frisson at the end

POV Арсений Шаркаю ботинками, пытаясь пробраться домой по узкой тропинке, вытоптанной среди снега. Рюкзак неудобно сидит на правом плече, но мне настолько паршиво делать лишние движения, что я просто терплю. Просто терплю. Губа неприятно ноет, саднит и чешется, а я поддаюсь желаниям и сразу жалею, ибо от холодного ветра становится только противнее. Дурак! Дурак этот парень! Взъелся из-за какой-то фигни, накинулся. Я, скорее всего, отбивался, поддаваясь инстинктам самосохранения, нежели желал вступать в драку. Ну, да, перепалку замешал я. Но как здесь промолчишь, когда рядом стоит чёртов суицидник? Слабак. Вены резать решил? Дело не моё, но выставлять так открыто напоказ такие вещи — не очень. Как он там сказал, что представлял? У меня на месте челюсть чуть не отпала. В жизни не слышал откровения откровеннее. Наверное, я бы ответил ему сарказмом на сарказм, но я внутренне съёжился из-за колкого взгляда тусклых глаз, что смотрел твёрдо на меня в тот момент. Я не знал имени парня, не знал, кто он вообще, но его взгляд явно дал понять, что от жизни он не берёт совершенно ничего. Он пуст и безнадёжен. Такие люди долго не живут, они существуют и плывут по течению, зарываясь в себе глубже с каждым днём. Ха, нет, я не чёртов философ, просто мне знаком этот взгляд. Такой же, как и у меня. Или у моего отца, что заливает в себя алкоголь вёдрами. У него тоже нет причин бороться, а я ничего не предпринимаю. После смерти матери, ещё три года назад, отец пытался сдерживаться, мой старший брат пытался помогать ему, но потом он сорвался, словно с цепи. Не удивительно, ведь каждый второй заливает, топит собственное горе в губительных веществах. Мне было двенадцать лет, когда мать попала в автокатастрофу. Скончалась на месте. Тогда от меня скрыли это, а я дулся около недели, что мать не принесла с магазина обещанный вертолёт. Уже построил якобы жестокий план, что не буду с ней разговаривать пару часов. Долбоёб. Брат сообщил мне эту новость спустя пару дней, как всё утряслось, а я не верил. Таращил голубые глаза и заливался слезами. Помню, как ближе к вечеру, часов так в пять, я сидел в комнате и что-то смотрел по планшету, не помню уже, и в комнату врывается отец. Я не разбирался, что с ним происходило, но этот запах алкоголя не говорил о хорошем, я уяснил его на всю жизнь. Он оставил рубцы на теле, заметные гематомы и синяки. Они не успевали заживать, рёбра колотило, словно вот-вот, совсем немного, и — пуф! — они разлетятся. Коленки и предплечья саднило от хаотичных ударов. Тогда впервые меня избил отец. Я не понимал, был глупым ребенком, но не сказал об этом никому и слова. Даже брату. Я молчал, а молчание стоило мне трёх лет мучений. Я думал, что так надо, так было правильно. Конечно, сейчас я могу дать хоть какой-то отпор или, в крайнем случае, убежать, но тогда я был позорным мелким мальчишкой, грушей для оттачивания точных ударов со стороны отца. Он извинялся передо мной на следующие дни, конечно, а смысл? Мне всего 15 лет, а я в душе не знаю, как жить. Не скажу, что нет тяги к получению знаний, как бы тупо не звучали эти слова. Это ведь интересно, узнавать что-то новое? Я не ботан, даже не учу ничего, просто память иногда хорошая. Грех не воспользоваться. Я просто равномерно живу, хожу в школу и домой, по кругу. Иногда занимаюсь с братом в футбольной команде, только вот брат является единственным желающим видеть меня там. Я сразу понял, что не найду себе места в этом окружении, но перебивать его не стал. Пусть, похожу на несколько игр, зато порадую его. наверное. Я благодарен ему, что он не дал мне продолжать мучить себя. Едва узнав, что сотворял со мной отец, он сам подставился под удар и теперь смысла скрывать повреждения не было. Будет вопрос, почему парень, живущий со мной в одной квартире, не узнал раньше о моих побоях? Я ведь тоже не дураком был. Носил преимущественно закрытую одежду, меньше попадался на глаза. Тогда и брат-то приходил домой поздно, на носу был экзамен в одиннадцатом классе, всё свободное время он посвящал дополнительным занятиям и приходил поздно, а я сидел и ждал его дома, не хотел грузить лишними проблемами. Словно верный пёс. У нас тёплые отношения, но спустя годы его милая привычка обращаться со мной как с мелким вошла в обыденную обязанность. Даже в школе мы вместе, он таскает меня по своим компаниям якобы элитных сборищ. Надо мной откровенно ржут, но даже не смотря на маленькое недоразумение \читай: меня\ в брате под названием «любимчик» не портит его репутацию. В школе не знают, что мы братья. Фамилии у нас разные, ибо так уж вышло, у матери были разные браки, а менять официальные документы доставило бы много мороки. Вот так мы и остались порознь. Не скажу, что внешне мы похожи, да и отцы разные, от матери мы унаследовали лишь светлый пигмент. Раз уж нас не раскусили до сих пор, то есть лишь два варианта: первый — мы превосходные актёры, второй — вокруг нас одни глупцы. Знаете, до меня доносились слухи, что нас считают любовниками. Даже дали «клички», а при их упоминании меня всего корёжит. «Король» и «Любимчик». Ну-ка, угадаете, кто есть кто? Меня считают собакой, блин. Внезапно поскальзываюсь и чудом не падаю, секунду держу равновесие и приходится вытаскивать руки из карманов для балансирования. Само как-то вышло, автоматом. Холодно, ветер обжигает кожу мгновенно. Цепляюсь взглядом по разбитой костяшке и с каким-то надменным смехом отмечаю, что успел зарядить тому парню по лицу. Вроде как по скуле проехался, не страшно, если повезёт, то даже синяка не будет. А вот губу мне знатно побили, нижняя опухла и кровоточит. Ну не сука ли? Я с блаженством, ощущая тепло помещения, захожу в подъезд, поднимаюсь пешком на четвёртый этаж и открываю дверь в квартиру. Как и ожидалось, брат пришёл сегодня раньше, а я совсем забыл. Чёрт. Он же начнёт расспрашивать, не отстанет. — Привет, — спешно кидаю я на ходу, пытаясь держать голос ровным, скидываю с себя рюкзак, обувь, куртку и пулей залетаю в ванную. — Привет. — голос смешивается со звуком закрывающейся щеколды и я с облегчением вздыхаю. Брат был где-то на кухне, тоже зашёл домой недавно, видимо. Опираюсь руками на раковину и уставляюсь жадным взглядом на собственную губу. И что с этим делать? Не могу придумать что-то лучше, чем тупо поливать холодной водой. Если мне не изменяет память, то она снимает отёчность, а плюс ко всему действует, как обезболивающее. Знаете, почему-то я чётко запомнил тот взгляд и, блять, клянусь, я вздрогнул при воспоминании. Я нашёл слово, что вполне может описать его: затравленный. Но глаза были не основным аспектом его внешности. Он был худым. Хотя, нет, даже худощавым. Свободные рубашки не могли скрыть это, а я почему-то обратил внимание на то, что она однотонная. Волосы совсем уж тёмные, не естественного чёрного оттенка, спадают вдоль лица, шеи; они чуть ниже подбородка. Вспоминаю острые скулы, крепко сжатые зубы и пухлые, чётко очерченные губы, что говорят такие грязные слова с лёгкой хрипотой: «Представляю, как ты будешь стонать, словно сука». Меня передёргивает на пару с комом в горле, а затем мгновенно приходит мелкая ноющая дрожь. Она берёт начало где-то в лёгких, медленно протекает по внутренностям, вылизывает вдоль позвоночника от шеи до копчика и я неосознанно выгибаюсь. Закусываю и без того пострадавшую нижнюю губу, переминая во рту. Приятно. Безумно приятное ощущение. Хочется прикрыть глаза, а я, не медля, поддаюсь инстинкту. Блять. Бля-ять. Бляя-яяять. Выпадаю из фантазий грубым шлепком ладони по щеке. С хуя ли происходит? Сердце учащённо бьётся, а я только сейчас расслабляю укус на губе и сразу же промываю холодной водой, что мгновенно приобретает алый оттенок. Щека горит, я даже умудрился оставить след от пальцев, зато приглушенная боль отвлекает от мыслей. Я не знаю, что это. было. Естественная реакция, но на что? На что может быть реакция? Я зол, виню себя, а сам даже не знаю повода. Не могу понять. — Можешь не прятаться, Ян рассказал мне, — разносится спокойный голос за дверью и вырывает кусок дыхания из глотки. Ян? Но его даже там не было! Я не спешу открыть дверь, не хочу. Просто. не. хочу. Меня испугало то, что было буквально минуту назад. Я боюсь чувствовать. Боюсь зациклиться на этом. Не нахожу иного способа, чем просто беззвучно усмехнуться самому себе, и жалко сползти вдоль двери. По своей неаккуратности я залил водой пол, в некоторых местах на джинсах образовались мокрые пятна, а я просто прикрываю глаза и плюю на открытый кран, из которого быстрой струёй льётся ледяная вода. «…ты будешь стонать, словно сука »