moments;

так хочу вернуть тебя как жить дальше должен я?

      Пистолет сжат в твердой руке, такая хватка уже привычна для мафиози. Для мафиози… Такеши никогда не хотел им быть по-настоящему. Естественно, он всё понял, когда рядом с Тсуной появился какой-то странный малыш, когда ему пришлось тренироваться с катаной, чтоб одолеть Скуало, когда в его руках впервые оказалось кольцо Вонголы. Когда он впервые пришел к Хибари… Он стал плохо спать и плохо играть, все чувства и мысли прятались за привычной маской улыбки, не это ли можно считать идеальной маскировкой? Из всех Хранителей именно он был любимчиком Реборна, именно его называл аркобалено «прирожденным киллером». Со временем все убедились в истинности его слов, Ямамото убивал без эмоций и лишних чувств, стал нормально спать по ночам. А потом в голову начали лезть мысли, что это его истинное предназначение. Бейсбол был давно забыт, существовала только одна дорога — кровавая. Ему только двадцать четыре едва исполнилось, а руки уже все в крови. Конечно, это не сравнится с Мукуро, который с радостью принимает ванны из крови мафиози, но и себе Такеши оправданий не ищет. Они просто не нужны, он и так понимает, что ему нравится этим заниматься. Пистолет сжат в твердой руке, такая хватка уже привычна для мафиози. Дуло направлено на собственное отражение в зеркале.       Если честно признаться, никто из них не мог сказать точно, когда это началось. В школе? После неё? В особняке семьи после очередного собрания? Ямамото казалось, будто с самой первой их встречи красная нить судьбы обвязала его запястье, прочно связав с Хибари. Хибари, конечно же, так не считал. Выплюнул в лицо ему «прощай» и ушел, будто бы и этих десяти лет не было между ними, не было чувств и любви, не было жарких ночей, не было трепетных слов. Слов Такеши… Потому что Кёя, видимо, все это считал эфемерным и мимолетным, не думал, что затянется так надолго, вызовет привязанность, какие-то чувства. Да и у Кёи-то все чувства были только в диапазоне от раздражения до ненависти. Даже секс был то ли просто способом разрядится, то ли обыкновенной физиологической потребностью, а с Ямамото было приятно. Приятный бонус, потому что остальные травоядные вызывали только отвращение. И все хорошо было бы, но даже самая приятная привычка начинает надоедать, становясь пресной, пока не начинает тошнить. И Хибари сбегал, потому что тошнота уже подбиралась к горлу. Уходил, потому что не видел причин остаться.       Ямамото сначала так привычно по-глупому улыбался. До раздражения и желания выбить с лица эту улыбку навсегда, чтоб не бесила. Облако прекрасно понимал, что тот все понял, вновь прячась за маской. А маски Хибари не любил больше всего. Такеши улыбался и спрашивал, когда они вновь встретятся, только в ответ была тишина. Звенящая и давящая. Комната давно уже опустела, а он все продолжал тянуть улыбку. В первый раз что ли Кёя решает уйти? Сам через неделю припрёт где-нибудь к стене, возбуждающе дыша в шею. Колесо Сансары даст ещё один оборот и все вернется на прежние места. В первую неделю они не пересекались совсем.       Потом была месячная миссия в Сиэтле. Красивые девушки всегда заглядывались на статного Ямамото, будто тот был медом для таких пчёл. Однако его самого такие мимолетные связи никогда не интересовали, нить каждый раз одергивала от необдуманных поступков. Девушки с улыбками проходили мимо, подмигивали, оставляли номера на салфетках. Такеши вспоминал ухмылку Хибари. Безнадежным романтиком парень никогда не был, таким вообще невозможно стать в мафии, но осколки теплых чувств всегда хранились где-то в груди. И врезались в самое сердце, разрезая нежные ткани. Воспоминания об их встречах были еще слишком яркими, чтоб болеть чем-то тупым под лопаткой. Неприятное осознание реальности с каждым днем обрушивалось все сильнее, отрицать все уже почему-то не получалось. Вернувшись в Италию, Такеши каждый день искал встречи, но Кёя будто бы под землю провалился. На собрания приходил самым последним и исчезал первым. Неуязвимый и такой болезненный. Самый сильный Хранитель.       Ему бы, дураку, забыть обо всем, выкинуть бессмысленные месяцы своей жизни из памяти, раскроить череп пополам, доставая все ненужное. Грудь разрезать, вытаскивая дурацкое сердце. Ты ведь в мафии, чудак. Какие могут быть чувства? Это было безнадежно с самого начала, но и предупреждения были бы здесь бесполезны. Гокудера по привычке зовет его «бейсбольным придурком», окликает неосознанно, хмурясь. А Ямамото и правда придурок, улыбку нацепил и все хорошо, все прекрасно, Гокудера, ты слишком странный, когда волнуешься. Вслед Дождю летят ругательства, но за столько лет общения Такеши уже привык к ним, воспринимая чуть ли ни как что-то должное. Вот только в комнате оставаться одному не хочется. И мысли об одиночестве выбираются из своей пожизненной камеры, расползаясь, плохое всегда нападает только когда ты безоружен. Шептать «скучаю» в пустоту до зябких пальцев омерзительно, писать пачками sms с просьбами вернуться унизительно. Нуждаться в ком-то оказывается болезненно-холодно, день за днем теряется в прострации, остановить бессмысленный серый круг нет сил. Оказывается даже пустое присутствие человека дает очень многое, Ямамото задумывается об этом только сейчас, откидывая бессмысленный мобильный. Больше нет его абонента.       А в мафии все продолжает функционировать, каждый трудится над своими делами, даже Хибари уехал куда-то исследовать коробочки. На полгода или полтора. Неважно. Тсунаёши не нравится в Италии, а будущее становится странно-туманным, поэтому он переезжает обратно в Японию, забирая ближайших к Вонголе с собой. Ямамото, естественно, неизменно рядом с ним. Только бывший уже лучший друг давно ничего не чувствует, как и не может почувствовать его, Такеши, вновь. Хотя бы как тогда, на крыше. Хотя бы спасти ещё один раз, самый последний и самый важный. Но Тсунаёши уже давно ничего не чувствует и уничтожает кольца Вонголы, а вместе с ними, кажется, ещё что-то совсем тонкое, связывающее их всех в одну семью. Ниточка обрывается. И Ямамото уже совсем не страшно стоять на краю обрыва, не в первый раз в жизни он решался пожертвовать собой по собственной воле. И всё же хорошо, что его сюда занесло, в мафию. Оружие здесь вполне легально и имеется у каждого, не может ведь он только катаной вечно пользоваться. Прошлый век.       Страшно, когда некуда возвращаться. Скуало навсегда отучил его от бейсбола, рукоять меча стала удобнее биты. Матчи посещать времени нет, да и желание с годами испарилось. И где те мысли, что он сможет все совмещать? Такеши способный, талантливый, далеко пойдет. На удивление все отзываются о солнечном мальчике только хорошо, видя лишь оболочку. Никто ведь не желал заглянуть дальше, проникая под кожу, Хибари тоже не хотел копаться в чужих проблемах. Хибари был другой и это его очень отличало. Хибари был другой, поэтому и не остался, нащупав только взглядом, что там, под кожей. Ямамото не держал никогда на него глупые обиды, только странная горечь на языке была неприятной. И всё же хорошо, что его занесло в мафию. Оружие здесь у него лежало в прикроватной тумбочке, ожидая хозяина.       Пистолет сжат в твердой руке, такая хватка уже привычна для мафиози. Дуло направлено на собственное отражение в зеркале. Такеши смотрится так немного глупо, всё же катана ему больше к лицу, но тут она совершенно не подойдёт. Катана пылилась в каком-то углу, забытая, давно уже он её не использовал. С этими переменами в мире удобнее было без неё, Скуало всегда ругался, но его, конечно, никто не слушал. Где-то в вещах бились коробочки. Ямамото разглядывал себя в зеркале, пытаясь вспомнить, каким он был год назад. Вспоминал, где был получен шрам и первое ранение. Вспомнил руки Кёи по его спине, хотя теперь уже эти воспоминания казались больше выдумкой, чем реальностью. Может это и было выдумкой? Никто точно сказать не мог. Психиатр, наверное, только бы точно установил, что на человеке можно напрочь свихнуться, делая его своим смыслом жизни, а после его ухода разлагаться на части. Только думаем мы ведь, что это все мимолетно и пройдёт. Только грудь все равно болит так, что собственным мечом распороть хочется.       Дуло направлено на собственное отражение в зеркале. А там будто бы уже приставлено к виску. Галлюцинации ничего хорошего не сулят, только не они это, похоже, в гости нагрянули. Пистолет сжат в твердой руке, такая хватка уже привычна для мафиози. Дуло направлено на собственное отражение в зеркале. Выстрел оглушает на несколько мгновений, а зеркало тут же рассыпается на миллион осколков. И Такеши вместе с ним.