Сынхён(ы)

      Что за хрень? Кто ж знал, что читать рэп так трудно? Он думал, что это просто реально очень быстрая болтовня и проглатывание слов, но нет, видимо, есть какая-то техника. И он в этом провалился.       Они все сидят полукругом за небольшими столиками вокруг тренера по вокалу, пробегая свои части. И только сейчас все уставились на него с сомнением во взглядах.       Ёнбэ сдвинул брови к переносице.       — Ты звучишь как мясорубка. Причём не в хорошем смысле.       Сынри нахмурился. Вот же мудак.       Джиён подвигается и трогает его лоб.       — У тебя что-то болит? Горло беспокоит?       Сынхён сидел за дальним столом, положив голову на скрещенные руки. Он уставился на него со смесью раздражения и какого-то смущения в глазах.       Сынри надулся. Он и не думал, что всё так плохо.       — Мне очень жаль, не так же должно звучать, да? Я подумал, что было бы неплохо немного порычать и пафосно произнести «йоу» много раз.       Какое-то время он ухмылялся, ожидая, что остальные посмеются над его шуткой, но, по-видимому, никто не посчитал это достаточно смешным. Ладно, Дэсон улыбался, но и он не думал, что это смешно, просто этот чувак всегда улыбался. Сынхён просто злобно на него пялился.       Наконец их инструктор глубоко вдохнул, надувая щёки и моментально выпуская воздух. Он поменял бумаги местами.       — Ладно. Поехали дальше.       К середине следующей песни Сынри пришёл к острому осознанию того, что ему необходимо стать намного лучше в рэпе, хотя бы из чувства самосохранения. Когда же настало время Сынхёну петь партию Сынри, он начал завывать громко и мимо нот, его глаза были закрыты, пока он выступал перед воображаемой аудиторией. Их тренер моментально остановил аккомпанемент, и сынхёново пение (если эти завывания вообще можно было так назвать) прекратилось.       Сынхён остановился, пялясь на остальных.       — Я распевался.       — Эй, — Ёнбэ со смачным звуком треснул его по голове. — Ты должен быть серьёзен.       Небольшой выговор никак не повлиял на улыбку Сынхёна. Он просто пожал плечами и одарил Ёнбэ невинным взглядом.       — Я старался изо всех сил. Может, я просто хреново пою.       Сынри негодовал, он уже открыл рот, чтобы заступиться за себя, но Джиён опередил его.       — Да, но это не хреново, это ужасно.       Сынри повернул голову, смотря на Джиёна, ощущая предательство, плечи Сынхёна тряслись от его хихикания. Сынри злобно зыркнул на него.       — Может, с нами обоими произошло одно и то же, — процедил Сынри.       Сынхён рассеяно заморгал, а затем счастливо улыбнулся.       — Не-а, такого не может быть. Я чувствую себя прекрасно.       Сынри свалился со стула и надулся.       Практика наконец-то закончилась. Он надевал сынхёново толстое пальто, пока остальные решали, что им скушать сегодня на обед. Сынри не понимал, почему они вообще парятся по этому поводу. В любом случае они всегда наворачивают то, что захотел Джиён.       И, конечно же, в тот момент Джиён предложил этот небольшой ресторан в нескольких кварталах отсюда, Сынхён сказал, что звучит отлично, и все согласились. Они пошли пешком, потому что особого смысла брать фургон не было, идти не так уж и далеко. Сынхён попадал с Джиёном в один шаг, но затем тот зачем-то притормозил, остановившись на тротуаре для того, (Сынри не был уверен) чтобы сократить расстояние между ними. Когда Ли приблизился к нему, Джиён снова пошёл вперёд.       Ой. Джиён ждал его.       Джиён достал сигарету и подкурил её. Было достаточно холодно, чтобы видеть собственное дыхание, так что Сынри не был уверен, дым ли это или просто воздух.       — Хочешь? — предложил Джиён, и, чёрт, Сынри действительно это делал. Он сделал примечание у себя в голове, что когда он вернётся в своё собственное тело, никогда не будет курить и становиться рабом таких вещей.       — Конечно, — ответил он, доставая сигарету из джиёновой пачки.       Сынхён с тоской смотрел на это, но не спрашивал, почему он не предложил и ему сигарету. Вместо этого он начал дразнить Джиёна.       — Когда ты уже начнёшь курить нормальные сигареты?       — Мне нравятся эти, — защищался Джиён.       Усмехнувшись, Сынхён смягчился.       — Думаю, это мило, что ты куришь лёгкие.       Джиён одарил Сынхёна странной улыбкой.       — Что ты об этом знаешь? Ты же даже не куришь. Ты когда-нибудь разговаривал с хёном? — он посмотрел на Сынри, а тот лишь пожал плечами.       Вторая сигарета зашла Сынри гораздо легче, чем первая. В этот раз зажигалка послушалась его с первого раза, и он даже не закашлялся, пытаясь выплюнуть лёгкие. Он вдохнул. Джиён улыбался ему, соединяя их плечи вместе.       Он видел, как Ёнбэ обвил руками плечи Сынхёна и потрепал его волосы.       — Что с тобой? Ты какой-то тихий сегодня.       — Ничего, — ответил Сынхён. — Просто половое созревание.       Все начали смеяться за исключением Сынри. На самом деле сейчас он должен был понять, как нужно действовать, чтобы помириться с Сынхёном.       Когда они попали в ресторан, Джиён притиснулся рядом с ним в кабинке и ещё раз напомнил о том, как замечательно быть самым старшим. Каждый раз, когда он тянулся за каким-либо гарниром через Джиёна, тот мягко хлопал его по руке.       — Я подам, — говорил он и всегда следил за тем, чтобы Сынри доставалась только самая лучшая часть.       В итоге Сынри перестал рыпаться и просто кивал головой на то, что хочет получить. И Джиён беспрекословно подавал ему это. Он даже положил небольшой кусочек креветки в ложку Сынри, прежде чем тот успел сделать укус.       Он веками наблюдал за тем, как Джиён делает такие вещи для Сынхёна, но никогда не задумывался об этом. Он просто вспоминал те пугающие истории Джиёна и Ёнбэ о Севене и думал, что это просто чрезмерное ухаживание появилось, как остаточное явление. Какой бы не была причина, Сынри думал, что мог бы к этому привыкнуть. Это намного лучше, чем когда Джиён изводит его и издевается, как тогда с бутылкой воды, которую он даже не собирался пить.       Но когда он поднёс стакан к губам, чтобы запить креветку, которую Джиён дал ему, он поймал сынхёнов взгляд. Сынхён наблюдал за ним и Джиёном с очень странным выражением лица, но когда тот заметил, что Сынри смотрит на него, быстро отвёл взгляд, уставившись на свои колени.       Дерьмо, как же холодно. Они должны были вызвать машину, но его хёны не хотели никого беспокоить, потому что они были недалеко. Так что сейчас Сынри кутался в пуховик, пытаясь сохранить тепло. Он запихнул руки в карманы, и его глаза засверкали, когда он обнаружил внутри перчатки. Сынри вытащил их и уже собирался надеть.       — Замёрз? — он услышал свой собственный спрашивающий голос. Сынри повернулся, чтобы ответить на вопрос, сказав, что конечно, он пиздец как замёрз, но затем он увидел, что вопрос адресован совсем не ему.       Джиён обнимал себя руками, стуча зубами, а Сынхён смотрел на него с беспокойством.       — Я буду в порядке, — посмеялся Джиён, не в силах перестать дрожать.       Уголки сынхёнова рта опустились, он нахмурился, а затем стянул с себя перчатки и протянул Квону.       — Вот. Надень их.       Сынри тяжело задышал от возмущения.       — Но они мои!       Джиён неуверенно посмотрел на него снизу вверх.       — Хочешь их назад?       Сынри почти сказал «да» и потребовал вещь назад, когда заметил то, с какой свирепостью на него смотрел Сынхён, и мягко ответил:       — Нет, оставь себе.       Джиён одарил его такой ослепительной улыбкой, что Сынри должен был отшатнуться назад от такой яркости. Вау, должно быть, Квон Джиён действительно благодарен ему за эти перчатки.       Вернувшись в общежитие, они разулись и стянули с плеч пальто. Джиён по очереди, палец за пальцем, снимал перчатки, а затем протянул их Сынри. Его улыбка была такой же яркой, как и прежде.       — Спасибо, что одолжил мне их.       Их пальцы соприкоснулись, когда Сынри забирал вещь обратно.       — Ой! — джиёновы глаза устремились вниз на руки Сынри. — Твои руки такие ледяные.       Кроме шуток.       — Хм, наверно, это потому, что кое-кто спёр мои перчатки, — не скрывая свой сарказм, откликнулся он.       Джиён мягко хихикнул и взял ладони Сынри в свои, поднося их к губам так, что можно было на них подуть.       — Думаю, это моя вина. Но я ведь могу помочь тебе согреть их, да? — Джиён смотрел на него из-под длинных ресниц, опаляя горячим дыханием холодную кожу.       — Э-э, да… — Сынри аккуратно отнял свою руку. — Правда не нужно.       Вау, Джиён и Ёнбэ не шутили. Севен-хён, должно быть, многое делал, раз они считают, что так должны вести себя хорошие донсэны.       — Хён.       Сынри повернул голову на того, кто их прервал. Он увидел Сынхёна, который стоял в нескольких шагах позади него и пялился на него с неприкрытым раздражением.       — У нас есть то, что необходимо сделать, помнишь?       В сынхёновом голосе звенел металл (если быть точнее, это был голос Сынри), и Ли не понимал почему. Вероятно, он просто хотел поскорее вернуть своё тело. Они решили, что разгребут всю неразбериху, когда вернутся домой. И Сынри дал обещание. Только в голове, но он думает, что и так сойдёт.       — Правильно, одну штуку, — Сынри отстранился от старшего.       — Какую ещё штуку? — спросил Джиён. Сынри с Сынхёном застыли и, развернувшись, уставились на него с широко распахнутыми глазами.       Сынри толкнул локтем Сынхёна в руку.       — Расскажи ему о штуке.       Сынхён одарил его комичным взглядом, прежде чем повернуть голову обратно на Джиёна.       — Половое созревание, — выпалил он, и Сынри почувствовал острое желание приложить его лицом к стене. Это действительно единственное, что Сынхён смог придумать? Это такой же прокол, что и ранее.       И теперь, когда Сынхён дал объяснение, он начал развивать эту мысль.       — Да, ну, в моём теле проходит множество, ну это, изменений? Думаю, что я поздний цветочек.       — То есть ты попросил хёна поговорить с тобой об этом? — спросил Джиён, словно ожидает финальной точки этой шутки.       Сынхён усмехнулся и кивнул.       — Да. Он просто такой крутой. Думаю, что он лучше всех подходит для таких вопросов.       Сынри практически стошнило.       — Хорошо-хорошо, — он подхватил Сынхёна под локоть и потащил прочь, пока тот не сделал ещё хуже. — Пойдём-ка там поговорим, — он последний раз оглянулся на Джиёна через плечо и увидел, как тот нежно улыбался им двоим.       Они прошли мимо гостиной, где Ёнбэ с Дэсоном разбирали библию по понятиям — парни проводили за чтением этой книги почти столько же времени, сколько уделяли на практику хореографии — и, зайдя в комнату Сынри, они тщательно прикрыли за собой дверь.       — Хорошо, — сказал Сынхён, расплёскивая смятение, переполняющее его весь день. — Как можно это исправить? Может, нам в больницу сходить?       Сынри закатил глаза.       — Шикарная идея. У них ведь есть машина, запихивающая людей обратно в их тела!       — Блин, я не знаю. Должно же быть хоть что-то, что мы можем сделать.       Да, есть. Сынри посмотрел в сторону небольшого стола, в котором лежит коробка с камнем желаний внутри. Он практически потянулся за ним, но остановился. Потому что, показав Сынхёну кусок булыжника, ему придётся сдаться с поличным и признаться в том, что он сделал их такими.       Он посмотрел на Сынхёна.       — Не злись только.       — Почему я не должен злиться? — виноватый вид Сынри заставил сынхёново замешательство превратиться в нахмуренность. — Почему я не должен быть зол, макнэ?       — Я не знал, что он сможет что-то, — он поспешил объяснить. — Это был просто камень. Откуда я мог знать, что это реально сработает?       — Сынри, — процедил он медленно сквозь зубы. — Что ты несёшь? Какой ещё камень?       Сынри вручил Сынхёну маленькую коробочку, которая изначально предназначалась для него. Она была всё ещё завёрнута в порванную обёрточную бумагу, на одном из оборванных краёв ручкой было написано его имя.       Сынхёновы брови сместились к переносице.       — Тут моё имя.       — Я подумал, что это мне, — выпалил Сынри. — У меня же имя такое же, хён. Это понятная ошибка, — Сынри действительно широко улыбнулся, надеясь, что его хён поверил в это.       — Здесь и фамилия моя есть, — Сынхён указал на неё, но Сынри просто продолжал глупо улыбаться. — Окей, проехали, — Сынхён открыл коробку и достал оттуда камень.       — Там ещё записка, — услужливо добавил Сынри.       Сынхён посмотрел в коробку, вытянул из неё записку и, моментально просканировав её глазами, вновь посмотрел на Сынри.       — Что ты сделал?       Сынри обиженно фыркнул, словно Сынхён его обвинял. Сынри ведь уже объяснил, что это была случайность.       — Я просто загадал малюсенькое желаньице, — пробормотал он.       — Желаньице значит, — сухо повторил Сынхён. — Поверить не могу, что ты не сказал мне, — чем больше Сынхён говорил, тем сильнее закипал. — Как долго ты собираешься это продолжать? Собираешься украсть моё тело навсегда? И с чего вдруг ты хочешь быть мной?       С каждый бранным словом плечи Сынри опускались всё ниже и ниже, но последний вопрос вернул их на место, а его разочарование вырвалось наружу.       — Ой, даже и не знаю, может быть потому, что ты получаешь всё так легко? Тебе даже работать не надо, чтобы что-то получить. Ты просто появляешься, и все уже виляют перед тобой своими хвостами.       Сынхён сжал челюсть.       — Ты ничего не знаешь, чтобы так говорить.       — Именно поэтому я и схватился за один из них, — продолжал Сынри, указывая на фанатский подарок. — У тебя всего и так много. Я просто захотел один.       Сынхён по-прежнему взглядом загонял в парня кинжалы. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но затем просто стиснул зубы.       — Просто пожелай, чтобы всё вернулось на свои места.       Сынри фыркнул.       — Отлично, — он выхватил камень из сынхёновых рук и пожелал, чтобы они поменялись телами обратно. — Всё. Я пожелал.       Сынхён уставился на него, как на тупицу.       — Ничего не случилось. Мы по-прежнему в телах друг друга.       Сынри вымученно вздохнул, отважно сражаясь с желанием закатить глаза.       — Я как бы знаю. В прошлый раз это тоже не сразу сработало. Я загадал желание, и мы поменялись, только когда я уже проснулся. Думаю, нам нужно просто поспать.       Сынхён с подозрением посмотрел на камень.       — На этом всё? Мы просто попритворяемся друг другом до наступления ночи, и, когда проснёмся, всё вернётся в норму?       Ага, в норму. В которой Сынри — макнэ и мальчик на подсосе.       — Да, так и должно быть, насколько я знаю.       — Отлично, — холодно произнёс Сынхён.       Сынри чувствовал себя некомфортно. Возможно, он был слишком суров. Но по факту он всего лишь назвал хёна ленивым в лицо, и это не похоже на обычное поведение Сынхёна. Совсем. Конечно, это то, что чувствует Сынри, но это не означало, что уместно было это говорить.       Он как раз собирался извиниться, когда послышался стук в дверь. Джиён высунулся из приоткрой двери и усмехнулся.       — Я просто пришёл посмотреть, как тут идут разговоры о сексе.       — Отлично, — сказал Сынхён, тьма в его глазах смягчилась, когда Джиён появился. — Мы уже закончили.       — Так быстро? — усмехнулся Джиён. — Неужели хёну нечему тебя научить? — он закусил нижнюю губу и внимательно уставился на Сынри.       — Видимо, нет, — ответил Сынхён.       — Тогда раз вы закончили, я могу его забрать?       — Он весь твой. Я просто хочу лечь в кровать и забыть всё, что случилось сегодня.       По-видимому, причина, по которой Джиён забрал его, — это просиживание штанов в маленькой комнате-студии и прослушивание одного бита снова, снова и снова. Сынри потирал виски и жалел, что оставил булыжник в спальне, а так бы пожелал, чтобы ему стало не так скучно.       — Тебе не кажется, что нужно добавить больше баса? — спросил Джиён уже третий раз за ночь.       — Нет, так идеально, — может быть, теперь Джиён успокоится.       Джиён напевал с прикрытым ртом.       — Нет, всё-таки нужно больше баса.       Боже.       Быть может, он ошибался. Вероятно, быть Сынхёном не так уж и просто. Если это то, что он терпел каждую ночь, когда эти двое исчезали здесь, тогда Сынхён — святой.       Джиён, наконец, вырубил трек и развернулся в кресле к нему лицом. Он вытащил старый потрёпанный блокнот с каракулями на обложке и пролистал пару страниц.       — Я немного поработал над текстами, — он, наконец, достиг нужной страницы и протянул блокнот Сынри. — Что думаешь?       Сынри прочитал. Он думает, что это неплохо. И рифма есть, вот и всё.       Подняв взгляд с бумаги, Сынри видит, что Джиён смотрит на него, ожидая.       — Мне нравится? — произнёс он, надеясь, что это правильный ответ.       Джиёнов взгляд погас.       — Обычно у тебя есть, что сказать.       Ах чёрт, если сегодня Сынри что-то и понял — это то, что он ничего не смыслит в рэпе и уж тем более в написании текстов.       — Прости, — сказал он, — я сам не свой сегодня, — это было даже преуменьшение.       — Ты сегодня немного отстранённый, — согласился Джиён. — Вероятно, реально приболел.       Сынри ухватился за эти слова, как за спасательный круг.       — Ага, типа того. Тогда мне лучше прилечь.       — Давай, скажи мне, если что-нибудь понадобится.       Джиён наблюдал, как тот встал и направился к двери. Он одарил Сынри последней полной нежности улыбкой, прежде чем снова развернуться к экрану и нажать на кнопку «play», включая тот самый бит.       Сынри свалил как раз вовремя.       Он напялил на сегодня сынхёновы пижамные штаны и почистил зубы, даже несмотря на то, что это не его тело, которое пока под его ответственностью, и он предположил, что будет не очень мило с его стороны, если тот словит кариес.       После этого он направился в сынхёнову комнату. В ней было три матраса. Джиёнов ближе всего к двери, матрас Ёнбэ, находящийся посередине, ну и сынхёнов, который был у дальней стены. Сынри дополз до сынхёновой кровати и приложился головой к подушке. Наконец-то. Его собственная кровать. По крайней мере он получит удовольствие, пока они не поменялись обратно. Он закатался в одеяло и счастливо вздохнул.       Чуть позже пришёл Ёнбэ. Сынри изо всех сил пытался уснуть, но это было слишком тяжело, когда в комнате горел свет. Он почувствовал, что тень Ёнбэ падает ему на лицо. Он разлепил глаза, чтобы посмотреть на Ёнбэ.       — Что такое?       — Твои шмотки в моей части комнаты.       Сынри понадобилось мгновение, чтобы понять, о чём говорил Ёнбэ, он поднял голову и посмотрел вниз на небольшое расстояние между матрасами. Там было несколько футболок и пару толстовок.       — Прости, — он притянул их ближе к своей кровати, и Ёнбэ фыркнул.       — Почему ты просто не можешь повесить их, как надо? Или закинуть в корзину?       — Я должен сделать это сию минуту? Я устал.       Ёнбэ сердито посмотрел на него.       — Я просто задолбался, что в нашей комнате вечный срач. Убирать за собой не так уж и трудно.       Вау. Он думал, что Джиён слишком придирчив. Так вот почему Сынхён и Ёнбэ вечно препирались.       Сынри практически встал с кровати и сделал то, что сказал ему Ёнбэ, но вовремя вспомнил, что всё ещё в сынхёновом теле, а это означало, что он является хёном.       — Не-а, я позабочусь об этом завтра.       Ёнбэ скрипнул зубами, словно проглотил что-то кислое, но отступил.       — Окей, ладно, но, пожалуйста, сделай это завтра.       Сынри ухмыльнулся, отмахиваясь.       — Без проблем.       Сынри уже было подумал, что на этом всё, когда услышал вопрос Ёнбэ.       — Ну так что? Вы с девушкой разошлись?       У Сынхёна есть девушка? И никто ему не сказал? Почему он всегда узнаёт такие вещи последним?       Но, открыв глаза, он увидел издёвку во взгляде Ёнбэ и ухмылку на губах. Ёнбэ кивнул на огромную мягкую панду, лежащую рядом с Сынри на кровати.       — Мне казалось, что ты не можешь уснуть, не обнимая эту штуку.       Ой. Точно.       Сынри притянул её к себе, обнимая руками, и невольно сморщил нос, когда лучше рассмотрел её. Она была старая и потрёпанная, и он искренне надеялся, что Сынхён не пускает в неё слюни. Сынри не увидел ничего похожего на слюнявое пятнище, но это не помешало посмотреть на панду с подозрением. Не очень круто, когда взрослый мужик привязан к чему-то такому.       Через несколько минут вернулся Джиён, он вырубил свет и нырнул в свою постель. Наконец-то, теперь Сынри сможет уснуть.       Сынри проснулся последи ночи от звука открывающейся двери, сопровождаемого противным треугольником света, пробравшегося в комнату. Сынри моргнул несколько раз, прежде чем заметить, как Джиён тихо выскальзывает за дверь.       Через несколько минут он услышал звук бегущей из крана воды, прежде чем всё прекратилось, и Джиён вернулся в комнату. Он тихо прикрыл за собой дверь, погружая комнату во тьму, и Сынри вновь слился в страстном поцелуе с подушкой, пытаясь уснуть.       Но его глаза в очередной раз распахнулись, когда он почувствовал, приподнимающееся одеяло и забирающееся под него тело.       — Я не могу уснуть, — прошептал Джиён.       Ага. Это проблема их обоих. Только вот Сынри был уверен, что в его случае всё решится само собой, если Джиён вернётся в свою постель и останется там, но не похоже, что в джиёновых планах было идти куда-то. Он собирается остаться на ночь здесь.       Сынри почувствовал острое желание выть и бить ногами от отчаяния. У него никогда не будет собственной кровати. Для их компании было слишком дорого снимать квартиру побольше или даже купить другой матрас, так что Сынри вечно достаётся. Если он не просто сосед по комнате Дэсона, то обязательно Джиёну приспичит обратить на себя внимания, и тот откажется уходить, пока не получит его. Почему Сынри не может просто поспать в одиночестве? Хотя бы один разочек.       Матрас, на котором они устроились, был довольно узким, и Сынри попытался воспользоваться этим, чтобы заставить Джиёна уйти.       — Не думаю, что здесь есть место для нас троих, — произнёс он, указывая на старую панду между ними.       Тем не менее, Джиён намёка не понял. Наоборот, он схватил панду и швырнул её за пределы кровати.       — Но я должен обнимать её, — протестовал Сынри, но Джиён просто игнорировал его, пристраиваясь к нему так близко, чтобы заставить прижаться к себе.       Джиён развернулся и закинул руки Сынри на свою талию.       — Ты можешь обнять меня, — прошептал он с дразнящим переливом в голосе и, вероятно, с толикой обиды. Сынри зажмурился, потому что раньше никогда не слышал, чтобы Джиён выдавал такие интонации. Почти девчачьи.       Ну и хрен с ним. Он слишком устал, чтобы париться из-за этого.       — Шикардос, — раздражённо произнёс он. — Теперь-то я могу поспать?       Джиён кивнул, прижимаясь к нему спиной, и Сынри чуть не взвыл. Это отстоище! Он-то думал, что Сынхёну не приходится мириться с джиёновой склонностью к пижамным вечеринкам, но, похоже, он ошибся. Его хён такая же жертва.       Вероятно, когда они поменяются телами обратно, то смогут выразить соболезнования друг другу. Если, конечно, Сынхён по-прежнему на него не злится.