены, невероятно похожие друг на друга, наблюдали за тем, как отец обучал сыновей фехтованию. Алекс был спокоен и улыбчив, не то, что сейчас. Он и выше Рича и старше и сильнее. Но не питал к брату ненависть и отвращение. А их отец живой стоит и улыбается, рассказывает о технике и новых приемах. Нет, это не Рич. Он видит себя со стороны. Это была его давняя мечта. Заветная мечта. Теперь несбыточная. Сердце сжалось от боли. Его мать никогда не носила пёстрые цвета и подобную одежду. Она холодна как лёд. Не смеётся. Леди Маршалл нет в живых. Дядя Льюис бледен и печален. Габриэлла носит чёрное со смерти матери. Тройня хоть и держится вместе, но выглядят они как сломанные игрушки. Александр злобен и хитёр, беспощаден и жесток. Он никогда не играл с Ричем. А отец… Ричард Картер мёртв. Это всего лишь мечты. — Ты хочешь, чтобы всё было так? — раздался голос за спиной, разрушая идиллию чудесного дня. Рич обернулся. Как и маленький. Они оба смотрели на тёмного мага, что шарился в их подсознании. — Вечно, — не задумываясь, ответил маленький Рич. — Твоё желание будет исполнено, — улыбается Хранитель. Настоящий Рич цепенеет. Нет, все не правильно. Да, он желал этого всем сердцем, мечтал об этом. Но этого никогда не будет. — Нет! — громко ответил Рич. — Это не то, чего я хочу! — Чего же ты хочешь? — удивляется Хранитель. Вдруг всё исчезает. Перед ним другая картина: он в поместье Картеров спускается по главной лестнице в холл, а нарядные люди, собравшиеся внизу, смотрят на него с благоговением и обожанием. — Приветствую вас в моём доме, господа! — звучит его собственный голос. — На правах хозяина дома… — Нет! — громко повторяет Рич. — Почему «нет»? — удивляется Хранитель. — Смотри, — он обводит рукой зал, — они любят тебя, слушают тебя. Ты – благородный господин в этом доме. Глава Картеров и владелец всего состояния. — Нет! — твердо отвечает Рич. — Это не то, чего я хочу. Все меняется. Он видит свою спальню в поместье, а на кровати – блондинка модельной внешности. Он подходит к ней, наклоняется и целует её. Она просыпается, улыбается. К ним приходит одна из многочисленных служанок и протягивает в руки девушке ребёнка. —Он так похож на тебя,— говорит она. — Нет! — повторяет Рич. — Это не то… — Правда? — обрывает его Хранитель. — Ты хочешь этого? Все краски исчезают. Перед ним деревянный дом. Он входит в него. Внутри темно. Только одна свеча горит. И только двое сидят за столом. Именно эта свеча их и разделяет, но их руки накрывают друг друга. —Я боюсь,— признаётся женский голос. Он кажется Ричу таким знакомым. — Я буду бороться за вас. Тебе не обязательно это делать, — отвечает мужской, и Рич понимает, что это его собственный голос. Женщина сидит к нему спиной, так что он не видит её лица. Видит, как блестят её черные волосы, как белеет кожа. И этот запах. Цветочный аромат. Удушающие нотки. Рич замечает, что вся комната уставлена вазами с цветами. А над тайными любовниками висит венок из роз. На столе два меча. Один тяжелый и длинный с широким лезвием бастард с рукоятью в форме птицы, второй полуторный с узким лезвием и камнями на перекрестие и яблоке, словно выкован для женской руки. —Никто не спасёт Мечту,— печально отвечает женщина и вздыхает. Рич обращает внимание, что одна из деревянных дверей рядом приоткрыта. Очень осторожно Картер приоткрывает её и видит люльку, а вокруг неё призрачные фигуры. — В прошлом ты не боролся, — гремит над ухом голос Хранителя. — Ты сломался и проиграл. Ты никого не сумеешь защитить. Ни в прошлой жизни, ни в этой. Твоя любовь умрёт, а твоё дитя будет проклято. Этого ты хочешь? Действительно ли этого желаешь, раз отказался от воскрешения прошлого, от власти и денег, от чудесной беззаботной жены и наследника? Глупец! Чего же ты жаждешь?! Богиню?! — Ты никогда не узнаешь моё истинное желание, — отвечает Рич. — Прочь из моей головы! —Только Огонь разбудит ото сна Мечту, — звенит женский голос. — Только Лёд уничтожит все старое. Только одна Душа не сгорит в Огне, хоть и будет гореть.***
Холод – стихия смерти и тьмы. И если ты владеешь Льдом, то тебе следует научиться преодолевать тьму и искать из неё выход. Когда же не получается, то просто направь тьму во благо. Трудно, знаю, но ты сможешь. Любая стихия требует полной концентрации, но именно Лёд требует душевного равновесия. Огонь питается глубокими страстными чувствами, Вода просит спокойствия, подчинения обстоятельствам, Земля требует твердости характера и терпения, Воздух подчиняется свободолюбивым и своевольным. Четыре элемента – всего лишь основа. Лёд – застывшая вода. Холодный рассудок и равновесие… Вот что говорил себе Корнелий. Он и его сестра-близнец Корнелия владели Льдом. Можно ли это назвать шуткой? Они абсолютно похожи друг на друга. И стихия одна. Перед Корнелием появляется картина: ему и сестре лет десять, оба в светло-голубых одеждах, а за руки их держат родители. Свою маму он видел лишь на черно-белой фотографии, а теперь может сохранить в памяти её полноценную внешность. У неё слегка вьющиеся светлые волосы и серо-голубые глаза, красивая улыбка и чудесный голос. И то, что впечаталось в память – её доброта. Отец – Хранитель. Нет, он другой в воспоминаниях. В глазах нет холода, он смеётся. — Хочешь вернуться в детство и прожить с семьёй счастливо? — шептал Хранитель. Именно Хранитель, а не отец. — Это твоё сокровенное желание… — Это самое большое желание… — согласился Корнелий, жадно вглядываясь в семью, идущую в парк развлечений. Тётя не могла им дать этого. Никто не мог. Только они… родители… — Ты хочешь этого? — Это не вернуть… Картина переменилась. Он видит себя в деловом костюме в обставленном со вкусом кабинете. Ненамного старше, но судя по дипломам на стенах, весьма успешным человеком. Говорит с партнёрами по телефону. И партнёры – Картеры! Среди рамок с дипломами висит фото свыпускного, где он и его сестра получили от училищ гранты за успешную учёбу. На это способна была только Корнелия. — Ты хочешь этого? — тихо спрашивает Хранитель. — Ни в чём не нуждаться, быть с аристократами на равных… Партнёры предлагают шикарный проект, приносящий целое состояние после реализации. Такое происходило только в фильмах или об этом говорилось в новостях. Но чтобы в реальности… Переговоры должны пройти в его офисе, на его территории. Ему остаётся только подписать бумаги, и деньги сами потекут рекой… Они всегда нуждались в деньгах. Даже сейчас, когда им выделили места и стали платить стипендию. Когда они попали под программу. Снова протекает крыша, снова неоплаченные счета. Им помогали соседи, знающие об их трагедии. Но так продолжаться не может вечно. Они с сестрой должны встать на ноги. Ему противно, когда Корнелия переступает через свою гордость и обращается за помощью к Маклейнам. Он устал. А в этом сне его мечта. — Нет, — с трудом говорит Корнелий, — не нужно предлагать такое. Я сам добьюсь своей цели… — Уверен? — вопрошает Хранитель. Все расползается, превращается в огромную кляксу, а она складывается в иную картину. Совершенно новую. В ней он видит себя, сестру и совершенно незнакомых людей. Они сидят в большой и уютной гостиной, украшенной гирляндами, от камина исходит приятное тепло, а возле нарядной рождественской ёлки сидят дети и перебирают подарки. Его сестра в объятьях какого-то мужчины, которого ласково называет «милый» или «дорогой». Рядом с Корнелием красивая брюнетка. — Нам стоит собираться всей семьёй чаще, — говорит она. — Как удачно, что наши дети одногодки: понимают друг друга без слов. — Что это? — спрашивает Корнелий. — Разве ты не хочешь обзавестись своей собственной семьёй и дать ей все то, чего вы были лишены? — удивляется Хранитель. — У ваших детей будет счастливое детство. Или ты хочешь, чтобы прошлое повторилось? — Какое прошлое? Внезапно уютная гостиная исчезает. Перед Паркером невысокие каменные дома с черепичной крышей. На улице людно, народ спешит на площадь, видно приехала ярмарка. Но все выглядят так, словно сбежали из какого-то исторического фильма: на женщинах длинные платья с заляпанным грязью подолом, чепцы и фартуки, шнурки на рубашках и корсеты, на мужчинах кожаные жилетки и сапоги, свободные рубахи или штаны с заплатками. Вдруг все шарахаются, словно на полной скорости по дороге скачет дикая лошадь. Нет, идёт вполне обычный человек. Но этот шепот заставляет Корнелия вздрогнуть: «Племянник Дьявола идёт!». Корнелий присматривается и видит некое подобие себя в замызганной рубахе, коричневых бриджах и поношенных сапогах. Светлые волосы спутаны, глаза опущены, и всё-таки Корнелию не вериться, что это он. У него другая форма подбородка и он не такой худой. Схожесть только в глазах и волосах, в бледной коже и осунувшемся лице. Но это не он. С другой стороны улицы, куда направлялся парень, несутся всадники. Судя по всему королевские. Все шарахаются, но изгой ждёт, когда его затопчут, однако этого не случается. Всадники останавливаются. Один из них спешивается. Ровесник изгоя, красивый черноволосый молодой человек с пронзительными синими глазами и обаятельной улыбкой. Он такой же самоуверенный, как Рич, даже больше. На нём богатая одежда тёмных тонов и длинный дорожный плащ. За поясом необычный меч с эфесом в форме позолоченной птицы. Вельможа источает благородство и мужество. Все девушки, что увидели его, тут же зашептались. Изгой бросается в ноги вельможе и шепчет: — Простите, Ваша Светлость! Простите чернь!.. — Хватит-хватит, — вельможа заставляет его подняться с земли и дружески хлопает по плечу. — Идёшь навстречу смерти. Не советую умирать от копыт коней. Особенно моих: я не тот, кто любит топтать своих подданных. Предпочитаю поединки или войны. Это ведь ты Дориан Дуглас, верно? — Да, Ваша Светлость, — тихо бормочет изгой. — К тебе приходила Живая звезда по имени Вега? — Да, Ваша Светлость… — Тогда ты знаешь, что мне от тебя надо. Ты согласен на путешествие? Изгой удивляется. Не может сказать ни слова. Он с изумлением смотрит на вельможу и тут же снова кидается в ноги. — Простите, Ваше Высочество! — Но его тираду прерывает вельможа. — Поднимайся и не называй меня так. Будь моя воля, ушел бы в наёмники и жил вольной жизнью. Лучше ответь, согласен ли ты сбросить это чёртово клеймо изгоя и жить полноценной жизнью? — Да, Ваше… Вельможа хлопает его по плечу и обнимает по-дружески, приводя в недоумение окружающих, а мужчин в глубокий шок. — У меня есть миссия, о которой тебе рассказала Живая звезда. Как ты знаешь, мой брат сейчас не в том состоянии, чтобы путешествовать и идти за тридевять земель за благословением Богинь. А поскольку, как думают наши родители, после войны у меня теперь куча свободного времени, то за благословением отправляют меня. Вега ведь тебе сказала, что служба мне может помочь тебе смыть это позорное клеймо. — Вы не боитесь последствий? — удивляется изгой. — Я ведь такой же, как он… монстр… — Нет, ты человек, которому нужна помощь. И за грехи семьи не тебе расплачиваться. Мы оба нуждаемся в благословении. И мы его получим… — А в итоге получили Яблоко Раздора, — шепчет Хранитель. — О чём ты? — удивляется Корнелий. — Никогда пытайся стать кем-то другим, потому что внутри ты такой же, как я. Не пытайся доказывать людям, что они не правы, как пытался помочь ему этот глупец. Будь монстром! Заточи Мечту в вечный Лёд! — Чушь! Нет!..***
«Послушай меня, Клео. Никогда не жди помощь. Она не всегда сможет придти к тебе сама. Не стоит стоять на месте и ждать – это самоубийство. Просто иди вперёд и не оборачивайся на зловещие тени. Они только посеют в тебе страх и сомнения. Иногда полезно не знать, что у тебя за спиной, тогда ты сумеешь преодолеть гораздо больше, чем, если будешь оглядываться. Где бы ты ни была, твое происхождение не важно. Важны друзья, что тебя окружают. И запомни: отвага и честь – твоя добродетель…» Она следовала словам отца всегда. Не стояла на месте, не ждала помощь, шла вперёд и не оборачивалась. Но никогда не понимала значение слов «отвага и честь – твоя добродетель». Теперь знает. Девизы – Каммингов и Маклейнов – звучат именно так, если их соединить. И она не верила во всякие божества. Есть только Высший Разум, который распоряжается судьбами людей. Его представляют по-разному, но он один. Нет зла и добра, есть то, что зовётся поступками. Так её учил отец. Шаманы, заклинатели, жрецы, гадалки, что встречались по пути, твердили, как один, о её чистой ауре белого цвета, о её силе жизни, и что живёт она не первый раз. Она не верила им. Так её учили книги. Нет магии, просто люди не могли объяснить явления, навыдумывали себе подобную чепуху. Однако все оказалось правдой. Проснулась Клео от знакомого запаха. Поднялась с кровати и отправилась на кухню. Там отец и брат уже за столом. Говард как обычно читает утреннюю газету, Джек просит добавки… «И чего они ждут?» — удивляется Клео. — О, милая, ты проснулась! — звучит до боли знакомый голос. — Садись, а то все остынет. Это была мама! Джоклин Дубмон-Маклейн! Во плоти! С чёрными волосами и зелёными глазами! Она здесь, в их доме готовит завтрак, как когда-то одиннадцать лет назад. Клео снова стала той маленькой четырёхлетней девочкой, которой была тогда. Воздушное платье, ухоженные черные и блестящие волосы. Без промедлений она запрыгивает на стул и кладёт локти на стол. С благоговением смотрит на маму. Как тогда. С сияющей улыбкой Джоклин ставит тарелку с ароматным завтраком перед Клео, а сама садиться на ближайший стул. А ней кремовое платье кроя пятидесятых и забавные серьги-месяцы с лицами. Волосы убраны, зачёсаны и залакированы. — Мама… — слетает с губ Клео и вдруг осознаёт, что всё-таки отрыла дверь той закусочной и выбежала наружу. Но почему она здесь? В «Розе» с семьёй? Клео смотрит за всем этим со стороны. Из неоткуда берётся желание прикоснуться к щеке Джоклин и взглянуть ей прямо в глаза. — Ты жаждешь этого? —вдруг спросил голос Хранителя. — Оставь эти бредни при себе! — отрезала Клео и обернулась на голос. — Зачем ты мне это показываешь? — Не хочешь ли вернуться туда? — спросил Хранитель. — Туда, где жива Джоклин. Где вы – одна большая семья. Где вы счастливы. Разве это не твои мечты? — Это прошлое, которое не изменить. Ты убьёшь меня, а мне такое «возвращение» ни к чему. Перед ней встала другая картина. В холле «Розы» собрались гости. Некоторых Клео узнала – это были профессора и доктора в области истории. С некоторыми из них она была знакома. Некоторых знала в лицо только по фотографиям. И они все что-то бурно обсуждали. Прислушавшись, Клео поняла, что предмет обсуждения – новое открытие Говарда и вышедшая вслед за открытием книга. Учёные, археологи обращали на её свое внимание и пожимали ей руки, говоря, что… Ей отец знаменит на весь мир! А её брат собрал мощнейший компьютер! И за него ему предложили неимоверные деньги! Теперь ей не придётся думать, как им просуществовать ещё год. — Это и есть твоя мечта? Находиться в тени своих родных? — У нас с тобой разное понятие о счастье, — ответила Клео. — Разве ты не хочешь выйти замуж за состоятельного человека и не думать о будущем? Разве не хочешь родить детей и быть с ними? — Мне всего лишь пятнадцать лет. Подобное волнует в последнюю очередь и к годам двадцати. — Разве? Клео словно выкинуло в пространстве. Словно свободных мест в автобусе не было, а он резко затормозил, и ты потерял равновесие. Она огляделась. Дом за городом. Ферма. Домик из серых камней. Вся мебель в нём – ручной работы. За окнами солнечно и зеленеют бескрайние луга. Над камином герб Маклейнов и фамильный горский палаш*. Заплакал ребёнок. Клео обернулась. И увидела себя, сидящую на диване. Ей было за двадцать, волосы обрезаны до плеч, а на коленках сидел годовалый ребёнок с рыжим пушком волос. Рядом с ней широкоплечий рослый рыжий мужчина, чьё лицо усыпано веснушками. В ногах огромная собака. В комнату, едва передвигая ногами, вошел старик. Он сурово посмотрел на идиллию молодой семьи и неодобрительно фыркнул. — Это явно у вас в роду – реветь без причины! — высказался старик. — Твой брат тоже постоянно ревел. Английская кровь! А ты чего здесь сидишь, Билл? Мне кто-нибудь поможет с фермой или нет, а? — Дедушка Гектор? — нахмурилась Клео, сама не заметив, как сказала вслух. Это был её дед – Гектор Маклейн, сын Грегора, сварливый и упрямый человек, жутко помешенный на чистокровие своей шотландской семьи. У него когда-то были ярко-рыжие вьющиеся волосы, теперь же белоснежные. Глаза со временем переменили свой цвет с ярко-зелёного на болотный оттенок. Из-за брака Говарда, Тома и Джерри на девушках не шотландского происхождения вспыхнул скандал, и дед вернулся на родину в деревеньку. — С сыном ничего не случится, пока ты пахать будешь, — проскрипел Гектор. — Я воевать ходил, и ничего не случилось. Клео ещё раз взглянула на молодого мужчину, который теперь поднялся во весь свой не малый рост. Головой он едва не задел старую люстру. Огромная ладонь накрыла головку малыша, и тот ещё больше разревелся. — Угомони ты Росса! И скажи мне, когда приедет твой отец… И это её судьба? Выйти замуж за рослого рыжего деревенского парня, родить сына и управлять дедушкиной фермой? Для неё это звучало дико и фантастично, чем магия. Она смотрела на ребёнка, но руку убрала, усмирила странное желание погладить. — Чего же ты хочешь на самом деле? — всё так же шептал на ухо Хранитель. — Повторить страшную судьбу? То, что было в прошлом? Ты этого хочешь? Клео снова куда-то кидает. Солнечное небо над головой, ревущая толпа за спиной, впереди арена амфитеатра, на которой сражаются воины. Их всего двое – мужчина и женщина. Это не Рим – другая одежда, внешность не «итальянская». Одежда скорее средневековая и у женщин и у мужчин зрителей. Рядом с Клео стоят черноволосые женщины, отчего-то кажущиеся ей знакомыми. Клео облокачивается руками о железные перила ограждения и присматривается. У гладиаторов по мечу, которыми они оба владеют искусно. Мужчина молод, немного старше Рича и Корнелия. У него чёрные растрепанные волосы, чёлка прилипла к потному лбу, сильное натренированное тело. На нём нет рубашки, только черные кожаные бриджи и высокие сапоги. Это не тот рослый деревенский парень, это настоящий воин с настоящей мужской красотой. Капли пота блестят на его белой коже. Его соперник хрупкая женская фигура, облачённая в чёрное. Отсутствие на мужчине рубашки и наличие глубокого декольте и короткой юбки у женщины явно для отвлечения внимания противников. Только вот, что странное – у девушки железная пластина, закрывающая все лицо. Она не видит, с кем ведёт бой, противник не знает её. У неё длинные чёрные волосы, заплетённые в косу. И она очень хороший мечник. Её меч в одно мгновение раскалывается. Теперь их два. Она использует обе руки. И как только видит, куда бить, и какой следующий удар? Мужчина сдаёт перед её техникой. — Если он не узнает её и убьёт, что ты будешь делать, Ветон? — обращается одна из окружающих Клео дам к другой, что точно так же вцепилась руками в железные прутья. И Клео видит себя. Точно такой, какой видела внутри Сердца: более плавные черты лица, молочного цвета кожа, вместо привычного загорелого, глубоко посаженные зелёные глаза, аккуратный изгиб бровей, чуть вздёрнутый нос и немного пухлые губы. И волосы не растрёпаны, а убраны в замысловатую причёску. Золотой обруч на голове держал многочисленные цветы в волосах. И платье, платье, которое Клео никогда бы не одела: без рукавов белое узкое с расширявшимся к низу подолом с золотой окантовкой. На плечах воздушная белая накидка с вышитыми золотистыми искрами. Только на лице не скрытое волнение и страх. — Если он любит её, то не убьёт, — твердо отвечает Ветон, но Клео слышит сомнения и переживания. — Огонь убьёт её, Ветон!— говорит другая женщина в алом. Клео ещё внимательнее следит за поединком. Девушка умудрилась оттеснить воина к краю арены, к ограждению рядом с ними. Мужчина тяжело дышит и поднимает меч выше. Клео заворожено разглядывает оружие. Его полуторный имеет рукоять в форме золотой птицы с расправленными крыльями. Голова «лежит» на клинке, а рубин-глаз блестит на солнце. Из-за тяжёлого дыхания у воина играют мышцы. Вся его спина исполосована шрамами. Она атакует, а он ловит момент. Чудом обезоруживает противника и бросается с голыми руками. Их бой в рукопашную – танец. Она слишком ловкая для него, но он сильнее. И он со всей силы бьёт её в живот. Она сгибается пополам, наклоняет голову, и маска слетает на землю со звоном. Девушка теряет равновесие, мужчина едва успевает схватить её, не дать ей упасть. А она уже кашляет кровью. Клео переводит взгляд на себя прошлую. Та со слезами на глазах закрывает рот руками, лишь бы не закричать. Резко дергается, срывается. С волос падает цветок. Нежная бежевая роза. И тут же рассыпается на лепестки. Ветон бежит вниз. Мужчина тем временем берёт на руки девушку и спешит уйти с арены, найти помощь. Толпа скандирует нечто вроде: «Победитель богинь»! — А ведь Ветон тебе говорила, что это слишком опасно для неё, — говорит женщина в чёрном. — Он не поймёт, что это она под маской. — Он не допустит её смерти, — говорит другая женщина в зелёном платье. — Не сейчас и не тогда. — Ты этого хочешь? — рядом с Клео появляется Хранитель. — Смотреть и бездействовать? Смотреть, как убивают твоих же. — То есть? — Клео переводит взгляд на мага. — Этот парень страшнее меня: он сумел одолеть сильнейшую из Богинь, смог подчинить её себе, смог сломить её… — Не удивительно, — неожиданно для себя фыркнула Клео, — этот парень – красавчик, к тому же ещё и первоклассный мечник. И снова смотрит на себя. Ветон спускается вниз на арену и поднимает мечи воительницы. Они снова становятся целым. Меч явно для женской руки ковали. — Я не повторю ошибки прошлого, — твёрдо ответила Клео. — Если и повторю, то всё будет иначе, чем тогда. Я изменю судьбу. —Всегда встречать Лёд, а только потом Огонь… — Тогда огонь сожжёт лёд! И она прикоснулась к груди, к сердцу… *Шотландский палаш или Горский палаш (букв. с гэльск. «широкий меч») — колюще-рубящее клинковое оружие, тип палаша с прямым клинком односторонней или полуторной заточки, реже обоюдоострым, широким к концу, и со сложным корзинообразным эфесом.