Моё я - ненавидит меня

      Привычная безлюдная аллея, где вдалеке на скамейке сидел парень, у которого были голубые, спутанные волосы и уставшие, стеклянные глаза, бледно-голубого цвета, взглянув в которые можно даже ощутить всю ту усталость, что они излучали. На улице уже было достаточно холодно, поэтому как раньше Куроко не оставался сидеть на скамейке, решаясь пойти и продолжить наскучившую ему работу в больнице. Пёстрые, разноцветные листья уже давно все опали с деревьев на землю, оставляя лишь некрасивые, голые стволы деревьев, из-за чего Тецуя и не любил осень, которая всегда нагоняла на него тоску, заставляя в такие времена полностью погружаться в работу с головой, помогая забыть ему все то, что на него навалилось в последнее время. Кроме одного. По дороге в больницу, он каждый раз смотрел на одно и тоже окно, где прекрасно было видно силуэт парня с алыми волосами и печальными глазами. От этого у голубоволосого каждый раз сердце невольно сжималось, пропуская удар. Проходя по узким коридорам больницы, он не мог спокойно пройти мимо двести первой палаты, желая каждый раз зайти внутрь и с каждым разом это желание набирало обороты все больше. Только заговорить с Акаши, Куроко был ещё не готов, стараясь оттягивать этот момент как можно дольше. Но однажды не выдержав, он всё же решил зайти к нему рано утром, пока тот еще спал в своей кровати. Присев рядом на корточки, голубые глаза принялись рассматривать правильные черты лица, густые черные ресницы, точеный профиль и губы цвета спелой вишни. Сердце забилось быстрее, а дыхание перехватывало с каждой секундой, переполняя его желанием прикоснуться к его губам своими, начиная медленно сокращать расстояние, казалось, что сердце бьется так громко, что может разбудить его в любую секунду, и когда оставалось лишь пара сантиметров, Куроко, заметил как густые ресницы начали подрагивать, сразу же придя в себя, как можно быстрее Тецуя покинул палату, ощущая как кровь приливала к щекам, а ноги были словно ватные. Может Акаши и был идеален для Куроко только внешне, чего нельзя сказать про его скверный характер и диагноз в медицинской карте. Но можно ли сказать, что он его любит? И как вообще все так получилось, что голубоволосый откровенно не понимал, когда они переступили ту тонкую грань. Тихо прикрыв за собой дверь, Куроко медленно сполз по ней вниз, прикрывая лицо руками. ***       Розовые, словно цветы сакуры волосы, глаза цвета спелой вишни и тонкие руки, что так аккуратно расставляли препараты на тумбочку рядом с кроватью Сейджуро, который так пристально смотрел на разные цветные таблетки и стакан воды, что был наполнен лишь наполовину. Закончив свою работу, медсестра сразу же скрылась за дверью. В этот раз Акаши уже не спрашивал где Куроко, ведь она не скажет. Злость и ненависть на самого себя переполняла аловолосого, заставляя кровь в жилах закипать. Поднявшись с кровати, одним резким взмахом руки, все, что так аккуратно было расставлено уже валялось на полу, а мимолетный звук разбитого стекла пронзил слух. Внимательно разглядывая прозрачные осколки стекла, которые так красиво переливались под солнечными лучами, словно дорогие алмазы, а в голове вновь послышался знакомый голос, который слышал только гетерохромик. «Он больше не придет к тебе. Он тебя ненавидит, поэтому искупи эту вину» Эти слова резали по живому, но бороться с этим никаких сил и желания у Акаши, к сожалению, уже не было, ведь Куроко был единственным, который за такой короткий срок стал так дорог, без которого жизнь теряла яркие краски, окрашивая мир в серые, скучные тона, и лишая какой-либо смысл жить и бороться дальше. Поэтому медленно, но верно, он поднял крупный осколок с пола, уставившись на набухшие вены на тонких запястьях. Взмах руки и резкая боль, что пронзила всего на мгновение, но смогла заглушить моральную, но этого было мало. Второй, третий, Акаши резал ровно перпендикулярно, ничуть не жалея себя, боль и жгучие пощипывание слилось во едино, а горячая алая кровь уже полностью пропитала белую простынь, что стекала тонким ручейком по запястьям Сейджуро, казалось, что еще немного и слезы польются из разноцветных глаз. С каждым новым порезом в глазах начинало темнеть, а тело размякло. Осколок, что так крепко сжимал Акаши в своей руке упал на пол, а следом и он. Последнее, что он увидел были багровые раны из которых сочилась кровь уже полным ручьем, а губы двигались, как не свои, шепча лишь одно единственное имя.