***
Остаток дня прошёл спокойно — Мадара больше не заявлялся в лабораторию. Он вообще имел привычку часто пропадать, и временами его не было на базе по несколько дней, даже недель. В такие периоды одиночества Цунаде дышала полной грудью, наслаждалась тем, что никто не бродит вокруг мрачной тенью и не нарывается на грубость… и немного скучала. Не по Учихе, конечно, — по хоть чьему-нибудь обществу. Если подумать, она никогда не была одна. После гибели на задании родителей опеку над ней и братом взяли дедушки и бабушки с обеих сторон. Когда их не стало, у неё был Наваки, сенсей и команда, Дан. Люди уходили из её жизни, но всегда приходили новые: Шизуне, Сакура, Наруто, Какаши и многие другие теперь занимали большое место в её сердце. И вот теперь — одиночество. Тёмная база бывшего нукенина с оборудованием высочайшего уровня. Редко забредающий Орочимару, больше интересующийся исследованиями, чем ею самой. Мрачный и гнетущий Мадара, с которым нормально поговорить удавалось один раз из ста бесед. Ужасное чувство. «Нужно заканчивать здесь поскорей», — подумала Цунаде, раскладывая заметки по папкам; после обсуждения с Орочимару к прежним папкам добавилась новая: «Чакра» — ещё почти пустая, но ненадолго. Изредка, когда грусть накрывала с головой, лезли глупые мысли о том, что во имя ускорения процесса можно и согласиться сделать так, как предлагает Учиха — старым как мир способом. Вот только… Он ведь друг и ровесник её любимого деда. Откровенно неприятный тип. Учиха. Как он временами смотрит… так горячо и жаждуще, что сердце замирает. Впрочем, Цунаде знает: глядя на её тело, Мадара видит инкубатор для сильного потомства; заглядывая в глаза, пытается прочесть не мысли — генотип, расшифровать код уникальности Сенджу. Цунаде — последняя Сенджу, и не важно, будь она даже внешне непривлекательна — Учиха всё равно будет желать её. Для своего разлюбимого клана. Всё же Итачи гениален. Дед поделился с Цунаде отрывками сведений и собственной догадкой, что сделал Итачи со своим непокорным предком — и Цунаде, сопоставив всё, от души рассмеялась, а затем вознесла хвалу ками за то, что они подарили Конохе такого шиноби, как Учиха Итачи. У Цунаде почти не было сомнений, что он пустил в ход додзюцу Шисуи, которое сумел сокрыть и сберечь неким образом — ох уж этот Итачи, всегда у него припрятан козырной туз в рукаве! И, что самое приятное, до сих пор блюдёт интересы Конохи. Такой клад!.. Дед тоже так считал. Точнее, даже оба. В то недолгое время, что они, поднятые Эдо Тенсей, находились в Конохе до окончательного возвращения в Джодо, Хаширама и Тобирама многим поделились с внучкой. Когда же разговор заходил об Учихах, Первый так и лучился энтузиазмом, а затем принимался вздыхать и бормотать что-то вроде: «Ах, вот если бы в наши годы!..». Второй был более скуп на эмоции, но тоже оптимистичен. Он говорил: «Ты можешь рассчитывать на Итачи, Цунаде. В нём есть то, чего в большинстве своём Учихи лишены — умение видеть мир за рамками клана и трудиться на благо его. За все годы Итачи лишь третий встреченный мной Учиха, кто наделён этим даром». «Плохо, что не Итачи — глава клана», — жалела Цунаде, но никогда не озвучивала эту мысль. Она знала, что Саске старается, что сделает всё возможное для нормализации отношений между кланом и деревней. Но вместе с тем… «Он слишком похож на Мадару». Не то чтобы Цунаде боялась повторения сценария — скорее сочувствовала Какаши, которому придётся иметь дело с таким лидером одного из важных кланов. Орочимару давно ушёл, прошипев что-то про птенчиков, попавших в неприятности. Опять Карин и Суйгецу чудят, не иначе. К ним Орочимару если не испытывал, то по крайней мере проявлял покровительственную заботу с примесью умиления маньяка, гордящегося своими творениями. В какой-то мере его можно было понять — этих шиноби именно Орочимару взял с улицы, выкормил, вырастил, научил быть смертельно опасными. При этом то, что они больше не следуют слепо его указаниям, а думают, чувствуют, решают сами, радовало Змея лишь больше. Цунаде и сама гордилась тем, что её ученицы выросли. Гордится ли чем-то Мадара? Бродя в одиночестве по тёмной базе, Цунаде думала и о таком. Он не гордился тем, что был главой клана. Точно не испытывал удовольствия от того, что совершил, захваченный идеей Вечного Цукиёми. Не гордился даже тем, что помог остановить Четвёртую мировую войну — ему как будто бы было глубоко наплевать. Или, быть может, он чувствовал, что прекратить её было попросту надо?.. Чужая душа — потёмки, душа Учихи — непроглядная тень. Иногда Цунаде ловила себя на том, что хочет знать о Мадаре больше. Всё-таки он был частью её мира с раннего детства — его призрак всегда витал в доме дедушки, и все старания бабушки Мито были не способны его изгнать. И вот теперь эта легенда, этот призрак, сведший деда в могилу — с ней, рядом. Хочет её. Иногда даже предпринимает попытки наладить общение, что так неожиданно, странно, настораживающе — сложно не ждать удар, когда всё детство дед Тобирама твердил в девяноста пяти процентах случаев не доверять Учихам. Был ли теперешний Мадара в рамках оставшихся пяти процентов? Сомнительно, так сомнительно… И явно неразумно рисковать и пытаться узнать наверняка. — Слишком много времени провожу с ним, — буркнула Цунаде пустоте. Та ответила ей отголоском силы, вспыхнувшей в дальнем конце здания, ближе ко входу. Мадара вернулся. Где он был, Цунаде, конечно, не спросит. И уж точно не будет искать с ним встречи — одиночество надёжней, безопасней… — Как ты смотришь на то, чтобы пропустить по рюмке? — Мадара возник за её спиной абсолютно неуловимо, бесшумно. Сенсорика Цунаде всегда оказывалась сбита с толку его перемещениями — в Пятой не так уж много от Узумаки. Она куда больше Сенджу. — А есть повод? — быстро развернулась и встала в защитную позу Цунаде. Мадара вскинул брови. — А что, рождение прапраправнучки поводом не считается? — Ксо, точно, — цыкнула Цунаде, коря себя, что за заботами и собственными бессмысленными рассуждениями так быстро забыла. — Конечно, давай. Чуть шевельнув губами — скупая усмешка, — Мадара зашагал по коридору к небольшой комнатке на одном уровне с землёй. Цунаде не знала, для каких целей Орочимару обустроил у себя на базе это милое помещеньице с большими удобными подушками, полками и потайным механизмом, убирающим маскировку стеклянной стены, за которой стелется водопад — да и не хотела спрашивать. Ей самой нравилось посидеть здесь, подумать о своём и временами выпить. Кажется, и Мадаре тоже. Во всяком случае, уверенность его действий, когда Учиха открыл потайной шкаф, переоборудованный в мини-бар, говорила в пользу теории. — Что это? — спросила Цунаде, с оттенком подозрения разглядывая две бутылки, которые Мадара выудил. От запотевшего стекла веяло прохладой. — Билет в волшебную страну, — хмыкнул Мадара с таким видом, словно повторял эту фразу всякий раз, когда ему задавали данный вопрос. — Огневиски, — он поднял ту бутылку, что держал в левой руке, — абсент, — показал и правую. — Знакомься. — Это… — Цунаде неуверенно прикусила губу. — Это не тот ли знаменитый коктейль, который ещё Аматерасу поджигается? — Он самый, — подтвердил Мадара, наполняя стаканы. Не спрашивая, не хочет ли Цунаде что-то другое — принимая решения и твёрдо претворяя их в жизнь. — Считай, тебе повезло. Я готовлю его только в особенных случаях. — Сакура стала матерью… — Цунаде вдруг в полной мере захватило осознание новости. — Ксо, а ведь совсем недавно она пришла ко мне, эта девчонка на трясущихся цыплячьих ножках, и заявила, что хочет учиться… — протяжный вздох вырвался против воли. — И вот она уже мать, жена главы клана Учиха. — Завидуешь? — поддел Мадара, но его интонация была такой непривычно лёгкой, не мрачно-злобивой, что Цунаде аж дёрнулась, чтобы посмотреть в лицо Учихе. Тот с хитрой полуулыбкой протягивал ей стакан. — Возьми. И не бойся. Цунаде опалила его злым взглядом. Она выпьет с ним потому, что теперь делит Сакуру с кланом Учиха — только поэтому. После уйдёт к себе и посидит в одиночестве, почитает или подумает, может, напьётся одна — неважно. Главное, чтоб без него. Взгляд Мадары привычно мрачнеет, тяжелеет. Впрочем, секунду спустя все эмоции из него пропадают — проступает алеющий Шаринган, кружатся томое, плавно и красиво сливаясь в сложный узор Мангекью. Это зрелище может заворожить, но только не Цунаде, наученную дедом не смотреть в глаза тому, кто использует Шаринган. Она предпочитает опустить взгляд на стакан в своей руке — на жидкость, переливающуюся янтарным и изумрудным. Резко и мощно вспыхнувшую чёрным. — Не бойся, — повторил Мадара, подмечая, что порывом Цунаде было отбросить стакан. — Всё под контролем. Вот значит как. Всё под контролем. Видимо, именно так он видит свою жизнь и происходящее вокруг — под своим контролем. Так самоуверен… раздражающе и сильно в тот же момент. Производит впечатление. Весь его вид, от взгляда до манеры движения, заставляет верить, что это именно так: Мадара контролирует каждую мелочь, он — скала, доминирующая над равниной. Это ощущается Цунаде не как открытие, но как запоздалое понимание того, что она уже давно наблюдала, просто не могла сопоставить. — Сейчас, — пламя погасло, но его далёкий отголосок ещё плясал где-то в сверкающей глубине ядерной смеси. — Залпом. Цунаде делает, как сказано, больше из привычки в эксперименте следовать протоколу. Надо — значит надо, чтобы попробовать. Это ведь её первый и единственный такой коктейль, верно? — Как говорит одна мудрая женщина: «Не разбивать же пару», — Мадара вновь наполнил стаканы с быстротой и сноровкой. — Теперь, когда ты поняла, что от этого пойла не умрёшь — за мою прапраправнучку. Учиху Сараду. — Учиха Сарада… — повторила Цунаде, пробуя имя на вкус. Выбирал, конечно же, Саске, а Сакура согласилась. Но вот откуда Мадара?.. — Я был в Конохе, — пояснил он, видя вопрос в её глазах. — Хотел сам взглянуть на малышку. «Он действительно понёсся в Коноху для этого?..» — ошарашенная Цунаде пыталась проникнуться новой информацией. Учиха Мадара. Сделал такое… Надо выпить. После второго стакана в голове заметно потяжелело, верное восприятие происходящего ускользало. Мысль о Мадаре, покрывающем сотни километров ради того, чтобы взглянуть на нового ребёнка своего клана, начала постепенно укладываться в мозгу. Мадара пристально наблюдал за ней поверх своего опустевшего стакана. — Ты не особенно хороша в чтении людей, верно? — неожиданно не то спросил, не то постулировал он. Цунаде сочла нормальным не отвечать. Тем более что он сам понял. — Ты прямо как Мито, — хмыкнул Мадара. — Придумываешь себе шаблон и вешаешь его на человека, пренебрегая дальнейшим анализом и наблюдением… При всём её таланте и уме, по части осознания чужой мотивации и тем более чувств Мито была редкостной дурой. — Ветвь клана Узумаки, к которой принадлежала бабушка Мито, специализировалась на фуиндзюцу, а не на тонкой сенсорике, — проворчала Цунаде, которой было неприятно выслушивать такое о женщине, заменившей ей мать. — Как уже сказал, я знаю о её талантах. Более того, искренне их уважал, — проговорил Мадара. — И то, что ты не умеешь понимать людей, вовсе не отменяет твоих достоинств как сильной куноичи и ирьёнина… Впрочем — и я как-то озвучивал эту мысль твоей бабуле, — для женщины куда более важно быть сенсором и уметь подстраиваться под мужчину, ведь так она получит намного больше, чем доказывая своё превосходство. В этом плане что ты, что Мито, проигрываете Анко. — Скучаешь по ней? — огрызнулась Цунаде, раздражённая этим разговором, как и тем, что её, Хокаге, Мадара поставил в сравнении ниже шпионки. Пусть даже и лучшей. — Она очень хороша в постели, но как партнёр для меня совершенно бесперспективна, — ответил Мадара с большей прохладой в голосе. — Ах да, тебе ведь подавай птицу высокого полёта. Цокнув языком, Мадара рычаще выдохнул. — Ками, ты все мои слова будешь воспринимать в штыки? — Пока ты не перестанешь пытаться уязвить меня. — Я этого не делаю. — Разговор у нас однозначно не клеится, — Цунаде со стуком поставила стакан на каменный пол и поднялась с подушки. — Поздравляю с пополнением в клане. А теперь до свидания. Мадара прикрыл глаза, подперев голову рукой. — Женщина, ты невыносима, — наконец негромко произнёс он. Не ответив на это заявление, Цунаде ушла к себе.***
Следующие дни прошли в затишье. Мадара не показывался. Цунаде не вылезала из лаборатории. Все были довольны. — Поругались? — чутко и понимающе осведомился Орочимару, когда заявился на базу неделю спустя. — С чего взял? — спросила Цунаде, не отрываясь от принесённого товарищем свитка. — Выглядишь расстроенной, — охотно поделился наблюдениями Змей. — Да и Мадара, когда был несколько дней назад в штабе Акацуки… — Какого бидзю он там делал? — моментом вскинулась Цунаде, в которой взыграли старые рефлексы Хокаге. — Общался с Итачи? — Орочимару картинно пожал плечами. — Я не знаю, Цунаде. Он не посвящает меня в то, что задумал. — Кого он вообще посвящает? — буркнула Цунаде, настроение которой сделалось преотвратное. Что Мадара затевает у неё… них всех за спинами? Как опасно это может быть? И при чём в этой истории Итачи?.. — Думаю, Анко отчасти, — Змей расплылся в довольном оскале. — Моя ученица так талантлива… Хотя, думаю, на этот раз всё очень просто. Учихи наверняка хотят сделать представление своей наследницы народу. — Думаешь? — вскинула брови Цунаде. — Сейчас почти никто так не делает. Разве что Хьюга заморачиваются, но ты их знаешь… — Учихам нужно возвращать положение в деревне, — прошипел Орочимару. — Для этого деревня должна знать их, кто они и что делают. Саске-кун действительно старается быть на свету. С Итачи сложнее. О Мадаре в принципе речи не идёт, пусть даже общество и считает его современником, пережившим клановую резню. Их дети должны вливаться в деревню с самого рождения. Цунаде кивнула, соглашаясь, — доводы Орочимару звучали логично. Подозрительность в отношении Мадары слегка поубавилась, но не исчезла полностью. — И раз уж мы здесь, — сменил тему Орочимару, — осмотришь моего напарника? Цунаде округлила глаза. — Напа?.. — Тонери-куна, — сказал Орочимару. С секундной задержкой Оцуцуки соткался за его плечом — наверняка Орочимару мысленно позвал, используя связь колец. — В нашем земном климате его глаза испытывают затруднения. — Не то чтобы затруднения, Орочимару-сан, — возразил Тонери, вставая рядом с ним, к плечу. — Лишь некоторый дискомфорт. — Но раз мы здесь, стоит проверить, — спокойно, но стойко возразил Орочимару. — Цунаде хорошо разбирается в Бьякугане — куда лучше меня уж точно. — Какого рода проблемы ты испытываешь, Тонери? — Цунаде мигом собралась, становясь профессионалом. Перед ней стоял интересный пациент. — Давление, — медленно, словно бы с неохотой признался Тонери. — По большей части давление. Ещё бывают головные боли из-за фона чакры, но это проходит. — С давлением понятно, на Земле и Луне оно различается, — сказала Цунаде, вспомнив занимательные рассказы Гермионы о научных изысканиях маглов её мира. — Что насчёт фона чакры? Что ты имеешь в виду? — Количество пользующихся чакрой людей вокруг, — ответил Тонери и бросил быстрый взгляд на внимательно слушавшего Орочимару. — Порой это сбивает. Ещё чакра природы — здесь она намного сильнее, чем у меня дома. Мой Бьякуган видит слишком многое. — И твой мозг ещё приноравливается к тому, чтобы всю эту информацию обрабатывать, отсюда и боли, — понимающе заключила Цунаде. — С этим к Ханаби — у Хьюг есть медитативные техники на этот случай. Что касается проблемы давления, я примерно представляю, что может помочь. Я пришлю тебе с помощью Кацую капли. — Кацую — это её призывной слизень, — весело пояснил Орочимару. — Огромный и неприятный. — Как будто твой Манда образец очарования, — отмахнулась Цунаде, не желая вступать с товарищем в полноценную перепалку при Оцуцуки. — Не откладывай разговор с Ханаби, Тонери. Она точно что-нибудь посоветует. — Спасибо, Цунаде-сан, — кивнул Тонери и вопросительно взглянул на напарника. — Ты прав, нам пора, — откликнулся Орочимару. — Был рад повидаться, Цунаде. — Иди уже, — хмыкнула Пятая, уловив в голосе Змея отборную иронию.***
Ещё три дня в одиночестве. Как-то даже захотелось на стенку залезть. Прогресс в работе был почти никакой, и поэтому, когда Мадара, наконец заявившись, величественно осведомился, Цунаде ответила резко: — Ксо, да работаю я! Это не так быстро и легко, как в твоём воображаемом мире! По лицу было видно, что Мадара мысленно считает как минимум до пяти. — Женщина, — медленно начал он, — не смей повышать на меня голос. — Или что? — Цунаде недобро прищурилась. Мадара переместился — как всегда неуловимый, не оставляющий времени на оборону. Перехватил руки, зажал между стеной и своим горячим телом, пресекая любую возможность движений. — Хочешь узнать, что? — прошептал он, почти рыча, всклоченный и разозлённый хищник. — Отпусти, — сказала Цунаде как можно уверенней. Оставаться в таком положении — униженной, стеснённой, она однозначно не желала. При этом сперва лучше попробовать уладить дело словами. Может, жёлтая вода отхлынет от мозга Учихи. В ответ Мадара сделал страшное. Он улыбнулся своей коварной улыбкой и наклонился. — Нет, — короткое и хлёсткое слово коснулось губ, которые в следующий миг ошпарил поцелуй. Оправившись от секундного шока, Цунаде отчаянно забрыкалась. Так неприятно, и унизительно, и давяще!.. Она попробовала укусить, но Мадара легко этого избежал. Слегка отстранившись, одной рукой по-прежнему удерживая её запястья, он сжал сильные пальцы на горле Цунаде. Вот только как-то не по-настоящему — лишь фиксируя, не душа. — Никакого насилия, — тихо сказал он, глядя в глаза. — Но обещаю, тебе понравится. — Ты… — прохрипела Цунаде, не способная отвести взгляд. Шаринган… Шаринган в его глазах расцветал и тух, неконтролируемыми волнами прорываясь наружу. «Так он… он не врёт, что хочет меня…» Мадара вновь наклонился, коснулся губ поцелуем, и в этот раз Цунаде не стала вырываться или пытаться укусить в ответ. Ей неожиданно стало любопытно. И горячо — адски жарко рядом с Учихой, всё тело которого испускало огненную чакру. Мадара сильнее вжал её в стену, давая почувствовать своё тело, ощущая её. Не прекращая целовать, осторожно отпустил руки Цунаде, готовый, впрочем, опять перехватить — и даже чуть дёрнулся, когда Цунаде обняла его за плечи. В поцелуй усмехнулся, за что получил укоризненный взгляд. Тут же извинился долгим прикосновением, пустившим волну мурашек вдоль позвоночника. Одежда отброшена, и один из рабочих столов быстро расчищен — не очень удобно, но идти до спальни слишком долго. Хочется здесь и сейчас. У Цунаде так давно не было мужчины, тем более мужчины настолько внушительного, восхитительно горячего, что она позволила себе забыться. Хоть ненадолго перестать думать и получить удовольствие.***
— Я же говорил, что тебе понравится. — Тебе обязательно нужно всегда быть правым? — А тебе обязательно включать Хокаге в юбке сразу после секса? Цунаде промолчала и бросила в Мадару его водолазкой. Легко поймав собственность, Мадара быстро её надел и потянулся. — Как насчёт позже повторить, Цунаде-химе? Только не на столе, это не очень удобно. — Что?! — вздрогнула всем телом Цунаде, поражённая его наглостью. — Нет речи ни о каком «повторить». Это был единичный случай, и… ну и зачем ты подошёл так близко? — Мне нужно опять убедить тебя, — Мадара глыбой навис над ней, властный и в то же время дружелюбно-расслабленный. — Засунь подальше свою гордость, Сенджу. Тебе понравилось. Мне тоже. Нам нужен ребёнок. Так почему не совместить приятное с полезным? — Ты… — Цунаде не знала, что хотела сказать. Наверное, «Учиха Мадара». Это в самом деле многое объясняло. — Если хоть одна живая душа узнает… — Она в тот же момент станет мёртвой без возможности для воскрешения, — понимающе кивнул Мадара. — Не переживай, распространение информации о наших забавах не в моих интересах тоже. Всё-таки ты уже далеко не первой свежести женщина… — Учиха! Обязательно быть таким ублюдком?! — Какой есть, — развёл руками Мадара, но «ублюдка» явно запомнил. И, конечно, ещё воздаст ей за неуважение. Но это — намного позже, когда их потребность друг в друге однажды пропадёт.