Айрин
Десятки лет, проведенные в лучах солнца, научили Айрин, что рано или поздно тень всё равно вытесняла свет. Относясь к этому с присущей ей легкомысленностью, прорицательница прожигала демонические годы среди людей, успешно принимаемая в обществе за своего человека. Она вела себя достаточно благоразумно, насколько хватало её порядочности, и волшебники, точно гончие псы, загоняющие её братьев и сестёр в клетки, оставались для неё лишь пугающими сказками, которыми её кормили в Темном Измерении. Угрозы Нараньи звучали в её голове, как заевшая пластинка, и с каждым повтором Айрин всё больше и больше замыкалась в себе, — цепи, облаченные в слова, сковали её волю. В храме волшебников обдумать ситуацию ей едва удалось, да и мысль тогда о сотрудничестве, пусть и взаимовыгодном с магами, вызвала в её душе волну негодования и неприязни. С утра, на следующий день, успокоившаяся и хладнокровная, она пришла к выводу, что волшебники — те же люди, которых она не единожды использовала в своих целях. Картинка продолжала мелькать у неё перед глазами разбросанными фрагментами головоломки, которую её возбужденный мозг не мог разгадать. Лишь в одном она была уверена: ей был нужен сильный покровитель. Айрин досадливо поморщилась, но ситуация была такова: охота на прорицателей началась, и её положение отягощалось тем неприятным фактом, что она была дочерью Темного Измерения. По её голову демоны придут в первую очередь, она в этом даже не сомневалась. Прорицательница оглянулась вокруг; толпа людей сновала туда-сюда, громкая, пестрая и невероятно аппетитная. Она не была голодна, но всё её естество откликнулось на невыразимое притяжение, что чувствовал только хищник, находящийся рядом с легкой добычей. Как ветер легко и непринужденно подхватил опавший листок, так толпа подчинила её своему течению и понесла вперёд. Айрин шла неспешно, расслабленно, но внутри росло напряжение. Три прорицателя встретились в большом городе; сама по себе встреча с Алией должна была подвести её к порогу предостережения, но прорицательница не придала этому значения. Встреча со Стэйном, тем парнем, над которым клеймо убийцы и вора нависло незримой тенью, не вызвала в ней ничего, кроме брезгливой неприязни. И только слова Нараньи соединили звенья цепи, уже, казалось, успевшей обвиться вокруг её шеи. Айрин бесновалась от собственной недогадливости: когда это встреча трех прорицателей была вестником добра? Набирая номер Алии, она предпочитала думать, что действует из чистого, холодного расчета, а не подгоняемая страхом и паникой. Всё же столько лет ей удавалось оставаться тенью и мороком, укрытым за красивой личиной, и ни демоны, ни волшебники не могли добраться до неё хотя бы потому, что она вела себя по большей части как человек. Прорицательница не заставила себя долго ждать. Спустя несколько тревожных гудков послышался мягкий голос Алии, явно пытающийся за приветственными нотками скрыть тревогу, вызванную неожиданным звонком. — Айрин, что-то случилось? — Нет, но вот-вот случится, куколка, — её голос звучал достаточно уверенно и властно, чтобы полностью захватить внимание молодой девушки. В конечном итоге то, что Айрин собиралась от неё потребовать, было её законным правом, которое она, к счастью, не потратила на какую-то прелестную глупость. — Ты сейчас в храме? Раздалось молчание, потом звуки торопливых шагов и щелчок закрывающейся двери. Алия явно избавилась от посторонних слушателей. Какая сообразительная девочка. — В храме, но… ты хочешь снова поговорить с мистером Стрэнджем? — судя по интонациям, ни самой Айрин, ни Верховному этот разговор удовольствия не принесет. — Возможно, но это сделаешь ты. Вместо меня, — Айрин неспешно шагала, скользящим взглядом рассматривая витрины с украшениями, которые завлекали своим холодным блеском, а тех, кого финансовое благополучие лишило возможности безрассудно тратить деньги, ещё и ранило своими острыми, отполированными гранями. Несколько зевак завистливо оборачивались к витринам, и Айрин кожей чувствовала, как жадно их разумы присваивали себе чужие богатства. «Блять, если бы я подарил это Монике, она наконец закрыла бы свой рот». «Господи, это же стоит, как моя годовая зарплата…» «Вот что нужно дарить женщине, которую любишь, а не серебряные колечки весом в один грамм». — По… поговорить с мистером Стрэнджем? — в голосе девушки было столько незримой паники и смущения, что Айрин невольно вновь задумалась, что между ними произошло, раз прорицательница сторонилась волшебника, как огня. — Подожди, почему ты не можешь поговорить с мистером Стрэнджем? Уверенна, если бы ты попросила, он бы не отказал. Айрин поморщилась. Она и так собиралась просить, но не мистера Совершенство. Впрочем, прорицательница предпочитала не то унизительное мероприятие, заключающее в себе мольбы, слезы и жалобы, направленные на каменное сердце собеседника, дабы расчувствовать, а после пленить его. Интуиция подсказывала ей, что внешне безобидный маг-заклинатель с присущими ему манерами викторианского джентльмена едва ли поведется на разыгранный спектакль. Да, быть может, он галантно протянул бы ей карманный платок, убедил в том, что опасность — неотъемлемая составляющая жизни, и в трогательных тонах выставил её за дверь. Айрин собиралась заключить с ним сделку, в которой выгоды и пользы будет больше для неё. — Нет-нет, у меня непереносимость высокомерных и надменных мужчин. Предпочитаю встречаться с ними не больше, чем один раз в неделю, — Айрин отшутилась, не желая раскрывать истинную причину нежелания вновь пересекаться с Верховным и его учениками: подобное сосредоточение силы раздражало все её демонические нервные клетки. — К тому же за тобой должок. — А… но ты ведь говорила, что тебе просто нравится думать, что я тебе должна, — растеряно и обижено ответила Алия тоном ребенка, которому только что раскрыли тайну, что никакого Санты на самом деле нет. Айрин закатила глаза, поправляя вьющиеся пряди, коротким порывом ветра отброшенные ей на лоб. Витрины, словно настойчивые участницы конкурса красоты, сверкали стеклами, натертыми до глянцевого блеска; манекены, облаченные с иголочки, нервно заставляли проходящих дам размышлять, как этот приталенный жакет будет смотреться на них и не слишком ли коротка юбка, из-под которой будут выглядывать островатые колени. Айрин слышала отголоски чужих мыслей, наслаждаясь ими, словно незамысловатой мелодией, мягкой и призрачной колыбелью. Она всегда ощущала некоторое будоражащее возбуждение, приоткрывая занавес чужих тайн, произнесенных только шепотом в собственном сознании и никогда вслух. Порой людские желания — низкие, грязные, пестрящие животным садизмом — были противны даже ей. — Блондиночка, урок первый: долги всегда нужно отдавать. Если кто-то готов простить тебе подобное, значит, он мужчина, и хочет тобой воспользоваться, — нравоучительно заключила Айрин, мысленно посмеиваясь, представляя, как негодующе сейчас прорицательница вскинула брови. После секундной паузы раздался возмущенный голос Мор: — То есть по доброте душевной никто помочь не может? — Кто знает, — усмехнулась демон, ловко огибая по дуге женщину с коляской, в которой укутанный по самый подбородок ребенок истошно вопил и явно стремился к свободе. Айрин поморщилась и, цокая каблуками, поспешила отдалиться от источника шума. — Но это точно не обо мне. Я ведь демон, дорогуша, какая доброта и душа? Впрочем, говоря о доброте и бескорыстии. Люди помнят только, какие услуги они оказали и какие убытки понесли сами. Добра без причины никто не делает. — Всё, ладно, не продолжай, — быстро сдалась прорицательница, смекнув, что спорить с существом, куда более старшим, о человеческой сущности глупая идея. Уж за сто пятьдесят лет Айрин научилась различать их не только на вкус. — Понимаешь, Айрин… я не могу поговорить с мистером Стрэнджем, — совсем неуверенно и робко заговорила девушка. Айрин закатила глаза. — Алия, человеческие младенцы начинают разговаривать с десятого месяца жизни. Да и сейчас я не замечаю явственных проблем, — ещё в храме прорицательница заметила разделяющую черту, возникшую между волшебником и девушкой, словно непреодолимая стена. И у Айрин совершенно не было времени и желания ждать, пока кто-то из них двоих отыщет дверь, ведущую к взаимопониманию. — Всё, что тебе нужно, — это узнать у Верховного адрес того мага-заклинателя, не так уж и сложно, правда? — Айрин понизила голос до того ласкового оттенка, с которым уставшие матери заставляют своё непослушное чадо съесть «ещё ложечку». — Айрин, не подумай, что мне сложно помочь тебе, просто… — Алия тяжело вздохнула, умолкнув, чтобы лучше подобрать слова. Айрин переложила телефон с одного уха к другому, сверкнув глазами. — О, понимаю, Алия. Ты просто не хочешь подставлять себя под гнев Верховного. Каждый стремится спасти свою шкуру. Вот и я стремлюсь. Демоны начали охоту на прорицателей, кто знает, где и когда меня ждет опасность, ведь оказалось так, что даже те, кого я считала братьями и сестрами, готовы вонзить клыки мне в шею. Ты даже не представляешь, каково осознавать, что всё это время, всё это чертово время, ты была одна, и, оглядываясь назад, нет никого, кто протянет тебе руку помощи. В конечном итоге, я всего лишь слабый предсказатель. И вот я прошу… — Ладно, хорошо, я… — Подожди, Блондиночка, — Айрин замерла, почувствовав знакомый укол, словно кто-то прошелся электрическим разрядом по её нервам. Она замерла, чувствуя, как внутри заклубилась интуиция, нашептывающая ей повернуть голову вправо. Айрин остановилась возле небольшого ресторанчика с очаровательной верандой, украшенной цветами в деревянных кадках и дорогими, небольшими фонарями, что в вечернее время оранжевыми мириадами отгоняли тьму и создавали ту чарующую, обволакивающую атмосферу, располагающую к романтике и семейным ужинам. За одним из плетеных столиков сидел мальчик-сенсор: с идеально ровной спиной, время от времени поправляя оправу очков и оборачиваясь по сторонам так настойчиво и часто, что Айрин догадалась, что встреча для юного волшебника была отчаянным и важным шагом. И что-то подсказывало прорицательнице, что удача ей в этот раз улыбнулась. — Я перезвоню, — от душещипательного тона, звучащего, словно плач дрожащей флейты, не осталось и следа. Айрин деловито сбросила вызов, так и не успев вслушаться в оборванный и наполненный недоумением вопрос Алии. «Время пытать мальчика-сенсора», — Айрин сделала решительно шаг вперед, но едва не запнулась, заметив визави, которого так преданно дожидался волшебник. По веранде, невольно приковывая взгляды остальных посетителей, неспешной походкой шел маг-заклинатель. Айрин узнала его по отвратительному цилиндру на манер тех, что сейчас пылились на полках в музеях, и отравляющей ауре, изморозью коснувшейся её кожи. Прорицательница досадливо цокнула, замечая, как засуетился юный волшебник, как почтительно встал, приветствуя гостя, и как сам гость коротко кивнул головой в знак своей благосклонности. «Отпустить их двоих прямо сейчас было несусветной глупостью, ведь так?» — с ухмылкой подумала Айрин, острыми зубами прокусывая кожу на указательном пальце. Даже не ойкнув, она смотрела, как алая бусина выступила на коже и медленно скользнула вниз под весом собственной тяжести. Две линии, полукруг… алые разводы на ладони ложились плавным узором, а Айрин любовалась барьерным знаком, словно художник картиной, что некогда принесет ему деньги и славу. Время близилось к ланчу, а потому затеряться среди толпы деловитого вида мужчин и женщин, волной хлынувших на улицу из своих душных офисов, не составляло особого труда. Она ловко замаскировалась за их громкими, безжизненными голосами с прагматичностью роботов, расписывающих будущие перспективы для компаний, взлеты и падения конкурентов и что следовало сделать, дабы их плотина удержалась на изменчивом и непостоянном стихийном море рынка. Плавной походкой скользя между столиками, за которыми люди гудели, словно пчелиный рой, Айрин неотрывно следила за двумя волшебниками. Слишком резкое движение способно было привлечь внимание, а слишком пристальный взгляд жалил, словно змеиный укус, и прорицательнице пришлось занять столик позади спины Калеба, дабы тот не заметил её быстрее, чем она успела выведать что-то действительно важное. Айрин напрягла слух; благо отсутствие души компенсировали обостренные рефлексы и органы чувств, и разобрать, о чем говорили волшебники, для неё не составляло большой проблемы. Она безлико всматривалась в чужую спину: всего лишь дуновение ветерка, не больше, чем заблудившийся солнечный зайчик. «Так и не скажешь, что ему пара веков. Спина прямая, осанка идеальная, а разворот плеч… как у офицера Первой Мировой», — прорицательница задумчиво опустила подбородок на сцепленные пальцы. — Спасибо ещё раз, что согласились встретиться со мной, мастер Калеб, — с искренней вежливостью проговорил мальчишка. Официант только что отбыл от них, и юноша, явно терзаемый нападками совести, чувствовал себя неуютно с куда более опытным и спокойным собеседником. «Какая прелесть, — саркастично умилилась Айрин, — а теперь ближе к сути, голубки». Айрин не видела лица Калеба, но была уверена, что тот снисходительно улыбался. Уважительно-богоподобное обращение явно льстило его заклинательскому эго. — Ну-ну, я уже давно не мастер, — спокойно поправил его волшебник. — А касательно моего согласия… Ты заинтриговал меня своей настойчивостью. К тому же в это время у меня были кое-какие дела, и я был достаточно недалеко отсюда. Встреча не составила для меня особого труда, чтобы благодарить за неё. Даже сквозь приглушенный рой чужих голосов Айрин слышала, с какой неспешностью были сказаны эти слова. В то время, как все вокруг заглатывали буквы, недоговаривали и спешили, словно минуты, отведенные им, поставлены на таймер, волшебник говорил расторопно и сдержанно, словно время было его собственным узником, которого он держал у себя в кулаке. — Надеюсь, Вы не примете мою настойчивость за наглость. Я вовсе не преследовал цели Вас оскорбить, — серьезные глаза, способные видеть больше, чем дано обычному человеку, блестели за стеклами очков, выискивая малейшие признаки недовольства на чужом лице. Но, видимо, Калебу нравилась церемониальность, с которой обращался к нему юноша. Айрин прикусила нижнюю губу от нетерпения. Стул под ней, словно напичкали гвоздями, и сидеть ровно казалось совсем невозможным. Она так пристально вглядывалось в лицо ученика Верховного, что пропустила тот момент, когда к ней бесшумно, словно из воздуха, подошел официант. — Добро пожаловать в наш ресторан. Могу ли я Вам чем-то помочь? — галантная улыбка, плотной маской приросшая к бледному лицу, и безукоризненно любезный тон впервые вызвали в прорицательнице такой всплеск негодования. «Исчезни», — едва не выпалила она, вовремя прикусив язык. — Что ж, я не откажусь от чашечки эспрессо, — желая быстрее отвязаться от парня, Айрин сказала первое, что пришло ей в голову. Боковым зрением она заметила, как официант быстрым, оценивающим взглядом прошелся от кончиков волос до пят, прикидывая в уме стоимость украшений, что в элегантной обманчивости выглядели слишком простыми для своей истинной стоимости. — Посмотрите наше меню десертов, наш паттиссье́ готовит прекрасный малиновый чизкейк, — парень явно был настроен решительно, и Айрин понимала: если бы он не нашел её внешний вид достаточно приемлемым, давно бы попросил удалиться. Прорицательница оторвала взгляд от мага-сенсора и перевела на серое лицо официанта, на фоне белоснежной рубашки казавшееся почти безжизненным, и очаровательно улыбнулась. — Если оставите меня в покое прямо сейчас, получите отличные чаевые, — Айрин видела, как глаза паренька жадно сверкнули в лучах полуденного солнца, как на напряженном лбу заскользили мысли о долгах за учебу, и спустя секунду она видела лишь его спину. Людей было так просто купить, стоит лишь назвать правильную сумму. — Кажется, ты вовсе не осознаешь, о чем просишь, — когда Айрин вновь обратилась вслух, до неё долетел лишь обрывок фразы. «А о чем ты просишь?» — нетерпеливо цокнула языком прорицательница, мысленно проклиная официанта. Волшебник выглядел решительно, но не спешил перебивать сразу старшего, лишь почтительно сомкнул губы, выжидая дальнейших объяснений. Приходилось надеяться, что беседа пойдет по руслу, лишенному подводных камней, способных стать преградой к пониманию всей картины в целом. — Простите, но я достаточно уверен в своей просьбе. Это не шутка, маст… мистер Калеб, и не каприз, — мальчик-сенсор так преданно и печально смотрел в глаза волшебнику, словно проситель в банке, умоляющий выдать последний, самый важный кредит в его жизни. Прорицательница задумчиво накручивала прядь волос на палец, в то время как юноша что-то мысленно обдумывал прежде, чем снова заговорить. — Для меня уже большая честь говорить с Вами об этом. Я не ищу славы и не пытаюсь утолить порывы беспочвенного бахвальства, лишь хочу быть полезным учителю. «Верховный, ну, конечно. Ради кого бы ещё он тут распинался? — язвительно хмыкнула прорицательница, вмиг растеряв всякий интерес к беседе. Видимо, заметив поражение учителя, решил примерить на себя роль переговорщика и теперь вымаливал у мага-заклинателя капельку крови или ещё что в этом духе. — Волшебники, вы такие предсказуемые… и слабые». — Тщеславие не чуждо, увы, талантливейшим и лучшим из волшебников, на моем пути не один мастер страдал подобным недугом, но в тебе его нет, но, возможно, ты пока ещё слишком юн, — Калеб задумчиво откинулся на спинку кресла, осмотрелся по сторонам, и уже через минуту над головой волшебника медленно плыли в небеса сизые колечки дыма. — Некоторые люди родились счастливчиками, некоторые любят танцевать, некоторые умирают, так и не поняв для чего родились, некоторые заводят семьи. Все мы для чего-то приходим в этот мир, и некоторые глупцы тратят всю жизнь на поиски ответа на вопрос «А для чего?», — уверенный голос волшебника звучал тихо, окутанный шлейфом табачного тумана, словно голос оракула из глубины мрачных и холодных стен. Айрин прислушалась, неожиданно для себя соглашаясь со словами волшебника. Её опыт общения с людьми меньше на пару столетий, но куда более тесный и прочный: она всегда была одной из актрис этого театра, более опытной, умной и хитрой, чем все остальные. И, будучи женщиной прежде всего, она обожала это пьянящее чувство превосходства. В то время, как мужчины пытались накинуть на будущее поводок, оно всегда было у неё под рукой. Недолговечная, а оттого наполненная горечью красота земных женщин увядала день ото дня и со временем превращала самых невообразимых красавиц в высохших, завистливых старух. Айрин оставалась молодой и беззаботной, увековеченная той неумирающей прелестью, которой поклонялись художники и скульпторы. Кто-то заводил семьи и разочаровывался, терпел измены и лишения, а прорицательница всегда могла получить любого мужчину или женщину в постель, было бы желание. Пока люди играли лишь в одной октаве жизни, Айрин стремилась изучить все тональности, выходя за рамки, в которые сами же люди себя загоняли страхом однажды осознать, что отличие между ними и обществом выросло в целую пропасть. — Я понимаю, что вы пытаетесь сказать, — мальчик на секунду замолчал, когда официант поставил перед ним чашку с напитком, а перед волшебником стейк с гарниром и стакан воды, и продолжил, когда ничьи посторонние уши не могли стать свидетелями их разговора. — Но есть лишь один способ постижения — действовать. Демонов слишком много, а… — Демонов не больше, чем было обычно, но сейчас… они просто вышли из тени, наполненные какой-то безумной верой в господство Темного Измерения над всем живым, — Калеб взял приборы в руки, и Айрин с усмешкой наблюдала, как он идеальным, без единого лишнего движения жестом принялся за обед. «У него манеры викторианского джентльмена…» — промелькнула мысль в голове. Из-за спины ученика Верховного появился её официант. Он принес небольшую, белоснежную кружку с эспрессо, вновь до тошноты услужливо улыбнулся и растворился быстрее, чем мысль о щедрых чаевых с её стороны успела промелькнуть в его голове. — И всё же я прошу Вас научить меня, — твердо, без запинки сказал сенсор, и, если бы не вежливость в голосе, просьбу легко можно перепутать с требованием. — Я хочу стать магом-заклинателем. Айрин, поднесшая чашку к губам, изумленно застыла, моргнула несколько раз и посмотрела на парня, как на идиота, просившего смертный приговор за простую провинность. Стать магом-заклинателем в столь юном возрасте, когда источник жизни бьёт ключом, когда буквально каждая дверь открыта пред тобой, стоило лишь захотеть. Прорицательница отставила маняще пахнущий кофе в сторону, напряженно застыв, опасаясь, как бы маг-заклинатель не передумал. Она знала, что эпоха карминовых пут давно канула в прошлое; из грозных стражей измерений они превратились в одиноких спутников луны и солнца. Магов-заклинателей день ото дня становилось всё меньше, и это свидетельствовало о том, что уходили в забвение целые века охоты на демонов. — Милый мальчик, ты думаешь, что просишь о даре, а обрекаешь себя на проклятие, — покачал головой Калеб, отложив в стороны приборы и, судя по движениям рук, аккуратно промочил уголки губ салфеткой. — С какой стороны посмотреть, — мальчик-сенсор слабо улыбнулся и сделал глоток из кружки. Судя по его пустым глазам, вкуса он не почувствовал, от волнения у него занемел язык, Айрин видела, как его мысли одновременно витали очень далеко и были здесь, сосредоточенные вокруг фигуры человека, который мог открыть перед ним новые возможности. — В конечном итоге, Мидас тоже думал, что выпросил у богов дар, а не проклятие, — Калеб вернулся к своей трубке, и сизые колечки вновь запорхали над головой мужчины, словно серые бабочки. Айрин сама не чувствовала вкуса: её терзала мысль, что в мире мог появиться ещё один маг-заклинатель. — И всё же мы возвращаемся к началу, — настойчиво ответил волшебник, казалось, с каждой секундой молчания заклинателя убежденность в том, что ему не откажут снова, крепла в его юном сознании. — Я делаю это не из-за тщеславия и жажды власти, я лишь хочу быть полезным учителю. «Людские привязанности, какая мерзость», — Айрин не понимала, как можно обречь себя на подобное, на вечную угрозу днем и ночью, когда каждая тень могла обратиться смертоносными клыками и вонзиться тебе в сердце, и терзать-терзать-терзать твоё обескровленное тело до тех пор, пока последняя частичка жизни не покинет обезображенную плоть. И такого будущего хотел для себя этот глупый мальчик? Просил ли он от незнания или от глупости? — Вернемся к началу, и мой ответ по-прежнему «нет», — категорично отрезал заклинатель, — да, кто-то должен заниматься грязной работой. Магов-заклинателей презирали, боялись, изредка уважали, но никто не хотел бы пройти оврагов нашей жизни. И ты, стало быть, удивляешься, почему же тогда я не воспользуюсь шансом пополнить ряды нашего скромного войска? Хм, — ироничный, полный горечи смешок, — какого же войска… скромного отряда. Ты слишком юн, а оттого не понимаешь, какую плату время попросит у тебя за подобный дар. Я пережил всех своих учителей и учеников, всех дорогих и близких. У тебя есть семья? Вопрос заставил мальчика на миг расслабить сосредоточенное лицо, и краем сознания Айрин уловила мысль о двух женщинах: видимо, матери и девушке. Волшебник думал о них с теплотой в сердце, как-то слабо улыбнувшись, когда в голове пронеслись понимающие, любящие лица дорогих ему людей. «Когда демоны доберутся до них, ты будешь плакать на их могилах», — мрачно подумала Айрин, переставляя кружку то одним боком, то другим. — Я так и думал. Прежде, чем принимать подобные решения, всегда стоит задумываться не только над тем, какие риски существуют для тебя, но и какова опасность будет для других. Первое время, если бы ты стал заклинателем, тебе бы пришлось долго скрываться. Ты был бы зарёй в беспроглядной тьме, и демоны со всех уголков тянулись бы к тебе, дабы отведать крови и плоти. Им не нужен ещё один «тюремщик», а потому они попытались бы уничтожить тебя до того, как ты научился призывать путы. Не способный защитить себя, смог бы ты защитить близких? — мужчина говорил отстраненно и ровно, словно рассказывал заученную лекцию, а сейчас повторял механически заученные слова, совсем не задумываясь над смыслом. — Маги-заклинатели часто приходили к подобным решением от горестной нужды, одиночества. Балансируя на тонкой грани жизни и смерти, всегда задумываешься над тем, что покидать этот мир не так привлекательно, как описывают это в Библии. Нет, юноша, — он отрицательно покачал головой, — ты не можешь стать заклинателем, даже если желание твоё велико, одного лишь его недостаточно. Мальчик-сенсор молчал. Айрин видела, что слова волшебника просачивались в его сознание неохотно, как вода сквозь трещинки в камне пробивала себе путь, так и отрезвляющие речи пытались проникнуть в голову упрямого парня. Прорицательница удовлетворенно кивнула, допив кофе, и кивком велела официанту принести счет. Сейчас беседа сошла на нет; утомленный после «кое-каких дел», — а судя по аппетиту, он явно только вернулся с охоты за демоном, — и затянувшегося разговора мужчина непременно вернется домой, и там его уже будет ждать она. — Твоя преданность Верхновному вполне обоснована, но время показало мне, что стоит быть преданным самому себе, а не людям. Чтобы стать заклинателем надо обладать даром, а ты уже обладаешь другим, и он способен сослужить отличную службу твоему наставнику, — заклинатель спокойно пожал плечами, но голос, наполненный уверенными нотками, намекнул, что больше они к этому разговору не вернутся. Сенсор как-то смешался, потер уголки глаз под линзами очков и кивнул. Калеб, помедлив, заговорил вдруг с суровой мрачностью: — Платой за великую силу служит великая жертва; лишь узревший грань жизни и смерти может стать заклинателем. Ты этого хочешь, юноша? Хочешь шагнуть одной ногой в могилу ради того, чтобы быть полезным? — Нет, — на выдохе обронил он. — Но мой дар, скорее, проклятие, — пробормотал он, едва различимо, так что даже Айрин пришлось напрячься, чтобы услышать полное какой-то невыразимой, щемящей в груди боли замечание. Калеб снисходительно качнул головой. — Используй его с умом, тогда горе обернется во благо, — он достал из бумажника несколько купюр и положил их на стол. — Не стоит, раз я позвал Вас на встречу, я за всё заплачу, — сразу воспротивился мальчик, но Калеб только покачал головой: ни в его правилах, судя по всему, чтобы кто-то платил за него по счетам. Айрин прожгла спину официанту невидящим взглядом, и тот, почувствовав раскаленным металлом на лопатках её немой призыв, тут же поспешил к ней со счетом. Упустит мага сейчас, и вряд ли судьба вновь дарует ей шанс встретиться с ним снова. Оставив на людной веранде мальчика-сенсора, Айрин подавила желание подойти и хорошенько встряхнуть его за плечи. И всё же единственная мысль пульсировала в её сознании: что же такого сделал Верховный, что ради него он готов был умереть, дабы после воскреснуть на грани двух миров?***
«Нет, не может быть. Ты же старый человек, возьми такси! Или ни один таксист не хочет брать тебя, потому что их ждет расчет в шиллингах?» — Айрин держалась на среднем расстоянии от волшебника, до чуткого слуха, словно путеводная нить, доносилось тихое постукивание трости, на которую волшебник клал обе ладони, наблюдая за чем-то, по его скромному мнению, занимательным. Айрин настроения мага не разделяла, — ей пришлось оставить машину на парковке, а любимые шпильки вдруг стали до жути неудобными и тесными. В который раз она убеждалась, что он словно не от мира сего. Калеб был скалой среди буйного потока жизни, что несся ему навстречу, а он встречал его с твердостью гранита, не поддаваясь общему ритму течения, но и не становясь преткновением ему. Он просто шел, существовал — призраком забытой старины. Казалось, если бы кто-то пихнул его в плечо, маг рассыпался бы в зыбучий прах, как костер, что вот-вот разлетится горьким пеплом, догорая свои последние минуты. Айрин шла неторопливо, подстраиваясь под ритм человека, ценившего время, а потому не несшегося впереди него. Ей же время было слишком дорого, и она сдерживала себя от минутных порывов схватить мага-заклинателя за плечо и заставить поговорить, пусть даже среди людной улицы. Однако порыв иссякал так же быстро, как и появлялся, холодный расчет брал вверх над горячностью темперамента, и Айрин напоминала самой себе наглую мышь, вознамерившуюся охотиться на кота. Они проходили кварталы с незыблемой бесконечностью, время тянулось медленно, словно само прогуливалось со старым другом, отрекаясь от той глупой суеты, в которую люди пытались его облачить. Айрин без интереса осматривала новые места: книжные магазинчики, магазины антиквариата, которым мужчина, ожидаемо, уделял куда больше времени, чем маняще блестящим украшениям. «Верно, ему же пару веков. Вряд ли что-то современное ему интересно, его скорее привлекают собственные ровесники», — наверное, оттого, что тьма, в которой она родилась, обступала её со всех сторон, вкус жизни Айрин чувствовала так остро. Для Калеба же наверняка иссяк вкус вина, превратившись из сладкого, благородного напитка в кислую водицу, притупились страсти плотских утех, поблекло золото, а простые человеческие радости стали утомительной обыденностью, сведенной до автоматизма и рефлексов. Огонек жизни по-прежнему горел в нём: Айрин чувствовала это и в его взгляде, и в голосе. Но если в людях современных он горел буйно, стихийно, то погасая, едва не рассыпаясь черной золой, то разгораясь так, что грозился изжечь всех, включая собственного носителя; то в волшебнике это пламя, словно загипнотизированное, слушалось лишь своего хозяина, укротившего его болью и кровью. Прорицательница остановилась, вглядываясь, как какая-то молодая девушка попросила мага, судя по всему, подсказать ей который час. Волшебник любезно улыбнулся ей, причем искреннее, без жеманности и притворства, и достал из кармана жилетки часы на тонкой цепочке. Став таким образом, чтобы тень, падавшая от крыши цветочной лавки, скрывала её лицо, Айрин прекрасно видела разыгравшийся короткий диалог между ними. — Какие у вас прекрасные часы, — умилилась девушка, с неподдельным детским восторгом рассматривая круглый корпус. — У моего дедушки были точно такие же, правда, узор был немного другим, — незнакомка снова улыбнулась, мысленно предавшись трогательной ностальгии. — Благодарю, — маг и сам позволил себе улыбку, и что-то в его взгляде подсказало Айрин, что это не просто вещь, которую легко можно заменить другою. — Сейчас мастера этого дела не такие ловкие. Знавал я одного, Грэм отлично освоил все тонкости своего ремесла, правда… — волшебник умолк, словно вспоминая что-то. Девушка то ли из вежливости, то ли с искренним интересом смотрела на мужчину в ожидании продолжения. — Так, что с ним случилось? — подсказала девушка, опасаясь, что водоворот воспоминаний поглотил таинственного незнакомца, и они простояли бы так до самого вечера. — О, Грэм был пристрастен к дуэлям, каждый молодой человек считал своим личным достижением хотя бы один раз поучаствовать в них, а я ведь говорил ему, что он скверный стрелок, — вздохнул Калеб, а Айрин сдержалась от хохота, видя, как удивленно вытянулось лицо девушки. Она ещё раз посмотрела на мужчину, на его цилиндр, перчатки, на гладкий, ровный воротник белоснежной рубашки, так плотно прилегающий к шее, что казался её продолжением. «Бедняга подумает сейчас, что дед головой поехал», — Айрин вытерла слезинку, выступившую от беззвучного приступа смеха, и неожиданно поймала себя на мысли, что есть что-то умилительное в этой непосредственности, с которой Калеб повествовал о минувших годах, которые для большинства людей были не больше, чем заголовки книг и кадры фильмов. — Ду… дуэли, мистер, вы сказали дуэли? А когда это произошло? — девушка, словно надеялась, что незнакомый мужчина оговорился, или полуденное солнце напекло ему седой затылок. — Как же, в 1816 году. Не самое лучшее время, но была в нем какая-то романтика, — волшебник вздохнул так, как мог вздохнуть лишь непосредственный свидетель тех событий, о которых говорил. В этом вздохе было немного горечи, ностальгии и… «Сумасшествия», — прорицательница спрятала улыбку за ладонью, качая головой. Девушка поспешила распрощаться с волшебником, как-то в спешке забыв поблагодарить мужчину. Тот проводил её взглядом и продолжил свою прогулку. Айрин не считала, сколько времени прошло, иначе бы она точно сошла с ума. В конечном итоге, они оказались в том районе, о существовании которого она бы в жизни не догадалась, если бы не подвернувшаяся возможность. В окнах мелькали женские силуэты, сновавшие по квартире туда-сюда; из открытых ставней доносились голоса, звуки животных, самой жизни. Айрин старалась теперь держаться на ещё большем расстоянии, ведь здесь не было пестрой толпы, в чьем нескончаемом движении она с такой легкостью могла затеряться. Неиссякаемый источник жизни, что бушевал на главных улицах, здесь как-то утончился и превратился в скромный ручеек. Дома плотно стояли друг к другу, а по улочке сновали дети, гоняя старый, потрепанный мяч. Две бутылки с одной стороны и две с другой, видимо, служили для юных футболистов воротами. Людей явно не хватало, ибо в каждой команде Айрин насчитала всего по семь человек. Когда мимо проходил Калеб, ребятишки остановили игру. Прорицательница с улыбкой догадывалась, сколько раз многострадальные окна дома мага были атакованы старым мячом. Воображение ярко рисовало картину того, как Калеб, держа двух попавшихся под руку мальчишек за уши, грозно отчитывал их за хулиганство на итальянском. Когда угроза миновала, дети вновь принялись пинать мяч в каком-то исковерканном варианте футбольных схем. Кто-то не смог отбить подачу, и мяч прикатился прямиком под ноги опешившей прорицательницы. — Тетя, подай мяч! — кинул какой-то наглец. «Те… тетя? — Айрин блеснула золотой радужкой, но успокоилась. — Это просто детишки», — прорицательница брезгливо опустила взгляд на мяч, который не раз побывал в луже, судя по прилившей к круглым бокам кускам грязи, и на свои лодочки из натуральной замши. Слабо отдав пас, Айрин цокнула на разочарованный гул детей. — Пасуете, как девчонка! — крикнул мальчишка в темно-красной майке. Айрин, проходившая мимо них, обернулась, сверкнув вытянувшимися вертикальными зрачками. Детишки застыли, словно мыши в лапах совы. — Что ты сказал? — С-с-пасибо, мэм. Удовлетворенная испуганной вежливостью, она благосклонно кивнула и двинулась дальше за спиной волшебника, на удивление не пропавшего из её поля зрения. Айрин притаилась в привычной тени, наблюдая за тем, как маг остановился возле вполне уютного двухэтажного домика. Возле двери не было ни цветка, ни приветственного коврика, только пустые стены и дорога. Мужчина достал ключ, но неожиданно вздохнул, и до Айрин донесся его усталый голос: — И долго ты собралась за мной следить? Айрин замерла от неожиданности, испуганно вглядываясь в кровавую руну у себя на ладони, но та была в целости, ни трещинки, ни пропущенного фрагмента. Прорицательница не раз ею пользовалась, когда хотела скрыть свою демоническую энергетику от тех, кто мог почуять её так, как гончие чувствовали запах дичи. — Да-да, я о тебе говорю. В последнее время моя персона слишком востребована, раз за ней всё время кто-то пытается уследить, — Калеб провернул ключ несколько раз в замке и обернулся на выскользнувшую из тени Айрин. — Это довольно-таки утомительно. Айрин оглянулась назад, перед её мысленным взором пронеслись километры, пройденных пешком улиц. Она возмущенно обернулась к волшебнику, скрестив руки на груди, пока тот с невозмутимым видом отпирал дверь. — Утомительно? А спускаться с десяток кварталов вниз — нет? — Я предпочитаю пешие прогулки на свежем воздухе, — беззаботно пожал плечами чародей, толкая древнюю на вид дверь вперед. Петли не издали жалобный скрип, а значит за домом, несмотря на его несовременный вид, исправно ухаживают. — Свежим воздух здесь был веке в XVI, если не позже, — хмыкнула Айрин. Ей было с чем сравнивать, ведь, прожив в этом городе ни один десяток лет, прорицатель всё ещё помнила времена, корда прогресс не так сильно давил на экологию. И называть воздух, наполненный выхлопами дыма и испарениями сточных канализаций, свежим? Айрин сдержалась от желания покрутить указательным пальцем у виска. Калеб задумчиво пригладил подбородок. — Я бы не был так уверен. Люди в определенное время сливали все свои отходы жизнедеятельности прямиком на улицу, и запах стоял такой, что… — он многозначительно умолк, позволяя прорицательнице представить самостоятельно весь спектр доступных тогда запахов. Удивленно вскинув брови, она издевательски улыбнулась. — Не знаю, дед, я не настолько древняя. Айрин невольно заглянула за плечо волшебника. Внутри дома было темно, но она всё равно смогла разгадать очертания предметов и мебели. Несмотря на то, что на улице ярко светило солнце и дул совсем легкий ветерок, Айрин чувствовала, как по ногам потянуло могильным холодом, ледяными щупальцами забиравшимся под ткань модных брюк, а там дальше под кожу, сковывая мышцы жалящими иглами тревоги. Сердце как-то слабо ухнуло в груди, пропуская удар, а после, словно заведенный молоточек, отбивало в груди тревожный ритм. — Что ж, проходи. Хоть ты и демон, но не могу же я заставить даму после столь длительной прогулки, да с такой обувью остаться за дверью, — Калеб галантно пропустил её вперед, обозначив своё приглашение простёртой внутрь дома ладонью. Айрин махнула прядью волос, преодолевая первобытный страх, навязчивым шепотом убеждавший остаться на месте. Словно лиса, сама загоняющая себя в капкан охотника, она сделала несколько первых шагов. — Как благородно, — она улыбнулась, уверенно расправила плечи и перешагнула порог, чувствуя, как от темноты перед глазами плясали фиолетовые пятна. — Как ты понял, что я слежу за тобой? — А, сокрывающая руна — весьма скверная вещь, — Калеб вошел вслед за ней, аккуратно прикрыл дверь и щелкнул выключателем. Коридорчик залило мягким оранжевым светом, отгоняющим холод и морок, и Айрин чувствовала себя почти в безопасности. Внешнее бахвальство скрывало стискивающий сердце страх, но прорицательница давно бы была мертва, позволь она своим истинным эмоциям явить себя миру. Потому она только мило улыбалась, наблюдая за тем, как Калеб поочередно снимал с себя цилиндр, перчатки и своё древнее самого мира пальто. Хмыкнув, прорицательница расстегнула несколько пуговиц на плаще и неожиданно обнаружила за своей спиной мага-заклинателя. Вмиг напрягшуюся спину свело минутной судорогой, когда она почувствовала обжигающие даже сквозь слой одежды ладони у себя на плечах. Но Калеб всего лишь помог ей избавиться от плаща, приняв в благодарность её слегка запоздалый кивок. Что было в голове у этого человека? Она поежилась, чувствуя себя совсем беззащитно, словно с неё сняли броню, а не просто верхнюю одежду. — Не увиливай, мне интересно. Особое чутье мага-заклинателя, какое-то поисковое заклинание? — прорицательнице действительно было интересно. В таких мелочах, как сокрывающие чары, она была хороша, несмотря на то, что придумали их чародеи, время и обстоятельства были её лучшими учителями, и с годами Айрин стала прятаться за сокрывающей руной так же надежно, как за щитом. Калеб выжидающе молчал, интригующе улыбаясь. В тусклом свете ламп мелькнули запонки, а белоснежная рубашка теперь казалось нежно-кремового цвета. Айрин вскинула брови на его молчание. — Нет, увидел тебя в отражении витрины. Она недоверчиво фыркнула, подумав, что он просто издевался над ней. Волшебник пошел вглубь дома, жестом велев ей следовать за ним. Айрин осторожно ступала по выстланному ковром полу, рассматривая картины, украшавшие стены со старыми, но целыми обоями. Ей казалось, что она попала в музей: всё было идеально чисто, от каждого предмета веяло стариной, и казалось, что даже у чернильницы за письменным столом была своя самобытная история. — Что? Ты же ведь шутишь? — Нисколько. Демоны… Всегда вам кажется, что вы умнее и хитрее других. Ты научилась у чародеев колдовству, но не польстилась на наблюдательность, — она всматривалась в ровную спину волшебника, но, даже не видя его лица, смогла почувствовать ироничную усмешку на губах. — А ведь так и есть, — Айрин ухмыльнулась, красноречиво намекая, откуда брались истоки подобных вещей. Калеб открыл дверь в какую-то гостиную, и прорицательницу едва не оглушил жалобный плач, который, казалось, просачивался сквозь каждую трещинку, сквозь каждую щель. Он был громким и звучал в разнобой, словно оркестр, где играли лишь одни расстроенные инструменты. Калеб спокойно прошел вперед, в центр комнаты, где стояли два кресла обитые темной тканью. Айрин ступала тихо, осторожно, от каждого нового шага в фальшивящий хор вплетались новые голоса, новые мольбы, освободить, спасти. Звенящей скрипкой звучали стенания, обещания исправить то, что было сотворено. Айрин поморщилась, разбирая каждую ноту: отпусти, отпусти, отпусти. Густой, низкий звук контрабаса заглушал дрожащие аккорды песни, привнося в неё мрачный мотив мести, жажды крови: будь проклят, проклят, проклят. Сотни десятков голосов её братьев и сестер пели в разнобой свою унизительную песню пленников заклинателя. И дирижер этого оркестра, осознавая всю свою власть, сел в кресло с задумчивым и спокойным видом. Калеб будто не слышал ничего, для него голоса демонов звучали на другой частоте, в то время как Айрин слышала каждое слово, впивающееся ей в сердце ядовитыми клыками. Отступать было поздно. Слишком поздно. — Оставьте сказки о том, что врать и убивать людей научили именно вы. Они справлялись с этим самостоятельно и без вашего вмешательства, — Калеб покручивал перстень на пальце, позволяя Айрин рассматривать окружавший её интерьер. На полках валялись тут и там, казалось бы, невинные мелочи: кольца, статуэтки, книги. На некоторых полках стояли часы, собрание статуэток животных из дерева, метала, какие хочешь, всё на твой вкус. Огромное зеркало отражало золотистые мириады, сверкая позолоченной рамой. На тумбочках лежали искусно обделанные камнями шкатулки. И каждый предмет, даже эта прелестная бутоньерка была вместилищем демонов. Иными словами, она словно шагала по кладбищу, где в мраморных гробах томились порождения Темного Измерения. «Если бы у них были души…» — Ну, вот тут ты не настолько древний, чтобы знать, как всё было на самом деле, — Айрин ответила слегка задиристо, чтобы не позволить магу почувствовать её страх. Калеб, похоже, спорить не желал. — Что ж, пусть так. Итак, что же демона привело в мою скромную обитель? — от беззаботности, с которой он впустил её в свой дом, не осталось и следа. Цепкий взгляд приковал прорицательницу к месту, словно он уже собирался колдовать кровавые путы. — Не предложишь даме присесть? — прорицательница намерено тянула время, пусть и понимала, что играть с этим не стоило. — Не думаю, что этой даме нужно разрешение, — насмешливо хмыкнул маг, но всё же вежливо указал ладонью в сторону ещё одного кресла, в которое Айрин с удовольствием села. Любимые лодочки превратились в испанский сапожек, так что прорицательница была рада хотя бы одной минуте отдыха. — Я воспитанный демон, — усмехнулась Айрин, заметив лукавый блеск в глазах мужчины. Висок пронзило болью, песнь, утихшая ещё несколько секунд назад, звучала прямиком у неё в голове, перекрикивая её собственные мысли. — Ты должен помочь мне. Наранья, демоны, Темное Измерение — всё это было так не вовремя, так некстати, и он знал об этом, понял в тот час, когда её демоническая энергия столкнулась с зарождающимся отголоском его колдовства. Знал ли он тогда, отвечая на её язвительные выпады, что несколькими днями позже, она придет к нему просить о помощи? Айрин лишь надеялась, что нет, иначе какой из неё прорицатель? Калеб молчал несколько секунд, его лицо сосредоточенно нахмурилось, а после морщинка между седыми бровями разгладилась, и он улыбнулся, как радушный хозяин. — У меня есть прекрасный зеленый чай, один торговец сказал мне, что такой пил бы сам император. Впрочем, если ты не ценитель чайных церемоний, могу предложить чудный кофе. Не желаешь? Непринужденность и гостеприимство, с которым он рассуждал, чем же лучше будет угостить свою гостью, заставили Айрин плотно сцепить зубы, дабы громко не завыть, как раненный зверь. Разве она думала, что будет просто? Он ведь прекрасно догадывался, о чём она говорила, так зачем разыгрывал дурака, зная, что им обоим известно, что это далеко не так. — Игнорируешь меня? — Могу открыть бутылочку потрясающего бурбона или вина, душа моя, — маг продолжал то ли издеваться над ней, то ли решил проверить на прочность её нервы. Благо закаленные вечными попытками сохранить баланс между людьми и демонами нервы прорицательницы выдерживали и не такое. — Что-то мне подсказывает, что вкус в алкоголе у нас разный. Неужели тебе совершенно не интересно послушать, что же нужно такому демону, как я, от заклинателя? — Айрин перекинула ногу на ногу, опираясь локтём на подлокотник, изящно подперев голову рукой. Выглядела она с той невинностью и слабостью, с которой выглядят девушки с нежными бутонами губ, под которыми прячутся острые зубы. — Едва ли ты способна удивить меня, но, предотвращая твои последующие попытки, единственная помощь, которую я могу тебе предоставить, это любезно проводить к двери, — мужчина отбился от прелести её слабой улыбки так, словно и вовсе не заметил попытки прорицательницы сделать атмосферу вокруг них не столь холодной. Айрин не обиделась, лишь шире улыбнулась, покачивая головой, поддерживаемой хрупкой шеей, словно бутон прекрасного цветка. — Хочешь выставить меня за дверь только потому, что я демон? — Айрин понимающе кивнула. В одночасье её голос стал слаще меда, плавным и бархатистым, словно дурманящее рассудок вино. — Ладно, попробуем иначе. Поговорим, как прорицатель с заклинателем? Калеб вскинул бровь, и это было единственным проявлением эмоции на его лице. Тени падали ему в глаза, делая их более глубокими, проницательными, и Айрин казалось, что это он видел её насквозь, знал каждый последующий шаг, уже видел каждый брошенный, будто случайно манящий, взгляд из-под темных ресниц и слышал раньше каждую приторно-сладкую ноту в голосе. Прорицательница невольно потянула пальцы к прядям волос, но вовремя отдернула руку. — Жизнь научила меня не доверять прорицателям и демонам. Как видишь, поводов выставить тебя за дверь становится больше, — Калеб переплел длинные, узловатые пальцы в замок, и Айрин почудилось, словно они играли в шахматы. Он сделал свой ход, а теперь притаился, выжидая её ответа. — Не можешь же ты выставить девушку за дверь? — с мягким смешком поинтересовалась она, всем свои видом показывая, что будет очень оскорблена, если так случится. — Как мне известно, демоны бесполые существа, — тут же поспешил осадить её маг. — Я очень прогрессивный демон, который идентифицирует себя как женщину, — в сладкий мед добавилась горечь полыни, когда прорицательница язвительно протянула эти слова. — Не очень рационально пригласить меня, чтобы сразу же выставить за дверь. Я думала, ты ценишь своё время. — Не так уж и сильно, судя по всему, раз трачу его на разговоры с демоном, — не остался в долгу Калеб, и рука невольно потянулась к часам на тонкой цепочке. Пальцы волшебника невольно поглаживали циферблат, и Айрин подавила укол раздражения, словно это занятие волшебнику казалось гораздо занимательнее беседы с ней. — Ауч, ты ранил меня прямиком в сердце, — она откинулась назад в кресло, приложив руку к груди, словно произнесенные слова попали в её сердце смертоносной пулей. — Не шути со мной, девочка, — глаза волшебника казались любезными, но от тона тонкие пальцы девушки свело минутным холодком. Айрин цокнула. Теперь вокруг неё, словно защитный купол, заплясали тени, и наконец голоса, терзавшие её мозг, умолкли. С головы словно сняли раскаленный, металлический обруч, и вместе с тем её тон утратил игривость, а с пухлых губ сошла искусительная ухмылка. — Так ведь шутки в сторону. Раз сегодня день просьб, то я не буду просить о невозможном, а попрошу лишь о маленькой услуге. Ты ведь всё равно убиваешь демонов, так почему бы тебе не убить тех, кто нужен мне? — Айрин изящно положила руки на подлокотники, глядя магу прямо в глаза. Тот молчал недолго, поправив и без того идеально стоящий воротник, сказал: — Иными словами, ты просишь стать твоим покровителем? — Временным, — поспешила исправить его прорицательница, — мне всего лишь нужно разобраться со своей семьей, а после некоторых событий, слава Дормамму, она у меня не такая уж и большая. Калеб подумал ещё секунду. Он осмотрел внимательным взглядом каждый предмет в комнате, словно вспоминая, как ловил заточенных в них демонов и чего стоила ему всякая охота. Айрин ждала его ответа, с замиранием сердца слыша, как секундная стрелка отбивала свой незамысловатый ритм у нее над головой. — Я не влезаю в семейные распри, особенно демонов. Айрин наклонилась вперед, мягкие пряди скользнули вниз, окружая её бледное лицо темной шалью. Чернеющие от негодования глаза, словно искрящаяся рябь на сребристой поверхности воды, отражали его собственное лицо. Складки возле её губ дрожали. — Послушай, ведь Наранья правду говорила и о судном дне, и о мистической двери, — Айрин сама не понимала: блефовала она или нет. Просто рот двигался, складывая буквы в слова, а слова в предложения, и она слышала свой голос отдаленно и глухо, словно раскаты дождевых туч за горным перевалом. — Неужели? Так почему же ты не сказала об этом Верховному Чародею? — он не раскусил её полулжи, но и не поверил в её полуправду. Известные только ему самому правила игры заставили его губы сложиться в ироничную улыбку, не тронувшую глаз и сердца. — Тот же вопрос хочу задать и тебе. Ты ведь тоже был в курсе того, что это был не пустой трёп, — фыркнула прорицательница. Она повторяла слова, словно актриса, читающая по губам реплики суфлера, и дивилась: неужели ей запомнились все те странные, глупые слухи, будто прорицатели и маги-заклинатели когда-то были скованны одной цепью общей тайны. — Если я связан древней клятвой, то с твоей стороны это всего лишь трусость. — Я бы предпочла называть это предусмотрительностью, — устало отмахнулась прорицательница. — Верховный стал бы допытываться и вряд ли бы дал что-то взамен. Ведь вы, чародеи, всегда так поступаете, — она пожала плечами. Верховный был, безусловно, привлекательным мужчиной, но что-то в нем заставляло Айрин держаться от него подальше. — Не волнуйся, уж я в долгу не останусь. Деньги, прорицание — всё, что захочешь, — возможно, богатства волновали его не так сильно, а его реакция на её призрачные попытки флирта убедили прорицательницу, что время обработало волшебника, как искусный ваятель холодный кусок мрамора, обманчиво наделяя его жизнью; но от возможности предречь своё будущее не отказывался ещё никто, такова была натура людей: желать знать всё, что недоступно. — Что ж, у меня действительно есть способ помочь тебе, — согласился маг. «Так бы и сразу», — сдержав уголки губ от торжествующей улыбки, Айрин кивнула головой, намекая на то, чтобы мужчина продолжил. — И как маг-заклинатель я могу помочь тебе только одним способом. Я предоставлю тебе прекрасное убежище, где ни демон, ни волшебник не сможет достать тебя, — убежденно говорил маг, и Айрин чувствовала, как в душе взорвались фейерверки, своим светом разгоняя весь мрак тревоги. — Правда, и где же это место? — Айрин доверчиво подалась вперед, замечая, как неожиданно насмешливо блеснули чужие глаза. Калеб согласно кивнул самому себе, словно подтверждая надежность своего плана, и улыбнулся. — Из тебя получится прекрасная ваза. — Прости? — Айрин показалось, что на заднем фоне разбилось стекло. Она несколько раз моргнула, выравнивая спину и вглядываясь в мага со все больше растущим негодованием и злостью. — Хрусталь для тебя слишком невинно, как насчет итальянского фарфора? — деловито осведомился Калеб тоном ремесленника, изготовляющего для капризной дамы приятную безделушку. Айрин нахмурилась, на её прекрасном лице мелькнула тень, и она, звенящим от возмущения голосом, уточнила: — Ты предлагаешь меня запечатать? Калеб не выглядел так, словно собирался смеяться вслух, но она была уверена, что в глубине души её сокрушенный, обескураженный вид приносил ему не мало удовольствия. «Гадкий дед!» — пронеслась свирепая мысль в голове, и от приумножающейся ярости у прорицательницы задрожали губы. — Разве плохой вариант? — невинно продолжил мужчина, так будто не видел, что ещё немного и она взорвётся, точно шарик. — Никто из твоей семьи не будет искать тебя, если ты будешь узницей очаровательной вазы или статуэтки. «Мерзкий дед, так ты всё время издевался надо мной? — она сжимала и разжимала пальцы, представляя, как с наслаждением сомкнула бы их вокруг шеи волшебника. О, она бы радостно наблюдала за тем, как в его глазах медленно тлело лукавство, и на его месте рождалась паника. — Да он ведь даже Смерть готов принять, как радушного гостя!» — Это слишком унизительно, запечатать меня в вазе, — пытаясь вернуть контроль над собственным голосом, Айрин чувствовала, что ещё парочка язвительных реплик с его стороны и от её мнимой покорности останутся лишь обрывки. — О, однажды мне пришлось запечатать демона в солонку. Вот, что бывает, если помешать трапезе заклинателя, — Калеб досадливо покачал головой, — а в моем возрасте очень важно соблюдать режим приема пищи. Айрин сдержала себя от желания сказать, что она лично думала о его режиме и о нем самом, как неожиданно часы, стоящие позади неё и надоедающие ей своим механическим тиканьем, издали глухой звон. Прорицательница обернулась, неожиданно осознав, что был уже вечер, а она даже не заметила, как быстро пролетело время. — О, время вечернего чтения, — её внимание привлек волшебник, плавно поднявшийся с кресла. — Думаю, тебе пора, — он галантно, но весьма настойчиво взял её под руку, словно заранее предугадывая слабые попытки бунта со стороны прорицательницы. Айрин чувствовала тепло его рук, но сил не хватало даже на то, чтобы просто ослабить хватку волшебника. — Постой, я так просто не собираюсь уходить, — Айрин противилась лишь для виду, вынужденная покорно следовать за волшебником по узким коридорам. Она не верила, что тот с такой легкостью собирался выпроводить её на улицу, а ведь ей даже не удалось склонить его на свою сторону. — Я провожу, чтобы не заблудилась, — Калеб вывел её в прихожую, помогая умолкшей Айрин надеть пальто. Она молчала: обида плескалась в ней, смешиваясь с негодованием, злостью, желанием уколоть в ответ на унижение и издевательство, когда она, пусть и не совсем искренне, но всё же просила его о помощи. Айрин резко обернулась к нему; мужчина был так рядом, что ей казалось, что она чувствовала его слабое дыхание, запутавшееся в её прядях. Его глаза горели во тьме, прожигали невысказанным предостережением, и, когда её рука решительно схватила его пальцы, Калеб не успел остановить её. Кроны деревьев скрывали его фигуру под надежным куполом, пусть сквозь него и пробивались лучи солнца. Тихие мужские шаги, приглушенные мягким ковром опавшей листвы. Фигура приблизилась ближе к каменным надгробьям, выставленными в один ряд. Один ряд чьих-то оборвавшихся жизней. Калеб подошел ближе, его лицо бесстрастное, словно камни, которые безуспешно пыталось согреть солнце; серое, слово земля, которая приняла в себя мертвые тела… Имена выцвели, стерлись каплями ежегодных дождей, вместе с ним оплакивавшими его потерю. Могилы густо заросли травой. Айрин болезненно вскрикнула, возвращаясь в реальность. Перед ней вновь было лицо из её видения: мрачное, безжизненное, только глаза, неожиданно потемневшие от злости… или от чего-то ещё? — Это было лишним, — ледяным тоном ответил Калеб, пока она пыталась прийти в себя после увиденного. Но весь его вид так и говорил, что вопросов ей лучше не задавать и как можно быстрее забыть видение. Заклинатель открыл дверь, и вновь потянуло холодом: погода за короткое время успела испортиться. И без того тихая улочка, словно умерла; мальчишки с мячом разошлись по домам, забирая с собой остатки жизни; закрылись форточки окон, из которых мягкими волнами струился оранжевый свет. — Подожди, не смей меня вот так выгонять! — но её голос лишь отразился от захлопнувшейся двери, и Айрин оказалась на улице быстрее, чем новое возмущенное восклицание вырвалось из её горла. Айрин слабо поежилась, обхватывая себя руками, и теперь её терзала новая мысль: что она только что видела?***
Велиар
У демонов нет дома. Так заведено ещё сначала времен: тот, кто не способен дарить уют другому, обречен вечно скитаться по миру, нигде неприкаянный, никому не нужный. Не то чтобы для демонов такая мелочь была важна: пока существовали тени и морок, пока солнце сменялась луной, они найдут место, где приютится, везде. Это ведь людям нужны такие мелочи, как дети, дом, семейный уют. Демоны это презирали. Велиар не имел своего дома: Темное Измерение — лишь грязное место зарождения его сущности. Ведь по общим канонам любимый дом покидать ты бы не хотел, так? Глупцом был лишь тот, кто желал остаться в Темном измерении навсегда. Так вот Велиар не желал. Он покинул его при первой же возможности быстро, решительно, не оборачиваясь в след доносящимся ему проклятиям и стенаниям. Он оставил гнить остальных своих братьев и сестер там со всем равнодушием, на которое был способен тот мышечный орган, что качал кровь в его груди. Оглядываясь назад, Велиар терзал себя лишь одним вопросом: почему не сделал этого раньше? Сколько он себя помнил, дома у него никогда не было. Стены, дорогая мебель, расставленная со вкусом последней моды, были всего лишь предметами, а люди, сновавшие по комнатам с таким видом, словно вкусили запретный плод жизни, с видом, что все тайны подвластны их нелепым желанием — пищей. Он приходил в чужие дома без радости и покидал без сожаления. В конечном итоге, не испытывая особой привязанности ни к кому, он не рассчитывал на сердечную привязанность в ответ. Но девушек, видимо, привлекала отчужденность, спокойствие, порой граничащее с откровенным равнодушием с его стороны, и они льнули к нему, словно мотыльки к огню; Велиар отстраненно наблюдал, как сгорали их крылья. Может, дело было не в нем? Волшебники существовали всегда, будь проклята Тетрада с её непомерными амбициями и желаниями, что лишь больше сплотили между собой враждующие кланы. Но, как день сменяла ночь, как расцветали и увядали цветы, было предрешено временем, что маги всего мира рано или поздно должны были связать себя тайнами и клятвами. И Велиар вновь возвращался к этому: может, дело в волшебниках? Они повинны в том, что он так и не обрел места, куда смог бы возвращаться день ото дня. Демон знал, что четыре стены в любой момент могут обратиться для него могилой, и волшебники без сожаления схоронят Велиара под их обломками. Однажды Алия сказала ему, что дом — это не место. Тогда он был слишком слаб, истощен схваткой, в которой выйти победителем далось большим трудом, и спор спал на нет, так и не начавшись. Но по её словам тогда получалось, что всю жизнь он занимался глупостью: он искал место, а следовало искать людей. Солнце медленно плыло по небосклону. Алия не торопилась возвращаться в квартиру — в их дом, и поэтому Велиар сидел подле дивана, облокотившись на него спиной. Золотой пожар заката освещал комнату, и в лучах засыпающего солнца вся квартира выглядела словно объятая пламенем. Но демон не торопился включать свет: он не боялся теней, а его собственная «душа» была выткана из тьмы. Он всего лишь ждал хозяйку, но на деле — он лишь ждал, когда минутная иллюзия его прошлой жизни сойдет на нет. До полнолуния было столько невыносимо долгих осенних дней. Он не способен выдержать это так долго. Сколько раз ему ещё вновь придется взглянуть в зеркало? Прикоснуться к чему-то рукой, в полной мере ощущая тепло, гладкость или ребристость поверхности предмета? Сколько раз он на равных сможет взглянуть Алии в глаза, читая в них тепло и заботу, под которыми прятались её тайные страхи. Прорицательница в самом деле, пока не осознавала их. Лишь относилась к нему как к больному, идущему на поправку, а Велиар вдруг поймал себя на мысли, что раз это болезнь, то он хотел умереть. Металл ножниц успел уже нагреть руку. Они тускло блеснули на свету, и Велиар недолго рассматривал в них своё отражение: расплавленное золото ярко переливалось в лучах солнца. Стоило ли ему вообще волноваться? Пройдет всего несколько дней, как он снова обрастет шерстью, вернет свои клыки, когти и спокойный, ничего не опасающийся взгляд Алии на себе. Короткое движение, и Велиар почувствовал, как отрезанные пряди заскользили по спине. Он равнодушно провел по укороченным волосам рукой: его всегда раздражали длинные волосы. Почему он их отпустил, они ведь постоянно лезли ему в лицо и глаза, но он всё это время не обрезал их, словно лелея давно забытое обещание. Он устало потер висок: голова пульсировала тупой болью где-то в затылке. «Вспомни, вспомни, вспомни», — но Велиар не знал что. Что он должен был вспомнить? Скольких предал? Кого обманул? Эта мысль навязчивым кошмаром преследовала его по ночам, а днем напоминала о себе отдаленным эхом забытых сновидений. Слух уловил едва различимый скрежет входной двери. После из коридора в гостиную хлынул мягкий свет, и раздалось привычное: — Я вернулась домой! Велиар не торопился вставать, вслушиваясь в копошение девушки в прихожей. Он знал в точности до секунды каждое её движение. Вот послышались её бесшумные шаги, Алия появилась в гостиной, удивленно оглядываясь по сторонам: везде было темно, и Велиар понял, что сидел бездвижно, словно изваяние, слившись с окружающими его тенями. — Велиар? — полный зарождающейся тревоги голос заставил Велиара подать голос. Алии в последнее время хватало опасностей и тревог, демон только удивлялся тому, как все эти невзгоды падали на её голову одна за другой. «У волшебников сейчас тяжелые времена», — подумал он без толики сожаления и усмехнулся. Судьба не стала бы мстить за такое ничтожество, как демоны, но хотелось верить, что без вездесущей Фортуны здесь не обошлось. — Почему ты сидишь в темноте? — она тут же щелкнула выключателем слишком торопливо и нервно, без обычной в движениях плавности. — Мерлин, Велиар, что с твоими волосами? — гостиная, залитая светом, теперь не казалась ему такой уютной, но он видел перед собой только Алию, обеспокоенно склонившуюся над ним. — Они мне надоели, — безразлично пожал Велиар плечами. Алия покачала головой, недовольная его ответом, но допрашивать не стала, только перебрала в пальцах обрезанные пряди. — Тебе нужно было сказать мне, и я бы отвела тебя в парикмахерскую, — она присела рядом, прижавшись плечом к его руке. Велиар упрямо качнул головой. — В этом нет смысла, скоро я вновь вернусь в прежнюю форму, да и ты редко бывала дома в последняя время. Кажется, ты занята, не хотел тебя отвлекать, — прозвучало даже без упрека. Алия взглянула на его взглядом побитого щенка и уткнулась лбом в его плечо. Он не упрекал её, не имел привычки, да и чувство, что он, словно маленький ребенок, должен был дожидаться её каждый вечер, было унизительным. Прорицательница не держала его на коротком поводке, предлагала прогулки, настаивала на том, чтобы они вместе куда-то сходили, но в конечном итоге всегда что-то становилось между ними: её обучение в Камар-Тадже, заботы о капризном боге или работа в редакции. — Прости, хочешь, завтра весь день проведем вместе? Я никуда не пойду, а в городе есть столько мест, которые я хочу тебе показать? — тихо зашептала Алия, и её голос звучал виновато. — Или пойдем туда, куда хочешь ты? — Поверь, туда, куда хочу я пойти, не захочешь ты, — он усмехнулся с тихим смешком, получив шутливый тычок маленьким кулачком в бок. — Твоя щека выглядит уже порядком лучше. Алия не ответила сразу; тема той ночи всегда была для неё болезненной, и Велиар вспоминал об этом не с садистским желанием вновь наступить на больные раны, а лишь для того, чтобы она научилась без содрогания вспоминать о ней. Прорицательнице ещё не раз придется столкнуться с уродливой ипостасью демонов, ей следовало хотя бы внешне не проявлять страха. — Да, мистер Стрэндж тоже выглядит лучше, — вздохнула она с неподдельным беспокойством о волшебнике. — Поверь, это не самое страшное, с чем приходилось сталкиваться Чернокнижнику, — с ухмылкой ответил Велиар. Алия рядом с ним вздрогнула и повернулась лицом со строгим взглядом. — Если ты хочешь пошутить о госпоже Ровене… — Не только о ней, — отмахнулся от воспоминаний об этой женщине Велиар, — тебе стоит меньше думать о нем, если пытаешься забыть его, — демон попытался вложить в эти слова как можно больше смысла, чтобы прорицательница поняла, что терзаниями собственной души желаемого результата она не добьется. И разница между ними была лишь в том, что она так отчаянно пыталась что-то забыть, а он — вспомнить. Вот только он даже не понимал, что так рьяно сам же схоронил в собственной памяти. Секреты от самого себя он не приветствовал. Они молчали. Едва уловимый аромат «Пьяной вишни» взял свой последний, ванильный аккорд, смешиваясь с пропитавшим весь дом запахом кофейных зерен. Уютная гостиная лишь подпитывала чувственность тишины, и Велиару казалось, что на миг он смог забыть свою тревогу. Но она лишь временно притихла, дабы в следующую секунду сжаться вокруг сердца металлическим ободком. Он мучился от неё, словно неизлечимо больной от нападок своих симптомов, лишь обострявшихся день ото дня, невзирая на принимаемые лекарства. Слабость и осознание того, что он не способен был сам справиться с этим, душили Велиара, выбивая весь кислород из легких. Настолько ослаб, что даже собственная память ему не подчинялась. А стоило лишь попросить помощи, вот только бы он знал, у кого её просить. Унижаться перед Чернокнижником он бы не стал даже на смертном одре, а ведь, если даже поделиться этим с хозяйкой, не исключено, что первый, к кому она посоветует обратиться, будет Верховный чародей. Или же… На периферии сознания мелькнула лукавая ухмылка Айрин. Вот только бы та не стала ему помогать, даже если бы сама была на смертном одре. Последняя их встреча, окрашенная красками обиды и яда, стала тому прямым подтверждением. Но к кому ещё он мог обратиться? Айрин была искусной прорицательницей и вполне могла разгадать тот ребус, что пленял его рассудок вот уже третьи сутки. Ещё немного и он действительно сойдет с ума, а до полнолуния всё ещё столько времени. Столько времени до того, когда он снова мог забыть о том, что волновало его. Велиар сомневался, взвешивал все за и против, пока Алия мирно положила голову ему на плечо, отдыхая от тяжелого дня. Он чувствовал, как в ней звенела магия, как переплетались нити будущего, нынешнего и прошлого, а значит, она вновь была в храме Чернокнижника, вновь терзала свой прорицательский дар, который ослаб вместе со своим покровителем. Понимала ли она это сейчас или не задумывалась, надеясь на скорейшее решение проблемы? — Мне нужно встретиться с Айрин, — коротко произнес он, наконец приняв решение. Алия непонимающе встрепенулась, посмотрела на него распахнутыми серыми глазами, в которых плескалось недоумение и беспокойство. Ведь она тоже была свидетельницей той отвратной сцены в храме. — Зачем? — непонимающе спросила она. Велиар открыл губы, чтобы сказать правду, поделиться тревогой, зная, что Алия поняла бы его и без слов, но в последний момент отчего-то передумал: — Мне нужно поговорить с ней. Алия как-то обреченно вздохнула, откинулась головой на диван и улыбнулась. — Странно, сегодня день разговоров, судя по всему. — О чем ты? — уточнил демон. Видимо, за время, что она была в храме, что-то успело произойти. Алия полубоком повернула к нему голову и объяснила. — Айрин тоже звонила мне сегодня… — прорицательница запнулась, словно подбирая правильные слова, — хотела, чтобы я помогла встретиться ей с мастером Калебом. «Что? С заклинателем? Но зачем?» — таковы были его первые мысли, пока он не осознал, что речь шла об Айрин. Конечно, словно кошка, почувствовав опасность, она тут же не медля принялась искать себе хозяина, который приютил бы её от всех невзгод и лишений. Однако встречаться с магом-заклинателем было отчаянным шагом даже для неё. Велиар почувствовал, как под ключицей кольнуло что-то противное, темное, но не придал тому значения, поспешив списать стянувший тяжелым комком сердце узел на то, что демоническая сущность всё ещё не может справиться с новой личиной. — Так ты хочешь тоже поговорить с ней? Ваша встреча в Санкторуме была просто ужасной, — честно призналась прорицательница, ожидаемо решив, что Велиара беспокоили саркастичные нападки бывшей любовницы. Велиар не спешил её разубеждать, решив, что расскажет ей правду, как только всё решится. — Ты права, я не хочу каждую встречу с ней выслушивать язвительный яд, — демон кивнул, и прорицательница потянулась к сумочке. Она вытащила бежевые кошелек, а из него несколько купюр, после чего задумалась и достала чуть больше. Велиар непонимающе вскинул брови. — Здесь на такси, — Велиар продолжал держать брови приподнятыми, чтобы она объяснилась до конца, — и на цветы. Никто не идет мириться к девушке без цветов, Велиар. — Это лишнее, — упрямо возразил демон. Он знал, что его содержание в последнее время обходилось ей в копейку. Одежда, еда, проживание — Алия не жаловалась, но ему самому становилось противно каждый раз, когда он узнавал, что она вновь по его вине потратила деньги. И снова принять от неё их он не мог, но прорицательница строго вложила ему купюры в ладонь и велела купить Айрин самый красивый букет, что будет в цветочной лавке. «Айрин не любит цветы, — подумал с усмешкой Велиар, накидывая на плечи кожаную куртку, пока Алия провожала его заботливым взглядом, — Айрин любит деньги». Но он не сказал об этом девушке. Задумавшись, он принял решение, что на обратном пути зайдет в какой-нибудь бар и купит хозяйке суши: в последнее время она редко себя ими баловала. Они распрощались так, словно он уходил навсегда. Алия крепко обняла его на прощание, шепнув на ухо пожелания удачи. Удача ему явно понадобится, ведь Айрин не была благосклонна к нему ни в их последнюю встречу, ни когда они встретились в её доме. Улица встретила его прохладой и холодной синевой затянувшегося седыми облаками неба. За ними совсем не было видно звезд, но луна издевательски проглядывала сквозь бархатный простор: она всё видела и отмеряла его время, словно часы. Вокруг дома тянулись вверх голые ветви рассаженных деревьев, и в их густой тени Велиар чувствовал себя почти уютно. Фонарные столбы рассеивали лучи света, приняв свою вахту после солнца. Демон лениво наблюдал за тем, как его тень, то укорачиваясь, то удлиняясь, бежала впереди него, словно надежный шпион, готовая вернуться в любой момент с новостями. Люди встречались в тихом сквере редко: прогуливающиеся парочки, словно существуя в отдельном мире, не замечали ничего вокруг; вынужденные подчиняться воле и требованиям своих питомцев, тут и там попадались на глаза собачники. Поймать такси не составило особого труда: ярко-желтые жучки были разбросаны по всему городу, так что в глазах рябило. Город, словно впитав солнечный свет за день, теперь щедро лил его из окон и дверей, яркие неоновые вывески завлекали зевак, уставших работяг или просто желающих провести вечер в приятной компании. Повсюду было так шумно, лилась музыка, смешиваясь с людскими возгласами и разговорами, изредка слышались голоса зазывал, в безуспешных попытках пытавшихся перекричать толпу. Благо водитель ему попался молчаливый и спокойный, и Велиар даже немного отогрелся в теплом салоне машины, пахнущем ненатуральной кожей и персиковой мятой. Отвратительное сочетание ароматов. Такси привело его прямо к цели. Велиар даже растерялся тому, с какой скоростью, несмотря на вечернее время, они прибыли. Но, взглянув на часы, он осознал, что в дороге они пробыли около сорока минут, что пролетели для него, предавшегося собственным размышлениям, непостижимой секундой. Выбравшись из салона, он поспешно расплатился с водителем. Вечерний воздух приятно будоражил сознание, и Велиар преисполнился уверенностью, что всё пройдет гладко. Но оказавшись возле дверей в дом прорицательницы, он вмиг растерял всю смелость. Он осознавал, что боялся не гнева бывшей любовницы, не её саркастичных колкостей, а того, что она могла отказать ему, прогнать, и тогда он так бы и остался со своей тайной наедине до тех пор, пока демонический облик вновь не упрячет её в глубину сознания. Он несколько раз настойчиво постучал в дверь, с иронией вглядываясь в зазывающую вывеску «Предсказываю будущее». Несмотря на то, что Айрин была талантливым прорицателем, она обожала обманывать людей, обещать счастье там, где предрешено быть горю; уверять со всей искренностью во взлетах, когда ожидалась лишь череда падений. Изредка на неё нисходило вдохновение, и она с великодушием богини раскрывала перед людьми их истинное будущее. Айрин говорила, что её забавлял тот благоговейный страх и трепет, который она внушала тем, кто с безоговорочной верой внимал её словам. Такой была его бывшая хозяйка; слегка высокомерная, саркастичная, уверенная в себе, но он помнил её отзывчивые поцелуи и плавность изгибов прекрасного тела, в то время как остальным была доступна не самая лучшая из её сторон. Айрин не торопилась открывать дверь, и он постучал куда более настойчиво, едва не угрожая выбить многострадальную дверь из петель. — Дормамму вас подери, вы видели вре… мя? — Айрин резко распахнула дверь, раздраженная, видимо, внеплановым визитом, и, судя по накинутому на плечи шелковому халату, гостей действительно сегодня не предвиделось. — Велиар? Никого нет дома, — она хотела захлопнуть двери прямо перед его носом, но он вовремя успел подставить ногу. — Айрин, давай поговорим, — Велиар надавил на дверь, зная даже, что в человеческом теле и с остатками былой магии, он всё равно был сильнее её. Айрин что-то злобно пропыхтела на валлийском, кажется, проклятие до седьмого поколения, но Велиар не предавал этому значения. Он толкнул дверь, всё-таки осторожно, не желая навредить той, кто могла ему помочь. — Прекрасно выглядишь. — Прочь пошел, — Айрин указала аккуратным пальчиком в сторону двери, но Велиар по-хозяйски прошел внутрь, закрывая за собой дверь на замок. — Я что, непонятно сказала: не хочу видеть сегодня никого из мужчин. Вы — мерзкие, гадкие, отвратительные свиньи. «Кажется, встреча с магом-заклинателем прошла не очень-то и гладко», — подумал он, но вслух говорить этого не стал. Айрин выглядела прекрасно даже в разъярённом виде, и Велиар не лукавил, говоря свой незатейливый комплимент. В конечном итоге, помимо прорицаний, красота была её главным оружием, пусть и заимствованным. — Ну, говори, — она присела в кресло за круглым столом, за которым стояла якобы магическая сфера и лежала колода карт. Велиар слишком хорошо знал Айрин, чтобы поверить, что эти предметы, находящиеся на поверхности, представляли какую-то ценность. Велиар осмотрел помещение: первый этаж был обустроен под магазинчик. Тут и там виднелись засохшие травы для ингредиентов магических зелий, которые наполняли воздух каким-то терпко-сладким ароматом, от которого постоянно хотелось чихать; он медленно прошелся по помещению: будь он человеком, тоже поверил, что попал в лавку настоящей волшебницы. Все эти камни и амулеты, приворотные зелья имели ценность лишь в людских глазах, для опытного чародея или демона это были лишь детские безделушки, сродни тем, что ребятишки время от времени теряли в песочнице. — Мне нужна твоя помощь, — без предисловия начал Велиар, не желая красть ни её, ни своего времени. Айрин ухмыльнулась и соблазнительно скрестила руки на груди. Велиар настойчиво смотрел ей в глаза, не ведясь на явную провокацию. — Как громко звучит, — издевательски протянула прорицательница, расслабленно откинувшись на спинку кресла. Она чувствовала себя полноправной хозяйкой положения, явно учуяв в воздухе его безысходность, которую он принес с собой вместе с вечерней прохладой. — Мне нужна твоя помощь, пожалуйста, — надавил Велиар. Айрин заулыбалась, наслаждаясь его секундным унижением, и сладко протянула. — Угху, вот так лучше, — она выровнялась и досадливо покачала головой, — но какая жалость, что я уже закрыта. Приходи завтра. Ой, нет. Завтра у меня переучет, бухгалтерию точно создали демоны. Приходи во вторник, хотя… нет, я обещала одной почтенной дамочке, что устрою ей спиритический сеанс, а она так хотела встретиться с покойным мужем, что я не смогла ей отказать. Так что, в среду, да. Приходи в среду, если я буду свободна, помогу тебе с твоей проблемой, — Айрин нахально ухмыльнулась и откинулась снова на спинку, вытягивая длинные ноги вперед, словно намекая, что он может припасть к ним в попытке вымолить её благосклонность. Но, несмотря на игривый тон, он видел, как она была напряжена, сколько раздражения было в её взгляде, и он явно не имел к нему отношения. — С каких пор от симуляции спиритических сеансов ты утомляешься? — Велиар усмехнулся, заметив, как она обиженно надула щеки. Ещё когда они были вместе, спиритические сеансы теряли свою популярность, но Айрин исправно принимала участие во всех обрядах. Говорила, что подобное помогало ей быть ближе к эпохе. — Ах, люди такие глупые, слепые котята. И не осуждай меня, я всего лишь даю им то, что они ищут, — она отмахнулась от его замечания, недовольно накуксившись. Однажды она и его заставила принять участие в этом маскараде, так что он без особых усилий уловил в дрожащих «от гнева покойного» предметах энергетику своей любовницы. — Ладно, я помогу тебе, но для начала ты должен мне заплатить, — любопытство в ней перебороло обиду, но она не могла отказать себе в удовольствии помучить его ещё немного. — Заплатить? — недовольно переспросил демон. Зная прорицательницу... Она потребует запредельную сумму. — У меня с собой только… — он сунул руки в карманы, доставая смятую купюру, — пятьдесят баксов. Айрин забавно поморщила носик, за такую плату она бы не стала даже колоду карт с места сдвигать. Но Велиар знал: лучшая для неё плата — это осознание того, что он нуждался в ней, как ни в ком другом. Только она могла помочь ему, ни Алия, ни кто-либо ещё. И она упивалась этим чувством, из вредности и любви к деньгам требуя дополнительное вознаграждение. — Тебе повезло, сегодня день скидок для мудаков, — прорицательница усмехнулась, но тут же спрятала оскал, заметив, как хмуро глянул на неё Велиар. Пусть он и нуждался в ней, но переходить черту не стоило. — Для начала объясни мне, что от меня нужно. Велиар молчал. Его взгляд вдруг приковала статуэтка кошки с изумрудными камнями вместо глаз. Они гипнотизировали его своим поблескивающим в свете ламп взглядом, и демон почувствовал, как сердце кольнуло тупой болью. Всего лишь секунда, но этого было достаточно, дабы развеять оставшиеся сомнения в душе. — Мне нужно, чтобы ты ввела меня в транс, — отвернувшись от статуэтки, демон со всей серьезностью посмотрел Айрин в глаза, — я хочу, чтобы ты заколдовала меня, Айрин. Ты сможешь? Айрин, на секунду распахнув глаза в немом удивлении, с предвкушением усмехнулась. Плавно встав со своего кресла, она указала ему ладонью на освободившееся место и кивнула. — О да, я смогу.