Мужчины рождены для горестей, но женщины знают о них больше. Гай Гэвриел Кей «Сарантийская мозаика»
18 ноября, Королевский дворец в Трафинии День прошел скучно. Андрэ закрутили дела. Маркиз де Фуа, на которого временно легла ответственность за всё сразу после внезапной кончины Короля, оказался к этому совершенно неготовым. Он носился по дворцу, и по всем значимым и нет вопросам прибегал к Главному Министру. Андрэ был вынужден даже советовать, какие цветы должны стоять в вазах на столе с угощениями на похоронах. По-хорошему, с этим отцу должна была помогать графиня Изабелла, но она почти не покидала покоев почившего Короля, оплакивая его. Моя же помощь была не нужна, меня гнали даже слуги, которым я лишь мешался под ногами. Сегодня ожидали прибытия остальных гостей, приглашенных на похороны. Так что я, чтобы не испытывать терпение суетившихся жителей дворца, отправился побродить по пустовавшему саду. Здесь я и отдыхал в покое и тишине, пока от патрулирующих окрестности солдат не отделился один мой знакомый. - Какая неожиданная встреча, - кривовато улыбнулся Оберто Генуи. Этот тип мне не нравился. Вот совсем. Он явно не блистал интеллектом, но статус дворцового стража раздул его самомнение до небывалых высот. И этот малый, похоже, считал себя выше меня. Интересно, с чего такие выводы? - Что ты здесь делаешь один? – солдат бесцеремонно уселся рядом на скамейку. – Любуешься цветами? - Изучаю местные травы, хочу попросить образцы у вашего лекаря, - пожал я плечами, не став скрывать правды. – А вы почему не на службе? - Решил скрасить твое одиночество, - похабно улыбнулся Генуи, и положил руку мне на колено. Рука на одном месте надолго не задержалась, и скользнула вверх, оглаживая мое бедро. Я перехватил ее на уже талии. - Контролируйте свои конечности, солдат, - холодно заметил я, скидывая наглую руку. - Не получается, - улыбка мужчины стала шире. – Ноги сами меня сюда привели, руки сами потянулись. И… еще одна моя конечность сама рвется в бой. Он неожиданно схватил меня за запястья и опустил мою ладонь себе на член, чья «готовность» явственно ощущалась сквозь грубую ткань штанов. Я тут же вырвал руку и влепил Оберто звонкую пощечину. Ожидаемой ярости на его лице не вспыхнуло, лишь знакомая ядовитая улыбка исказила его рот. - Так даже интереснее, - усмехнулся он, притягивая меня к себе. За секунду он одной рукой зажал мне рот, а второй сцепил мои руки за спиной, а сам принялся вылизывать мою шею. Сопротивляться в подобном положении было сложно, мне с трудом удалось отстраниться от него хотя бы на сантиметр. Спустя несколько томительных секунд я смог добраться зубами до его пальцев, и с остервенением укусил их. Возмездие не заставило себя ждать, и солдат ударил меня ребром ладони в висок, от чего я завалился на бок, упав в траву и перепачкав лицо землей. Тяжелое тело придавило меня сверху, отчего стало трудно дышать. Я ощутил, как грубые руки ловко развязывают шнуровку штанов, и впервые запаниковал. Попытался рвануться вперед, но даже приподняться на локтях не смог. Свободной рукой Генуи вдавливал мою голову в ароматный газон. Заднице неожиданно стало прохладно, и я с ужасом осознал, что штаны вместе с нижним бельем уже спущены до колен. - Отпусти! – заорал я, стараясь хотя бы ненадолго отсрочить ужасное. - Не переживай, сладенький, тебе понравится, - выдохнул мне на ухо насильник. Я с трудом сдержал скулеж, когда ощутил, как сразу два пальца проникли внутрь, замолотил ногами, силясь скинуть с себя солдата. - Поднимись, - послышался сверху четкий приказ. – Без лишних движений. Давление на меня ослабло, но теперь я не мог подняться уже из-за страха. - В мой кабинет. Щелкнули каблуки, а затем послышались удаляющиеся шаги. Я с трудом сел, трясясь от накативших эмоций. Кто-то помог мне подняться и вернул на место штаны. Когда мой спаситель опустился на колено, чтобы завязать шнуровку, я уткнулся взглядом в кудрявую русую макушку. Затем мужчина поднял на меня печальное лицо, и я узнал графа де Фаро. - Я прошу прощения за недостойное поведение своего подчиненного, - мягким голосом произнес Фернан. – Я не так давно стал командующим гарнизона, и мне никак не удается навести полный порядок среди солдат, но это уже переходит всякие границы. Будьте уверены, что Генуи понесет достойное наказание. Я рвано выдохнул, обняв себя дрожащими руками, и позволил себе уткнуться в грудь графа. Посомневавшись, он приобнял меня за плечи и еще раз извинился. Он сидел со мной и не торопился возвращаться в кабинет, где его дожидался Оберто, пока я не успокоился. После этого он довел меня до дворца, где по-прежнему суетились слуги. Подозвав дворецкого, мужчина велел отвести меня в покои Главного Министра Риверсана и приготовить успокоительного чая с печеньем. Есть мне не хотелось, но граф не желал ничего слушать, поэтому я смиренно поплелся в комнату Андрэ, в которой была и моя, и дождался обещанного угощения. Андрэ вернулся под вечер. Я к тому времени успел отойти и решил стереть из памяти случившееся днем, поэтому вышел встречать его со слегка натянутой улыбкой. - Как проходит подготовка? Я видел множество карет, все уже приехали? Скинув пиджак, Министр уставился на меня взглядом побитой собаки, а потом, ничего не говоря, пересек комнату и сжал в крепких объятиях.***
19 ноября, Королевский дворец в Трафинии, ночь Андрэ настоял на том, чтобы ночью мы спали вместе. Предвидя мою реакцию, особенно после случившегося, он сразу сказал, что ничего не собирается предпринимать, просто не хочет оставлять меня одного. Мне же неожиданно захотелось ощутить с ним близость, поэтому я не стал долго возражать, и умостился вечером рядом, обняв его. По возвращении он ничего не сказал об Оберто и о том, что с ним случилось, мне и знать не очень хотелось. Я был благодарен Андрэ за его молчание, за то, что не накинулся на меня с расспросами. Мы просто лежали и никак не могли уснуть, но на разговоры не было сил. До меня уже под утро стало доходить, что, пожалуй, довольно рискованно было соглашаться спать с Андрэ в одной постели. И не потому что он мог не сдержать слова, этого я не боялся. Нас могли увидеть. И тогда поползли бы слухи. И так уже подозрительно, что Министр настоял, чтобы его лекарь жил в смежной с его спальней комнате. А уж что будет, застань нас кто-то из слуг в одной постели! Когда я поделился своими опасениями с Андрэ, он лишь посмеялся, напомнив, что еще вчера я хотел дать ему шанс. - Или уже передумал? – с легкой грустью спросил он, прижимая меня к себе. Я внимательно всмотрелся в его уставшие глаза, понимая, что у самого уже нет сил сопротивляться влечению. Если верить всем этим ужасам, которые рассказывают про разлученных Пар, то дальше будет только хуже. - Ты когда-нибудь любил? – вздохнув, я опустил голову на грудь мужчины. - Так сильно, что даже больно? - Сейчас считается? - Нет. - Что ж… Андрэ задумчиво откинул голову на подушки. - Лет восемь назад. Я заканчивал военную академию. Девушек там не было, поэтому на выходных нам устраивали совместные встречи с ученицами из элитной школы для будущих леди. И была там одна… Невысокая, хрупкая, с длинными темно-русыми волосами. Глаза такие необычные, синие с оттенком фиолетового. Она очень любила розы, была уверена, что они – символ настоящей любви. Я честно думал жениться на ней, потому и выбрал золотую розу своим гербом. Отец, конечно, возмущался… Официально розу так и не сделали символом нашего рода, но я упрямо продолжал цеплять ее ко всему, что принадлежало мне. - Ты с самого детства такой упрямый? – усмехнулся я, представив Андрэ проблемным подростком. - Это у меня семейная черта. В общем, мы с той девушкой общались почти два года. Незадолго до моего совершеннолетия, она умерла. Что-то напугало лошадей, которые везли ее карету, и они помчались. В итоге отвалилось колесо, лошадей занесло, и все вместе они упали с обрыва. Ее тело потом выловили ниже по течению. - Ужасно, - поежился я. - Я буду с тобой до конца откровенен, - вздохнул Андрэ. – Я очень сильно любил ее. Решил, что никогда не женюсь. Если не она, то никто. А потом… появился ты. Когда я почувствовал, как ты пришел в наш мир, то ощутил себя забытым в чулане растением, на которое, наконец, обратило внимание солнце. И, хоть это мне самому кажется жутким, мне очень хочется тебе подарить кулон, который я планировал преподнести ей в качестве свадебного подарка. - Только не говори мне, что это золотой кулон с распустившейся розой, - нервно хихикнул я, но Андрэ взглянул на меня в изумлении. - Откуда ты знаешь? Я обреченно застонал. Затем решился поведать ему о подарке Андрея. Мы оба помолчали, осмысливая значимость золотой розы в наших жизнях. - Ее звали Анджелла, - в повисшей тишине, задумчиво произнес Андрэ, и я вздрогнул. – Что такое? Я нервно сжал пальцами одеяло. - А меня звали Анжеликой.***
20 ноября, Королевский дворец в Трафинии Неожиданно ясное, пусть и прохладное утро никак не сочеталось с черным цветом, наполнившим дворец тем утром. Все, начиная от мелких служек, заканчивая Послом и его прелестной дочерью, были облачены в траур. Суета осталась во вчерашнем дне, сегодня все двигались размеренно и не спеша. Никто не повышал голос, тишина была необходимой. Женщины утирали глаза платочками, мужчины тяжело вздыхали. Весь удар приняло на себя семейство де Фуа: они лично поблагодарили всех прибывших гостей. Интересующая всех тема – кто же станет новым правителем Трафинии? – никем не поднималась. Андрэ впервые с момента приезда, оказался предоставлен сам себе, поэтому всё время держался рядом со мной, тихо рассказывая о присутствующих. Как оказалось, большинство стран прислали послов, только от Риверсана и еще одного соседнего королевства, прибыл наследник престола. - Наследный принц, Луис Мендес де Харо, из королевства Фелисидад, - кивнув на приносящего соболезнования Послу и Изабелле высокого темноволосого мужчину, пояснил Андрэ. – У них с Трафинией уже давно дружеские отношения, не удивлюсь, если Изабелла выйдет за него и страны объединятся. - Сомневаюсь, - так же тихо отозвался я. – Взгляни на Изабеллу. Она любезна, но особой симпатии к нему не выказывает. Просто ведет себя как дружелюбная хозяйка. И потом, она действительно скорбит по Королю. Андрэ пожал плечами. После приема, все переместились к королевской усыпальнице, где простились с Королем, после чего его гроб занесли в семейный склеп к его предкам. На деле это всё заняло много времени, поэтому к моменту, когда мы все вернулись в обеденный зал, где на столах нас дожидались множества блюд, начало смеркаться. Слуги, незаметными тенями, сновали меж гостей, поднося пунш, стражники молчаливыми исполинами стояли вдоль всего периметра, и их увенчанные металлическими шлемами головы, время от времени бросались мне в глаза. Андрэ всё же пришлось покинуть меня, чтобы поздороваться с высокопоставленными людьми, с которыми в будущем ему придется контактировать, поэтому я вновь остался один. У меня с самого утра не было аппетита, поэтому я чувствовал только тошноту, глядя на еду и напитки. Андрэ ради приличия немного поел и выпил лишь треть из своего бокала, шепотом признавшись мне, что терпеть не может пунши, после чего присоединился ко мне в моем непредвиденном воздержании. На самом деле, надо было насторожиться еще раньше. В тот момент, когда количество слуг стало стремительно уменьшаться. Я бы не обратил на это внимание, если бы не тихие недовольные разговоры других гостей, которые жаловались, что они уже полчаса не могут отыскать слуги с новой порцией пунша. Думаю, уместно было бы так же заметить, что стража за окном ну уж очень неподвижна, будто на их месте стоят манекены. Можно было бы списать это на высокий уровень подготовки солдат, но Фернан сам признался, что у них далеко не всё в порядке в этом плане. Но нет, тревога зародилась во мне одновременно с остальными, только когда первый из гостей потерял сознание. Я даже не знаю, кто это был, поскольку тело некоего джентльмена рухнуло на другом конце зала от меня. До меня лишь донесся женский крик и сбивчивое перешептывание. Затем уже и вокруг меня начали падать люди. Причем так резко, будто кто-то невидимыми ножницами перерезал нитки, удерживавшие их, как марионеток. В зале стали кричать, звать слуг и врача. Ни один стражник даже не шевельнулся. Тогда я рванул к одной из этих металлических макушек, и дернул солдата на себя, приказывая ему привести врача. Но человек под моей рукой обмяк и шлепнулся на землю безвольной куклой. - Мануэль! Я обернулся на голос. Бледный и взволнованный ко мне приближался Андрэ, ведя под руку Изабеллу. Девушка с трудом передвигала ноги и держалась за голову. - Что происходит? – я бросился к ним. - Не знаю, - озираясь по сторонам, бросил мужчина. – Но ты должен уходить. Возьми с собой графиню и идите. Где-то в замке должен быть хоть один живой солдат. - Живой? – я почувствовал, что холодею. – Так значит они все… - Не все, - Андрэ встряхнул меня. – Иди… - Не так быстро. Мы не заметили, когда в зале повисла относительная тишина. Все присутствующие лежали на мраморном полу. Некоторые из них тихо стонали, схватившись за головы или животы, но большинство лежало молча. Поэтому волевой голос, прервавший наш с Андрэ разговор, показался неуместным и чересчур громким. Министр передал мне Изабеллу, и заслонил нас собой, но я всё равно видел стоявшего в дверях мужчину. Он был среднего роста, в форме слуги, но его осунувшееся лицо, застывшее в яростной гримасе, ничего не скрывало. - Гастон де Медина, полагаю, - произнес Андрэ, оттесняя меня с Изабеллой. - Какой догадливый, - сплюнул неожиданный гость. – Может, всю работу за меня сделаешь и умрешь по-тихому? И того мелкого позади тебя убей, если не трудно. Я втянул в себя воздух, делая шаг назад. Заметив это движение, Гастон угрожающе покачал указательным пальцем. - Вы ведь всё равно отравлены, Министр, - оскалился он. – Так чего тянуть? - Оставьте меня, - прошептала Изабелла, висящая на мне, как камень. – Я тоже отравлена. А ты должен бежать. Позови подмогу. - Она права, Мануэль, - не оборачиваясь, сказал Андрэ. – Мы отравлены. Яд был в пунше, - он чертыхнулся. – Ненавижу пунши! - Ты не взял с собой шпагу, - залепетал я, вспоминая, как Андрэ отказался взять ее, поскольку на похоронах она была неуместна. – Что ты задумал? - Буду сдерживать его сколько смогу. Беги, не теряй время. - Но куда? – заскулил я, помогая Изабелле сесть на пол. – И я не хочу оставлять тебя! - Ты мне не поможешь здесь, - шикнул Министр. – Через окно ты попадешь в сад, а оттуда беги к воротам. Он не мог убить всех стражников. - Фернан, - прохрипела девушка. – Найдите графа де Фаро, он не был здесь. Идите же. Я умоляюще посмотрел на Андрэ, но он лишь скользнул по мне взглядом, и подтолкнул к окну. Я бросился бежать, слыша за спиной гневные крики и угрозы Гастона. Легко перепрыгнув через окно, я спрыгнул в траву и сразу задрожал от холода, - от погожего дня не осталось и следа – а потом бросился бежать. Освещение в саду было ужасным. Вернее, оно вообще отсутствовало. Я постоянно спотыкался, наталкивался на деревья, которые, как я знал, растут ближе к стене, окружавшей дворец. Наконец, я наткнулся на нее, но ворот ни с одной стороны не было видно. Какое-то время я шарил руками, но в конце концов был вынужден выйти на тропинку, которую более-менее освещала луна. Отсюда еще был виден свет, лившийся из окон зала, где сейчас лежало огромное количество гостей. Я старался не думать об Андрэ. Я видел, что он сильно побледнел и вспотел, когда покидал его. Наверняка, яд начал действовать. Гастону нет смысла марать руки, ему достаточно было заставить Андрэ много и часто двигаться, чтобы яд быстрее распространился. Да где же граф?! Я скорее почувствовал, чем увидел или услышал, сгустившееся напряжение позади себя. Еле успел отпрыгнуть в сторону, когда мимо пролетел шипящий светящийся шарик. Миновав свою цель, он врезался в одну из множества статуй, украшавших сад. Секундная тишина, а затем статуя рассыпалась в пыль. В памяти пугающе всплыло последние воспоминание из жизни Эрея. Атакующая магия! - Это запрещено! – неубедительно крикнул я, вскакивая. - Да что ты говоришь?! Еще один шар зародился в темноте и полетел в мою сторону, но я вновь успел увернуться. Еще одной статуи не стало. - Не оттягивай неизбежное, - засмеялся отравитель. – Это даже не больно! - Ошибаешься, - меня передернуло. – Твой папаша уже однажды попал в меня такой штукой. Приятными ощущения назвать нельзя. Гастон, наконец, вышел на свет. - Тогда почему ты жив? – настороженно спросил он. - Я бессмертный, - соврал я, ища глазами что-нибудь, чем можно было бы огреть убийцу по голове. - Раз бессмертный, чего убегаешь? – усмехнулся мужчина. – Нет, тут дело в другом. - А ты знаешь, что мы с тобой в общем-то родственники? Меня вроде как приняли в семью де Медина. - Я в курсе. Луи слишком долго жил в лесу, совсем мозги растерял, раз принял такого неумеху вроде тебя. - Это я-то неумеха? Сам ничего кроме ядов и запретных заклинаний делать не умеешь! Скольких ты спас своими лекарствами? - Вопрос в том, скольких я убил, - осклабился Гастон, бросаясь на меня. Оступившись, я шлепнулся на землю, с ужасом глядя на прыгнувшего на меня, словно коршун на добычу, родственника. Яркий шар ослеплял, но я не решался зажмуриться, поэтому и увидел, как за его спиной полыхнула вспышка, и отравителя подкинуло выше, что придало ему ускорения. Гастон перелетел через меня, приземлившись где-то в кустах. По дороге ковылял Андрэ. По его пальцам всё еще бегали мелкие молнии, другой рукой он судорожно сжимал виски. Поднявшись, я бросился к нему, и успел придержать в тот самый момент, когда у него подкосились ноги. - Беги, - прохрипел он, стискивая мое плечо. – Я не смогу его и дальше держать. Беги прямо по дороге, не останавливайся, петляй. Я хотел сказать ему, что в этот раз уж точно никуда не сбегу, но наше трогательное воссоединение грубо прервал выбравшийся из кустов убийца. Он со злостью уставился на нас, вскинул руку. Я, вцепившись в Андрэ, откатился в сторону, и магический шар разнес плиты на дорожке, где мы только что сидели. Мне было страшно оставлять Андрэ одного, поскольку у него уже не было сил уворачиваться от магических атак. Если бы знать, что Гастон не тронет его, а сосредоточит всё внимание на мне, но он сейчас был так зол, что мог наплевать на убивающий Министра яд, и прикончить его собственными руками. Но он тоже уставал. Перерывы между заклятиями становились дольше, сил в них вкладывалось меньше. Хотя избегать столкновения с ними было по-прежнему сложно, потому что теперь шары были меньше и не такие яркие, а летели с прежней скоростью. Такая игра в кошки-мышки продолжалась бесконечно, но ни один из нас не приблизился к другому ни на шаг. Я не знал, что мог сделать, но нужно было атаковать первым. Когда был выпущен очередной шар, я оттолкнул Андрэ в одну сторону, а сам кинулся в другую. Шар едва зацепил мне ногу, но боль была страшной. Все оставшиеся силы ушли на то, чтобы заставить себя оттолкнуться от земли и кинуться прямо на Гастона. Опешивший от такой наглости родственничек отступил назад, но вскоре опомнился, и принялся рыться в карманах, пока я безрезультатно хватал его за руки. Чертово слабое тельце Эрея! Я в последний момент уклонился от просвистевшего мимо лица клинка, который оставил за собой травянистый запах. Успел заметить стекавшие по лезвию капли, когда оно вспороло воздух рядом с моей грудью во второй раз. Проклятый ублюдок хотел порезать меня отравленным клинком! Каким-то чудом я извернулся и ударил Гастона в локоть руки, которой он держал кинжал, когда тот замахивался, и лезвие вонзилось ему в предплечье. Мужчина яростно взвыл. Не успел я порадоваться, как он с силой оттолкнул меня, и на пальцах его окровавленной руки запульсировала магия. Но целился Гастон не в меня. Я словно в замедленной съемке видел, как сорвался с его руки новый шар, устремившийся в сторону бессознательно лежавшего на земле Андрэ. - Нет! – только и успел выкрикнуть я. Перед глазами золотом вспыхнула роза, шрамы, покрывавшие мое новое тело. Андрей. Андрэ. Горло мне сдавил ужас, я даже перестал дышать. Заклинание развеялось, не долетев до Андрэ какой-то метр. Оно тающими искрами опустилось на плиты перед ним. Я медленно обернулся. Гастон стоял на том же месте, рука его всё еще была поднята, но уже мелко дрожала. На лице застыло непонимание. Из его груди торчал окровавленный меч. С отвратительным чавканьем, лезвие скрылось в его теле и выскочило из раны со стороны спины. Гастон рухнул на землю, а за ним обнаружился недовольно кривящий губы мужчина. - И за этим уродом мы гонялись столько месяцев? – раздраженно спросил Рене де Валуа.