Пожарные Панема

      Вдоволь налюбовавшись взиравшим на окна подъезда, словно он безответно влюбленный, Хоторном, Одейр вздохнул и стал делать то, что от него ждали. Отправился на боковую.       С трудом переставляя по лестнице ноги, гудевшие от всех танцевальных па, что выдал он в этот вечер, при этом опираясь на перила, Финник проклинал две вещи: каблуки и отсутствие лифта. В таком количестве глупостей он не участвовал со времен медицинского. А жаль! Если бы не его занудные приятели, Финник бы точно задержался еще на пару часов, а там кто знает, как завершилась бы его ночь. Уж точно не ползущим к своей квартире в самый разгар веселья. Перешагивая ступеньки, он напевал особо запавшую в голову песню, скользя на каблуках по мрамору лестничных пролетов. Все мышцы ныли, но останавливаться решительно не хотелось и в действие пошли руки, задергавшиеся над головой в невероятных конвульсиях под одному ему понятный ритм. — Этой ночью мы королииии. От заката и до зариии. Лето снаружи…оп…лето внутрииии, — эхом разнеслось по подъезду ужасное по звучанию пение довольной «шатенки».       На его удачу закон подлости не проявил себя в полном объеме, и он не нарвался ни на кого из своих соседей лицом к лицу. Нет, может кто-то страдающий бессонницей и припал к дверному глазку, но какое ему дело? В ушах все еще звенело от оглушительной музыки, а тело никак не желало успокоиться. Еще шаг, второй и вот она — его родная квартира. Мужчина бросает ключи в миску на комоде и, блаженно прикрыв глаза, прислоняется спиной к дверному полотну. — Есть будешь? — раздается недовольное из комнаты. — Ты чего молчишь? Умер что ли?       Вспышка света даже под прикрытыми веками раздражает и он нехотя смотрит на нарушителя своего спокойствия. В полумраке настенного бра Джоанна моргает, как пойманная светом фар в ночи олениха, на одной щеке красный след, а сзади по полу, на манер королевского шлейфа, волочится клетчатый плед. Взъерошенная, в своих любимых коротких шортах и мятой футболке, под которой угадывалось абсолютное отсутствие бюстгальтера. Со сна она выглядит растормошенной и расхристанной. Мейсон зевает и прикрывает углом пледа рот. — Нет, извини, что разбудил, — Финник отправляет следом за ключами черноволосый парик, затем отлипает от спасительной опоры и упирается пяткой одной ноги в пальцы другой, чтобы скинуть туфли.       Джоанна молчит. Завороженно смотрит и, неслышно ступая босыми стопами по деревянному полу, неспешно, словно боится вспугнуть, приближается к соседу по квартире. Какое-то мгновение и Финник фактически приперт ею к стенке, у него в голове полнейшее недоумение и его взгляд лихорадочно бегает, стараясь не фокусироваться на девушке с жадным взглядом напротив. — Джо… — растерянно начинает он, пытаясь рвануться вперед. — Тссс, — Мейсон толкает его обратно к двери, указательный пальчик укладывается поперек его губ, пачкаясь в помаде, затем скользит по нижней, чуть оттягивая ее. Ее лицо поразительно близко, дыхание смешивается.       Одновременно с этим, вторая рука девушки гладит по обтянутому женским платьем боку, сворачивает к твердому прессу и ниже, легко преодолевая полосу подола, на бедро, скользя по капрону чулок и снова вверх. И на этот раз ныряет под платье, задирая его, и выше… Неуловимое движение и цепкие пальцы хищно прихватывают Финника между ног. — Джо… — мужчина был готов протестовать и бороться, но женская кисть властно хозяйствующая у него в белье не позволяла сконцентрироваться. В пору бы рассказать какой анекдот или брякнуть глупость, чтобы испортить весь настрой и отвлечь, но после очередного движения, напряженный член оказался на свободе и теплая ладошка благоговейно огладила его по всей длине, после чего все мысли схлопнулись и больше не появлялись. — Вот так меня и называй, — мурлыкнула Мейсон в губы Финнику, прижимаясь маленькой аккуратной грудью все теснее, стискивая пальцы крепче.       Затем на секунду разомкнула их, поднесла ладонь к губам и, демонстративно облизнув, вернула обратно, чтобы продолжить манипуляции, гипнотизируя парня взглядом. Доля секунды и девушка как-то неожиданно последовала вниз. Финник скосил взгляд на Джоанну и тут же перевел его, в поисках чего-то менее провокационного приоткрытых в букве «О» влажных от слюны красных губ девушки, вставшей перед ним на колени. На стену в цветастых обоях, например, или… — Нежнее, — голос прозвучал до противного хрипло.       Желание прекратить все это сгинуло еще быстрее, чем появилось. Ну какой дурак откажется от этой прямо-таки приятной пытки. И все, что он может, так это впутываясь пальцами в копну темных волос, тонуть в окутывающем его женском аромате и собственных ощущениях. Ощущениях мягкой щеки, гладкого нёба, нежного движения языком, рефлекторного спазма горла. Финнику кажется, что он вознесся куда-то на небеса, но в какой-то момент его наглым образом с них сталкивают.       Джоанна смотрит на него снизу вверх блестящими глазами. Финник вздергивает ее вверх и разворачивает лицом к стене, прижимая собственным телом. Вжикнув молнией, шорты устремляются к щиколоткам, утягивая за собой тонкую ткань трусиков, и Финник, скользя потными ладонями по напряженным бедрам, входит в нее медленно, с трудом сдерживая собственное ощущение триумфа. Джоанна расставляет стройные ноги чуть шире, полностью отдаваясь моменту. Одейр просовывает руку под плоский живот девушки, нащупав припухший бугорок, и принимается дразнить его, пока второй ладонью, ухватив за взъерошенные волосы, задирая ее голову к себе, удерживал девушку, словно строптивую лошадь.        Где-то на периферии сознания он понимает, что ноги от туфель адски болят, но сплетаясь с нестерпимо-обжигающими ощущениями, разливающимися по телу, концентрирующимися в низу живота, они казались необходимыми. Джоанна толкается навстречу, выстанывая бессмысленную чушь. Комната наполняется стонами, хрипами, сливающимися воедино… — Теперь понятно, кто здесь командует? — хрипло интересуется он, прихватывая за мочку уха.       Девушка беспорядочно мотается головой, пытаясь кивнуть. И жмется все теснее, трется. У нее прикрытые глаза, тонкий профиль, манящие искусанные губы и Финник прижимается к ней и впивается в ее рот, пробуя его на вкус, упиваясь им, немного покусывая мягкие губы, пачкая «вишневым восторгом» или как там называлась его помада… И с каждой секундой все требовательнее и глубже… Он чувствует свою власть над ней в этот самый момент. Упивается этой властью и напряжением, невероятно долго копившемся в его теле, душе, готовым вот-вот взорваться в любую секунду.       Одейр чувствует как решительно захватили его в плен тугим кольцом мышц, все плотнее сжимающихся вокруг возбужденной плоти, тем самым доводя его самого до исступления. Мейсон на мгновение обмякает, посылая ему горячие требовательные протесты. И Финник идет на поводу у собственного тела, посмевшего предать его. Делает последнее движение, уткнувшись лицом в ложбинку между лопатками Джо, и шумно выдыхает, сшибаемый с ног ошеломляющим наплывом эйфории, пробирающейся в каждую клетку тела…       Сложенное стопкой на углу дивана постельное белье так и остается забытым этой ночью. И в последующую. О нем вспоминают лишь спустя несколько дней.