города рушатся

всё становится хуже, когда наигранный смех ойкавы стихает и заменяется на абсолютно серьёзное: — больно. ушиджима напротив кивает, мол, я так и хотел. — зачарованные стрелы, серьёзно? — тоору рассматривает руны на наконечнике и вздыхает. рана будет затягиваться очень медленно, чего он не любит. с ушиджимой они встречались раз в год в одном и том же месте. клочок земли, небольшой лес с таинственной пещерой и живописным озером, находился на границе между их королевствами, и они постоянно из-за него спорили. каждый год. ушиджима выигрывал чистой силой, ойкава — хитростью. если посчитать, то количество побед у них примерно одинаковое. (у ойкавы на две больше, чем он безгранично гордится. ушиджима осторожно замечает, что в первую их встречу ему было десять, и его войне пока не обучили, а у демонёнка уже была магия, делающая многое за него; на что тоору шипит что-то про то, что вакатоши и тогда был худшим ребёнком). войны их не то что шуточные, но — никогда до смерти. раненые были в обоих войсках, но не смертельно. после битвы обязательно устраивали праздник — победившие, конечно. проигравшие уходили ни с чем и неодобрительно (но только украдкой) косились на своего предводителя. битвы проходят параллельно; короли уходят в пещеру — она лишена всякой магии и достаточно просторна — а солдаты воюют снаружи. иногда их битва превращается во всеобщую попойку, иногда — в хорошую драку, всё зависит от общего настроения. ушиджима выигрывал последние три года подряд. и сегодня впервые использовал колдовское оружие, будто чистая сила, которой он хвалился, недостаточно интересна. — это подло, ушивака, — вздыхает ойкава. — это не моя идея, — только и говорит он и даже не оправдывается за нарушение негласных правил. тоору склоняет голову. он догадывается по слухам и новостям, что у вакатоши в королевстве не так всё хорошо, и ему нужно повысить авторитет даже такой небольшой битвой. ойкаве хочется, чтобы у него стало всё ещё хуже, потому что проклятая рана болит, а за четвёртый проигрыш подряд его ещё больше будут не любить. тоору даже не мстит за такое. раз они нарушают правила, то тоору не намерен сдаваться. он сплетает заклинание — это сложнее из-за раны, потому что он отвык чувствовать боль, и от других, обычных, стрел ушиджимы, от которых всё-таки нужно отклоняться — которое бы причинило вакатоши большой вред, но их вдруг прерывают. по традиции, сражение заканчивалось, когда либо король признавал поражение, либо его войско, и солдаты верно решили переложить ответственность на предводителей и вести битву беспорядочно и одинаково безуспешно. вероятно, сегодня к чёрту идут все правила. советник вакатоши запыхавшийся и испуганный. — наша армия сдалась. с их стороны — настоящий демон. ушиджима смотрит на ойкаву пронзительно, пытается понять, что за монстра он приручил, а тоору не скрывает насмешки. монстр, конечно, ива-чан, которому всё надоело. раньше он снисходительно относился к этой традиции, успокаивал после проигрышей и поздравлял после победы, но никогда не вмешивался. должно быть, перед этим сражением ойкава высказал ему слишком много о том, что он, такой славный и могучий король, снова проиграет, потому что всё, что он может — это пугать людей своей смертоносной силой. хаджиме не может просто сказать, что всё будет хорошо, он пойдёт и сделает так, чтобы всё было, чёрт возьми, действительно хорошо — или хотя бы создалось подобие порядка. иваизуми, конечно, никого не убивал, но многих из войска вакатоши поколотил — давно хотелось ударить хоть кого-нибудь, но рядом вертелся один ойкава в таком подавленном настроении, что причинять ему вред не хотелось, а отрезвляющая пощёчина бы не сработала. тоору кажется, что “демон” ива-чану подходит. когда он умрёт, скорее всего, в страшном бою, ойкава сделает его демоном, как и он сам, он уже нашёл способ. главное, чтобы хаджиме тоже не хотел прощаться навечно. ушиджима созвал своё войско, пока ойкава дохромал до выхода из пещеры, закрывая рукой рану в боку. когда он видит хаджиме, то забывает про боль: иваизуми, победивший, чуть уставший, со скрытой гордостью, ощущающий чужое восхищение и не знающий, что с ним делать, выглядит так, что ойкаве очень хочется отвернуться сейчас же или смотреть на него вечность. иваизуми замечает его, и тоору щелчком пальцев отводит его взгляд от своей раны. хаджиме щурится, будто ему кажется не то, что он видит, но потом отбрасывает это. ойкава выглядит целым, и ладно. — я могу на правах того, кто принёс победу, присвоить эти земли себе, ваше величество? — хаджиме склоняет голову, в его голосе как будто насмешка над статусом ойкавы. оба знают, что тоору для иваизуми король в последнюю очередь. это потрясающий ход, но у ойкавы нет сил театрально похлопать. иваизуми заберёт этот клочок себе, разрушит традицию, наверняка позволит раз в год на этом месте организовывать праздники в честь дружбы двух королевств, и для многих ничего не изменится, только эта земля навсегда будет принадлежать короне тоору. чудно и хитро. ойкава даже забывает иногда, что в хаджиме тоже есть что-то демоническое, спрятанное, тайное, но глубокое и пленительное. тоору снова и снова попадается во все явные ловушки хаджиме и ни о чём не жалеет. — пользуйся моим благодушием, — он хочет звучать строго и величественно, но иваизуми едва сдерживает смешок. каждый раз, когда тоору вспоминает, что он король, всё вокруг становится театральным. хаджиме обычно такое не любит, он не переносит притворство и наигранность, но сейчас он даже наслаждается этим. а может, тем, что прекратил вражду королевств хотя бы по этому пункту и получил неплохие земли. тоору думает, что хаджиме легко мог бы забрать его корону, его королевство, да даже его жизнь, но он почему-то этого не делает. наверное — и тоору почти уверен, что прав — ива-чан его всё-таки любит. они смотрят друг на друга на поле битвы, среди всего огня, дыма и множества людей всегда находят друг друга. ушиджима уводит своё войско, не попрощавшись. рана напоминает о себе, и тоору спешно телепортируется в свой замок. иваизуми использует кого-нибудь из других демонов, чтобы сделать то же самое, но чуточку позже, когда поймёт, что ойкава вернулся домой. тоору перевязывает рану, неумело и в спешке, и боль никуда не исчезает. он действительно привык к тому, что всё вылечивалось щелчком пальцев, сейчас же приходится терпеть. чёртовы руны. ойкава маскирует свою дверь со стеной, чтобы к нему никто не зашёл, и через несколько минут чувствует, как хаджиме останавливается рядом с местом, где она была. если бы не стена между ними, то тоору и ива-чан смотрели бы друг другу в глаза. но иваизуми проходит дальше, смиряясь с тем, что его так откровенно избегают. тем более, ничего сделать он не может, разве что громко выругаться, но это нелепо, а ива-чан не любит выглядеть глупо. тоору сосредотачивается на ощущении боли. когда-то в детстве, помнится, ива-чан пытался его спасти с помощью травы, и сейчас бы это не помешало. ойкаве не хватало рук хаджиме, его грубого голоса, его спокойствия, чётких действий, а главное — этого ощущения спасённости. но тоору ранен и не хочет, чтобы хаджиме думал, что ойкава слабый или не умеющий себя защитить. своя кровь ойкаве не нравится, вряд ли она понравится ива-чану. тоору вдруг слышит гитару: хаджиме в своей комнате за стеной, он уже несколько месяцев пытается научиться играть, и у него это действительно неплохо получается, а ему помогает снять усталость. он не узнаёт мелодию, должно быть, её и нет, просто переливы, набор аккордов. тоору вдруг до боли в груди хочется, чтобы хаджиме посвятил ему колыбельную. и ещё — чтобы назвал дурачком, прижал к себе и сказал, что кровь у них одинаковая, и ему ни капли не противно. (в конце концов, если что-то пойдёт не так, демон всегда может стереть человеку память, хотя клялся этого никогда не делать). тоору расколдовывает дверь и мнётся у спальни хаджиме, но потом заходит без стука. во взгляде иваизуми — “я тебя ждал” и “спасибо, что всё-таки пришёл”. тоору жмурится и показывает рану.