Пожарные Панема

      Оставаясь с закрытыми глазами, Гейл пытался понять собственные ощущения, которые довольно скоро позволили сделать приятное открытие: он мог вздохнуть полной грудью. Без колотья, без рези, расползающейся паутиной боли, и без стягивающих тело повязок. Воздух не продирался в лёгкие, как в ссохшиеся меха, не обжигал кислотой.       Секунда, две… молодой человек, прислушавшись к собственным чувствам, спокойно сосчитал до десяти и чуть было не продолжил дальше, но остановился, осознав, что не больно. Совсем. Боль не явилась внезапно, как опаздывающая на свидание подружка.       Последнее, что он помнил — звенящий писк аппаратов, ведущих отсчет своими противными электронными голосами и адская мука, являющаяся ненадолго и растворяющаяся в темноте. Уже потом были суета врачей и испуганные насмерть глаза матери и младших. Как же ему было стыдно за то, что из-за него они все это переживали.       В конце концов (спустя часы, а быть может минуты), он оказался в белоснежной комнате с ярким светом круглых ламп вокруг. В центре была установлена емкость больше напоминающая ванну, наполненную непонятной массой, в которую его и погрузили… И провода, провода, датчики, пиликанье и тихие инструкции врача…       И теперь ничего, тишина и нирвана… Никто не втыкал в него тонкие спицы, не сдирал кожу, не пытался вывернуть наизнанку… Может он умер? Тогда это рай.       Но нет, всего лишь слабость окутывала Гейла ласкающими волнами, соблазняя снова погрузиться в сон. Ужасно хотелось поддаться этому сладостному чувству, но ощутить себя в реальности без боли хотелось сильнее. Неужели она оставила его насовсем? Неужели больше не придется, покрываясь испариной, путаться в расплывчатой паутине мучений и страхов, в борьбе с которыми не понимаешь кто ты и где? В голове в те секунды, плетущиеся словно сонная муха, почти поселилась равнодушная мысль, что, быть может, было бы лучше, если бы Питу не удалось его вытащить?       Гейл даже не знал точно согласен ли с этой мыслью и с тем, что она несла пожелание смерти, потому что проваливался еще глубже в бессознательную темноту. И оттуда мысленно молил, стоявшую слева от его койки, бездушную автоматику о дозе. Особо яростно и неистово он начинал взывать к ней за пять минут до вливания новой порции обезболивающего? Это были самые ужасные бесконечные минуты. А прекративший их слабый писк прибора за секунду до вливания вошел в пятерку самых его любимых звуков. А потом он уплывал на волнах полного бесчувствия.       И Гейл настолько осмелел, что открыл глаза и попытался сфокусировать зрение. Как оказалось, на сияющих голубых глазах Мадж Андерси, склонившейся над ним. На глазах, наполненных такой смесью эмоций, какие сонное сознание Гейла просто не способно было понять в полном объеме. Впрочем, самое главное, что на лицо выглядела девушка здоровой. — Привет, как ты? — голос совершенно не его. Ощущение, что он говорил откуда-то из-под пересохшей земли. И, судя по ощущениям в горле, она сыпалась в него, сдирая слизистую. — Отлично, — Мадж поправила сливочный локон, убирая за ухо. Улыбка нежная и ласковая. — Я позову врача, — продолжила она и потянулась к кнопке, по всей видимости установленной здесь для этих целей. — Подожди, — Гейл чуть приподнял руку, стараясь остановить девушку. Вечер мог пройти совершенно иначе. Может, будь он чуть умнее и не геройствуй, то не лежал бы сейчас бесполезной грудой мяса на больничной койке. Брюнет растерянно облизнул губы. Они были шершавыми, словно асфальт. — Ужасное вышло свидание. — А я думала, что это была «дружеская встреча», — Мадж лукаво улыбнулась. — Поправляйся и поработаем над ошибками, — девушка почувствовала, что краснеет, как школьница. — Воды?       Вопрос не требовал ответа, потому что в губы буквально тут же ткнулся пластик соломинки, поставленной в стакан. Жидкость оказалась прохладной, нужной и невероятно вкусной. — И поздравляю с пробуждением, спящая красавица, — мягко поделилась блондинка, убирая стакан на тумбочку, — проспи ты еще пару дней и твоя мама убедила бы священника из больничной церкви, — и продолжила торжественным голосом, сложив ладошки перед собой: — сочетать нас браком перед богом и людьми.       Гейлу показалось, что его глаза округлились и стали раза в два больше. Наверное, ему это снится. Мысль эту пришлось тут же отмести, припомнив, что осязание ему не отказало. Тогда сошел с ума? Галлюцинации? А может он просто неверно трактует слова, которые произносит девушка? — Ты серьезно? — все-таки решается уточнить он. — А ты думаешь, где твои родные? — тонкая бровь игриво приподнялась домиком. — Хейзел ведет переговоры с капелланом. Пози выпросила у медсестры глянцевый журнал, изрезала его на мелкие кусочки и тренируется в коридоре торжественно разбрасывать их, как лепестки. А твои братья… в общем, не важно. Пойду все-таки позову их и врача. — Его руки на секунду коснулось что-то шершавое, после чего Мадж поднялась и направилась к двери.       У Гейла накопилась масса вопросов, но главный из них: «Что происходит?». Он нахмурился и, не желая оставаться один на один с догадками, попытался приподняться в постели, чтобы как-то остановить Мадж. Мышцы, по всей видимости, дольше, чем молодой человек предполагал, находившиеся без нагрузки, воспротивились подобным манипуляциям, сообщая об этом ощущениями чем-то напоминающими судороги. Закрыв глаза, Хоторн заставил себя все-таки закончить начатое и, наконец-то, вновь открыть глаза. Стоило это сделать, как он тут же поймал обеспокоенный взгляд, что был неотрывно прикован к нему всё это время. Гейл старательно выдавил из себя улыбку, — Я в порядке, — прокомментировал он. Уж точно скоро буду.       Неожиданно для самого себя ему как-то вдруг удалось оценить картину в общем. Светлые волосы девушки, собранные в низкий хвост, бледно-голубые штаны и свободную футболку. Одежда слишком сильно напоминала форму медсестер, суетившихся вокруг в ожоговом отделении (кажется вечность назад). А самое главное — руки, покрытые тонкими повязками. Так вот что было таким странным на ощупь. — Ты же сказала, что «отлично», — стал напирать Гейл. — По сравнению с тобой, — уточнила Мадж и хотела еще что-то добавить, но дверь открылась и на пороге возникла медсестра. — Мисс Андерси, — грозно начала она, — в палате могут находиться только родственники больного. — Переволновавшееся из-за невесть откуда взявшейся свадьбы сердце сержанта вошло в привычный ритм. Значит его просто разыграли? — Немедленно покиньте… — Мисс Парсон, невеста моего сына может быть здесь сколько захочет, — раздался суровый тон у медсестры за спиной. Гейл прекрасно его знал. Когда мама переходила на него, то выполнялись все ее просьбы, даже если тебе не хотелось или ты не мог. Иногда Хоторну казалось, что даже законы физики не стали бы особой преградой. Вот только это все неважно. От сказанного мамой у молодого человека разве что волосы не встали дыбом. Что и где он пропустил? Он точно помнил, что когда его загружали препаратами в той ослепительно белой комнате он был абсолютно точно не связан никакими отношениями, кроме кровных. Неужели Мадж? Зачем? — Прошу простить, мне об этом ничего не известно, — по виду мисс Парсон понятно, что она была сконфужена и пыталась выйти из ситуации, максимально сохранив лицо и остатки авторитета. И потому направилась к пациенту, неся перед собой небольшой поднос, и приступила к своим обязанностям: заменила капельницу, проверила показания. Потом сообщила, что сейчас подойдет доктор и поспешила удалиться. — Говорила вам, что они не поверят, — вполголоса сообщила Мадж, проследив взглядом за медсестрой и убедившись что дверь с тихим шуршанием, словно вздохом, закрылась за ее спиной. — Да не обращай внимания, что она думает. Не поставит же она под сомнения мои слова, — успокоила Хейзел девушку и направилась к онемевшему от шока сыну. — Привет, мой хороший, — дотронулась губами щеки и чуть приобняла. — Прости, что заставил волноваться, — тихо и как-то нерешительно ответил ей сын. — Если бы мне давали монетку каждый раз, когда я волнуюсь за своих детей, то давно бы купила себе яхту, — теплая ладонь заскользила по растрепанным волосам, поглаживая и даря спокойствие. — Яхту? — темные брови поползли вверх. — Не бери в голову, — лишь отмахнулась Миссис Хоторн, — яхту, машину… а, быть может, открыла бы свой ресторан. — Кстати, я уже соскучился по твоим тортам. — Еще чего! У тебя, мой дорогой, строго прописанная диета на ближайший месяц. Даже не думай, что тебе в рот попадет что-нибудь помимо сельдерея и отварной курицы, — голос звучал строго, назидательно, но в уголках глаз светилась улыбка. Её сын жив, цел и, к счастью, теперь уже невредим. А что еще нужно матери?       Гейл лишь обиженно надул губы, всем своим видом показывая свое несогласие с подобным решением. Мадж не смогла сдержать смех, вырвавшийся из груди при виде этой картины, за что получила не менее суровый взгляд серых глаз. Блондинка лишь пожала плечами и похлопала себя в грудь кулачком, как бы показывая, что это был не смех, а кашель. — Я рада, что тебе лучше, — Хейзел поцеловала сына в щеку, радуясь отсутствию на ней бинтов. — А сейчас тебе лучше поспать. — Но, я… — Никаких но! Я провожу Мадж в её палату, негоже девочке совсем забрасывать свое собственное лечение, — с укором произнесла женщина и, одарив Мадж заботливым взглядом, поспешила покинуть палату, подталкивая девушку впереди себя. Доносившиеся из-за спины возражения сына были решительно проигнорированы, на что Гейл лишь громко выдохнул. Он так и не успел расспросить про свадьбу, да много еще о чем…       Накопившаяся усталость тисками впилась буквально в каждый сантиметр кожи. Не прошло и пяти минут, как дыхание мужчины замедлилось, а тело погрузилось в зыбкий, но столь необходимый сейчас, сон.

***

      Следующее пробуждение спровоцировал скрип двери, впуская в помещение неожиданного гостя. Хоторн потянулся и нехотя разлепил веки, чувствуя себя так, словно проспал целую вечность. — Надеюсь, ты не физиономию мне раскрасить пришел? — криво улыбнулся Гейл. — Мне только вернули былую красоту. — Заткнись, Хоторн, — беззлобно ответил Пит, присаживаясь на трехногий табурет у кровати больного. — Жаль, что твое идиотское чувство юмора не исчезло вместе с ожогами.       Белоснежные стены палаты давили, хотя должны были создавать ощущение дополнительного пространства. Быть может виной обилие мигающих приборов, подсоединенных к сержанту разноцветными проводами и издающих противный писк. Обмен шутками закончился, а говорить серьезно ни у одного, ни у другого не было желания. Все и так понятно без слов. — Кстати, — неожиданно оборвал повисшую тишину Мелларк, — как тебя угораздило так влипнуть? — Да ты вроде был там, — начал было Гейл, но Пит лишь растянул губы в улыбке и покачал головой. — Я про Мадж.       Брюнет нахмурил брови, серые глаза внимательно изучали слишком уж довольное лицо лейтенанта, а шестеренки в голове начинали стремительно двигаться в попытке понять, куда именно клонит товарищ. — Не собираюсь перед тобой отчитываться, — упрямо повел он плечами, готовясь к обороне. — Чёрт, Хоторн, только не говори, что они тебе ничего не сказали?! — голубые глаза округлились, а улыбка стала еще шире. — Она в порядке? Что случилось? — мужчина попытался податься вперед, тут же скривившись и рухнув обратно на подушку. — Тихо! Успокойся. Все с ней отлично. Ну… в физическом плане, — явно осторожно подбирая слова, ответил блондин. — Ещё одно размытое предложение, и я наплюю на обещание Китнисс держать себя в руках. — Короче, ты же помнишь, что гонец ни в чем не виноват? — лейтенант явно смаковал момент, не спеша перейти к делу. — Мелларк! — Хм… Скажем так, я зря боялся за свои конечности, которые Хеймитч грозился закатать в холодец. А тебе рекомендую подобрать пути отступления на случай его появления. Рядом с окном находится пожарная лестница, если как следует оттолкнешься, то без проблем до неё допрыгнешь, — произнес лейтенант абсолютно серьезным тоном, а во взгляде читалось… Что это? Неужели понимание, сочувствие и… поддержка? — И с какой стати я понадобился нашему капитану? И при чем тут Мадж? — О, а это самая интересная часть…