***
Чародейка тщетно пыталась справиться с настигшим её беспокойством. Пылкое возмущение, незаслуженная обида и злость на не умеющего держать язык за зубами бога смутным туманом опустились на остывающие угли полыхающего внутри неё пламени. Она заставила себя отдалиться от всех эмоций, которые могли бы помешать здравому рассудку анализировать ситуацию, чувствуя, как напрягаются худые плечи от взметнувшейся внутри тревоги. Разыгравшийся бог с нескрываемым непониманием и любопытством рассматривал стоявших чуть вдалеке от них мужчин. Один был выше среднего роста, худой и жилистый, с виду гораздо более слабый противник, нежели стоявший рядом двухметровый афроамериканец с длинными дредами, спускающимися ниже линии тяжелого магического пояса. Но часовые лекции Стрэнджа заставили её оценивающе пройтись цепким взглядом по обеим фигурам, облачённым в неизвестный ей покрой мантии. «Они не маги Камар-Таджа», — с нарастающим беспокойством подумала Йен, доставая руки из карманов. Девушка скривилась, покосившись на явно недоумевающего Локи. Кажется, бога совершенно не волновали двое неприветливо и недоброжелательно настроенных мужчин, посматривающих в их сторону с мрачным оскалом, плясавшим на их губах. «Дерьмо, какое же дерьмо!» — в сердцах подумала девушка, чувствуя, как каждая клеточка тела, ещё совсем недавно пылавшая в огне праведного гнева на бога, теперь испуганно застыла, перекрывая спасательный кислород в легких. — Твои знакомые, смертная? — с высокомерной усмешкой поинтересовался мужчина, окидывая внимательным взглядом двух волшебников. Те непонимающе переглянулись, словно заметили присутствие аса, только когда он подал голос. Казалось, что всё их ничего хорошего не обещавшее внимание было приковано к застывшей в оцепенении фигуре смертной. У Локи закралось нехорошее предчувствие, но позволить врагу хотя бы на долю секунду понять, что превосходство на его стороне, бог не мог. Он скривил губы в саркастичной ухмылке, с тихим, вкрадчивым смешком поворачиваясь к волшебнице. — Кажется, они из другой секты. Юная чародейка недовольно стрельнула на него взглядом, желая прибить пакостливого бога прямиком на месте. Будь она одна — это значительно бы упростило задачу, но даже так она понимала всю плачевность ситуации, в которую попалась по злому року судьбы. Её не покидало мерзкое предчувствие, а вера в собственные силы, которая граничила с нулевой отметкой, не добавляла очков в её пользу. Она покосилась в сторону Локи, испытывая жгучее желание бросить его на растерзание приспешникам Мордо. Будет ли он с такой же лукавой ухмылочкой на тонких губах весело щебетать всякие гадости? Йен задумчиво повела пальцами в воздухе. Нет. Желание проучить бога боролось с совестью, голосом Стрэнджа нашептывающей что-то об ответственности, долге волшебника и чем-то ещё, что встревоженный мозг девушки сейчас вспомнить не мог. Интересно, как бы он заговорил, когда выслушал весь этот чёртов бред про их роман? Стал бы настаивать на спасении асгардского принца или с невозмутимым спокойствием и сдержанностью посмотрел на то, как эти двое пересчитали бы Лафейсону кости? Наверняка по мере нанесения увечья приговаривал бы что-то на подобии: «Ох, ладьевидная кость? Хороший выбор, парни». Девушка упрямо поджала губы, понимая, что сейчас не время и не место предаваться подобным глупостям. «Девчонка, не отвлекайся!» Голос Эшамара холодным эхом разлетелся по всему телу, вызвав противное, острое давление в висках. Голову будто обвил железный обод, сжимая лоб всё сильнее и сильнее с каждой панической мыслью, что приспешники Мордо нашли её не для дружеского визита. Причастна ли к этому Рэйвен? Неужели после её унизительного отказа чародейка решилась воплотить свои угрозы в действие столь скоропостижно? Или они просто решили нанести повторный удар, даже толком не дав магам Камар-Таджа собраться после предыдущего? Мышцы рук всё ещё слабо ныли от многочасовой уборки, но теперь эта призрачная боль отошла на второй план, лишь как напоминание о произошедшем в тени ночного покушения на целостность храма. Йен чувствовала спасительное очертание двойного кольца в заднем кармане джинсов. Медлить было опасно. Любая минута, а то и секунда заминки, могла стоить ей и её непутевому спутнику жизни. Она не верила в снисходительность, которую киношные злодеи порой проявляли по отношению к своим поверженным врагам. Ученица Стрэнджа была уверена, что эти двое доведут дело до конца, какую бы цель они сейчас не преследовали. — Локи… — резко отдернула его чародейка, и опасливая дрожь, прошившая тихий голос смертной, заставила улыбку пропасть с его тонких губ. Локи с мнимым спокойствием на лице вновь окинул две мужские фигуры пристальным взглядом, скрывая оценивающие оттенки за высокомерно вскинутой бровью. — Ни слова больше, — Йен казалось, что её сердце испуганно трепыхалось в груди в такт резким, решительным шагам двух колдунов. Теперь они стояли не так далеко для драки, но слишком близко для разговора. Девушка внутреннее подобралась, предусмотрительно решив, что должна быть готова к любому исходу, в глубине души всё равно надеясь, что непривыкший к уловкам мозг лихорадочно вырисует план идеального побега. В идеале нужно сбежать до того, как приспешники Мордо нападут, и Йен сосредоточенно нахмурила брови, стараясь ни своим видом, ни жестом не показать то, как ей тяжело было заставить жидкое пламя магии начать циркулировать по телу вместе с кровью. Не хватало, чтобы приспешники заподозрили её в преждевременном побеге и обрубили не только пути отхода, но и мысли об оном. Одно она знала точно: преимущество, физическое и магическое, было на стороне приспешников Мордо, поглядывающих на неё с мрачным предвкушающим выражением лиц. И это знание заставляло кровь в жилах холодеть, прошибая всё тело холодными мурашками безмолвного ужаса и беспокойства. И пусть сердце требовало поспешных и необдуманных решений, холодный расчет быстро остужал всякий проблеск опасного геройства в душе. Стрэндж учил её здраво оценить расстановку сил и лишь тогда решать, что предпочтительнее: вступить в схватку или же капитулировать, избегая лишних увечий. «Мне не составит труда сразить их», — величественный голос демона разбудил притаившийся внутри страх. Йен окинула задумчивым взглядом чародеев: они не были похожи на тех, кто с гордостью примет поражение, и более — на тех, кто не расскажет Мордо об истинном хранителе Камня Воды. «Нет, нельзя, я не возложу на алтарь одной бессмысленной победы наше разоблечение». Эшамар встретил её решительный отказ заговорщическим смешком. «Мертвецы безмолвны — кому поведают они о нашем триумфе?» Его кровавое предложение её ужаснуло. За свою недолгую жизнь ей не приходилось отнимать чужую, и, представив кровь убитых ею чародеев на своих руках, она ощутила, как по телу расползается предательская дрожь. Позволить Эшамару сразиться с ними — значит избавить себя от неминуемой беды, взять на душу бремя загубленных жизней и раскрыть тщательно охраняемую наставником истину перед Локи, а он не последователь идей Мордо: убить его без последствий не получится — это понимал даже Эшамар. Цена была слишком высокой, и Йен не готова была её платить. Она украдкой поглядела на стоящего подле неё Локи. Пожертвовать его жизнью она бы никогда не смогла. Будь он трижды злокозненным плутом, жестоким и бессердечным в своих злых речах. Но его присутствие не играло на пользу. В её в глазах сейчас он не был ни богом, ни её подопечным, за которого она волею случая должна была держать ответ. Расчетливый мозг расценивал сжимающего в недовольном оскале губы бога как неуместную заботу. — Здравствуй, — высокий и жилистый мужчина заговорил первым, растягивая буквы и слегка коверкая звонкую «р». Майер удивленно вскинула бровь, не зная, чему именно она удивилась: опасной обходительности обращения, так ярко контрастирующей с недобрым блеском в глазах волшебника, либо же отчетливому французскому акценту, добавляющему и без того вкрадчивому тону мужчины заискивающих нот. Словно тихим, спокойным голосом они пытались усыпить обострившуюся в сотни раз взвинченную бдительность девушки, — ученица Верховного. Йен испуганно застыла, но не подала виду, как внутри всё болезненно сжалось. Только вопросительно вскинула бровь, за внешней невозмутимостью пряча всколыхнувшийся рой тревожных мыслей. Откуда они знали, кто она? Неужели следили из тени, как затаившиеся хищники? Она почувствовала холодок под ребрами. — Здравствуйте… приспешники Мордо? — полувопросительная вежливая интонация сорвалась с губ быстрее, чем девушка успела обдумать возможный эффект от сказанных слов. Ей стоило поработать над умением держать язык за зубами. Волшебники недоуменно переглянулись, не зная, шутила ли стоящая перед ними девушка, либо же это была попытка короткого подстрекательства? Йен переводила взгляд с одного на другого, не зная, что её пугало больше: оценивающее, выжидающее выражение лица француза, с каким-то непонятным, скользким интересом осматривающего быстрым взглядом её тело, словно мужчина одними лишь глазами пытался забраться ей под одежду; либо мрачная молчаливость его напарника, который с испепеляющей жестокостью смотрел ей прямо в глаза. Майер справедливо решила, что недооценить противника — половина проигрыша. — Если вы ищете здесь помощи, то вы не по адресу, парни, — со звенящим в воздухе призрачным весельем уточнил Локи, и в отместку на его игривый несерьезный настрой Йен сжала в пальцах ткань его дорогого пальто, надеясь, что хотя бы ненавязчивый жест заставит не знавшего, что такое молчание, бога прикусить язык. — Кх… здешние волшебники не могут помочь даже себе, — несмотря на то, что пальцы девушки не особо ласково стиснули ткань, Лафейсон всё же договорил. Йен пораженно выдохнула, чувствуя, как холодный расчет внутри отвлекся на очередную, выводящую из себя выходку бога. Чародейка испепеляюще повернулась к нему, желая, чтобы под тяжестью её яростного взгляда бог схлопнулся и обратился в рыхлый пепел, медленно оседающий у её ног. Лафейсон повернулся к ней, медленно скользнув глазами по её пальцам, а после так же медленно — по напряженному, словно натянутая до предела струна, телу смертной. Его многозначительный изгиб губ и красноречиво вздернутая бровь пытались сказать что-то Йен, и только, когда Локи с раздраженным презрением искоса посмотрел на волшебников, её пронзила внезапная догадка. Ас с чувством глубокого отвращения повернулся к тем, кого смертная с такой очевидной опаской в обманчиво-спокойном голосе назвала «приспешниками Мордо». Теперь он мог с расчетливой внимательностью рассмотреть тех, кто с таким рвением приносил Чернокнижнику неприятности. Особого восторга, трепета или ужаса он не испытал. Обычные, посредственные волшебники, на первый взгляд, однако могли оказаться большой неприятностью — на второй. Лафейсон заставил себя отбросить предрассудки по поводу мидгардской магии, которыми он пытался успокоить уязвлённый рассудок. Теперь же Локи расчетливо пытался понять, как избежать неприглядной участи вступления в неравный бой с волшебниками. «Девчонка… — вдруг тихо, на самих задворках сознания раздался голос Эшамара, — кажется, бог пытается выиграть нам немного времени». «Это я уже поняла…» — Йен нервно оглянулась, вдруг встревоженная образовавшейся оглушительной тишиной, ледяной водой хлынувшей на сознание. Порой ей казалось, что её мозг был её же врагом. Отдаленный гул людских голосов, приглушенный шум машин, даже мягкое потрескивание лампочки уличного фонарика — всё это исчезло, растаяло в искрящихся лучах Зеркального Измерения, захлопнувшегося вокруг них, словно ловушка. Йен нервно покосилась в сторону бога, не до конца понимая, разглядел ли ас образовавшийся вокруг них капкан? Сквозь призму мерцающих тревожным светом зеркал чародейка смогла рассмотреть потемневшее, словно в предостережении, небо. Волшебники многозначительно переглянулись между собой, словно мысленно обменивались впечатлениями и планами. Йен не нравилось, как двое мужчин непринужденно стояли, и то, как они тянули время, лишь заставляло сотни встревоженных мыслей в голове девушки звучать громогласным колоколом, приумножая такую несвоевременную, давящую боль в висках, глухим эхом раскатывающуюся по телу. — О, нет, мы как раз по адресу. Да, Дрейк? — многообещающе усмехнулся француз, полуоборотом поворачиваясь ко второму, сохранявшему мрачную тишину волшебнику. Дрейк немигающим взглядом осмотрел Йен, словно легкую, очевидную мишень в тире. Она с тяжелым сердцем могла лишь представить, какой приятный приз получит Мордо, если его верные подручные смогут подстрелить эту цель. Дрейк не удостоил своего напарника даже кивком, лишь повел грубыми губами из стороны в сторону и, не отрывая взгляда от внутренне трясущейся от нехорошего предчувствия девушки, сплюнул вязкую слюну на землю. Лафейсон в немом шоке приподнял брови, с брезгливым выражением глядя на асфальт. — Беру свои слова обратно, — медленно проговорил Локи и скривился, поморщив нос, и с присущим ему аристократическим отвращением провел рукой по подбородку. — Есть существа более мерзкие, чем Мстители, — пропитанный искренним отвращением бархатистый голос бога заставил Дрейка угрожающе сощурить глаза, делая предупреждающий шаг им на встречу. И пусть между ними всё ещё сохранялось иллюзорное ощущение расстояния, Йен не нужно было подходить ближе, чтобы почувствовать пугающе сгустившуюся, словно оседающий в легких неприятной мокротой туман, ауру волшебника. Ощущал ли это продолжавший брезгливо морщиться Локи? Либо же магические наручники, в которые он был так категорично закован её учителем, лишали его не только способности реализовать магию, но и ощущать витавшую в воздухе угрозу? У неё не было времени искать ответы на подобные вопросы. — Не стоит, Дрейк, — разыгрываемая учтивость, словно выгорела под ясным взглядом бога, который он, не особо опасаясь, бросал в сторону волшебников. Он положил руку Дрейку на плечо, и тот послушно остановился, продолжая бросать на Лафейсона убийственные взгляды. Теперь голос француза опасно понизился, окрашиваясь в якобы спокойные нотки, но мрачная тень, застывшая на его лице, напрягала девушку не меньше, чем открытый, полный многообещающей угрозы взгляд Дрейка. — Я не чувствую от него ауры волшебника, он для нас не опасен. Локи оскорбленно встрепенулся в искреннем возмущении, на короткий миг приоткрывая рот. Не опасен? Этот жалкий мидгардский волшебник, презрительно картавивший своим паршивым ртом, назвал его неопасным? Лафейсон гневно засверкал потемневшими от ярости глазами, чувствуя прилив неконтролируемого гнева. О, если бы не гадкие, поганые наручники, подобно гнилой скверне, обхватывающие его запястья, ас бы с удовольствием показал, как с «неопасным», спокойным сиянием его магия выворачивала кости посмевшего его оскорбить волшебника. Но одна лишь мысль о колдовстве отозвалась в запястьях стискивающей болью. Даже на приличном расстоянии Чернокнижник умудрялся контролировать его мысли о манящем, но пока недоступном волшебстве, и это острое осознание ворвалось в мысли разгоряченным острием кинжала. Хотелось сбить спесь с вшивого чародея, решившего, что закованный в наручники бог, был безвредным. Девушка покосилась в сторону бога, понимая, что слова волшебника были небезосновательными. Локи пусть и излучал порой опасную, хищную ауру, с ленивой и надменной грациозностью и высокомерием одаривая окружающих испепеляющими взглядами, но кто в здравом уме заподозрит в худом, подтянутом, стройном теле скрывающуюся под классическим костюмом мощь и силу… пусть и на неопределенное время контролируемую Верховным Чародеем. Йен видела, как гневно раздувались ноздри аса, как оскорбленно взметнулась тонкая бровь вверх, как гневно хмурился узкий лоб, и она сама успела поймать себя на мысли, что заклинание, подавляющее асгардскую магию Лафейсона, было лишь очередным минусом в сложившейся ситуации. Однако что-то во всем внешнем облике бога заставило Йен усомниться в боеспособности аса. Внутренняя интуиция вкрадчиво нашептывала, что Локи предпочел бы вертлявой змеей покинуть поле битвы, нежели марать руки и костюм, вступая в поединок с недостойными его времени мидгардскими колдунами. — Не опасен, говоришь? — непроизвольно с губ девушки сорвался нервный смешок, словно потерявшее бдительность сознание пыталось разрядить сгустившуюся в воздухе мрачную и напряженную атмосферу. Локи негодующе обернулся на неё, заставляя покорно сомкнуть подрагивающие в нервозной улыбке губы. Времени больше не было. Ни минуты, ни секунды вязкой, густой смолой затягивающей её в панику. Йен сосредоточенно выдохнула, и покосившийся в её сторону Локи с необъяснимой завистью уставился на пока ещё совсем невзрачные, неуверенные потоки магии, обнимающие худые запястья смертной. Дрейк повел головой чуть в бок, словно зверь почуявший кровь, он внимательно огляделся, словно чувствуя переливающуюся в воздухе магию. — Я тоже не чувствую особых магический талантов, однако ты гордо именуешь себя волшебником, смертный, — Локи сделал короткий шаг вперед, снисходительно разводя руками и цокая языком. Йен выдохнула, чувствуя, как от распаляющегося пламени магии в обход всяким законам физики холодели кончиков пальцев. Француз недобро сощурился: кажется, замечание Локи затронуло его самолюбие, и он, глядя на Дрейка выразительным взглядом, отвлекся от рассматривания Йен. Чародейка никогда бы не подумала, что будет благодарна остроте языке бога, но, кажется, его язвительный комментарий немного развеял пристальное внимание приспешников Мордо. — Я передумал, Дрейк, — в оскорблённом гневе поджал губы француз, — убей его, — он брезгливо махнул в сторону Локи рукой, и молчаливо стоящий афроамериканец, довольно улыбнувшись, сделал широкий уверенный шаг им с Локи навстречу. Чародейка сделала выпад ногой, опираясь телом для пущего контроля заклятия, молниеносно рассекая воздух между ними необходимым движениями. Приспешники Мордо, обеспокоенно всколыхнувшиеся, не успели выставить защитные барьеры. Магические руны под пальцами сверкнули золотым светом, и плотный, вполне осязаемый вихрь из золотистой пыли понесся вперед, закручиваясь вокруг свой оси, увеличиваясь в размере, пока не достиг такого объема, что полностью перекрыл приспешникам Мордо весь обзор. Йен знала, что простенькое, но весьма докучливое заклинание, пусть и ненадолго, но задержит незваных гостей. Золотые пылинки носились перед лицом волшебников, как надоедливая мошкара, забираясь в нос и глаза, от чего те безбожно начинали слезиться. — Бежим! Йен рванула первая, потянув его за край рукава, надеясь, что Локи без препирательств и споров последует за ней. Лафейсон так и поступил: бросив последний брезгливый взгляд в сторону золотого урагана, он бросился бежать вслед за девушкой, которая, придерживая руки в воздухе, на бегу вырисовывала спасительный портал. Она чувствовала, как воздух холодными потоками пробирался под одежду, а горло нещадно горело каждый раз, стоило ей сделать судорожный вдох, но девушка упрямо колдовала, не позволяя себе даже на секунду отвлечься. И вот, когда портал приобрел полноценную форму когда Йен увидела такие знакомые очертания её библиотеки, девушка вдруг почувствовала, как земля внизу резко ушла из-под ног. Серые, облезлые многоэтажки вдруг разъехались в стороны, по кирпичным стенам прошла волна, каменной рябью расходясь в стороны. Девушка с тяжелым сердцем чувствовала, как пространственная магия закрутила её в своей воронке. Мир вокруг поплыл, закрутился, и это резкое, увеличивающееся в скорости движение откликнулось в её теле судорожной тошнотой. Подавляя панический крик ужаса, спазмом сковавший горло, она пыталась не поддаваться панике, которая множилась в ней, не находя выхода из тела. Она тут же болезненно приземлилась боком об стенку многоэтажки, и та, словно почувствовала к себе прикосновение её тела, тут же накренилась вниз, будто желая сбросить девушку с себя, как насекомое. Ветер нещадно бил в лицо, и Йен чувствовала, как слезились глаза. Затуманенный взгляд не мог зацепиться за что-то конкретное, и волшебница сквозь слезы видела, как мимо неё пролетали фонарные столбы, извивающиеся в воздухе, словно змеи; ходившие ходуном стены угрожающе проносились и вплетались друг в друга, словно толстые нити. Мирно стоявшие до этого машины на парковке тоже участвовали в этом хороводе безумия, и волшебница уклонилась от летящей в неё «Тойоты» в самый последний момент. Та скользнула в образовавшийся круг в каменной стене, и дома начали падать друг на друга, словно фишки-домино. И в этом ожившем ужасе она заметила, как мимо неё пролетел бог. Локи стремительно падал вниз, и чародейка не могла гарантировать, насколько удачно могло бы окончиться для него это падение. Она вытянулась всем телом, словно стрела, чувствуя, как увеличивалась скорость и её падения тоже. Сила земного притяжения практически обездвижила ноги, но Йен заставила мышцы сгруппироваться, готовясь к спасительному прыжку. Вдруг она почувствовала под ногами каменную стену: наклонившийся вбок дом был не самой надежной опорой, но ей требовалась хотя бы короткая передышка. Боковым зрением следя за стремительным падением аса, который на удивление не проронил ни звука, Йен бежала по каменной стене дома, изредка уклоняясь от хаотично выступающих под ногами кирпичей. Волшебница уклонилась от летящего в неё фонарного столба и, застыв на месте возле самого края дома, посмотрела вниз. Улица, сменив своё горизонтальное положение на вертикальное, уходила глубоко вниз, и чародейка не имела никакого представления, что могло случится с Локи. Она разогналась и, помогая себе руками, перепрыгнула на балкон стоящего ниже дома. Ловко приземлившись на открытый балкон, девушка кувыркнулась вперед, чувствуя саднящую боль в боку от не совсем удачного падения. Она сосредоточенно рассматривала искаженную реальность, пытаясь уловить алгоритм изменений. Но пространственная магия была далека от логических и математических расчетов: только тот, кто творил подобное волшебство, мог предсказать последующее искажение, потому что оно подчинялось исключительно его воле. Йен оставалось лишь гадать, как скоро она сможет помочь богу. Если, конечно же, он уже не был на противоположном конце улицы. «Девчонка, сейчас!» Йен выглянула из-за тонких металлических прутьев ограды, посмотрела вверх, замечая стремительно приближающееся темное пятно. «Локи!» — она с неожиданной радостью и облегчением осознала, что распростертое тело аса не лежит сейчас безжизненно где-то в другом конце улицы на потеху приспешникам Мордо. Она напряглась, сконцентрировалась и схватила пролетающего мимо Локи за руку. Тот по инерции тут же потянул её за собой, и чародейка чувствовала, как больно металлическая перекладина передавила ей живот, прижимая внутренности к беспомощно хрустнувшему позвоночнику и придавливая напряжённую диафрагму под самые рёбра. Локи шокировано замер, вцепившись в её тонкую, аккуратную ладушку обеими руками. Йен почувствовала, как усилилась боль в животе, молясь о том, чтобы она не сломалась пополам, пока пыталась затащить бога в безопасное место. «Я передумал, девчонка, бросай его! Мы его не вытащим!» — Тебе не кажется, что поздновато идти на попятную? — зло зашипела она, упираясь носками обожаемых кожаных ботинок в железные прутья. Йен медленно выдохнула и, переместив центр тяжести на ноги, изо всех сил потянула на себя даже не пытающегося ей помочь бога. — Смертная, не смей отпускать меня, — яростные и нещадные потоки ветра завывали над ухом, растрепывая волосы, но Йен смогла прочесть по тонким губам, что же так старательно пытался донести бог. Волшебница словно почувствовала второе дыхание внутри: адреналин побежал по венам, жидким пламенем разнося по телу новый прилив сил. Она напряглась, перехватила цепкой хваткой руку Локи и потянула на себя резким рывком, затаскивая мужчину за собой на балкон, игнорируя опасливо хрустнувшее запястье. — Что за… чертовщина, смертная? — Локи открытыми ладонями несколько раз провел по слегка помятому пиджаку, словно это могло разгладить образовавшийся на нем складки. Чародейка ехидно покосилась в его сторону, полусогнувшись и опершись руками на колени. Дыхание немного сбилось, заставляя судорожно втягивать воздух сквозь зубы на каждом вдохе. — Мидгардское волшебство, Локи… Её слова, будто были спусковым механизмом, и, как только она договорила, дом резко закрутился, словно карусель. Йен успела только истошно завопить, когда вновь вместо твердо почвы под ногами в спину стал бить холодный ветер. Локи падал немного выше неё: так что теперь они смотрели друг другу в лицо. — Дай мне руку! — громко завопила Йен, пытаясь перекричать ветер. Локи недоуменно сощурился, качая головой, давая понять, что не услышал ни одного её слова. Мир вновь стал выворачиваться наизнанку: теперь вместо кирпичных стен она видела уютные и не очень гостиные, где ни в чем не бывало ходили люди, занятые своими домашними хлопотами. Девушка огляделась по сторонам: вновь терять бога из вида не хотелось. Волшебница уже представила, как расстроится Тор, когда узнает, что его брат по случайности был замурован в одну из стен мидгардских построек. Йен протянула руку вперед, широко раскинув пальцы. Может так смекалистый бог понял, что она хочет от него? Лафейсон протянул ей руку навстречу. Расстояние между ними стремительно сокращалось, и лишь шум ветра сейчас полностью заполнял её сознание. Перед глазами была рука бога, до которой она так старательно пыталась дотянуться хотя бы кончиками подрагивающих пальцев. И вот, когда она уже почти ощутила его ладонь в своей, они резко поменяли траекторию полета. Йен дернулась, чувствуя щекой холодную и шершавую поверхность асфальта. Рядом пронеслось раздраженное, глухое шипение аса: кажется, Локи не привык к подобным приземлениям. Чародейка, борясь с головокружением, пыталась встать. И пусть теперь мир вокруг был на положенном ему месте, в глазах по-прежнему рябило, и мелькавшие черные пятна мешали ей сосредоточиться. Она резко распахнула глаза, силясь отогнать подступившую с новой силой тошноту, и принялась шарить рукой по сторонам в поисках слетевшего с пальцев двойного кольца. Паника захлестнула рассудок, как волны моря тихий прибой, и Йен незаметно напряглась, услышав ненавистный, картавый голос француза. — Вот это ищешь, ma cherie? — волшебник, насмешливо растягивая губы, двумя пальцами держал не что иное, как её двойное кольцо. Подобный расклад значительно ухудшал их с Локи положение: ни один разумный колдун не отреагирует спокойно на отсутствие подобного артефакта в Зеркальном Измерении, особенно, когда двое его соперников имели и без того значительное превосходство над ним. Йен заставила себя подняться: тело ныло и болело так, словно его несколько раз пропустили через мясорубку, а из того, что осталось, сшили новую её прогнившими нитями. Она вытерла расцарапанную и саднящую от падения щеку от капелек крови и с недовольством посмотрела на красноватые разводы на кончиках пальцев. — Ненавижу мидгардских колдунов, — раздался сердитый шепот бога позади, тоже уже поднявшегося с грязного асфальта и бросавшего испепеляющие взгляды в сторону волшебников. Глаза Локи горели недобрым огоньком, словно из самых глубин сознания он пытался вырвать наружу ту магию, над которой утратил контроль. Йен покосилась в его сторону, разминая ушибленное плечо. За подобными жестами она пыталась скрыть с новой силой разрастающееся волнение. Волнение, страх и сомнения — главные враги в драке. Так говорил Стрэндж, и теперь Йен судорожно соображала, как выпутаться из тех сетей, что не глядя расставил Мордо. И той ловушки из смятения, замешательства и паники, в которую волшебница сама себя едва не загнала. Одно она знала наверняка: сдаваться без боя она не намерена. Ни сейчас, никогда-либо ещё. Сверкнувшая уверенность и сталь в спокойном взгляде карих глаз заставила француза слегка поумерить градус радости. Видимо, волшебница выглядела достаточно убедительной в своей решимости, раз теперь приспешники Мордо подняли на неё тяжелые, мрачные взгляды, словно уже утащили её в свои темные объятья. Игнорируя саднящую боль, Йен с радостью осознала, что истерзанное пространственной магией сознание возвращает ей ясность ума. Она задумчиво поджала губы: француз без каких-либо сомнений был пространственным магом, что добавляло ему баллов мерзости. Рядом стоявший Дрейк своей внушительной и массивной фигурой выдавал в себе атакующего волшебника, но чародейка мысленно заставила себя хорошенько подумать: иногда картинка разительно могла отличаться от содержимого. Девушка, сжав кулаки, вновь заставила магию внутри вспыхнуть под кожей пламенными искрами. Магические потоки поддавались нехотя, медленно растекаясь по телу манящим теплом. Йен надавила сильнее: магия стала закручиваться в ней, подобно крохотному торнадо, и волшебница чувствовала, как на кончиках пальцев уже тлели магические искры. — Итак, наши требования, — пространственный маг перестал улыбаться, возвращая своему лицу надменное выражение. Йен поежилась, чувствуя, что показательно улыбчивый и галантный француз мог оказаться не менее, а то и более, жестоким и беспощадным противником, нежели его молчаливый напарник. Тот лишь каменным изваянием стоял рядом, но Йен не сомневалась, что под зеленой запахнутой мантией нетерпеливо сокращались рельефные, крепкие мышцы. — Ты идешь с нами. Либо по-хорошему, либо мы тебя потащим. «Да, когда мама хотела, чтобы мужчины носили меня на руках, она вряд ли имела в виду это…» — Йен скривилась, но мысли о матери исчезли так же быстро, как и появились. Она повела плечом в сторону, понимая, что по-хорошему она с ними никогда в жизни не пойдет. Значит, скоро терпение приспешников Мордо переместится к отметке ноль… Она покосилась в сторону Локи, пытающегося вникнуть в происходящее. Или же отойти от пространственной магии: судя по замешательству на его ещё более бледном лице, подобного волшебства в Асгарде он не встречал. — Впрочем, будет жаль бить такое хорошенькое личико, — заискивающе протянул француз, и Йен вновь почувствовала на себе липкий взгляд мужчины. Поморщившись от смешанных чувств, она боковым зрением заметила, как Локи кончиками пальцев инстинктивно потрогал подборок и щеку. Девушка закатила глаза, мысленно фыркнув. — Блеск, приспешник Мордо сделал мне комплимент, — саркастично пробормотала себе под нос чародейка, обиженно закусывая губу. Локи повернулся к ней, вскинув бровь. — Смертная, тебе выбирать не приходится, — Лафейсон приподнял уголки губ в ехидной усмешке, вызвав у девушки вспышку раздражения. Всё же какая она глупая, раз волновалась о нем! Она жалела, что не использовала бога как приманку, чтобы сбежать, когда у неё ещё был шанс. — Что значит «приспешник Мордо»? — поток её мыслей, направленный в сторону пакостливого бога, был прерван искреннее возмущенным голосом мужчины. Он вскинул брови и недовольно цокнул языком, высказывая высшую степень своего негодования. Дрейк, стоявший рядом, выглядел так, словно был готов убить своего товарища. — В первую очередь, я мужчина! Йен едва не подавилась от той скользнувшей обиды в его голосе. Похоже, того искренне возмутило, с какой небрежностью она отреагировала на весьма сомнительный комплимент из его уст. Она тут же одернула себя от лишних мыслей: нельзя позволить себя заговорить, иначе подобная невнимательность будет стоить ей слишком дорого. — Достаточно, Луи, — раскатистый, утробный голос Дрейка заставил Йен напряженно замереть. Что-то ей подсказывало, что раз у этого парня закончилось терпение, то впереди её ждало только самое худшее. Она покосилась в сторону бога и жестом приказала ему молчать. Тот невинно пожал плечами. — Мастер ждет. Не хотелось бы разочаровывать его. После его щедрого подарка, — он повел рукой в воздухе, под его ладонью вспыхнула неизвестная ей руна, и в следующий момент в воздухе появился межпространственный разлом, из которого мужчина достал не что иное, как… Драконий Клык. Казалось, равнодушное, даже лишенное эмоций лицо волшебника на короткий миг окрасилось сияющими нотками торжества и гордости. Блеснувшее в его глазах нехорошим огоньком предвкушение возможности испытать на них силу артефакта Йен не понравилось. «Коул расстроится…» — почему-то подумала она, вспоминая с каким упоением младший ученик Стрэнджа натирал стеклянную витрину с мечом. Драконий Клык сиял маяком в руках волшебника. Майер с беспокойством отметила, что такой достаточно увесистый артефакт, как Драконий Клык, Дрейк держал в своей огромной ручище, словно перышко. «Нельзя позволить себя ранить… и этого идиота тоже», — Йен скосила взгляд на с жадным интересом впившегося в меч Локи. Лафейсон, казалось, видел перед собой только артефакт, и его голубые глаза оценивающе скользили по острому лезвию меча и аккуратной рукояти. Даже если Чернокнижник надел на него наручники, он всё равно кожей мог чувствовать расходящуюся слабой вибрацией силу и мощь, которую излучал меч. Если Санктум Санкторум и впрямь был полон подобных вещей, то Локи обязан туда попасть. Дрейк пока лишь предостерегающе держал меч лезвием вниз, но Йен была уверена, что ещё немного и внешне сдержанный приспешник Мордо пустит опаснейший артефакт в ход. Она в голове судорожно перебирала все сведения, которые были ей известны, и пришла к неутешительному выводу, что малейший порез может привести едва ли не к полной потере ауры. — А точно именно ее? — вдруг отвлеченно спросил Луи, словно вспомнил о чем-то безумно важном. Дрейк непонимающе выгнул бровь. — О чем ты? — нетерпеливо поинтересовался он, словно сдерживал рвущееся нетерпение вступить в драку. Йен не нравилось, к чему шел их разговор и многозначительные взгляды Луи. — Ну, Верховный разве не бросится спасать свою любовницу? — невозмутимо поинтересовался он, вызвав у Локи издевательский смешок. «Я же говорил», — вот что услышала девушка в бархатных интонациях Лафейсона. Дрейк недоуменно свел брови к переносице и покосился в сторону Йен, оглядывая её с головы до ног, а потом вновь обернулся к своему боевому товарищу. Его лицо выражало крайнюю степень недоверия. Луи махнул рукой. — А может bonbon Клэр ошиблась? — Мрак! — взорвалась Йен искренним негодованием, игнорируя язвительное похмыкивание Локи за своим плечом. — Я не его любовница, — чародейка гневно сверкнула глазами, выставляя яростно сжатый кулак. Луи и Дрейк недоуменно переглянулись: кажется, её злость и отрицание лишь больше убедили их в обратном. «Господь Всемогущий, почему мужчины такие тупые?» «Девчонка, технически, демоны — бесполые существа, и можно считать, что…» «Заткнись, Эшамар». Демон в её сознании обиженно булькнул и замолк, но девушка знала, что тот вряд ли захочет перенапрягаться и лечить её почти бездыханное тело. Да и к тому же… к брату он ведь тоже едва ли захочет? Значит, на какую никакую помощь, но рассчитывать она могла. — А, впрочем, не важно… — Луи усмехнулся, а потом его лицо вытянулось, а глаза холодно сощурились, — минута на размышление. Иначе… — Нет, — строго оборвала его Йен, чувствуя, как каждая клеточка тела наполнялась согревающим теплом магии. Надолго её едва ли хватит, но она знала, что обязательно что-то придумает, но для начала ей стоило забрать у француза своё двойное кольцо —ключ к их удачному спасению. Луи пожал плечами: мол, сама виновата, и тогда в следующую секунду с его рук сорвалось атакующее заклинание, тут же приобретая форму опасно шипящих, огненных змей. Йен ловко отскочила в сторону, защищаясь щитами от летящих в неё искр. Змеи, словно почуяв добычу, взвились и вновь бросились в её сторону. Локи заклинание будто игнорировало, и Йен не знала: радоваться ей этому или нет. Барьер несколько раз вспыхнул оранжевым, но стоически выдержал нападение огненных змей. Тогда, перегруппировавшись, Йен ловко изменила форму и размер щита, делая золотистые диски на костяшках пальцев более компактными. Она оперлась на правую ногу, быстро присела и, когда заклинание пронеслось у нее над головой в паре сантиметров, вскинула руку, острым концом барьера отрезая змее голову. Та взорвалась сотней тлеющих искр, и не успела Майер перевести взволнованное дыхание, как затылком почувствовала движение врага. «Девчонка, сзади!» Йен увернулась в последний момент, отведя корпус влево и перехватывая руку в зеленой мантии за запястье. Луи тут же снова попытался атаковать её прицельным ударом в лицо, но она перехватила мужской кулак, в непосредственной близости от своего лица. Тощий, на первый взгляд, француз оказался гораздо сильнее, чем она могла бы подумать, так что чародейке стоило немалых усилий перехватить его вторую руку, после чего ловким ударом колена в живот заставить волшебника согнуться пополам. Волшебница не стала ждать, когда он придет в себя: сделала быстрый выпад вперед, впившись взглядом в блекло блестящее на поясе двойное кольцо. Боковым зрением заметила опасно подступающего к богу Дрейка, но голос Эшамара вновь заставил её сосредоточиться на своем противнике. Луи, отдышавшись, словно предугадал её план, отклонился в сторону, и не ожидавшая подобной проворности от француза после сильного удара Йен пролетела мимо него, получая прицельный и болезненный удар в спину. Волшебница запнулась, рухнула на асфальт, но тут же быстро перекатилась в сторону, уходя от целившегося ей в голову ногой Луи. Приспешник Мордо досадливо фыркнул, отмечая, с какой грациозностью Йен вскочила с пыльного асфальта. Девушка шикнула: искры магии в её руках приобрели форму кнута, и она ловко замахнулась свободным концом в приспешника Мордо. Луи восторженно улыбнулся и выставил руку вперёд, предупреждая возможный выпад. — Хорошо двигаешься, — насмешливо отметил Луи, когда они, словно звери, ходили по кругу, присматриваясь друг к другу и выискивая слабые стороны, — а в постели? — Никогда не узнаешь, — Йен нехорошо улыбнулась; ободок затянулся вокруг запясться мужчины, и она с силой дёрнула золотой кнут на себя, подтягивая несносного француза для нескольких прямых ударов. Луи на миг растерялся, когда тело девушки оказалось в непосредственной близости от него, но вовремя уклонился, игриво проведя рукой по талии чародейки с самодовольной ухмылкой. — Не затягивай с ним, Дрейк, — Йен с тревогой обернулась к Локи, но тот без всяких проблем уклонялся от Драконьего Клыка, на который с таким маниакальным энтузиазмом пытался насадить его Дрейк. Она увернулась от летящего в неё кулака, выставила несколько щитов, в которые с угрожающим треском врезалось очередное атакующее заклинание Луи. «Локи, продержись ещё немного!» — Йен знала, что бог не услышал бы её мыслей, но Лафейсон словно не нуждался в её поддержке. Он ловко огибал любой выпад Дрейка, с завораживающей в стройном теле аккуратностью уходя от меча. — Не отвлекайся, мa cherie, — Луи вывел её из секундного транса и едва не задел бок межпространнственым клинком. Йен отошла в сторону, опасаясь, чтобы сумасшедший француз ненароком не проткнул её опасным оружием. Йен несколько раз ударила кулаками друг о друга, сделала небольшой полукруг руками, и с кончиков пальцев сорвалось заклинание, золотистыми вихрями несущееся в сторону приспешника Мордо. Тот отозвал клинок, выставил одной рукой щит, с легкостью отразил неожиданный выпад. Девушке хватило секундной заминки, чтобы проворно подобраться к магу и резким, оточенным движением дать ему в нос. Хруст костей отозвался болью в висках, и Йен сощурилась, прижимая ладонь к груди. Луи сдавленно охнул, прикладывая к саднящему носу руку, и Йен, воспользовавшись закрытыми от яркой вспышки боли глазами француза, выхватила двойное кольцо из-под пояса мужчины, тут же отходя от него на безопасное расстояние. — Я сделаю с тобой что-то плохое… — угрожающе зашипел Луи, стирая стекающие по губам тонкие струйки крови. Его тон тут же утратил игривые нотки. Йен подняла руки вверх, занимая оборонительную позицию. Локи покосился в сторону волшебницы, которая ловко уклонялась от большинства атак второго противника. Сам же бог чувствовал глухую, набирающую обороты ярость, когда с опасным свистом возле его уха проносилось лезвие меча. Он сделал выпад в сторону, вовремя отклонился назад: кончик меча в опасливой близости рассек воздух возле шеи. Локи сконцентрировался, пытаясь воззвать к дремлющей в теле магии, но вместо приятного зеленого сияния на кончиках пальцев он почувствовал прошивший его вдоль всего позвоночника электрический удар. Ас вытянулся, словно струна, чувствуя расходившиеся, как круги по воде, электрические импульсы, сковывающее тело. «Стар-р-рк!» — зарычал он мысленно, чувствуя, как губы сжались в тонкой полосу. Дрейк недоуменно отклонился назад, замечая, как от минутной боли брюнет выпучил глаза и клацнул зубами. — Пытаешься забрать мою работу? — с усмешкой поинтересовался Дрейк, опустив меч, будто наслаждаясь выражением боли на лице ловкого бога. Пожалуй, ему самому надоело возиться с ним, но Луи, кажется, прекрасно справлялся с девчонкой и без него, так что, перехватив рукоять меча плотнее, Дрейк оскалился и сделал очередной выпад. Локи отступил назад, нырнул руками вовнутрь пиджака, тут же доставая из него два кинжала. Те приятно легли в руки, и Лафейсон усмехнулся, пытаясь вспомнить, когда последний раз пользовался подарком матери по назначению. — Ты думаешь, что сможешь победить с этими зубочистками? — уточнил Дрейк, с насмешкой глядя на сверкающие от преломленных Зеркальным Измерением лучей фонарей кинжалы в руках бога. Тот ловко подбросил их в воздухе, ловя за ребристые, с вырезанными рунами рукоятки. — Поверь, я сам не в восторге, что их придется окропить твоей кровью, — оскалился Локи, чувствуя себя уже гораздо более уверенно. Бог выглядел так, словно даже мысль о том, что кровь волшебника окажется на его клинках, казалось ему оскорбительной. Боль немного стихла в его теле, но электрический импульс с новой силой пробудил в нём чувство отмщения. Она приятно будоражила тело, заставляя аса в предвкушении довольно щурить глаза. — Надеюсь, мидгардская кровь смывается так же легко, как и кровь пузатых чибисов. Дрейк не имел понятия, кто такие чибисы, но гадкая, насмешливая полуулыбка наталкивала его на мысль, что это что-то крайне мерзкое и унизительное. — Да, мой недальновидный друг, если я правильно расшифровал потуги мыслительного процесса на твоем лице, то ты совершенно прав, — Локи отскочил от просвистевшего меча и остановил удар кинжалом, с наслаждением вслушиваясь в лязг метала. Дрейк нахмурился, надавил сильнее, но бог сделал круговое движение рукой, сбивая его с толку. Локи отошел на несколько шагов, наслаждаясь непонимающим выражением лица волшебника. Тот снова окинул взглядом на вид тонкие, словно игрушечные в сравнении с его мечом, кинжалы. Те лежали в руке бога, словно были продолжением кисти, но Дрейк не мог понять: как с виду тонкий и хрупкий метал мог выдержать удар Драконьего Клыка? Разве что… Дрейк нахмурился, чувствуя, что его догадка о внеземном происхождении метала подтверждается насмешливым смешком Локи. — Тебя это не спасет, — мрачный взгляд Дрейка горел угрожающим пламенем, на что Локи только поудобнее перехватил кинжалы, напрягаясь всем телом, готовясь к любому неожиданному выпаду со стороны волшебника. — А ты проверь, — насмешливо-заискивающим тоном вторил ему бог, подманивая волшебника к себе издевательским кивком головы. Дрейк сжал губы: на откровенную провокацию вестись было глупо, но как же он хотел отрезать этот мерзкий язык! Йен испуганно обернулась, услышав громкий лязг метала. Тяжело дыша, она увернулась от сыпавшихся искр, после чего отскочила в сторону от пролетевшего рядом шара. Луи нещадно атаковал магией, и каждый его шаг в её сторону был словно насмешка над её магическими талантами. Луи наступал, подкрадываясь бесшумно и ловко, как кот. Магия понемногу охлаждала тело, но бурлящий по венам адреналин не позволял тлеющим искрам волшебства на её руках погаснуть окончательно. Она покосилась в сторону аса, судорожно соображая, как лучше поступить. Нужно было как можно скорее покончить с этим делом. Она рывком кинулась в сторону Луи, обманчиво занося руку для удара, и повёдшийся на уловку волшебник не успел отпрянуть от ловкой подначки. Он упал на спину, кувырнулся в сторону, но точный удар по ноге заставил его яростно зашипеть. — Дрянь! — Йен, не обращая внимания на оскорбление, соприкоснула пальцы, тут же разводя их в стороны. Вмиг от одного кончика до другого протянулась золотая нить, по мере быстрых, торопливых движений пальцев обрастая новыми витками. Чародейка посмотрела на Луи, уже почти поднявшегося на ноги, и точным броском набросила на него сплетенную Сеть Аида. Конечно, она получилась не такой плотной и стойкой, как у Стрэнджа, но мужчина тут же рухнул наземь, когда обманчиво легкие и воздушные, плетеные в сеть нити коснулись его тела. Девушка перевела судорожное дыхание, чувствуя, как дрожат пальцы и колени. Луи трепыхался в сетях, как пойманная рыбаками рыба, но Йен уже не было до него никакого дела. «Сколько… сколько думаешь, протянет?» «Минут восемь, девчонка». Йен облегченно выдохнула, со сладкой мстительностью покосившись на ругающегося на французском волшебника. — Уф… должно быть, это что-то очень нехорошее, — хмыкнула девушка, тут же чувствуя острую боль под ребром. Приподняв свитер вверх, волшебница с досадой отметила россыпь синяков под ребрами и ниже. Разгоряченную кожу тут же приласкал осенний ветер, и по всему телу поползла приятная прохлада. Следы болезненными тисками обхватывали бока, и, потянувшись, девушка поняла, что в синяках так же была вся спина. «У-у-у, сколько работы, девчонка». Луи действительно не щадил её: нанося короткие, но точные удары, он в большинстве случаев попадал в цель. Йен ему не уступала, но, расходуя силы на два фронта, выдохлась быстрее, чем француз. Она отвлеклась, лишь когда звон метала подозрительно утих, и болезненное шипение Локи разрезало воздух над её ухом. Он вломился в сознание ледяной лавиной, заставив сердце так испуганно замереть. Йен стремительно обернулась, замечая, как придерживавшийся за один бок Локи, лежал на земле. «Договорился-таки!» «Беги, девчонка!» — голос Эшамара настойчивым эхом пронесся в голове. И Йен побежала, несмотря на горящие огнем легкие и резкую, кинжальную боль под сердцем. «Не в ту сторону!» — завопил демон, когда осознал, что его хранительница рванула к нуждающемуся в её помощи богу. Чародейка проигнорировала попытки демона их спасти, щелкая пальцами и заставляя остатки магии в своих руках загореться с новой силой. Искры уплотнились, засверкали в воздухе раскаленным металлом, пока в руке девушки не появился меч. — Смертная? — пораженно выдохнул бог, присматриваясь к хрупкой спине девушки, которой она закрыла его от мрачно-ухмыляющегося Дрейка. Вновь послышался лязг металла. До них до сих пор доносились вопли на французском, и Локи желал, чтобы второй волшебник подавился собственный языком. Рана в боку нещадно жгла и болела, посылая по всему телу яркие вспышки нарастающей боли. Взбешенный Дрейк занес меч над головой чародейки, но та блокировала удар своим мечом. Она едва сдерживала натиск волшебника, но знала, что уступить не могла. Колени задрожали, грозясь не выдержать яростного напора Дрейка. Руки саднили и слабели с каждой секундой лихорадочного противостояния, но внутренние подбадривания Эшамара придавили ей новых, пусть и совсем слабых, но сил. Локи попытался дотянуться до лежавших в нескольких десятках сантиметров от себя кинжалов, но бок тут же пронзило такой резкой, острой болью, что мужчина тут же отставил эту попытку. Горячая кровь текла по бледным пальцам, и Локи чувствовал, что силы медленно начинали покидать его, словно проливались на грязный асфальт вместе с густыми каплями крови. Йен резко повела рукой в бок, отражая удар. Дрейк не заставил себя долго ждать, занося меч вновь, и всё ещё чувствующая слабость в руках девушка быстро отскочила в сторону, признавая, что будет не в состоянии выдержать атаку вновь. Она слегка запнулась, и этого было достаточно, чтобы острый кончик меча порезал щеку. Она зашипела, как разъяренная кошка, чувствуя тонкую струйку крови, но не позволила жалеть себя: игравший в теле адреналин немного сглаживал острые углы боли. Она снова остановила меч волшебника. — Когда я скажу, ты побежишь… — она обернулась к истекающему кровью богу. В тревожном, слабом освещении его лицо словно обострилось: скулы стали более выразительными, а губы сжаты в болезненном изгибе. Дрейк с этим утверждением был не согласен, поэтому, когда Локи, шипя и ругаясь на, судя по всему, асгардском, встал с грязного асфальта, волшебник сделал выпад, и прямой удар клинком о клинок заставил меч девушки золотым песком рассыпаться в пальцах. Не успела она сделать и шагу, как в следующую же секунду почувствовала, как рука Дрейка схватила её за волосы, наматывая длинные пряди на жесткий кулак. Она заскулила, схватилась за волосы возле затылка, стараясь хотя бы немного уменьшить тягучую и резкую боль. Дрейк с силой потянул её на себя, после чего на краткую секунду отпустил её волосы, чтобы в следующий момент наотмашь ударить её тяжелой рукой по лицу. В ушах противно зазвенело, и она на краткий миг утратила ощущение реальности. Голова стала словно свинцовой, и она даже не почувствовала боли, когда её дезориентированное тело рухнуло рядом с телом бога. — Поднимайся, смертная! — сквозь противный звон послышался требовательный голос бога, повелительной интонацией дотошно проламываясь сквозь нарастающий шум в ушах. Чародейка заторможено повела щекой, чувствуя, как распухшая скула пульсирует, посылая по всему телу короткие разряды боли. Лопнувшая от силы удары кожа жгла, словно к ней прикоснулись разгоряченным металлом, а горячие прожилки крови, скользнувшие по щеке вниз, неприятно щекотали кожу. Превозмогая пульсирующую боль, девушка вскочила с места, замечая, как Дрейк вновь замахнулся мечом на едва державшегося на ногах бога. Она уловила движение Дрейка, пусть уставший рассудок и бился в агонии и отказывался переваривать информацию. Йен видела, как опасно сверкнул меч, как хищно, слегка болезненно исказился рот Дрейка в оскале, и тело отреагировало быстрее, чем мозг. Йен, словно не чувствуя собственного тела, словно ей руководил безжалостный кукловод, дергая за нити и заставляя её вскакивать с асфальта, несмотря на выкручивающие мышцы судорогой боли, бросилась вперед. Между Дрейком и Локи, вновь прикрывая замершего, отказывающегося верить в то, что глупая смертная вновь пыталась прикрыть его собой, бога. Голыми руками девушка поймала грань лезвия, тут же сипло втягивая сквозь сжатые зубы воздух. Яркая вспышка боли разлилась перед глазами кровавым пятном. Мир вокруг поплыл, темной дымкой отделяя её сознание. Йен старалась удержать судорожно трясущиеся от смертельной боли, которая вмиг прокатилась по всему телу, руки. Алыми ручейками вниз по тонким запястьям заструилась кровь; чародейка судорожно вздрогнула, борясь с яростным, мучительным воплем, раздирающий горло острой проволокой. Дрейк пораженно застыл: и в его глазах на короткий миг вспыхнуло уважение. — Сумасшедшая… Локи изумлённо смотрел на трясущуюся от боли хрупкую девичью спину. Как дрожащие колени едва держали её на ногах? Но волшебница всё равно упрямо стояла, разделяя их с приспешником Мордо тонкой гранью. «Ай-яй-яй! Как же больно, девчонка!» Йен оттолкнула острие, отступая на несколько шагов назад. Дрожащие руки были опущены вниз; с тихим, влажным звуком на асфальт падали густые капли крови. К влажной спине противно липла ткань гольфа, но волшебница не обращала на подобные мелочи внимания. «Эшамар, мне нужна твоя помощь…» — демон, к счастью, избавил её от своей язвительности, пусть девушка и чувствовала, как он хотел саркастично прокомментировать её просьбу. Дрейк пораженно смотрел на хранивший кровавые следы клинок меча, словно любуясь образовавшимися багровыми узорами, теперь украшавшими лезвие. Приспешник Мордо перевел на неё внимательный взгляд, словно видел её впервые. Казалось, теперь он признавал её достойным, пусть и глупым противником. — Он того не стоит, ты ведь понимаешь это? — отстраненно произнес Дрейк, через плечо посмотрев на блестевшие от распиравшего его бешенства глаза Локи. Лафейсон излучал такие угнетающие волны неистовой злобы, которые Майер чувствовала даже спиной. Пусть они были обращены не к ней. — Сдавайся, — категорично обрубил Дрейк и опустил меч с алыми разводами на лезвии вниз, словно демонстрируя свою лояльность к ней, если она всё же послушается его совета. Йен суетливо облизнула пересохшие губы: магия иссякла в ней, алым маревом развеиваясь между пальцев. «Доверься мне, девчонка!» Волшебница, на секунду утратившая контроль над своим телом, пораженно вскинула ладони, и неожиданная вспышка света, вырвавшееся из ее болезненно сжатой руки, ослепила Дрейка. «Что ты творишь, Эшамар?» — ужаснулась девушка, глядя себе на руку. Дрейк, плотно зажмурив глаза, пытался понять, что происходит. Он метался из стороны в сторону, словно почуяв их желание и возможность сбежать. «Выиграл нам время!» Ладони горели от острой боли, но она заставила судорожно дрожащие пальцы протиснуться в двойное кольцо. То сверкнуло совсем слабым, тусклым светом, словно намекая, на исчерпавший себя резервуар её сил. Невыносимая боль с ладоней перекочевала по рукам по всему телу, саднящими вспышками тревожа то сердце, то болезненно сжавшиеся легкие. Йен не знала, сколько времени будет работать уловка Эшамара, но Луи смиренно умолк, а это значило, что и её ловушка совсем скоро себя исчерпает. Игнорируя возню и ругань Дрейка за своей спиной, Йен держала руки, над которыми властвовала дрожь, впереди, водя ладонью по часовой стрелке. Первые неуверенные, робкие искры появились в воздухе, но тут же пропали, даже не давая надежды на портал. Локи смотрел на нее испытывающим взглядом в щеку, придерживаясь алыми от крови пальцами за бок, но ничего не говорил. Лишь молча смотрел, как Йен снова и снова с безустанным, граничащим с отчаянием упрямством пыталась наколдовать проводник в безопасное для них место. Наконец у неё вышло. Йен подавила радостный вопль, когда слабый, едва искрящийся портал украсил пространство. Девушка поджала дрожащие губы, коротким кивком указывая на портал. Локи сделал шаг, ещё один и искры жадно поглотили его фигуру. Волшебница бросила последний взгляд на Дрейка, слепо метавшегося по сторонам. Йен пообещала себе, что потом спросит у Эшамара, что это за заклинание, сорвавшееся с её пальцев, вывело волшебника из игры. Она коротко шагнула в сторону портала, но иссякшая в её теле магия не могла даже на долю секунду задержать рассыпавшийся в пыль оранжевый круг в воздухе. Йен почувствовала, как пораженно оцепенела на месте. Не может быть, чтобы короткая потасовка настолько выкачала из неё силы, что магии было недостаточно даже для поддержания портала. «Девчонка, время ещё есть. Беги». Магия и адреналин выпустили её тело из сладкого плена, и оставшаяся совсем безоружной и беззащитной волшебница не придумала ничего лучше, как подобрать брошенные богом клинки. Те, нехотя легли ей в руку, и лишнее движение снова всколыхнуло утихшую боль, раздражая оголённые, истерзанные клинком нервы. Но всё равно оружие давало хотя бы иллюзорное ощущение защиты. — Я достану тебя! — яростно рычал Дрейк, безуспешно протирая глаза. Волшебник предусмотрительно спрятал свой артефакт в межпространственный разлом, опасаясь, чтобы ученица Стрэнджа не воспользовалась его кратковременной слабостью. Йен пересекла грань Зеркального Измерения на ватных ногах, заставляя себя лишь одним усилием воли переставлять ноги, едва не переходя на бег. Скорее нужно затеряться в толпе людей: там приспешникам Мордо будет тяжело найти её. Главное — вновь не попасть в Зеркальное Измерение. После оглушающей тишины звуки живого, ночного города хлынули на неё снежной лавиной, заставляя на долю секунды болезненно поморщиться. Но гудящий, громкий поток людских голосов давал ей ощущение небольшой безопасности, словно мирные жители Нью-Йорка непроломной оградой отделяли её от приспешников Мордо. Йен стиснула зубы, чувствуя, как предательски подгибались ослабшие ноги, но в очередной раз валяться в пыли она не хотела. Адреналин отхлынул от сердца, выпуская всё её тело из раскаленных тисков, придающих ей сил. Теперь каждая ссадина, каждый синяк и порез отдавали такой оглушающей болью, что на глаза непроизвольно навернулись слезы. Она старалась лишний раз не двигать руками, но запекшееся кровь на коже вызывала непроизвольный зуд, подстрекая девушку короткими ноготками содрать с себя алые разводы. Она последовала за толпой, надеясь затеряться в бесчисленном количестве чужих спин и тел, но мозг всё равно словно остался там, в Зеркальном Измерении, прокручивая секунда за секундой кадры произошедшего. Перед глазами, словно снимки с потертой пленки, проносились эпизоды короткой драки. Приспешники Мордо знали, кого и где нужно искать. Чародейка с силой прикусила губу, усердно воскресив в памяти каждое брошенное слово. Уставший, расплавленный от использования магии в непривычно-больших количествах мозг и вымотанное, гудящее от не отпустившего напряжения тело требовали отдыха. Голова нестерпимо болела: в районе лба боль особо сильно взрывалась яркими вспышками перед глазами. Волшебница едва перебирала ногами, стараясь как можно быстрее найти тихое, но безопасное место, где сгущающиеся тени от сумерек не будут тревожить обостренное сознание мрачными образами. Ей стоило немного отдохнуть, перевести сбившееся дыхание и найти в себе оставшиеся крохи волшебства, чтобы добраться до Санкторума. Она надеялась, что Стрэндж обнаружил её маленькую посылку, а докучливый и униженный своей беспомощностью в сложившейся ситуации бог не будет играть на тонком инструменте под названием «нервы Верховного Чародея». Она рвано выдохнула, когда ноги принесли её к небольшому зданию городской библиотеки. На асфальт падали косые лучи уличных фонарей, ярко освещая тротуар. Девушка вздрогнула, когда раздался неожиданный грохот из подворотни, а потом пронесся истошный вопль котов. Обостренный мозг тут же заставил тело напрячься. Рядом с дверью копошилась милая старушка с клетчатой сумкой, в которой она, видимо, пыталась найти нужные ключи. Женщина даже не обратила внимания на шум: похоже, здесь это было привычным делом. Она быстро прошла мимо и присела на деревянную скамейку. Здесь фонарный свет не доставал её бледного, измученного лица, но прекрасно освещал дорогу. Надежно спрятавшись в холодной тени, Йен откинулась назад. Деревянные брусья больно надавили на спину, и синяки, прятавшиеся под мягкой тканью свитера, заныли с новой силой, закручиваясь в висках очередным витком боли. Она уже и забыла, когда ей в последний раз было так больно. Когда каждую мышцу неумолимо выкручивало судорогой, вызывая жгучее желание скрутиться калачиком и крутиться-крутиться-крутиться, пока навязчивая боль не испариться из тела. Та редкая боль, испытываемая на тренировках, когда она могла по невнимательности пропустить удар Стрэнджа, разительно отличалась от той, что гудела под кожей сейчас. Эшамар молчал: вокруг неё был лишь шум беззаботного, неуклонного в своей пестрящей сотней огней беззаботности города. Видимо, демону тоже требовалось время, чтобы подлечить её избитое тело. Йен даже казалось, что стоило ей более внимательно прислушаться к внутренним ощущениям, как она явственно могла ощутить ненавязчивой дымкой скользящую силу демона в себе. Тот и так ежедневно трудился над ней, как пчелка, и многочисленные бланки с результатами анализов крови были лучшими показателями его неустанного труда. Она посмотрела на свои руки: ладони были изуродованы глубокими порезами, уже немного начинающими зарубцовываться. Сегодня её демону предстояло на порядок больше работы, чем обычно. Эта мысль как-то тревожно задела её за живое. А что, если… Нет. Чародейка упрямо качнула головой и тут же пожалела об этом, когда от резкого движения боль свинцовой пулей пробила висок. «Главное, вернуться в Санкторум…» — решительно подумала волшебница, устало запрокинув голову назад. Приближающаяся ночь проступила на темном небе далеким светом звезд, и она лишь измученно прикрыла тяжелые веки, наслаждаясь коротким порывом осеннего ветерка.Глава XXXVIII: Battle Royale
27 декабря 2020 г. в 21:20
Алия остановилась возле универмага, проверяя счет на наличие денег. Задумчиво прикусила губу, пытаясь в бытовых мелочах хотя бы немного отделаться от утреннего шока, в который вверг ее мистер Стрэндж. Не зря весь вчерашний день её терзало плохое предчувствие, но Алия смалодушничала и не обратила на это внимания. Как оказалось, зря. А ведь раньше интуиция никогда не подводила её, и девушка очень часто прислушивалась к шестому чувству. Алия тяжело выдохнула, продолжая чувствовать такую раздражающую смутную тревогу и чувство вины. Несмотря на то что с самого утра она пыталась убедить себя в том, что в случившемся нет её вины, что она лишь скрытая волшебница, по воле случая оказавшаяся впутанной в эти разборки, прорицательница всё равно продолжала испытывать разочарование в собственных силах. Холодный мужской голос до сих пор звучал в её голове, и Алия не могла отделаться от ощущения, что в искаженном телефонной связью голосе Стрэнджа она слышала разочарование.
Она покрутила карточку в руках, так и не решаясь войти в магазин. Подвешенное душевное состояние каждый раз возвращало в ее памяти запоздавшее видение, заставляя прокручивать сложившуюся ситуацию сотню раз. Девушка могла прийти лишь к одному выводу: Стэйн не сдавал позиций, не собирался ей уступать, играя в лишь ему одному понятную игру. Алия правил не понимала, и что-то ей подсказывало, что никто ей этого объяснять не собирался. Её продолжало волновать лишь одно, чтобы ослепленный своей ненавистью к ней Стэйн вновь не решил впутать её семью в это грязное дело.
Она поправила сползающую с волос невидимку и решила, что настроение на кофе у неё нет. Свинцовое небо отражалось в бесчисленных панорамных окнах небоскребов, и Алия пыталась отвлечься, разглядывая затянутое облаками солнце.
«Стэйн, что же ты задумал?» — она устало помассировала виски, вздрагивая от внезапного телефонного звонка. Девушка слишком быстро нырнула рукой в кожаную сумочку и едва смогла сдержать разочарованный вздох, когда увидела на дисплее фотографию папы. Алия почти разозлилась на себя за то, что так ждала его звонка. Даже после тех обидных слов, что он наговорил ей в порыве праведного гнева, она всё равно надеялась, что Верховный Чародей сменит гнев на милость, осознавая, что вины прорицательницы в случившемся нет. Обида горечью обжигала горло, не позволяя расстроенной Алии сразу же ответить на звонок. Не хотелось, чтобы непричастный к её проблемам отец расшифровал в дрожащем голосе отголоски вновь разбитого сердца. Несколько раз выдохнув, прорицательница понадеялась, что Майкл не заметит скользящего в её голосе раздражения.
— Привет, пап, — она преувеличенно бодро поздоровалась с ним, кривясь от того, как громко прозвучал собственный голос. Алия шла навстречу людям, занятыми собственными проблемами и делами, и пыталась отвлечься на то, что внимательно рассматривала их лица, пытаясь прочесть их эмоции и мысли по одним лишь глазам. Прохладный ветер слабо колыхал её волосы, но Алия чувствовала себя гораздо лучше, вдыхая слегка холодный воздух полной грудью. Он холодными лентами скользил по неприкрытой шарфом шее, нагло забираясь под вырез свитера. Городской шум создавал видимость действия и движения для неё, помогая сохранить ощущение реальности, которая всё норовила от неё ускользнуть.
— Я хочу, чтобы папка с этим делом через пять минут лежала у меня на столе! — видимо, Майкл был в участке и, судя по звенящему от злости голосу, дела на работе были, мягко говоря, не очень. Но тут он, видимо, заметил, что Алия наконец взяла трубку и голос его потеплел. — Привет, принцесса, — послышался хлопок двери, и Алия не смогла сдержать улыбки. Её грело то, каким Майкл становился рядом с мамой или рядом с ней. — Чем занята? — Майкл, как обычно, зашел издалека. Размеренно интересуясь делами, он умел ловко расположить любого человека к беседе, даже если тот был в дурном настроении. Алия слабо улыбнулась: именно за это его так любили дома и ценили на работе. — Надеюсь, не отвлекаю тебя ни от каких важных дел. Просто подумал, что ты давно не заходила к нам с мамой, — отец продолжал говорить, а Алия чувствовала, как от его голоса на душе становится спокойнее. Мягкий баритон отца лучами солнца рассеивал смутную тревогу на душе, но её липкие пальцы всё равно продолжали стискивать взволнованно трепещущее сердце девушки. Майкл, не прилагая особых усилий, дарил ощущение заботы и защиты, даже если бы он находился в другой части планеты. Она знала, что он всегда и во всём поддержит её и поможет, и от простого осознания этого ей становилось легче, пусть волнение и продолжало опоясывать сердце тонкой лентой.
— Бесцельно хожу по Нью-Йорку, — она слабо улыбнулась, придерживая перед молодой девушкой с коляской двери в пекарню. Носа тут же коснулся манящий шлейф сладкого запаха выпечки, но прорицательница по прежнему была не в настроении для сладкого. Шатенка благодарно ей улыбнулась, и Алия, поправив прядь волос, присела на скамейку, по-ребячески болтая ногами. — Только что отнесла в редакцию заметки для статей, — она старалась поддерживать жизнерадостный и такой привычный для неё тон, но даже она чувствовала тень фальши в своем голосе. Не мог не заметить этого и Майкл. — Всё хорошо, пап. Правда. Я просто немного замоталась, но всё не так смертельно, как ты думаешь. Может заскочу на ужин на этих выходных, — она продолжала говорить, словно от количества произнесенных ею слов могло что-то измениться. Только словами она могла выплеснуть копившееся в ней волнение, но даже так Алия не могла чувствовать облегчения. Слишком велик был страх того, что Майкл поймет, что она врет. А ведь всегда понимал. По покрасневшим щекам или дрожащему голосу, по слишком резким движениям обычно неторопливых пальцев… по таким мелочам, что даже Джоанна не всегда могла её раскусить. А Майкл мог. И сейчас страх того, что мужчина всё поймет по скользящему нитью беспокойству в её голосе, был так велик, что Алия чувствовала, как дернулась её рука в порыве сбросить вызов.
Майкл молчал несколько секунд, и Алия слышала, как глухой стук собственного сердца в ушах приглушал шум улицы вокруг. Длительное молчание отзывалось в ней смутным, набирающим вязкости туманом, и Алия неосознанно сглотнула тугой ком нервов в горле. «Прошу, пусть он поверит. Пусть поверит…» — губы двигались в беззвучной молитве, а сама Алия зажмурила глаза, скрестив указательный и средний пальцы. Никогда она так отчаянно не хотела быть непонятой самым близким человеком.
— Что ж, рад слышать, что у тебя всё в порядке, — Майкл, кажется, действительно повелся на её маленькую ложь, потому что девушка не услышала в его голосе ни сомнения, ни подозрений на её счет. Или же он почувствовал её невысказанное желание быть непонятой и не стал давить. Алии почти стало легче от этого. Майкл ничего не понял. Это должно было бы успокоить её, но нет. Мор почувствовала волнение и стыд, словно ей было снова восемь, и она разбила бабушкин любимый вазон с фикусами, спихивая всё на козни и баловство соседского мальчишки с его псом. — У меня сейчас обед. Я могу забрать тебя, мы выпьем кофе. Лия?
Алия сильнее сжала пальцами металлический корпус мобильного, прижимая телефон плотнее к щеке. Сердце слабо трепыхнулось, разнося по телу радостное тепло от возможности встретиться с отцом, которого она в свете последних событий не видела так долго, что, казалось, и вовсе забыла, как выглядело сосредоточенное лицо Майкла.
— А? Да, конечно, кофе… — Алия только сейчас почувствовала стискивающее железными цепями желание, необходимость встретиться с тем, кому она безгранично доверяла. Она боялась разоблачения, но так сильно желала поддержки, что, недолго думая, назвала адрес так поспешно и скоро, словно Майкл мог передумать и отменить их встречу.
— Хорошо, я скоро буду.
Послышались короткие гудки, и Алия убрала телефон, задумчиво рассматривая фотографию на дисплее. Что она делала не так? Беспокойство не желало отступать, и прорицательница начинала злиться на себя за непостоянство собственной души, которая металась из крайности в крайность.
Мор несильно пошлепала себя ладонями по щекам, заставляя здравый рассудок хотя бы на короткое время посетить её черепную коробку. О, какой же глупой она была, когда малодушно решила, что вся эта ситуация со скрытыми волшебниками и открытой на них охотой обойдет её стороной! Сидя сейчас на холодной лавке, окруженная сотней людей, Алия чувствовала то острое одиночество, которое ей так редко доводилось испытывать.
«Я — идиотка, он прав. Он всё это время был прав… Теперь понимаю, почему он так злился на меня… А я бы не злилась на его месте? Всё это время я лишь только и делала вид, что всё это проходит мимо меня! Я ведь надеялась, что ситуация решится сама по себе. Не угадала. Я отказывалась принимать ответственность за свой дар… А он должен был присматривать за мной, как за маленьким, нерадивым ребенком, который всё так и норовит перебежать дорогу на красный свет…» — Алия устало помассировала виски, откидывая голову назад. Осенний ветер тут же запутался в золотых прядях, но Мор не было никакого дела до этого замысловатого танца. Больше всего её волновал дар, над которым она потеряла контроль. Или же этот контроль лишь иллюзия, которую она ловко поддерживала всё это время? Нет, сама судьба и удача сопутствовали этому, и Мор ошибочно полагала, что, не прилагая особых усилий, она способна противостоять тому врагу, который заплатил чужой жизнью за тот дар, с которым она была рождена.
Мор почувствовала, как защипало глаза от непрошенных слез, уже собравшихся в уголках. Нет, сейчас было не время предаваться столь не вовремя нахлынувшей на неё сентиментальности. Как она объяснит Майклу потекший макияж? А ведь он едва ли поверит в то, что у неё просто начали слезиться глаза от сильного ветра. Алия глубоко вдохнула и выдохнула.
Она не знала сколько примерно времени займет ожидание Майкла, но каждая минута наедине с собственными переживаниями и мыслями не способствовала восстановлению её душевного равновесия. Мор посмотрела на часы с витиеватым цветочным узором, с недовольством отмечая, что прошло не больше пяти минут. Прорицательница решила занять себя тем, что бездумно рассматривала проходящих мимо мужчин и женщин, пытаясь в голове выстроить их историю жизни или угадать их мысли. Впрочем, её собственные мысли всё равно возвращались к древнему храму с неприметной для людского восприятия дверью и металлической табличкой на стене. Что там сейчас происходило? Алия не знала и не имела представления, у кого можно было бы узнать. Она за короткую секунду разблокировала телефон, нервно облизывая губы и тут же чувствуя сладковатый привкус вишневого блеска. «Мистер Стрэндж» — кратко, словно издевательски, гласила надпись быстрого набора, но позвонить Верховному, тем самым накликав на себя очередную волну его гнева, Алия так и не решилась. Она испытывала то неприятное, тяжелое волнение, которое ядовитым уколом пронзало её тело всякий раз, стоило ей встретиться со строгим взглядом серых глаз.
Мор быстро спрятала телефон обратно в сумочку и достала небольшую коробочку с шоколадными конфетами, которую сегодня с утра вытащила из своих особых запасов. Разбитая утренними обвинениями волшебника, девушка пыталась заесть внутреннюю обиду, которая грызла её изнутри, грозясь оставить внутри лишь беспросветную пустоту. Алия вздохнула, рассматривая пеструю упаковку на которой была изображена милая, улыбающаяся девочка. Волнение и плохое настроение убивало всякое желание есть, но желудок требовательно и жалобно взвыл так громко, что Мор показалось, что этот звук перекрыл даже шум машин, маячащих за её спиной.
— Шоколад не лучшая идея для обеда, Лия, — послышался мужской смешок, и Алия резко обернулась, видя перед собой устало улыбающегося Майкла. Несмотря на очевидные признаки переутомления на его загорелом лице, Фостер выглядел счастливым, и в следующую же секунду Мор обняла отца, ощущая, что с каждой секундой ей становится лучше. Она крепко стиснула его в своих руках, зарываясь замерзшим носом в складки рабочей рубашки мужчины. — Я тоже скучал, — Мор вдохнула терпкий запах парфюма, скрашенный нотками растворимого кофе и… Алия повела носом, чувствуя сладкий запах пончиков, которые отец со своей командой заказывал каждый вторник. Ощущение родительского тепла понемногу вытесняло утреннее потрясение и удушающих холод волнений. Мор отпрянула немного в сторону, задирая голову вверх и старательно вырисовывая искреннюю улыбку на губах, чтобы у проницательного отца, не приведи Мерлин, не возникло никаких подозрений на её счет.
— Пока ждала тебя, поняла, что проголодалась… — Мор забавно сморщила носик, заставив Майкла понимающе улыбнуться, по-отечески тепло накрывая блондинистую макушку широкой ладонью. Алия стоически вытерпела покушение на идеальность прически, продолжая греться в объятьях мужчины. Прорицательнице стоило огромных усилий заставить себя отодвинуться от Майкла, не желая, чтобы длительные объятья вызвали неуместные вопросы. А портить неожиданную, а оттого более приятную встречу с отцом Алия не хотела. — Здесь рядом должно быть хорошее кафе.
— О, смотрю, вы с Майей времени зря не теряете, — с готовностью кивнул Майкл, коротко проверяя телефон, хмурясь неизвестному Алии содержанию сообщения. Фостер, заметив обеспокоенный взгляд девушки на себе, коротко приподнял уголки губ в подобии улыбки, и даже так прорицательница могла видеть, каким уставшим и вымотанным было его лицо. Под глазами залегли глубокие тени от недосыпа, а нахмуренная ложбинка между бровей, казалось, никогда не разглаживается. Каждый день он стоял на защите спокойствия нью-йоркцев, и как бы сильно его не выматывала эта работа, сколько бы ночей подряд он мог ночевать не в мягкой постели, а за рабочим столом кабинета, Майкл трепетно и безвозвратно любил свою работу. Порой Алии казалось, что полицейский значок был ему важнее и дороже собственной семьи, но она тут же гнала от себя эту мысль, устыдившись пакостливого эгоизма.
— О, ты знаешь Майю, так что я попала в её плен, — Алия коротко рассмеялась, удивляясь тому, как легко и естественно прозвучал сорвавшийся с губ смех. Это был хороший знак: раз она могла контролировать свой голос, всё остальное было не таким ужасным. Алия украдкой рассматривала тяжелый подборок Майкла и упрямо поджатые губы. Видимо, на работе был полный завал, раз даже рядом с ней его лицо сохраняло сосредоточенную задумчивость и меланхоличную отрешенность. — В последняя время я давно с ней никуда не выбиралась, и…
— В последняя время все как с ума посходили, — предостерегающий кивок, с которым Майкл к ней обернулся, означал, что отца всё же что-то глубоко беспокоило. Алия склонила задумчиво голову набок, уже гораздо более энергично вышагивая рядом с мужчиной и ненавязчиво прижимаясь к его сильному плечу. Мор казалось, что один лишь взгляд на Майкла её успокаивал. Добродушная, пусть и порой уставшая, улыбка была для Алии ярким маяком, на который она всякий раз откликалась, чувствуя, как настигающий шторм смятения и беспокойства грозится заволочь в свои пучины. Больше тонуть, отчаянно хватая воздух, ей не хотелось. Но сейчас всё, о чем она могла думать, — это случившееся сегодня с утра. Мор понимала, что винить мистера Стрэнджа в его холоде и разочаровании было нельзя.
— Я так и поняла по твоему голосу, что на работе проблемы… — Мор ловко свернула за угол, вдыхая полной грудью слегка морозный, бессолнечный воздух. Майкл что-то невнятно пробормотал себе под нос, прозрачно намекая дочери, что поднимать этот вопрос сейчас он не намерен. Он внимательно посмотрел на неё, и в его глазах девушка могла четко прочесть, что же он понял по её голосу. Прорицательница поспешно отвернулась. Ещё несколько минут они шли, негромко обсуждая многострадального Тома, которого Лаванда заставляла по нескольку раз на день делать уборки и проветривать комнаты. Беременность придавала характеру этой женщины ещё больший оттенок несносности, и Мор было страшно подумать, что будет с бедным Томом, если второй ребенок всё-таки окажется девочкой. Эта мысль заставила Алию на секунду улыбнуться, вспоминая требовательные детские крики Валери о том, что на Рождество она попросит у Санты сестренку. Том в тот момент явно собирался молить Санту, чтобы он забрал его к себе на Северный Полюс в качестве эльфа-помощника.
— Выглядит уютным. — Майкл оценивающе окинул дверь взглядом и пропустил Мор вперед. Приветливо зазвонил колокольчик, и Алия явственно почувствовала, как мягкое, душистое тепло с ароматом свежего кофе и сладких булочек наполняет тело, сглаживая обостренные углы терзавшейся от переживаний души. В кафе, несмотря на подкрадывавшиеся сумерки, особо посетителей не было. Немолодая пара сидела возле самого окна, с очками-половинками на носах уткнувшись в книги. Неподалеку от них сидел молодой парень в темной джинсовой курточке и что-то активно печатал на своем ноутбуке. Мор недовольно скривилась, вспоминая про собственные незаконченные статьи в нескольких папках с пометкой «ЗАКОНЧИТЬ ЭТО НЕМЕДЛЕННО!».
Они выбрали с Майклом наиболее отдаленное место, прячась от возможных случайных взглядов других посетителей за большой пальмой. Фостер, заметив заинтересованный взгляд дочери на растении, поспешил её заверить, что настолько большой вазон с цветком ей унести не поможет даже её огромная любовь к садоводству.
— Папа, ты разве не должен был меня отговаривать от воровства? — Мор улыбнулась, подперев голову руками. Тепло кофейни мягко начинало пробираться под ткань укороченного свитера персикового цвета, и Алия не могла справиться с убаюкивающим чувством умиротворения, мягким туманом расплывающимся по телу. Фостер выразительно приподнял бровь.
— Помнится, тебя и Джо не особо останавливали мои слова, когда вы с ней, как маленькие воришки, забирали перечницы и солонки из всех кафе, где мы только были… — Майкл многозначительно посмотрел сначала на стеклянную солонку, а потом улыбнулся, делая рукой короткий жест «я слежу за тобой». Алия поджала губы в возмущенно-пристыженной улыбке, но глаза искрились весельем, вызванным приятными воспоминаниями, когда она ещё жила в родительском доме, а частые смены отца и матери не заставляли тех коротать ночи на работе. Мор никогда не любила оставаться в квартире одна: суеверный страх всегда заставлял её тело неприятно цепенеть от малейшего шороха, и даже на кухню она не могла выйти без включенного во всех комнатах света. Со временем она перестала страдать подобными приступами тревожности, однако воспоминания из самого детства сейчас особенно проступили сквозь пелену прошедшего времени, вызывая на душе легкую суеверную тревогу.
— Вообще-то, пап, мы всегда оставляли хорошие чаевые, — в своё оправдание возмутилась прорицательница, отвлекаясь от беспокойных воспоминаний. Девушка скрестила руки на груди, чем вызвала у Майкла ласковую улыбку.
— Особо опасная группировка… — он снова засмеялся, видимо, вспоминая те дни, которые они проводили вместе. Дни, когда они в любой момент могли сорваться в кино или кафе; когда жизнерадостная девушка могла вытащить отца на свой очередной матч по волейболу, а они потом ещё до позднего вечера могли бесцельно ходить по Нью-Йорку и есть мятное мороженное с шоколадкой крошкой. — Сбывали на черном рынке всё честно-наворованное?
— Я ничего не буду говорить без своего адвоката, — заговорщически сощурилась Мор, откидываясь на мягкую спинку стула, — но, если ты и твои парни перестанете копать под нас, мы с мамой может даже возьмем тебя в долю, — Майкл вскинул брови, предавая своему лицу наигранно-польщённую заинтересованность в предложении. Наверняка уже подсчитал в голове, сколько сможет заработать на контрабанде перечниц и солонок. Их дурачество прервал подошедший официант с вежливой улыбкой на слегка растерянном лице. Судя по слегка отсутствующему взгляду, которым он наградил Алию и Майкла, днем наплыв людей был куда больше, и теперь бедный парень наверняка только и мечтал о скорейшем возвращении домой… Что ж, Алия его понимала.
— Закажете что-то сейчас или…? — в уставшем голосе официанта проскользнули легкие нотки раздражения: его не прельщала перспектива ходить туда-обратно по несколько раз. Мор переглянулась с отцом, который уже с задумчивым видом изучал список блюд в меню из мягкого переплета.
— Сейчас, — прорицательница скользнула быстрым взглядом по знакомым строчкам, тут же находя взглядом желаемое блюдо. Правда её взгляд тут же пополз немного вниз, и Мор с приятным удивлением заметила: — О, у вас в меню появилась паста с морепродуктами? — официант утвердительно кивнул, а желудок Алии предвкушающее сжался. Мор быстро захлопнула меню и отложила его в сторону. — Тогда мне пасту и ананасовый сок, — Майкл продолжил листать дальше меню, официант коротко кивнул, быстро что-то записал в блокноте с забавным рисунком черепа и выжидающе уставился на Майкла, который, подозрительно сощурившись, приглядывался ко всем ингредиентам блюд. «Да, жизнь с мамой ни для кого бесследно не проходит…» — Мор со слабой улыбкой смотрела на то, как отец с легким щепетильным прищуром всё никак не мог решить, что же именно хотел. Официант нервно постукивал носком кроссовок, выражая всё нетерпение и раздражение, накопившееся за целый день непрерывного вежливого и любезного общения с людьми. Алия сама в старшей школе подрабатывала официанткой, и даже её — как выразился бы один конкретный волшебник — социальных навыков не хватало, чтобы сохранять милую и приветливую улыбку до конца дня. Правда, её почти спустя две недели вежливо попросили подыскать другое место работы, так как несчастные повара не до конца могли разобрать её нечленораздельный почерк.
— А я буду чиабатту с тунцом и зеленью, — Майкл с тихим хлопком прикрыл меню, отдавая его нетерпеливо поджавшему губы официанту, — и эспрессо… — он задумчиво поводил губами, вспоминая, что собирался оставаться сегодня на ночное дежурство, и устало исправил, — двойной эспрессо… — парень вежливо кивнул им и поспешил на кухню, оставляя Алию и Майкла вновь наедине.
— Двойной эспрессо? Опять сегодня дежуришь? — в заботливом голосе Алии проскользнули неодобрительные и осуждающие нотки. Мор укоризненно покачала головой.
— Ананасовый сок? — в свою очередь Майкл подозрительно вскинул бровь, с легким содроганием вспоминая кофейные напитки с чертовски-большим количеством сахара, сливок и маршмеллоу, которые обычно заказывала журналистка. Ни один здравомыслящий человек, беспокоившийся о своем здоровье, не выпил бы адскую смесь, которую Алия с непонимающей улыбкой называла «вкусняшкой», но Мор от любимых напитков не могли отвадить даже часовые лекции матери о диабете.
— Что-то мне в последняя время от кофе нехорошо… — Мор тяжело вздохнула, вспоминая, что даже сегодняшний утренний кофе остался невыпитым и наверняка окончательно остыл, оставшись стоять нетронутым на кухонном столе. Кофе лишь усилил тревожную тошноту, вызванную неожиданным видением, и встал поперек горла противным комом. Правда говоря, за весь день во рту девушки не побывало и рисинки, и только теперь она поняла, насколько дьявольски-голодна.
— Нехорошо от кофе или от чего-то ещё? — Майкл выжидающе наклонился вперед, переплетая короткие, мозолистые пальцы с несколькими мелкими ранками на ладонях. Он окинул её застывшее от неожиданности лицо быстрым взглядом, и только неприкрытое волнение, плескавшееся на дне его зеленых глаз, отгораживало Алию от мысли, что она находилась на допросе, где Майкл разыгрывал «доброго полицейского».
«Ну, вот, лирическая часть окончена… — журналистка обиженно поджала губы. Майкл тут же в примирительном жесте поднял ладони вверх, показывая свое сожаление, что всё же затронул тему ее плохого настроения. — Всё-таки заметил… хотя было бы странно, если бы не понял…» — прорицательница грустно улыбнулась, отвлекаясь от разглядывания солонки. Её взгляд скользнул к панорамной витрине, которая спасала их от безжалостного, октябрьского холода, но всё равно демонстрировала тоскливый вид на медленно погружавшийся в закат город. Впрочем, жизнь в Нью-Йорке никогда не сбавляла темпа и не заканчивалась, но Мор чувствовала, что её силы на сегодняшний день себя исчерпали. Она посмотрела на с беспокойством рассматривающего ее Майкла, уже даже не пытаясь изобразить на лице привычную добродушную улыбку. Весь хорошо разыгрываемый спектакль её жизнерадостности и спокойствия был окончен, реквизиты спрятаны глубоко в сознании, а занавес закрыт. Теперь можно было и показать себя настоящую. Ведь Майкл поймет её… всегда понимал.
— Я облажалась, пап… очень сильно, — Алия пристыженно уткнулась взглядом на пальцы, лежавшие на начинавших мелко подрагивать коленях. Майкл ничего не говорил, только кивнул, давая девушке понять, что готов выслушать её от начала и до конца. Но впервые не хотелось говорить о том, что так беспокоило её. Разочарование в собственных силах переплеталось с нарастающим возмущением, но дотошная совесть не давала в полной мере разыграться эмоциям. — Я подвела одного важного человека… и теперь не знаю, что мне делать, — Мор приподняла уголки губ в горькой полуулыбке, качая головой. Фостер порывисто выдохнул, наклоняясь ещё ближе. Журналистка отвернулась в сторону, чувствуя, как в уголках глаз противно защипало. Опять. Почему она такая мягкотелая? — Вот так… но, знаешь, всё в порядке, честно, — журналистка сморгнула непрошенные слезинки, возвращая голосу нотки оптимистичной жизнерадостности. Майкл недоверчиво сощурился, похлопал по столу ладонью, и Алия протянула свою руку на стол, тут же чувствуя ласковое прикосновение к холодной ладони. Фостер успокаивающе поглаживал большим пальцем ребро её ладони, совсем как раньше… Когда она получала плохую оценку, или её команда проигрывала матч. И так бесчисленное количество раз, всегда, когда ей нужна была его поддержка, он оказывался рядом. Раньше она всегда чувствовала успокоение от прикосновения широкой отцовской ладони, которая будто смывала и забирала все смутные волнения сгущающегося на сердце тумана.
— Алия, — в обманчиво мягком тоне проскользнули требовательные нотки, заставившие Мор скинуть с себя морок приятных воспоминаний. Она кивнула, глядя на Фостера разбитым взглядом. — Иногда случается так, что люди совершают ошибки. Мы не роботы и не боги, а просто люди, и от этого никуда не денешься. Я не хочу, чтобы ты занималась самобичеваниям, сожалея о случившемся. Прошлого уже не исправить, сколько бы ты не прокручивала сложившееся у себя в голове. Чего ты этим добьешься? — его слова мягко обволакивали рассудок, заставляя вслушиваться и пропускать тихий, успокаивающий голос через себя. — Ничего, верно? Просто сядь и подумай, что ты можешь сделать для того, чтобы этого больше не повторилось. Что ты можешь сделать для этого человека, чтобы он знал, что в любой момент может на тебя положиться? — Фостер слабо улыбнулся, замечая, как в серых глазах медленно потухло самоосуждение, и взгляд девушки медленно, но верно наполнился пониманием и принятием. Майкл удовлетворенно кивнул, отпуская ладонь журналистки, и, выглянув немного за пальму, тяжело вздохнул. — И где этот парень? Мне требуется доза кофеина.
Алия издала короткий смешок, переплетая пальцы на коленях. Всё-таки как хорошо, что у неё был такой отец.