Стивен
С приходом позднего лета дни стали короче; тёплые ветра сменились сухими предвестниками скорых холодов. Зелёная листва потускнела, высохла и ветхо трепыхалась на деревьях, впитывая остатки закатного солнца. Небо, красное, шёлковое, словно старинный багрец, устланное россыпью облаков, было похоже на расписное полотно. Оранжевые лучи, ещё по-летнему тёплые, коснулись каменной кладки высоких стен, стремясь среди точёного камня отыскать одинокое окно, одарив безжизненное стекло последними благами уходящего лета. Древние толстые стены жадно впитывали потерянные полосы света и десятки голосов, сливающихся в неразборчивый диссонанс. Настенные лампы освещали холодную кладку тусклым жёлтым светом, совсем безжизненным и чужим, и густые чёрные тени под ними выстилали каменный пол, украшенный мелкой мозаикой из диковинных разноцветных камней. Зал был достаточно большим, чтобы более полусотни мужчин и женщин могли не стеснять друг друга, а их эхо — свободно бродить мимо высоких арок, скользя по каждому точёному камню, словно молодой вьюнок. Местами глубокие трещины на каменных арках и капителях вещали историю «Зала Совета» достовернее любого живого рассказчика, число коих и без того было слишком мало. Не каждый мог удостоиться чести войти в тайный магический орден, и лишь единицам среди избранных были доступны знания, сокрытые за неприметными стенами. Присутствовавшие здесь держались отдельными группами; их мантии мерно развивались в такт гуляющему по полу сквозняку и тревожившей воздух молве. Стивен сидел в центре стола, там, где когда-то его предшественница решала судьбу циничного глупца, оскорбившего её наглостью и надменностью. И пусть с того времени миновала уже третья зима, место это по-прежнему казалось ему чужим. Он шаркнул ногтем по подлокотнику, выполненному из эбенового дерева, и перевернул страницу увесистого мануала. «Искусство прорицания». Тихий шелест страниц утонул в заговорщическом шёпоте — исподволь мастера стекались в Зал Совета, встревоженные внезапным зовом Верховного Чародея. Стивен опёрся локтями о древко стола и вновь отдал внимание строкам. Дивное, почти забытое временем таинство досталось в дар созданию кроткому и застенчивому. «Порой мне снятся вещие сны…» Стивен прикрыл глаза, и под тяжёлыми веками ожили образы минувшего дня. Он будто снова видел, как мягкие солнечные блики скользили по юному лицу убережённой им от несчастья девушки — искреннему, нетронутому ни печалью, ни горечью скорби. Сперва он принял её за ребёнка: маленькая, изящная, точно веточка глицинии в раннюю весну, перламутровая кожа, мягкие линии лица под водопадом светлых волос, а глаза светлые, большие, совсем по-детски наивные, девственно белые, что облака в погожий день. «Не старше шестнадцати, совсем дитя, — подумал он тогда, полностью уверенный в своей правоте. Изрядно изумившись её истинным летам, пробравшись в сокровенные уголки её мыслей, Стивен напомнил себе, что всегда скверно угадывал возраст женщин, но в одном он был уверен наверняка: за весь их долгий разговор она ни разу не солгала и не слукавила, пусть губы её изредка поджимались от невысказанной обиды на его строгую категоричность. — И обидчивая, точно дитя…» Он невольно улыбнулся, вспоминая, как противилась она досадливому румянцу, не ведая о том, что каждую её мысль он знал ещё до того, как она родилась в её сознании. Но сдержанная улыбка быстро уступила место хмурой задумчивости: за светлым ликом спасённой девушки Стивен разглядел сокрытое под сенью зелёной мантии лицо Мордо — бесстрастное, решительное, преисполненное затаённого гнева и предвкушения. Стивен не сразу узнал его, того, кто некогда стал его проводником в мир чар, того, кто теперь преследовал неведомые ему цели. Он не слышал о Мордо с того времени, как они распрощались после капитуляции Дормамму, и справедливо полагал, что старый друг решил постичь истину порядка и равновесия в одиноких странствиях, как и многие мастера до него. До чего же он был безрассуден, так просто его отпустив! Но мог ли он тогда знать, чем обернётся его недальновидность? Даже если бы знал, едва ли поверил. Он был слеп в доверии к нему: оно казалось Стивену несокрушимой, незыблемой и безотчётной истиной, и, лишь увидев, что ценой его беспечности едва не стала жизнь невинного человека, он вновь обрёл зрение, и пелена, отравляющая разум мнимым спокойствием, что было лишь предвестником грядущей бури, наконец, рассеялась. Стоило ей спасть, он очнулся ото сна длинною в долгих три года и велел созвать Совет Старейшин, чтобы деяния Мордо не остались безнаказанны. Здесь, в Зале Совета, перед неумолимым ликом судьбы он всё задавался вопросом: а сколько было тех, о ком он не знал? Сколько людей пострадали от рук Мордо, пока он пребывал в неведенье? Тяжёлая рука внезапно опустилась ему на плечо. Стивен медленно отвёл глаза от рукописи, в которую глядел всё время долгих размышлений, и вопросительно поглядел на возмутителя спокойствия, склонившегося над ним с вкрадчивой осторожностью. — Погляди-ка, — располагающе начал его Старший Ученик, кивнув в сторону расположившихся чуть поодаль от них чародеев, — кто почтил нас визитом. Стивен задумчиво нахмурился и откинулся на спинку кресла; чуткий слух донёс до него обрывки фраз и ропот недовольных. Он обернулся, невольно цепляясь взглядом за золотистую ткань, и лицо его тронула слабая улыбка: наконец к ним присоединился весьма редкий гость. — Да-а-а, — устало протянул немолодой мужчина, поглаживая густые седые усы, — давно я не видел столько наших в одном месте. Ещё со времён Древней, — он поднял глаза на рядом сидящего собеседника, неспешно перекатывающего между пальцами чётки из можжевельника. — Вы правы, мастер Адэйр, — второй, не старше сорока, снисходительно улыбнулся, поглаживая крупную бусину тренгвы. — Видимо, новый Верховный счёл сие действо необходимыми мерами, раз я сижу здесь вместо того, чтобы проводить тренировку с учениками. — Изгиб его тонких губ преломился, сменяясь нескрываемым недовольством. «Думает, что я скуки ради здесь сижу?» — Стивен медленно выдохнул, ощущая подступающее к груди гневное беспокойство. — Он — Верховный Чародей, мастер Медир, — строго начал мастер Адэйр. В светлых глазах его скользнуло осуждение, но голос так и остался спокойным, — он говорит — мы повинуемся. Так было всегда. Мы проявим должное уважение памяти Древней, если будем служить ему также преданно, как и ей, — старец устремил свой взгляд вглубь зала, наблюдая, как понемногу заполняются места за большим деревянным столом. Со смерти Древней многие волшебники утратили лидера и веру в Камар-Тадж, предпочли мирную жизнь служению людям и сокрытию тайн, и лишь несмышлёные гордецы могли осудить их за подобное. Каждый второй здесь втайне мечтал о простой человеческой жизни, маленьких людских радостях, без бремени знаний и даруемой ими силы. Стивен знал, потому что сам мечтал о том же, каждую ночь засыпая и просыпаясь в одиночестве и сомнениях — а верную ли дорогу он некогда избрал? — Я предпочитаю служить Камар-Таджу, а не Верховному Чародею. Мир меняется, достопочтенный Адэйр, и сколько ещё Верховных придёт на смену друг другу? Моей верности достойно только это место, — Медир пригладил тёмные волосы, спрятал чётки в карман свободной зелёной мантии, и взгляд его мельком зацепился за проскользнувший подле него лоскут белой ткани. Он обернулся, желая убедиться в догадке, и улыбка вновь тронула его губы. — И, к слову, не только я, — он метнул многозначительный взгляд в сторону, и его собеседник непонимающе сощурился. Белесая тень, столь сильно заинтересовавшая Медира, оказалась тканью изящной мантии прекрасной стройной женщины, мягкой поступью ступавшей мимо двух мужчин. Она, гордая чародейка, с виду не старше сорока, учтиво кивнула Адэйру и с присущей лишь одной ей особой грацией заняла место по правую сторону от центра стола. Стивен болезненно улыбнулся, когда их с женщиной взгляды встретились, скрестившись, точно мечи на поле брани. Та, кто носила на себе белое, была способна вызвать чувства сильнее простого интереса и страшнее банального восхищения. Женщина, чьё имя было на устах у каждого, кто хоть раз ступал за порог Камар-Таджа. «Ровена. Госпожа Ровена. Мастер Ровена. Пьявка. Белая Госпожа». Как много имён было у этой воистину скверной женщины, и ни одно из них Стивен не мог произнести без отвращения. Мастер Адэйр отрицательно закивал, грустно улыбаясь собственным мыслям. «Её верность не принадлежит никому», — Стивен поправил ворот мантии, местами обесцвеченный солнцем, и украдкой заметил, как притихли голоса присутствующих с появлением женщины в белом. Свободных мест за столом практически не осталось. Совсем скоро начнётся совет. — А Верховный, я гляжу, на совет-то и не торопится, — Медир расслабленно уложил руки на широкие резные подлокотники, с напускной досадой выискивая среди многочисленных мастеров и их старших учеников виновника столь внезапного действа. Как бы сильно не старался он выглядеть заинтересованным, безразличие и надменность в его глазах казались почти прожигающими. Молодая девушка за его спиной оживилась, склонилась к уху своего мастера и прошептала что-то бессвязное, как показалось Адэйру. Подслушивать он не имел привычки, а по сему смиренно ждал, поглаживая пальцем кольцо с ярко-зелёным камнем. Брови Медира плавно изогнулись, выражая крайнюю степень недоумения, и мастер нервно постукал пальцами по столу. — Это точно? — Девушка в ответ на его строгий взгляд быстро закивала, складывая руки в замок. Медир, точно не поверив ей, откинулся на спинку кресла и поглядел в центр стола, обжигаясь взглядом о багрянец его мантии. Стивен прикрыл глаза и сдержанно улыбнулся, чувствуя, как взгляд чародея впился в него, подобно острию клинка. — Что ж, хорошо, — гневно процедил сквозь зубы Медир, сжимая пальцами подлокотник. Его ученица невольно напряглась, заметив, как заиграли желваки на лице наставника. Мастер Адейр по-отечески погладил её по плечу и участливо обратился к собеседнику. — Что-то не так? — Кто бы мог подумать, — он с ювелирной осторожностью оторвал кусочек острого древка от длинной деревянной доски, заинтересованно рассматривая свой небольшой трофей, — что Верховный Чародей уже почтил нас визитом. Адэйр смолчал; его тяжёлый взгляд и сведённые вместе брови были куда красноречивей. Беззвучную тишину зала нарушало лишь мягкое пение осеннего ветра — хозяина древних каменных стен. Мастера терпеливо ждали, но между ними зарождалась молва. Шёпот стремительно перерастал в недовольный ропот, а потом и в гул. В воцарившемся шуме не было слышно даже собственных мыслей, и долгожданная тишина наступила лишь тогда, когда фигура Ровены возвысилась над присутствующими, словно гора над молодым лесом. Она оглядела присутствующих и сжала в тонких пальцах искусной работы веер с белым камнем у основания. — Господа, — красивый ровный голос разошёлся эхом, сплетаясь с пением ветра в дивной симфонии, — раз мы все уже здесь, — многозначительный взгляд её серых глаз устремился к пустующему стулу во главе стола, — помимо тех, разумеется, кто счёл сие действо недостойным своего внимания, — она нарочно сменила тон, акцентируя внимание на столь досадном факте, и незаметно для большинства улыбнулась собственным мыслям, — предлагаю начинать Совет Старейшин прямо сейчас. Не пристало нам так бессовестно отнимать время друг друга. Быть может, я… — Благодарю, госпожа Ровена, за вашу прекрасную вступительную речь, — Стивен поднялся с места и учтиво кивнул, наслаждаясь долгожданной тишиной. Ровена сжала губы в тонкую линию, силясь сдержать язвительную колкость, тронувшую её помыслы. — Мастера, — ровным, холодным тоном начал чародей, захлопывая мануал. Присутствующие встали почти синхронно, и лишь Медир поднялся последним, намеренно неторопливо и праздно, — у нас нет времени ждать опоздавших. Полагаю, вы озадачены Советом Мастеров в начале месяца, но, уверяю вас, для спешки есть причина, — Стивен лёгким движением руки начертал в воздухе магические знаки, и хитросплетённые потоки явили взорам чародеев облик былого союзника. — Многие из вас наверняка узнали мастера Мордо, — толпа одобрительно загудела. — Некогда он был мне другом, как и, полагаю, многим из вас. Три года назад он покинул стены Камар-Таджа. Как мне казалось, он разочаровался в колдовстве, решил оставить его в прошлом, но наша недавняя встреча развеяла мои догадки и ожидания, — он чувствовал на себе десятки глаз, давление их нетерпения, трепет ожиданий, и чувство смятенной тревоги понемногу пленяло его, превращая в безвольного раба. Стивен глубоко вдохнул и ответил толпе чародеев уверенным взглядом. — Реальность такова, что мастер Мордо ступил на тропу тёмного колдовства. — Мастер… Стрэндж, — выдержанная Ровеной пауза казалась пропущенным словом, которым она намеревалась наградить Стивена. Она пренебрежительно поджала пухлые губы, крепче сжимая в руке металлическую рукоять, — это смелое обвинение, Вам известно? — вежливая улыбка стоила ей немалых сил, но заметить неприязнь во взгляде льдистых серых глаз смогли бы единицы за этим столом. — Ах, госпожа Ровена, — на выдохе произнёс Стивен, милостиво кивнув. Уголок губ его нервно дёрнулся. — Благодарю Вас за заботу о моей памяти, сейчас она особенно к месту, — саркастичный тон его не скрылся от мастеров, но лишь немногие отважились на беззвучный смешок. В отличие от Ровены он не скрывал очевидное недовольство и неприязнь, а лишь пытался придать им чуть менее броский оттенок. — Полагаю, если я сижу в центре этого стола, мне известны последствия лжесвидетельства. — Не смею сомневаться, — наигранно участливо согласилась Ровена, заправляя за ухо прядь длинных белых волос. Стивен зло скрипнул зубами, и лишь сильная ладонь на плече не позволила ему стать пленником мимолётного порыва. — Она тебя испытывает, Стрэндж, только и ждёт, чтобы ты поддался. Будь умнее — будь спокоен, — услышал он знакомый шёпот у самого уха. Стивен глубоко вдохнул, кратко кивнув ученику в благодарность. Ровена же была холодна и спокойна, точно статуя, припорошённая январским снегом. Один лишь надменный вид этой женщины вызывал у него нестерпимый зуд под кожей, настолько явственный и живой, что он с трудом избегал соблазна разодрать себе ладони. — Раз сомнения госпожи Ровены были развеяны, предлагаю вернуться к сути, — холодно парировал Стивен, издевательски изогнув бровь. Старший Ученик протянул ему туго стянутый тканью свиток прежде, чем губы Ровены тронуло подобие кривой ухмылки. Стивен медленно размотал ткань, используя толику времени, чтобы привести мысли и дыхание в норму. Препираться с Ровеной на потеху её и своим недругам было бы крайней степенью бестактности и непрофессионализма и портить и без того шаткую репутацию он не спешил. Он ещё раз взглянул на эту гордую женщину и волей-неволей осознал, что она вызывает у него крайне противоречивые чувства: с одной стороны, его восхищали те уверенность, сила и дерзость, с которыми она каждый раз столь отчаянно бросалась с ним в спор; с другой же — гордость и самолюбие порой развязывали и его острый язык, и дискуссия двух взрослых людей грозилась перерасти в заурядный обмен любезностями. — Мастер Стрэндж, с чего Вы взяли, что мастер Мордо использует магию для злого умысла? — непродолжительное молчание, воцарившееся между магами, нарушил один из мастеров. — Потому что видел, — Стивен развернул свиток и возложил его на стол пред всеми собравшимися. Мастера подошли ближе, исступлённо гладя на кусок пергамента, исписанный острым неровным почерком с вдавленными в бумагу следами пера и тёмно-синими отметинами чернил. Ровена, избалованная одиночеством и гордым высокомерием, сознательно стояла чуть поодаль, но после демонстрации свитка старейшинам, нехотя взяла его двумя пальцами, бегло скользя взглядом по строкам на сером пергаменте. Стивен заметил на её лице отчаянные потуги разобрать написанное, и невольно вспомнил, как отчаянно пыталась справиться с чернильницей и пером молодая прорицательница. Оставив попытки уличить Стивена во лжи после непродолжительных зрительных манипуляций, Ровена положила свиток обратно на стол, вопросительно вскинув бровь. — Как вы знаете, — сухо начал чародей, постукивая пальцами по деревянному столу, — от Мордо не было вестей последние три года, — напряжённое перешёптывание мастеров заставило его притихнуть, и хранивший тишину сквозняк тут же разнёс пылкий шёпот по комнате, сделав его пленником каменных стен. С молчанием Верховного Чародея голоса постепенно стихли, и, когда единственным вещателем остался ветер, Стивен продолжил чуть более осторожно. — Его уход стал определённое потерей для нас, но теперь ещё и проблемой, — он кивнул в сторону свитка, мерно развивавшегося в такт сквозняку, пока один из мастеров не решился взять пергамент в руки, а после передал его другим старейшинам из Совета. — Самосуд, который он начал вершить над волшебниками, на его взгляд, недостойными нести в своих телах магический дар, требует от нас решительных действий. — Что это, мастер Стрэндж? — дождавшись удобного случая, перебил его Адэйр, приподняв доставшийся ему свиток над столом. — Доказательства, — спокойно разъяснил он, вновь привлекая внимание чародеев к загадочному свитку. — Несколькими днями ранее я спас девушку, и, если бы сам не стал свидетелем посягательства мастера Мордо на её жизнь, никогда бы не поверил своим глазам. После непродолжительного разговора я понял, что она не сведуща в области таинств чар и заклинаний, но всё же она… — он осёкся, встревоженный пристальными взглядами мастеров, окруживших его, точно коршуны бьющуюся в предсмертной агонии жертву. Стоит ли им знать о её даре? И может ли он сам доверить чужую тайну? Посчитав спешку неразумной, Стивен решил повременить, — была напугана, — Стивен скрестил руки за спиной, стремясь придать виду как можно больше невозмутимости. — После я побеседовал с ней и попросил записать свидетельства на пергамент, — одинокий луч солнца, скользнувший через небольшое окошко, бросил ленивый свет на выцветший пергамент; Стивен задумчиво прикрыл глаза. — После я прочитал её ауру, и она… оказалась скрытой волшебницей, — он даже не успел закончить фразу, как Зал Совета разом наполнился возмущённым ропотом и удивлённым гулом более полусотни голосов. — Камар-Тадж не имеет отношения к скрытым волшебникам, это не наша беда! — Но ведь наша обязанность защищать не только реальность, но и людей! Разве можем мы закрывать глаза на подобное? — возразила мастер в голубом ципао. — Вы слишком справедливы к ним, мастер Ли Ан. Они лжецы и трусы, что используют чары лишь во благо себе! — её оппонентом был высокий немолодой мужчина в туго подвязанном лиловом одеянии. — Никто из них не имеет никакого отношения к магии. Пусть ищут себе защитников в мире людей! — Разумно ли оставлять их на попечении случая? — Не менее разумно, чем завлекать в Камар-Тадж! — Господа чародеи, давайте соблюдать спокойствие. Разногласия между нами не способствуют решению конфликта, — глас разума в словах мастера Адэйра затерялся в хаосе недовольств, шума и изумлённых вздохов. Медир подле него растянул губы в довольной усмешке, с напускной озадаченностью вслушиваясь в слова каждого за столом. Дискуссия мастеров и старейшин превратилась в противостояние интересов и выгоды, скрывающейся за маской участия и сочувствия. Каждый из них либо видел в скрытых волшебниках мнимую угрозу, либо трусливых эгоистов, пользующихся магией для собственного блага, либо пренебрегающих ею и вовсе в угоду простой человеческой жизни. В их абсурдном разномыслии Стивен не слышал собственный голос, вторивший расшумевшимся волшебникам о соблюдении тишины и взаимоуважения. Вопросы магии всегда остро стояли в Камар-Тадже, строго опираясь на грань понятий, заложенных в ордене десятками столетий. Со смертью Древней и приходом Стивена на пост нового Верховного Чародея данный вопрос встал ребром, и подобное расположение дел приходилось по вкусу далеко не каждому уважающему древние традиции культа мастеру. Стивен и сам не знал, правильно ли поступил, когда ввёл некоторые изменения в привычных для этого места порядках. Быть чародеем, скрытым волшебником или человеком, ищущим спасения в магии, — грани одной кости, вращающейся на доске магического мира по заведомо известной траектории. Досадно, что из раза в раз орден склоняет кость на грань бегства и осторожности, ставя ценности Камар-Таджа выше людских жизней. — Кажется, наш многоуважаемый Верховный Чародей просил тишины, — Ровена бросила ледяной взгляд в центр пылкой дискуссии, пресекая дальнейшие попытки мастеров вновь вступить в дебаты. Долгожданная тишина последовала незамедлительно, сменившись недоверчивым перешёптыванием, а после и вовсе утихла. Ровена благодарно кивнула старейшинам и выжидающе посмотрела на мужчину подле себя, растянув губы в обманчиво участливой улыбке. — Прошу, мастер Стрэндж, продолжайте. Стивен вопросительно изогнул бровь, мысленно отметив, что Ровена занимает должность главы Совета Старейшин неспроста. Авторитет этой женщины в глазах чародеев был весомым, и как одна из учеников самой Древней она имела влияние в узких кругах магического сообщества, вызывая уважение у союзников и справедливое опасение у врагов. — Мне лестно, что тема скрытых чародеев вызвала у вас столь ярый отклик, но всё же: главной проблемой остаётся Мордо и его мотивы, которые до сих пор нам неизвестны, — Стивен кивнул одному из блюстителей порядка, и он поспешно свернул пергамент, перетянув его тонкой полосочкой ткани. — Если возможные смерти невинных людей не особо заботят Совет, то подумайте, как действия Мордо могут отразиться на тайнах нашего ордена? Люди падки на знания и секреты. Сколько людей погубит Мордо, прежде чем тайны Камар-Таджа станут достоянием общественности? — волна удручённого шёпота вновь накрыла Зал Совета. Кто-то задумчиво поглаживал подбородок, рассуждая об алчности и жадности людей к знаниям, кто-то несмело выражал поддержку и сочувствие волшебникам, жизнь которых была под угрозой из-за Мордо, другие предлагали скрыть Камар-Тадж от людских глаз в рунах пространственной магии, кто-то просто молчал, исподлобья поглядывая на строго сведённые брови и играющие желваки на точёном лице Стивена. — Я поражён, мастер Стрэндж, — негромкие ленивые хлопки украли внимание толпы и вверили Медиру. В полумраке комнаты его тёмно-карие глаза казались совсем чёрными, если бы разыгравшийся в них задор не разжёг искру в пустой темноте. Медир смахнул с плеча невидимую пыль и с вызовом посмотрел на Стивена. — Вы решили поднять тему Мордо спустя столько времени? Очень странно… говорите о Мордо, как о враге, словно не Вы некогда сами у него учились. Мастер Адэйр рядом с ним расстроено покачал головой, заметив, как предостерегающе поджал губы Стивен. — Наша дружба с Мордо в прошлом, мастер Медир, — заключил он без толики замешательства, пытаясь расслабить напрягшиеся плечи. — Я не несу ответственности за демонов Мордо и его поступки. Но долг Верховного Чародея обязывает меня реагировать, если кто-то использует магию, чтобы сеять хаос, — он впился в Медира обжигающе ледяным взглядом, пытаясь стереть самодовольную ухмылку с его лица, но последний лишь снисходительно хмыкнул и двинул плечами, укладывая руки на подлокотники. Стивен выпрямился, справедливо решив более не тратить время на сомнительные провокации со стороны Медира; время Совета Мастеров истекало, а решение по-прежнему не было принято. — Приняв во внимание события недавнего времени, я прошу Старейшин организовать защиту Камар-Таджа, а хранителей Лондонского и Гонконгского храмов не пренебрегать помощью, будь то скрытый волшебник или обычный человек. — Стивен поднялся и решительно добавил. — Кто за? — Хм… Мастер Стрэндж прав; мы не можем игнорировать то, что происходит за стенами Камар-Таджа. Это то, чего будет ждать от нас Мордо, — мастер Фрэнк, мужчина в коричневой мантии, первым после Стивена поднялся из-за стола, кратко кивнув Верховному Чародею в знак почтения и согласия с его решением. Ровена возмущенно прикрыла глаза, заметив, как рьяно один из мастеров поддержал предложение ненавистного ей человека. — Я всегда доверял решениям Древней, и теперь доверяю Вам, мастер Стрэндж. Как сказал мастер Фрэнк: Мордо ждёт от нас разобщённости, и нам не стоит оправдывать его ожиданий, — мастер Адэйр не без труда встал, опираясь рукой об один из резных подлокотников. Как бы стар он не был, уважение и смирение — главные спутники достойного чародея, а оправдывать бестактность старостью не удел настоящего мужчины. Медир рядом с ним оскорблённо цокнул, складывая руки на груди в достаточно показательном жесте. Примеру его последовали и другие мастера; никто не хотел ввязываться в войну между волшебниками, зная, кто стоит во главе. Их недоверие к Стивену было сильнее страха перед Мордо, а слепая гордыня и привязанность к привычному укладу вещей не позволяли взглянуть на вещи под углом, который старательно рисовал для них Стивен. Как бы спокоен не был чародей, ему досадно было осознавать, что волшебники Камар-Таджа не готовы к переменам. Но многие также поддержали и его; единомышленники нашлись как среди уважаемых чародеев, так и среди тех, кто стал мастером совсем недавно. Мнения разделились, как и пустующие стулья за столом Совета; Стрэндж пожалел, что затеял все это: в их глазах он по-прежнему был чужаком, не обладающим достаточным количеством опыта и компетентности, чтобы суметь заработать доверие и признание. — Если мастер Стрэндж возьмёт на себя ответственность за принятое на Совете решение и последствия, к которым оно может привести, я с радостью поддержу его в этом, — голос Ровены прозвучал, как раскат грома в безоблачный день. Она терпеливо ждала, с нескрываемым удовольствием наблюдая за кампанией, развернувшейся за столом переговоров. Она улыбнулась собственным мыслям, заметив недоверчивый взгляд Стивена у себя на макушке, и встала, медленно и грациозно, позволив полам белоснежной мантии возлечь на грязный каменный пол. Серый метал её веера блестел в лучах закатного солнца, а губы вещали обманчиво сладко. — Благодарю, — сухо выдавил из себя Стивен, каждой клеточкой тела чувствуя обжигающий холод её добродетели. — Мастера приняли решение. На сем Совет Старейшин объявляется закрытым, — беспристрастно заключил один из Старейшин, наполнив Зал Совета грозным зловещим тембром бронзового гонга.***
Стивен провожал взглядом уходящее солнце. Оно почти скрылось за облаками, оставив свой дивный пурпурный отсвет в отражении капель холодного воздуха на кружевах сплетённой паутины вокруг капители пилястры. Он прошёл между колон пологой арки и остановился у каменных ступеней, ведущих на мощёную площадь. Ветер тревожил листву и бамбуковые колокольчики, доносил с гор едва уловимый запах сосны и пихты, пряной кедровой коры и разряженного воздуха. Стивен вдохнул полной грудью, разгоняя по венам блаженное спокойствие. Всё закончилось. В кельях постепенно загорался свет — обитатели Камар-Таджа готовились ко сну. Он бегло посмотрел на наручные часы — половина седьмого. Здесь было тихо, спокойно, безопасно. Обманчиво. Лишь для тех, кто вторил себе это, словно мантру. Что, если совсем скоро не останется безопасных мест, и мерная тишина вряд ли сулит им в ближайшее время? Стивен чувствовал, что что-то грядёт. Опасность плясала пред ним на углях, скрываясь от проницательного взора за пеленой мнимой безопасности. Затишье. Грядёт буря. Совсем скоро свежий хвойный запах сменится зловонием пепла, крови и дыма. Стивен прикрыл глаза. Он слишком сильно хотел ошибаться. — Прекрасный вечер, — знакомый голос за спиной на мгновенье отвлёк его от гнетущих мыслей, и Стивен слабо кивнул, заметив вечернего гостя. Солнце полностью скрылось за горизонтом, оставив тлеющую оранжевую полосу, съедаемую густой ночной синевой. — Вечера здесь всегда были особенно хороши, — старец улыбнулся и возложил тонкие морщинистые руки на деревянные поручни. — Во времена моей молодости лес простирался ещё дальше на запад, — он указал в сторону гор, и Стивен невольно устремил взгляд за его рукой. — Каждое утро я просыпался от запаха можжевельника и хвои. Мне до сих пор кажется, что я слышу его, когда открываю глаза. — Стивен улыбнулся ему в ответ, упираясь локтями в деревянную балюстраду. — Даа… — задумчиво протянул мастер Адэйр, пряча ладони в рукавах золотой мантии, — за этими вечерами я буду скучать… — Уходите? — безропотно обронил Стивен, наблюдая, как на небе загорается первая звезда. — Уверены? — он смерил сомневающимся взглядом улыбающегося старца, прячущего под рукавом мантии кольцо с зелёным камнем, и по телу разлилось беспокойство. Сколько ему уже? Девяносто? Сто? Уважаемый чародей, достойный хранитель знаний, мудрый наставник… уставший мужчина. Мастер Адэйр смотрел на Стивена смиренно, понимающе, и даже решимость в его взгляде не была воинственной, угрожающей. Этот уставший взгляд Стивен узнал бы из тысячи. Каждый день он видел его в отражении, умываясь холодной водой после пятичасового сна. Адэйр посвятил всю жизнь Камар-Таджу, был одним из лучших учеников Древней, немногим из тех, кто не отрёкся от её учений после того, как открылась тайна её бессмертия. Сам он был рьяным последователем убеждений в том, что каждому отведены свои лета, и свои продлять он никогда не стремился, наслаждаясь каждым днём, дарованным жизнью. Быть может, поэтому Стивен доверил ему столь ответственное возложение. — Мастер Стрэндж, я слишком стар для войн, — уверенно начал он, поглаживая густую длинную бороду. — Пользы от меня сейчас не сыскать, а быть тем старцем, который сидит в пустой келье, пьёт жасминовый чай взаперти, словно антиквариат, который жалко выбросить, потому что некогда он был полезен, — я не хочу, — атакамит в его кольце поблескивал в звёздном свете, и Стивен невольно взглянул на камень, на расстоянии чувствуя его грозную и необъятную ауру. — И так как я собираюсь уйти… — он подрагивающими пальцами снял серебряный ободок, — более я не могу выполнять Вашу волю и хранить его. Случись со мной беда, камень должен быть под надёжной защитой. Его место здесь, юный Верховный Чародей, в Камар-Тадже, — мастер Адэйр склонил голову в почтительном поклоне и протянул кольцо Стивену, заметив, как удивлённо расширились его глаза. — Для меня было честью исполнять Вашу волю. Стивен опешил, какое-то время просто часто моргая, смахивая с глаз вуаль мимолётного замешательства. Мастер Адэйр всё также стоял перед ним, атакамит блестел в серебряном четырёхлапом касте, из-за перистых облаков выглядывала слабая дорожка лунного света. Он медленно выдохнул, задумчиво провожая взглядом рваный поток ветра. Стивен настойчиво сжал руку старца с кольцом в кулак, красноречиво отказываясь от столь щедрого дара. Адэйр непонимающе сощурился. «Безопасный приют можно отыскать порой в самых неожиданных местах», — Стивен улыбнулся пробежавшей в голове мысли и отошёл обратно к деревянным поручням. — Скоро нигде не будет безопасно, — потоки ветра вновь задорно тронули бамбуковые колокольчики. — Если Вы решили покинуть Камар-Тадж, то пусть камень останется с Вами, продолжит путь подле хранителя столько, сколько нужно. И если вдруг он затеряется в перипетии Ваших долгих странствий и не достанется недругам — я буду только рад, — в его голосе не было сомнений, лишь мимолётная дрожь беспокойства и отчуждения. Отдать один из четырёх камней — рискованный шаг, но даже он лучше бездействия или бегства. Так не лучшее ли это решение? Ведь зачастую большие успехи связаны с большим риском. Мордо будет искать его, будет хотеть — пусть ищет, пусть разорит все хранилища артефактов, тщетно пытаясь найти то, что так сильно хочет, но камень будет далеко, и даже сам Стивен не будет знать где. Камар-Тадж уже позволил ему завладеть одним камнем, посчитав подобное стечением обстоятельств. Но Стивен не верил в судьбу. — Если такова Ваша воля, Верховный, я смиренно приму её, — уголок губ старого мастера болезненно опустился, когда серебряный ободок вновь оказался на пальце. В глазах Адэйра Стивен был слишком юным, чтобы влечь на своих плечах груз ответственности и ожиданий всего магического мира. Он знал это, но не чувствовал того возражения, свойственного всякому юнцу перед умудрённым опытом мужчиной. — Время странная штука: кого-то оно щедро одаряет мудростью за малые годы, а кто-то ищет её до конца своих дней, скитаясь по жизни, словно отброшенная солнцем тень. Долгие годы моей жизни подходят к концу, и я был по-настоящему счастлив, что прожил её достойно. — Я не приказываю Вам, — прервал его Стивен. Лицо его на мгновенье стало отчуждённым, — только лишь прошу. Мастер Адэйр тихо рассмеялся в ответ, поглаживая пальцами вновь вверенное ему кольцо. От точно не думал, что подобная ответственность ляжет на его плечи в столь уважаемом возрасте. Магический мир был полон тайн и опасностей, и во времена своей молодости мастер Адэйр, как и всякий другой чародей, вдоволь испил из этой чаши: потерял друзей, союзников, учеников, а совсем недавно — наставницу. Мастер Адэйр перевёл взгляд на Стивена, в холодном свете луны разглядывающего свои руки. Прошло три года с тех пор, как он занял пост Верховного Чародея, а призраки прошлого до сих пор следовали за ним попятам. Мастер Адэйр искренне сочувствовал ему, тому, на чьи плечи против воли легла ответственность за целый мир — Стивен чувствовал это сдержанное участие в каждом слове и взгляде. В сгущающихся сумерках воздух незаметно потяжелел, пропитался прохладой и влагой близлежащего леса. Ночь по истине была прекрасной. Горы вдали манили своей высотой и величием, возвышаясь над Камар-Таджем, словно закованные в камень защитники. Ещё несколько недель и по ветру полетят тонкие паутинки с трепещущей на липких нитях росой, ключи перелётных птиц свернут с гор на запад, в храме запахнет липой, можжевельником и сандаловым деревом. — Я с грустью думаю, что немногие найдут Ваши идеи верными, — наконец прервал нависшую над ними тишину мастер Адэйр. — Там, за стенами Камар-Таджа, совсем другой мир, а предрассудки о скрытых волшебниках не дают чародеям взглянуть на него через призму благоразумия и смирения. — В первую очередь, скрытые чародеи — люди, и они нуждаются в нашей защите равно, как и все остальные, — в одной из келий загорелся слабый свет, и Стивен предусмотрительно понизил голос, опасаясь, что их разговор уже не будет носить личный характер. — Если вдруг кто-то из них предложит свою помощь в борьбе с Мордо, я с благодарностью приму её. Если же нет… — он задумался, поглаживая пальцами подбородок. — Придётся подкорректировать их воспоминания о Камар-Тадже и магии, в целом. — Дерзкое решение, мастер Стрэндж. Вы так уверены, что с Мордо нужно бороться? — Адэйр согласно кивнул, расплываясь в добродушной улыбке. — Древняя очень хорошо Вас учила, — он назидательно помахал пальцем и заметил тронувшую лицо Стивена светлую грусть. Пусть они оба были учениками Древней, они никогда не говорили о ней после её трагической смерти. Ни со Стивеном, ни с Ровеной, ни с кем-либо ещё из её оставшихся в живых учеников. Мастер Адэйр смиренно принял её уход, с уважением отнёсся к последней воле о становлении Стивена новым Верховным, но мотивы этой загадочной женщины, облачённой в девственно белый цвет, остались для него тайной. — Не думаю, что будет просто. Одно неправильное решение может стоить Вам звания Верховного Чародея, — мастер Адэйр пригладил взлохматившуюся от вечерней влаги бороду, невольно путаясь в длинных прядях пальцами. — А, уж поверьте, желающих избавить Вас от этого бремени будет непомерное множество, ведь… — Я знаю это, — оборвал его Стивен. Синева вечернего неба затягивала, и он желал, чтобы в бездне её исчезли все его тревоги и страхи. — Искать союзников среди мастеров последнее дело, за которое бы мне хотелось приниматься. Но без их поддержки и знаний Мордо мне не одолеть. Добрая часть высокомерных глупцов обладает влиянием и силой. — Их взгляды встретились, и Стивен добавил: — К сожалению. — Будьте осторожны с Медиром. У него скверный нрав, и к нему сложно найти подход. Но его сила будет полезна Вам в противостоянии с Мордо, если оно состоится, — назидательный тон мастера Адэйра показался Стивену взволнованным, но проскользнувшую дрожь он объяснил лишь стремительно портящейся погодой. У него было много причин остерегаться Медира: начиная от его необузданной силы, которую после смерти Древней не решался контролировать никто; жадностью и ревностью, с которой он относился к своим знаниям, и заканчивая искренней неприязнью к скрытым волшебникам и тем, кто в стенах Камар-Таджа искал исцеление. Подобных ему Стивен не понимал и презирал, но занятия медитацией научили его скрывать истинные эмоции под маской сдержанности и равнодушия, пусть изредка он и давал выход гневу. — Для меня всегда было загадкой, как у столь миролюбивого и сдержанного человека, как Вы, может быть столь безжалостный и надменный ученик, — Стивен изогнул бровь, когда услышал сдержанный хохот старого мастера, изредка переходящий в приглушённый кашель. — Я обучал его с юношества, учил тому, чему и большинство мастеров: терпению, смирению, покорности, но до сих пор я боюсь, что сила Медира однажды захлестнёт его здравый рассудок и погубит помимо него и невинных людей… — он поглядел на тронутое первыми звёздами небо. — Уверен, у Вас будет достаточно времени, чтобы её разгадать, — Уголки губ мастера медленно опустились; лунные блики залегли в глубоких ямочках морщин на его лице, придавая вид печальной задумчивости. Что-то внутри подсказывало Стивену, что это была их последняя встреча. Его путь ещё не окончен, но их дорогам вряд ли суждено сойтись вновь, и он принимает это со смирением, пусть и видит в глазах старого чародея облик и решимость утраченной наставницы. — Прощайте, мастер Стрэндж. Наши беседы были для меня отрадны, — он протянул ему руку, и Стивен осторожно пожал её, опасаясь сломать иссушенные долгими годами жизни пальцы старца. Вопреки ожиданиям в руках Адэйра было ещё достаточно силы, чтобы Стивен смог ощутить пробегающую по телу дрожь; он не ошибся с выбором хранителя камня. Вечерний ветер усиливался, поднимая пыль и листву, закручивая их в ураган и унося вперёд под звон потревоженных бамбуковых колокольчиков. Во многих кельях уже горел блёклый свет, и Стивен невесело отметил, что мастер выбрал самое удачное время для отбытия. Мастер Адэйр похлопал его по плечу и с грустью взглянул вдаль, туда, где наверняка рос обожаемый им можжевельник. В руках его блеснуло двойное кольцо, и Стивен отступился, позволяя мастеру в последний раз оглядеть безмолвные стены, арки и ступени. Изящный взмах руки рассёк податливый воздух, и искрящийся портал озарил на миг ступени и площадь, затмив холодный лунный свет. Мастер Адэйр вдохнул полной грудью осень, зная, что нигде более она не будет пахнуть столь же терпко и одновременно сладко: пихтой и молодым мёдом. Он возложил двойное кольцо на деревянные поручни; более нужды в нём не было, как и в мантии, которую он оставит, как память на дне сундука в своём новом доме где-нибудь в горах, куда снисходительные ветра, быть может, донесут запахи его любимой осени. Туда, где он сохранит камень вдали от распри и войн и с гордостью выполнит волю Верховного Чародея. — И всё же… звезды здесь дивные! Стивен увидел, как смиренно опустились его плечи, и как в золотом свете исчезла невысокая фигура. Портал вспыхнул, осыпая искрами каменную кладку, и исчез в осенней ночи. Стивен взглянул на небо; среди пугающей ночной бездны проступал слабый звёздный свет, и темнота не показалась ему столь непроглядной. Быть может, где-то впереди его тоже ждут звёзды — предвестники сбегающей тьмы? — Дельный совет, — услышав выразительный голос, Стивен даже не обернулся, только упёрся локтями во влажное древко перекладины, рассматривая оставленное мастером кольцо — он слишком хорошо знал, кому принадлежат слова. Из тени вышел его Старший Ученик, облачённый в бордовый цвет Верховного Чародея, каки сам Стивен. За исключением одной детали: мантию свободного кроя стягивал узорный пояс, с вырезанными на деревянных гранях рунами. Он окинул наставника обеспокоенным взглядом и опёрся спиной об одну из каменных опор, терпеливо выжидая минутную тишину, пока Стивен задумчиво перебирал пальцами выгравированные на двойном кольце символы. — Ты о Медире? — вдруг отозвался Стивен, спрятав кольцо в одном из карманов мантии. Старший Ученик кивнул; копна непослушных тёмно-рыжих волос задорно дёрнулась, немного скрасив его хмурый вид. — Да, Медир — это проблема, — Стивен пригладил щетину и обернулся, встречаясь с настойчивым взглядом синих глаз. — Едва ли ровня Ровене, — он кивнул в сторону восточной части Камар-Таджа, где виновница тревог Стивена уже наверняка готовила келью ко сну. Он ощутил, как напрягся позвоночник, стоило Старшему Ученику упомянуть главу Совета Старейшин. — Медир не умеет действовать осторожно: он слишком горд для хитростей и интриг, а вот Ровена… С ней стоит быть на чеку. Пока она не натворила беды. Стивен и сам знал, сколь опасна была Ровена. Опасна в своей снисходительности и холодной надменности, за которой скрывала змеиный яд. Вся её мнимая благосклонность сегодня на Совете лишь часть новой игры, правил которой Стивен пока не знал. Эта женщина желала власти ещё больше Медира, вот только… Благодаря ему, она знала о горьком чувстве её утраты и вряд ли простила бы ему подобное. Сложно набросить поводья на дикую лошадь: всегда есть риск сгинуть под её копытами, даже не успев начать укрощать. А укрощать Ровену Стивен не хотел. Пока. Сейчас ему было бы достаточно толики уверенности в том, что она не плетёт интриги за его спиной, а если мысль о подобной посетит её светлую голову… он непременно должен узнать раньше, чем всё обернётся очередной катастрофой. Вот только как? В Камар-Тадже он непостоянный гость, и ему нужны уши и глаза, в преданности которых он бы не сомневался, кто в страхе не побежал бы к Ровене и не рассказал ей о намерениях Верховного. Его взгляд зацепился за молчаливого Старшего Ученика, задумчиво покусывающего губу в попытке помочь своему наставнику с решением. Верно. Кто будет предан ему больше, чем собственный ученик? Он заметил испытующий взгляд наставника на себе, дрогнувшие в предвкушении уголки губ, и непонимающе сощурился. — Для тебя будет работа, Дэниэл…***
После долгих размышлений о случившемся Стивен сумел успокоить себя мыслью, что ему достанет хитрости и настойчивости удержать столь неоднозначную ситуацию в своих руках: непреклонный Медир и другие мятежные мастера волей-неволей будет вынуждены покориться решению подавляющего большинства и его титулу Верховного Чародея, а за Ровеной, как и за тем, что происходит в стенах Камар-Таджа вне его присутствия, будет наблюдать один из его верных учеников. Сейчас, когда Мордо явил себя чародеям как их вероятный враг, Стивен меньше всего желал внутренних распрей, но, если таковые предвидятся, он должен быть бдителен, чтобы избежать возможного посрамления со стороны недоброжелателей и постыдного падения в собственных глазах. Похоже, дни его спокойной и размеренной жизни подошли к концу. Уж не эту ли весть он усмотрел в испуганных глазах девицы, что до побелевших костяшек сжимала в руках ткань его мантии? Ответа на этот вопрос он не отыскал ни в её мыслях, ни в собственных, всё силясь заснуть, снедаемый сомнениями и безотчётной тревогой. Вопреки ожиданиям, наступившее утро встретило его тревожными новостями, что вынудили его временно отложить поиски Мордо. Последний раз Стивен навещал Мстителей в прошлом месяце, а может, и гораздо более давно, — память наделена исключительной избирательностью, порой она позволяет досконально воссоздать воспоминания из глубокого детства, а порой стирает из сознания целые месяца. Быть может, причина была сокрыта в том, что он с большим удовольствием не появлялся бы здесь ровно столько же, если бы внезапный звонок Тони не вырвал его из мирного течения привычных будней. Тони был подавлен и явно смятен, попросив его явиться в Башню при первой возможности, и нутро его всколыхнулось от дурного предчувствия. Дни сменяли друг друга в стремительном потоке времени, а он всё силился поспеть за ним, переворачивая страницы блёклого настенного календаря. Компания Мстителей мало радовала его, но иллюзорное чувство спокойствия всё же приносила. Он редко вмешивался в их дела, и ещё реже помогал чем-либо кроме совета, за исключением разве что крайней нужды вроде очередного конца света. Благо, оного на горизонте видно не было, и нужды в общении с защитниками земли не возникало. Терроризм, Гидра и секретные организации, затевающие очередное порабощение мира в скрытых от глаз убежищах где-то глубоко под землёй, — это жизнь Мстителей, их компетенция, но не его. Пожалуй, Стивен считал недостойным себя растрачивать время и магию на разрешение алчных людских распрей. Тони наверняка бы назвал его эгоистом, услышав истинные его суждения, а он бы поспорил с ним, и их перепалка затянулась бы на часы, пока появление Стива или Наташи не разрешило возникший между ними спор. По этому Стивен даже немного скучал. Но всякий раз, когда Тони в своеобразной манере предлагал ему поддержать их очередную авантюру, чародей тактично отказывался, прикрываясь неотложными делами в Магическом Мире. В такие моменты Старк всегда закатывал глаза, отставлял воротник и складывал руки за спиной, манерно изображая самого Стивена. От чего виноватым тот себя не чувствовал; полно, он ведь почти не врал. В его мире были другие заботы, другие враги, до которых не было дела людям, слепым ко всему, что не лежало у них под ногами. Охота на демонов и тёмных колдунов занимала практически всё его свободное время, а с недавних пор — ещё и Совет. Стивен уже жалел, что решился привлечь к защите скрытых волшебников Камар-Тадж, ведь теперь доселе умеренная оппозиция в лице мастеров грозилась перерасти в открытое противостояние его взглядам. Смятенные мысли отдали тупой болью в виски, и Стивен невольно коснулся пальцами пульсирующей венки, словно столь незатейливое движение могло спасти его от навязчивой мигрени. Он завернул за угол длинного широкого коридора; в панорамных окнах отражалось светло-синее небо и одинокая стая птиц, огибающая Башню с запада на восток. Он замер, задумчиво приглаживая аккуратную бороду. Где-то вдалеке слышались голоса, и Стивен устало улыбнулся, зная наверняка, кто являлся их обладателями. За последние пару дней он и впрямь немного притомился. Спасённая им накануне девушка никак не шла из головы, всплывая в сознании, словно некогда забытое видение. Медленно им овладевала тревога, отвратительное саднящее чувство под кожей, отравляющее ум хуже всякого страха. Но тревога не о ней не давала ему покоя; Стивена беспокоили её слова и внезапное появление Мордо, его открытые, лишённые здравого опасения и осторожности поступки, жертвами которых становились невинные люди. В кармане брюк завибрировал телефон, прервав размеренный поток сознания. Стивен недовольно нахмурился, достал надоедливый гаджет, наспех снимая блокировку с сенсорной панели, и залёгшая между бровей складочка медленно сгладилась, уголки бровей приподнялись в безмолвном удивлении, а привычно строгий взгляд потеплел. «Здравствуй, Стивен, ты не отвечаешь на звонки, и не читаешь почту. Наверное, ты как всегда весь в работе, это так на тебя похоже. Но, если вдруг ты это прочтёшь, дай мне знать, что ты в порядке». Он замер, скользя взглядом по нескольким строкам, словно каждый раз видел их впервые. Стивен позабыл, когда в последний раз Кристин писала ему, но звонила всегда исправно, в одно и то же время, каждую среду и субботу. Каждый её звонок он не смел пропускать, но никак не набирался смелости ответить, подолгу слушая надоедливый рингтон, решив за них обоих, что больше никогда не сделает её заложницей своей жизни. Больше всего на свете Стивен желал ей счастья и был уверен, что оно ждёт её в лице каждого встречного мужчины, менее циничного и категоричного, более надёжного и благодарного, чуть более… не его. Она терзала себя чувством вины, и он ощущал себя самым ужасным на свете человеком за то, что позволил ей усомниться в надёжности собственной совести. — Доброе утро, мистер Стрэндж, — выдержанный голос ПЯТНИЦы раздался совсем рядом, вырвав чародея из глубоких раздумий. Стивен остановился перед очередным коридором с вереницей различных дверей и заблокировал телефон, решив поскорее распрощаться с тягостным наваждением. — Добрым его назвать сложно, не подскажешь где Тони? — голоса вдали стали разборчивей, и один из них Стивен свободно узнал. Так изысканно браниться мог только Старк. Его манерная речь и сквозящий сарказмом тон работали куда лучше всякого компаса. — Мистер Старк и мистер Бартон в гостиной, предпоследняя дверь прямо по коридору, — искусственный интеллект, как показалось Стивену, ответил ещё до того, как он задал вопрос, и подобную исполнительность мужчина находил необычайно полезной. Будь ПЯТНИЦа живым человеком, он бы непременно взял её на работу. Однажды он даже хотел похвалить Тони за создание столь полезной программы, но очередная его фривольная шутка вывела Стивена из равновесия настолько, что он поклялся, что не помянет добрым словом Тони даже на его похоронах. Этот человек сочетал в себе несочетаемые качества, настолько противоречивые и парадоксальные, что конкретного мнения о нём Стивен так и не сформировал, однако, он будто знал наверняка: старания и талант Тони заслуживали его безграничного уважения. Он последовал подсказкам искусственного интеллекта, и нескончаемые коридоры Башни всё же привели его к арочному проёму, а после и на кухню. Стивен настороженно нахмурился, испытующе изогнул бровь и медленно приблизился к разделяющей их с беседующими стене; спешка здесь была ни к месту. — Никто не застрахован от подобного, Старк. Ты лучше меня понимаешь это, — он узнал взволнованный голос Клинта и помедлил вмешаться. Не решаясь войти и не имея наглости подслушать, Стивен трижды проклял коварную судьбу, сделавшую его заложником безвыходной ситуации. — Я не прошу учить меня, Бартон, и не нуждаюсь в советах, — Тони парировал пылко, яростно, словно отстаивающий добычу хищник, но его тон Стивен нашёл растерянным. И это насторожило. Он решительно шагнул, устав от колебаний и сомнений, но приход его не сразу был отмечен впившимися друг в друга взглядами товарищей. Стивен постучал по столешнице костяшкой пальца, привлекая к себе внимание враждующих сторон. Тони обернулся первым, и при виде чародея взгляд его немного смягчился. Сам Стивен замер в безмолвном удивлении, увидев разорванную одежду и свежие ссадины на лицах скрестивших мечи разногласий мужчин — не иначе, последствия нелёгкой битвы. — Я не помешал? — он решился нарушить тишину, когда градус напряжения понизился под натиском взаимного изумления. Они обменялись рукопожатиями, Тони отрицательно кивнул, Клинт равнодушно пожал плечами. Стивен обвёл их изучающим взглядом, кожей чувствуя пропитавшую воздух недосказанность. — Что у вас стряслось? Тони задумчиво почесал щеку, увенчанную молодой гематомой, и выдавил из себя виноватую улыбку. Стивен нахмурился, чувствуя, как медленно теряет терпение под натиском бесплотного ожидания. Ловко же он скрывал тревогу за беспечностью. — Мы были в Оклахоме. Я, Кэп, Старк и Вижн с Вандой, — Клинт опёрся поясницей о столешницу, и лишь сейчас Стивен увидел, что бок его был туго затянут бинтами. Тони затравленно посмотрел на него, но Стивен призвал Клинта продолжить одобрительным кивком. — Террористы, заложники, несколько убитый полицейских — вполне себе привычная схема. Сколько у нас было таких инцидентов? Разом не счесть. Когда мы прибыли, здание уже оцепили, заложники были внутри: женщины, дети, старики… — Что за место? — он обернулся к подозрительно притихшему Старку. — Федеральное здание Альфреда Мюррея, — сквозь сцепленные зубы процедил Тони. Осторожно, словно тенью, Стивен прикоснулся к чужому сознанию, и перед мысленном взором проступили черные и разорванные, как дым, обрывки мыслей. Чужие безумные глаза, застывшее в воздухе напряжение и страх людей, неволей ставших заложниками ненависти колеблющегося на краю пропасти безумца. — Школы, банки, метро, здания федералов — их любимые места. Никто не взрывает продуктовые магазинчики и киоски для газет, — Клинт презрительно фыркнул и медленно опустился на один из высоких стульев так, чтобы не повредить травмированный бок. — Мы-то к этому уже привыкли: очередное вымогательство денег или внимания общественности, что закончится всегда одинаково: в тюрьме, либо в могиле. Стивен задумчиво погладил подбородок. Заезженный кровавый сценарий, неизменно кончающийся чужой смертью, слезами и горем выживших, оплакивающих близких и корящих себя за бессилие перед неизбежной жестокостью чужого эгоизма. Некоторые люди, оказавшись у подножия социальной лестницы, не имели сил обратить отчаяние в силу, и тогда оно преобразовалось в злость и ненависть, толкающую людей и не на такие безумства. — И какова была цена? — глухо спросил Стивен, и в наступившей тишине собственный охрипший голос показался ему чрезмерно громким. — Шестьдесят восемь человеческих жизней, девять из которых дети, — в глазах Тони проскользнула столь мрачная, полная ненависти и презрения безысходность, что Стивен отвёл взгляд, не в силах видеть в его глазах безутешное горе. — Значит, обмен прошёл неудачно? — О, нет, неудачно слишком невинное определение для этих гнусных ублюдков. Я обещал, что переведу деньги на указанный счёт, если они отпустят заложников. Гарантом моего слова согласился остаться Кэп, но… — Тони так сильно сжал пальцы в кулак, силясь подавить разрывающие его в клочья чувства, что Стивен увидел, как на коже его остались белые отметены коротких ногтей, когда погодя Тони немного ослабил хватку и перевёл дыхание. — Похоже, в последнюю минуту он передумал, ибо, черт, я готов поклясться, что увидел в его глазах желание поднять здесь всё на воздух? — Ты уверен, что не ошибся? — Стивен поднял на него взгляд: тот смотрел неподвижно, но во взгляде застыла напряженная, окаменевшая мысль. — Нет! — Тони кивнул с такой безнадёжной, полной отчаянного горя улыбкой, словно взгляд этот навсегда застыл у него перед глазами. Стивен ощутил, как у него всё похолодело внутри. — Я слишком часто видел этот взгляд, чтобы ошибиться. Не думаю, что ему были нужны мои деньги. Те, чьей целью являются они, обычно оставляют бомбы подальше от своих драгоценных тел, чтобы в случае неудачи не поплатиться за беспечность жизнью. Я понятия не имел, что этот ублюдок оставил её на себе — она была маленькой, совсем незаметной, до этого я таких не встречал. Он потянулся в карман за пультом… Черт, Стрэндж, ты понимаешь? — он с надеждой обернулся к нему, словно Стивен был в силах избавить его от оков вины, в которые он сам себя заковал. — Он потянулся за пультом, ему было плевать на деньги, на то, что я скажу. Готов поспорить, деньги — это был лишь предлог, чтобы я, или Кэп или Ванда, да кто угодно из нас, чтобы мы остались там и подохли вместе с ним. — Ты… убил его? — каждый вопрос, кажется, высекал на Тони новый шрам, что будет напоминать о себе тянущей болью глубокими ночами, когда, оставаясь наедине с самим собой, человек становится наиболее уязвимым. — А разве у меня был выбор? — обреченно выдохнул Тони, видимо, намеренно прокручивая в голове каждую секунду того дня, чтобы неизменно убедится, что ничего изменить бы не смог. — Я заметил это и хотел ему помешать. Откуда мне было знать, что бомба всё это время была на нём? Я думал, что, убив его, помешаю ей взорваться, а вышло, что… — Ты сам её и взорвал. Тони ничего не ответил и даже не удостоил его согласным кивком. Ответ был отчеканен болью и скорбью на его лице, и что слова, что мысли нужны были ему не более, чем мёртвому воздух. Стивен вздохнул и участливо положил руку на плечо Тони. — Мне жаль, Тони. В случившемся твоей вины нет. — Как же, — едко выдохнул он, точно даже дыхание его было отравлено горьким опиумом осознания тяжести ошибки, пусть совершенной и с благими намерениями. И тропы этих намерений давно привели его в ад, сотворенный собственными руками в одном единственной желании искупить свою вину. — Едва ли родственники погибших сочтут твои слова истиной. Готов поспорить, каждый из них сейчас с радостью вонзил бы в меня нож, и я бы их не осудил. «Ты был бы первым, кто вонзил бы в себя клинок, Тони…» — но слова не успели покинуть его уста. — Надеюсь, я не помешала важному разговору, — внезапно вошедшая Пеппер сманила на себя внимание мужчин. Она двигалась настолько бесшумно и незаметно, насколько была способна женщина, познавшая искусство ношения высокой шпильки. Клинт приветливо махнул внезапной гостье, Стивен же ограничился сдержанным кивком, исподлобья поглядывая на тщетные попытки Тони избавиться от старого заскорузлого пятна ржавчины с помощью ногтя на указательном пальце. Пеппер сощурилась от солнца, всё ещё по-летнему яркого и горячего, и перевела озабоченный взгляд на Тони. — Судя по тому, что я слышала, вы опять обменивались бесценным опытом воспитателей и бесцельно выясняли, чей подход лучше подойдёт вашему внеземному гостю? Тони отмахнулся от её заискивающего тона и бросил неудачную затею, поглаживая раскрытой ладонью примятую ткань. — Ты сама проницательность, Пеп, — саркастично заметил Тони, протягивая руку к стопке бумаг, что мисс Потс предусмотрительно не торопилась ему вверять. Она опасливо оглядела руки Тони, желая убедиться в отсутствии пятен масла на сухой, огрубевшей коже, и с кошачьей грацией вложила твёрдую папку в раскрытую ладонь. — Ты ведь знаешь, я предлагал отдать его Бартону. Уж у кого-кого, а у него опыта в воспитании детей уж точно побольше нашего будет, — Тони наивно полагал, что изучение бумаг спасёт его от негодования Клинта, отчаянно пытавшегося прожечь взглядом дыру в спине нерадивого собеседника. — Порадуешь меня приятными новостями, Пеп? — Хочешь начать с приятной? Ладно, — заискивающе начала Пеппер, склонив голову набок. Тони, почуяв мимолётный подвох в её тоне, заметно напрягся, но Пеппер столь очаровательно улыбнулась, что даже его пальцы невольно расслабились. — Хэппи удалось выяснить имена предполагаемых поставщиков, незаконно доставляющих оружие террористическим группировкам на востоке. Тони поперхнулся внушительным глотком кофе, но глаза его светились искренней, почти детской радостью. Стивен заботливо похлопал его по спине, когда он зашёлся яростным кашлем в неудачной попытке выразить свой восторг. Пеппер посмотрела на него с беспокойством и толикой осуждения и поспешила набрать в стакан прохладной воды, пока Старк избавлялся от последствий своей опрометчивой радости. Стивен как-то слышал от Тони о подпольных поставках оружия воюющим странам и террористам. Какое-то время Старк был одержим мыслью накрыть предполагаемых подрядчиков с помощью Мстителей, но Роджерс разумно предложил переждать и удостовериться в подлинности подозреваемых ими личностей. Тони согласился и больше не поднимал эту тему, отдав полномочия данного дела Наташе и Капитану, но Тони был бы не Тони, если бы так просто расстался с навязчивой мыслью, лишившись возможности её воплотить. Судя по всему, он поручил Пеппер и Хэппи помогать остальным с поисками, и сейчас их труды наконец принесли плоды. Сколь сильным было желание и упрямство Тони, что с течением времени вылилось в столь открытый восторг и изумление? Стивен не знал, но чем лучше начинал узнавать Тони, тем больше пугался сокрытым сторонам его весьма непростой личности. — Полагаю, мой недельный уик-энд придётся отменить, — хмуро отозвался Клинт. — А какая плохая? — Я разве сказала, что она плохая? Как по мне, она не хуже предыдущей. Послушай, Тони, это прекрасная возможность позволить людям заглянуть за черту, стать ближе к тем, кого они именуют своими героями. Они всё равно будут искать истины в домыслах и догадках, оперируя малоизвестными фактами и искажая их в угоду своему сознанию и идеям. — О чём ты говоришь, Пеппер? — Тони возмущенно вскинулся, с громким хлопком закрыв увесистую папку. — Я в Башню не пускаю даже тех журналистов, которым сам плачу. А ты предлагаешь мне устроить конференцию с жадными до сенсаций детьми, которые наверняка придут сюда не за правдой, а за резонансом. Нет и ещё раз нет. Это не обсуждается. Мне куда важнее душевное спокойствие ребят, и пренебрегать им в угоду желаниям общественности я не стану. Они с Клинтом обменялись напряжёнными взглядами, и Бартон растеряно двинул плечами, ясно дав понять Стивену, что к подобным баталиям был не готов. Стивен хмуро почесал затылок, но рассудительно решил не вмешиваться. — Вот именно, Тони. Они просто дети, совсем молодая кровь, — Пеппер заговорила совсем мягко и скромно, словно упрашивала ребенка оторваться от приставки и немного прогуляться на свежем воздухе, но паренёк был капризен и так просто уговорам поддаваться не собирался. — О каком резонансе речь? Они только в этом году получат учёную степень. Большинство из них поклонники вашего дела и придут сюда не столько за информацией, сколько за возможностью провести время со своими кумирами. — Это всё слова, Пеп, просто слова, и я не верю в их силу. Я практичный человек, мне нужны цифры, холодный расчёт. — Что ж, прекрасно. Если тебе нужны цифры, как тебе такое, — она обратилась всё к той же папке, которую Тони неприлично стремительно изучил, и, оставив под пальцами несколько широких страниц, развернула нужную перед лицом Старка, — рейтинг Мстителей после инцидента в Заковии упал на тридцать четыре процента. Был небольшой подъём после миссии в Тегеране, а после снова спад. Стоит ли говорить, что случится с ними после сегодняшнего инцидента? Это те цифры, которые ты так сильно хотел услышать? — Вообще-то, Пеп, я имел в виду цифры спасённых нами людей, изо дня в день, без уик-эндов и перерывов на ланч, — Тони демонстративно громко захлопнул папку до того, как Пеппер успела убрать палец. — Но куда там! Всё это ничто в сравнении с рейтингами Великих Мстителей. К чёрту. Устал я оправдываться за каждый свой шаг, за каждое принятое во благо решение. — Тони, — осторожно начал Клинт, — я понимаю твоё негодование, как и все наши разделяю его, но… Пеппер права. Люди плохо принимают чужое поражение, а поражение тех, кому они верят, и вовсе воспринимают как личное. Быть может, это интервью и впрямь жест доброй воли? Тони зло скрипнул зубами, достаточно громко, чтобы Стивен мог услышать. Его мысли о встрече с журналистами волновали не особо: он уже забыл, какого щурить глаза от ярких вспышек фотоаппаратов и слушать громкие вопросы, что порой заглушали его собственные мысли. В любом случае он — Верховный Чародей Камар-Таджа — был далек от мирских забот, оставляя подобные испытания людям светским и готовым упражняться в сарказме с ещё неоперившимися птенцами. — А ты что думаешь, Верховный Стрэндж? — испытывающий взгляд Тони вперился в него. Он смотрел на него с таким упрямством, что Стивен понял: каков бы ни был его ответ, Старк так или иначе всё равно останется при своем мнении. — Рано или поздно придётся обнажиться перед ними. Ты спрятал Мстителей в Башне, точно меч в ножны, а люди хотят видеть, как блестит сталь. Идея, конечно, скверная, но лучше не оттягивать неизбежное. — Помяните моё слово, это закончится плохо, — Тони многозначительно вскинул брови, одним своим видом протестуя задумке Пеппер, но где-то в глубине души бессильно осознавая её необходимость. — Завтра отвечу точно, Пеп, хочу послушать, что скажут остальные. Пеппер согласно кивнула и устало выдохнула. По опущенным уголкам губ и тревожному взгляду, Стивен понял, что она успела пожалеть об озвученном предложении. Он и сам ощущал внезапную перемену отношений между ними, прозрачную тёмную вуаль, накрывшую их незримым опасением и грозным смятением. Тони хлопнул пустой чашкой о стол и, словно хмурая, безжизненная тень, проскользнул мимо Пеппер, едва задев её плечом. Клинт беспомощно развёл руками и жестом предостерёг внезапно распахнувшую губы женщину от лишних слов. Пеппер прижала папку к груди, на мгновенье прикрыла глаза тяжёлыми полупрозрачными веками и поспешила извиниться за внезапное вторжение перед оставшимися в неловком оцепенении мужчинами. Клинт в свойственной ему манере отмахнулся и предположил, что на Тони скверно сказывается недостаток сна и свободного времени, Стивен же поспешил откланяться, чтобы не упустить из виду оставшегося наедине со своими мыслями Старка. Меряя шагами коридор, он слышал удаляющиеся голоса и обрывки фраз, собирать которые в логическую цепочку у него не было ни сил, ни желания. Он был крайне обеспокоен внезапной переменой в Старке, больше похожей на странное наваждение, и как неравнодушный к его душевным терзаниям человек решил хотя бы не оставлять его наедине. Он нашёл Тони в одной из гостиных на этаже, услышав гнусавое бормотание одного из ведущих по ТВ. Старк безучастно изучал взглядом экран, пока Стивен искал в голове подходящие слова, чтобы его беспокойство не казалось проявлением требуемых обществом манер. Для испытывающего тревогу он был пугающе спокоен, но принадлежало это спокойствие вовсе не равнодушному человеку, оно было результатом выдержки предельного отчаяния и добровольной отрешённости, в которую он себя заковал, стремясь отдалиться от всех, к чьим несчастьям он мог быть неравнодушен. Лицемерное желание истинного эгоиста. Впрочем, он не стал бы спорить. Новое определение лишь пополняло перечень его негласных титулов, полученных от некогда поцарапанных о его дурной нрав людей. Стивен положил руку на спинку дивана нерешительно, но достаточно твердо, чтобы Тони мог почувствовать его присутствие. Старк хмыкнул и кивнул на соседний диван, учтиво приглашая Стивена присесть. Он послушался, но так и не нашёл нужных слов, чтобы прервать надоедливый, безжизненный голос репортёра, вещавшего об очередном обвале цен на рынке нефти. Тони испытующе смотрел на него, невольно ковыряясь внутри, как сам Стивен в пропитанных формалином препаратах одного из анатомических залов в дни забытого студенчества. Он умело избежал его взгляда, чувствуя, как нарастает незримое напряжение. Слова никак не складывались в нужные предложения в голове, а пустой трёп Стивен ненавидел куда больше молчания. Спустя несколько секунд изводящей тишины он таки решился на неумелую импровизацию. — Ты слишком умён для пустой злости, Тони, — на выдохе произнёс чародей. — Да не злость это вовсе, — Старк поудобней умостился в кресле и уложил голову на спинку так, чтобы видеть лицо сидящего подле него собеседника. — Бартон прав, я, похоже, устал. Пусть порезвится с детишками в Диснейленде, как расправимся с террористами, а после него уик-энд устрою себе я, — Стивен недоверчиво сощурился, на что Тони лишь мечтательно вздохнул. — Небольшой отдых для настоящих мужчин. Только виски, прелестные обнаженные барышни, хорошая музыка и никакой работы, — Стивен не сдержал слабой ухмылки, на что доселе беззаботно вещавший Старк деланно ощетинился. — Что, потешно тебе? Я серьёзно. — Устрой, Тони, ты заслужил. — Кстати о тех, кто заслужил. Тебя, так уж и быть, тоже с собой возьму, — Стивен напряг память, чтобы вспомнить, когда же полноценно посвящал время занятиям далеким от тренировок с учениками или занятий колдовством, и внезапно осознал, что подобные дни остались в далеком прошлом, настолько далеком, что на ум приходили лишь туманные обрывки чужого смеха и горький привкус алкоголя на кончике языка. — Заманчивое предложение, но я, пожалуй, откажусь, — сдержанно, но достаточно категорично ответил Стивен, чтобы Тони не расслышал в его колеблющемся голосе слабины. — Мой уик-энд будет точно не скоро. — Оставь этот вкрадчивый тон торговца, Стрэндж. Что у тебя стряслось? — Несколькими днями ранее… я спас девушку. — Оу, — Тони растянул губы в заискивающей ухмылке, насмешливо поигрывая бровями. — Красивую? Вопрос его внезапно озадачил Стивена, и он невольно приоткрыл рот в безмолвном возмущении, слабо выдохнул, но так и не смог предоставить Тони вразумительный ответ. Подобную глупость мог спросить только Старк, потешаясь, должно быть, над задумчивым и серьёзным лицом чародея в момент его монолога. Но внезапно, точно по прихоти злой судьбы, перед ним вновь ожил образ спасённой девушки; сознание, потревоженное внезапным упоминанием, писало крупными мазками отчётливо запомнившиеся ему в тот день глаза, влажные и блестящие, застывшие слезы на кончиках коричневатых ресниц, местами совсем тёмных от влаги, преломлявшие лучи полуденного солнца, точно грани драгоценных камней; приподнятые в безмолвном удивлении и неверии линии тонких бровей; бледный отпечаток ужаса на пышущих молодостью и жизнью щеках и полные, подрагивающие в немом оцепенении губы, безжизненные и обескровленные, словно ледяные уста покойницы. — Напуганную, — без тени сомнения отрезал мужчина, чувствуя, как тревожное сердце отмирает и постепенно приводит в порядок участившийся пульс. «Я вижу будущее», — точно далёкое эхо прозвучал в голове её голос: шум трепещущей на ветру листвы, перезвон бамбуковых колокольчиков, шум быстрой горной речушки, омывающей гладкие, скользкие камни. На ресницах застыл её взгляд, недоверчивый и причастный, — взгляд провинившегося ребёнка, изредка ворующего плоды с соседских яблонь. Она говорила об этом с ответственностью и смирением, словно боялась его осуждения и гнева. А ведь он гневался. Но не на неё. Это юное, неразумное дитя заслуживало разве что волнительного негодования и родительского предостережения. — Истории о дамах в беде, вот это по мне, — Тони подался вперёд и умостил локоть на подлокотник, подпирая им покрытый густыми короткими волосками подбородок. Его глаза горели нетерпением и азартом заинтересованного слушателя. — Нет никаких историй, Тони, — тоном, нетерпящим возражений, осек его Стивен, чувствуя, что Старк собирался смаковать эту историю, выпытывая из него самые острые подробности. — Я спас её от опасного человека, чьи мотивы мне до конца не ясны. Хотя, мне казалось, что я хорошо его знаю. — Дай угадаю, вы были знакомы? — Тони вновь откинулся на спинку кресла. Его лицо не выражало удивления, словно мысль о предательстве близких и знакомых была для него давно выученной до стертых в кровь уст истиной. Человек, что заковал себя в железную броню, был тем, кто ждал предательства от каждого. Возможно, даже от самого себя. — Что-то в этом роде, — нехотя признал Стивен, стискивая подрагивающие пальцы в кулаки. — Он приложил руку к моему обучению колдовству, мы с ним были кем-то вроде боевых товарищей. — Скверно, — Старк криво усмехнулся, но дальше допытываться не стал. Несмотря на внешнюю заносчивость и браваду, он всегда чувствовал малейшие изменения во взгляде или голосе собеседника, верные признаки нежелания поддерживать разговор на болезненную тему. Стивен и дальше мог вспоминать об их прошлом с Мордо, но оно более не имело смысла. Тот мудрый чародей, открывший ему так много таинств, жестоко заставивший взглянуть на мир без лишних прикрас и слабостей, остался там, в тени величественных храмов, как напоминание о долге, что теперь покоился на его, Стивена, плечах. Мордо, что безжалостно карал маленьких, испуганных девушек, обрекая их гореть в огне его бездонной ненависти и жажде кровавой справедливости, был ему незнаком. — Могу я использовать ту закрытую секцию для своих нужд? — воспользовавшись секундной заминкой и безучастным взглядом Тони, направленным в окно, Стивен решил перевести тему в более продуктивное русло. — Скажем, мне нужно будет спрятать что-то от любопытных глаз или просто затолкать туда старые свитки. — Она в твоём распоряжении, Верховный Стрэндж, — Тони лениво повел рукой по воздуху. Верный знак того, что, несмотря на ложные уверения об отпуске, эту ночь гений вновь проведет в мастерской в бесплотных попытках усовершенствовать изъяны этой реальности. — Ни в чем себе не отказывай. Я всегда к твоим услугам. — Раз уж ты упомянул об услуге, есть ещё кое-что, о чём мне следует тебя попросить, — Стивен развернул перед Тони пергамент с очерком задуманного им инструмента. Старк заинтересованно склонился к столу, с деловитым вниманием поглаживая пальцами бородку. Стивен не мог предложить ему утешения, способные укротить самые страшные душевные бури, лишающие людей сна и покоя, но мог отвлечь, направить русло нескончаемой тревоги и гнетущей вины за собственные ошибки в сторону новых свершений и веры, что не всё потеряно. — Сумеешь сделать? Тони фыркнул, искренне оскорблённый его сомнениями в собственном профессионализме. Покрутил в руках чертеж, словно прицениваясь к особо мелким деталям, а Стивен уже уловил огонек энтузиазма в его взгляде, вытеснившего холодную тень угнетения и затаенной, вросшей глубокими корнями в душу гения бессильной ярости. После эти чувства вновь обретут власть над ним, точно тлеющие угольки догорающего пламени, выжигающие в нем смирение и осознание, что всех спасти невозможно, даже жертвуя собственной жизнью. Но это будет после, а сейчас гений заинтересованно ухмылялся уголками рта, принимая вызов, брошенный ему чародеем. Как человек науки Тони имел слабость искать в каждом явлении логические объяснение, но волшебные фокусы Стивена ещё с их первой встречи долгими ночами лишали Старка здорового сна. Плащ Левитации до сих пор недолюбливал гения, памятуя о его беспардонных вопросах и попытках осмотреть артефакт на наличие невидимых нитей, что по задумке Старка, должны были помочь ему парить в воздухе. Так что очевидно, что тот не мог отказаться от возможности приоткрыть завесу тайн, в существовании которых долгое время попросту не верил, считая сказками сошедших с ума бедняков. — Ты не успеешь сказать «Авада Кедавра», как я всё здесь закончу, Верховный Стрэндж. Стивен пропустил мимо ушей шутку, внезапно застав себя пленником безотчётной тревоги, от удушающих пут которой сам пару минут назад пытался спасти Старка.