***
На утро в Ледовый Дворец Женя ушла раньше всех. Она взяла коньки, свои записи и плеер и убежала. Ей не хотелось отнимать драгоценное время тренировок у парней, но и самой стоило хотя бы посмотреть, как будет выглядеть собственная программа. В приёмной её встретила улыбающаяся Юко, пожелала доброго утра и открыла зал. Сам каток встретил Женю приятной тишиной и свежим ледяным воздухом. — Сначала дорожки шагов и вращения, ага, потом прыжки, — бормотала себе под нос девушка, надевая коньки и наушники. Дементьева вышла на лёд, включила плеер и радостно улыбнулась, услышав первые звуки мелодии. Ей безумно нравилась музыка, которую она в итоге выбрала. Тренировку она строила по составленному ещё вчера плану, кое-где меняя порядок движений и подбирая более подходящую под музыку последовательность. Основной акцент Женя делала на артистизме, равномерно уместив прыжки, дорожки шагов и вращения в предоставленные три минуты. Ближе к восьми утра на каток подошли все остальные, и девушка была вынуждена уступить лёд ребятам. Она сняла коньки и устало присела рядом с Виктором. — Ну, как идёт подготовка? — спросил Никифоров, неотрывно следя за разминкой парней. — Отлично, — она улыбнулась, все ещё тяжело дыша, — Думаю, успею отрепетировать все вовремя. — Ты уже составляла себе программы раньше? — Пару раз, но я все равно консультировалась с тренером. Хотя сейчас все равно легче, ведь это не для больших соревнований. В этот самый момент Юри, исполняя тройной аксель, приземлился слишком уж близко к катающемуся Плисецкому и, не удержав равновесие, плюхнулся ему чуть ли не под ноги. Тот тут же взъелся и начал так орать на Кацуки, что Женя даже рот от удивления приоткрыла. — Я взрослый человек, — сказала она, в шоке слушая ор Юрия, — Это нормально, что меня пугает пятнадцатилетка? Иногда мне кажется, что в перерывах между тренировками он сумки у случайных прохожих отжимает. Кто вообще додумался до прозвища «Русская фея»? «Сибирский гопник» звучало бы куда правдоподобнее. — Ну, не утрируй. Для публики он просто прелесть, — рассмеялся Виктор, незаметно прочищая уши, — До первого интервью, конечно же. — Нет, вряд ли. Девочкам, знаешь ли, нравятся плохие парни. Вот все по нему и сохнут. — Ты тоже? — с трудом сдерживая усмешку, поддел Женю Виктор. — Я что, похожа на педофила? Ему пятнадцать! — Будто бы это кого-то когда-то останавливало. Девушка выразительно пялилась на Виктора несколько секунд, после чего медленно достала телефон и вздохнула. — Нет, я точно звоню в полицию. — Я же пошутил! — испуганно встрепенулся мужчина, попытавшись вырвать из рук собеседницы телефон. Женя рассмеялась, дернулась назад и почти встретилась носом с бетонным столбом, если бы не вовремя выставленная вперёд ладонь Виктора. — Мне, конечно, приятно видеть тебя такой весёлой, но если ты действительно решишь позвонить в полицию, жди от меня ответного заявления о сексуальном домогательстве. — Что? Да я ведь... не было ничего такого! — смущённо зарделась девушка, таким образом давая Никифорову повод лишний раз её поддеть. — А как же все шуточки по поводу моей задницы? Если вспомнить их всех, можно предположить, что ты с неё просто глаз не сводишь, — ехидно ответил Виктор, зябко обнимая себя за плечи, — Это заставляет меня чувствовать себя использованным... — Ух, ладно, красавчик, битва за тобой, но война ещё не выиграна, — рассмеялась Женя, пихнув мужчину в бок, — В любом случае, самый большой извращенец среди нас - наш лапочка Юри. До сих пор не могу поверить, что он серьезно собирался откатывать программу, думая о свиных котлетах. А ты хотел это поддержать! — Да ладно, это ведь всяким лучше, чем ничего. Если бы ты не предложила альтернативу, я бы даже согласился держать рядом с ним тарелку с кацудоном, так, для дополнительной мотивации. — А меня как будешь мотивировать? — хитро прищурилась Женя. — Размахивать перед носом меню из ресторана? — Как вариант, но штаны снимать точно не стану, — весело ответил Виктор, — Хотя могу снять футболку. — О, без надобности. Я ведь и так глаз с тебя не свожу, — рассмеялась она, — Да и кому тогда вообще нужно будет моё выступление? Всем залом устроим массовое любование твоим торсом. — Ты что, флиртуешь со мной? — Виктор сладко улыбнулся, подперев рукой подбородок. — Именно так. Хочу, чтобы при допросе в полиции все звучало не как домогательство, а как неправильно понятая попытка соблазнения. — Да тебе не поверят! — Ты так уверен? На моей стороне влияние свидетелей. — Парни не предадут меня... — Юри мой лучший друг, а Юрий симпатизирует мне больше, чем тебе. Шах и мат. — Вокруг сплошные предатели! — огорчённо взмахнул руками Виктор, скрещивая их на груди. — Вот вернусь в Россию и с горя загуляю по барам с Гришей. — Ты же понимаешь, что Гриша первый на очереди подсыпет тебе слабительное в шампанское? — усмехнулась Женя, наслаждаясь наигранной драмой Никифорова. — А у меня что, есть выбор? Лучше уж слабительное в напиток, чем нож в спину. — Ох, господи, Витя, если ты и дальше продолжишь этот спектакль, то вызывать придётся не полицию, а скорую. — Почему это? — У меня может случиться внезапный приступ смеха. Говорят, это очень серьезно. — Своим каламбуром ты портишь мой образ оскорбленной невинности. — Я старалась. Мужчина ещё что-то нечленораздельно промычал и наконец побеждено опустил руки, бросив на Женю шутливо-обиженный взгляд. — Ладно, но когда-нибудь победа в этой войне будет за мной. — В твоих мечтах, дорогой Виктор, — хохотнула девушка, не скрывая удовольствия от прошедшей беседы. Виктор позволил себе мягко улыбнуться и признать, что проигрывать иногда довольно приятно.***
Спустя пару дней, Женя могла с уверенностью сказать, что её программа была готова, поэтому за оставшееся время ей нужно было лишь довести все до совершенства. У парней тоже все шло относительно неплохо. Случайно подслушав разговор ребят, девушка узнала, что Юра согласился помочь Кацуки с четверным сальховым. Катание Плисецкого стало гораздо чувственней, а Юри улучшил технику прыжков. Все шло тихо и спокойно ровно до одного дня. В то утро и до самого вечера Женя ходила сама не своя: мало разговаривала, почти не ела, избегала смотреть в глаза всем, кроме Юри, который даже для себя выглядел непривычно притихшим. Виктор спрашивал, но ему никто не отвечал. За ужином Женя несколько раз вставала из-за стола и долго разговаривала с кем-то по телефону. Мужчина не слышал ничего конкретного, его больше беспокоил приглушённый, хриплый голос Евгении, доносящейся из-за стенки. Каждый раз, возвращаясь к еде, она извинялась, равнодушно ковырялась в тарелке и, опустив голову, часто-часто моргала глазами. Юри смотрел на неё взволнованно, с тревогой, он почти не спускал с неё взгляда, синхронно с ней вздрагивая каждый раз, как телефон опять начинал звонить. В конце концов, после очередного звонка Женя, побелевшая, как полотно, что-то тихо шепнула Юри на ухо и, ободрительном ему улыбнувшись, вышла из комнаты. Спустя пару минут послышался звук хлопнувшей входной двери. Виктор окончательно растерялся. — Куда она пошла? Юри? — Ей надо прогуляться, — лишь неопределённо ответил парень, уткнувшись в свою практически полную тарелку. — Да что с вами обоими происходит весь день? Она что, заболела? Что-то случилось дома? — продолжал допытываться Никифоров, на что Кацуки лишь энергично махал головой, явно отказываясь говорить. Юрий, не произнёсший за все это время ни слова, громко стукнул кулаком по столу и злобно зыркнул на обоих присутствующих. — Авария. Сегодня тот день, придурок. А теперь заткнись и не мешай есть. Виктор удивленно распахнул глаза, растерянно глядя то на Кацуки, то на Плисецкого. Осознание произошедшего испугало его. — И ты просто отпустил её куда-то одну? — спросил он внезапно пристыженного Юри. — Она же... она же совсем одна и ей наверное... наверное... — мямлил мужчина, пытаясь подобрать подходящее слово. Действительно, каково ей сейчас было? Грустно? Больно? Страшно? Откуда он вообще мог знать? — Куда она пошла? — резко спросил Виктор, видя, как Юри лишь сильнее вжимает голову в плечи. — Юри, я серьезно, скажи мне. Она ведь твоя подруга. Кацуки стыдливо прикусил губу. — На каток, верно? Юри на вопрос не ответил, но мужчина был стопроцентно уверен, что попал в точку. Успев лишь на ходу натянуть на себя плащ, он вышел из онсёна. Виктор быстрым шагом шёл по улице, не переставая обеспокоено озираться по сторонам и на повторе набирать номер Жени, пока наконец не увидел впереди очертания Ледового дворца. Стоящая у стойки Юко на вопрос мужчины успела лишь неопределённо махнуть рукой вглубь комплекса. Никифоров в ответ рассеянно кивнул и сразу же направился в зал. Она была там. Стояла у самых бортиков. Из одежды на ней только легкий спортивный костюм - тонкая майка и чёрные лосины. Отливающая бронзой кожа в свете угасающих закатных лучей была вся в мурашках от холода. Девушка судорожно обнимала себя за плечи в бесполезной попытке согреться. Виктор видел, как тяжело она дышала, а горячие облачка пара растворялись в воздухе как сигаретный дым. Никифоров так и замер у входа, по какой-то неведомой причине пригвожденный к одному месту. Мысли судорожно метались в голове. Ему ведь даже нечего было ей сказать. Действительно, зачем он пошёл за ней? Надо ли вообще что-то говорить? Погрузившись в размышления, он даже не сразу понял, что вместо душной тишины в зале теперь раздавалась мягкая мелодия пианино. При каждом следующем ударе клавиш музыка будто становилась громче, охватывая все больше и больше пространства. Слова к песне всплывали в голове сами по себе, и Виктор в блаженстве прикрыл глаза, наслаждаясь великолепной акустикой.«I remember years ago Someone told me I should take Caution when it comes to love I did...»
Мужчина молча наблюдал, как Женя медленно выезжает в центр катка. Полумрак помещения создавал лёгкую мистику, а музыка, что лилась из колонок, заставляла сердце сладко трепетать от каждой ноты. Девушка какое-то время стояла неподвижно, завороженно глядя на сумеречное небо через огромные окна. Затем она подняла руку к потолку и, тяжело вздохнув, резко оттолкнулась ногами, начиная танец.«And you were strong and I was not My illusion, my mistake I was careless, I forgot I did And now when all is done There is nothing to say You have gone and so effortlessly You have won You can go ahead tell them...»
В огромном зале были только они. Два человека, тяжёлый пласт льда и пустые трибуны. Небо за окнами темнело, солнце практически скрылось и только слабые блики света ещё мерцали, преломляясь через стекла, и освещали истёртую, исполосованную бороздами лезвий гладь катка. Женя скользила по ней, обветренными губами бесшумно шепча слова песни себе под нос.«Tell them all I know now Shout it from the roof tops Write it on the sky line All we had is gone now Tell them I was happy And my heart is broken All my scars are open Tell them what I hoped would be Impossible, impossible Impossible, impossible...»
Её волнистые пряди, спутанные, загораживали ей обзор, мешали видеть, поэтому она, будто сделав это частью своего танца, изредка запускала пятерню в волосы, одним томительным движением зачесывая их назад. Виктор неотрывно наблюдал за каждым её действием, не обращая внимания ни на технику, ни на навыки - перед собой он видел лишь живые, голые эмоции. Они рвались наружу, плескались в отблесках её глубоких синих глаз, читались в дорожке витиеватых узоров под её коньками. Она кричала от боли, не произнося при этом ни единого слова.«Falling out of love is hard Falling for betrayal is worst Broken trust and broken hearts I know, I know... Thinking all you need is there Building faith on love and words Empty promises will wear I know, I know...»
Виктор знал, что она его не видела. Было уже слишком темно, а она, увлечённая, смотрела лишь перед собой, иногда поднимая взгляд наверх, где, вероятно, сейчас медленно всходила луна. Томительная печаль читалась в каждом её движении, даже в почти незаметной игре на воображаемых клавишах, которые она блаженно перебирала в такт нарастающей музыке. Свет так быстро покидал помещение, что вскоре мужчина уже не мог читать выражение её лица и ему оставалось лишь завороженно следить за языком её тела.«And now when all is gone There is nothing to say And if you're done with embarrassing me On your own you can go ahead tell them Tell them all I know now Shout it from the roof tops Write it on the sky line All we had is gone now Tell them I was happy And my heart is broken All my scars are open Tell them what I hoped would be Impossible, impossible Ooh impossible...»
Девушка скользила по льду мягко, но уверенно, не останавливаясь ни на секунду. Так в одно мгновение она могла, закружившись в одиноком вальсе, припасть всем телом к земле, касаясь горячими пальцами истертого льда, а после, беря достаточный разгон, исполнить чистый тройной тулуп или двойной сальхов, широко расправляя руки. Музыка уже не заглушала звуки бьющегося как исступленное сердца. Виктор даже дышал с осторожностью, боясь потревожить всю интимность момента и разрушить происходящую перед ним магию. Теперь ему по-настоящему казалось, что он был здесь лишним.«I remember years ago Someone told me I should take Caution when it comes to love I did...»
Громкий звук падения заставил Виктора вздрогнуть и в панике подбежать вплотную к бортикам, напрочь позабыв о том, что ещё секунду назад он хотел незаметно уйти. Музыка стихла мгновенно, а воздух в помещении будто стал на пару градусов ниже. Женя лежала на боку, зажмурившись, и крепко, до побеления костяшек держась за свою руку. Её губы были плотно сомкнуты, но Виктор все равно различал сдавленные хрипы и неразборчивое мычание. Одним быстрым движением он перепрыгнул ограждение и подбежал к девушке, крепко хватая её за плечи и испуганно вглядываясь в её покрытое испариной лицо. — Женя, хей, Женя, открой глаза, ну же, ты в порядке?! Тебе больно, мне позвать кого-нибудь? Вызвать врача? Женя, хей! Девушка с трудом разлепила затуманенные глаза и крепко схватилась за плечо Виктора, предприняв слабую попытку подняться. Мужчина осторожно приподнял её, бережно держа за спину и чувствуя, как ту слегка потряхивает. Вскользь он также заметил несколько неприятных царапин, покрывавших её тело на открытых участках кожи. При этом на месте удара об лёд наверняка образуется неслабый синяк. Несколько томительных минут прошли в тишине, пока Евгения пыталась отдышаться и вернуть контроль над своим телом. Виктор все это время мягко гладил её по плечам, уткнувшись носом ей в макушку. — Что ты... — наконец хрипло прошептала та, сонно хлопая глазами, — Что... Виктор? — Осознав ситуацию, она запаниковала, стараясь скинуть с себя тёплые мужские руки и отодвинутся от Никифорова подальше. — Ч-что ты тут делаешь? Ты что, проследил за мной? — Тебя действительно это сейчас волнует? — раздраженно спросил мужчина, внимательно рассматривая девушку на наличие других травм. — После того, что случилось? Ты же чуть не расшиблась! Ты рукой ударилась? Покажи мне, может перелом... ? — Не трогай! — резко вскрикнула та, отшатнувшись в сторону. — Это... старая травма. Боль просто... возвращается. Потом уходит. Все в порядке вещей. Не беспокойся об этом. Никифоров нахмурился, виновато взглянув на подругу. Она была слишком бледной, даже губы выглядели пугающе посиневшими. Он понимал, что в данной ситуации она не позволит ему помочь: вызвать врача или продезинфицировать царапины. И тем более не станет ему ничего рассказывать: ни кто ей звонил, ни почему она сюда пришла, ни кому был посвящен этот танец... ? Наконец мужчина громко вздохнул, неловко скосив глаза в пол. — Я не знал, что сегодня... тот день. Прости. Неудивительно, что сегодня ты была такой... — Виктор, мне будет без надобности тебя прощать, если ты просто не станешь об этом говорить, — устало ответила Женя, внезапно почувствовав, как тупой болью сковало тело. Все же удар об лёд не прошел бесследно. Виктор в очередной раз замолчал, судорожно обдумывая следующее действие. Решение, банальное, но единственное, пришедшее в голову, мужчина озвучил сразу же. — Слушай, давай-ка сходим в одно место? Никифоров смотрел на удивлённую его внезапным предложением Евгению внимательно, изучающе, улыбаясь при этом кротко и осторожно. — Зачем? И куда? — растерянно спросила девушка. — Слишком много вопросов. Ты весь день ходила сама не своя. Тебе не помешает немного развеяться. — Мне уже страшно, знаешь? — Да ладно тебе. Пошли! Девушка задумалась. В какой-то степени, Виктор был прав. Ей не хотелось возвращаться в онсён и ложиться спать - она бы в любом случае не смогла уснуть. Заниматься тренировками было бы тяжело из-за уверенно разраставшейся гематомы на бедре. В итоге Женя, сопоставив все за и против, осторожно кивнула, после чего Виктор мягко подхватил её под локти и аккуратно помог подняться со льда. Все ещё скованной судорогами правой руки он пытался не касаться. Ночь была ясной, но очень холодной. Людей, несмотря на не очень поздний час, на улице почти не было. Женя, по глупости схватившая с вешалки свою не самую тёплую куртку, теперь дрожала, кутаясь в любезно предложенный Виктором шарф. — Не хочешь всё-таки сказать, куда ты меня тащишь? — устало вздохнув, спросила Женя, когда тремор уже полностью прошёл, оставив после себя лишь неприятное покалывание в кончиках пальцев. — В бар, — легко ответил мужчина, тут же почувствовав, как напряглась его спутница, — Тише-тише, все будет очень прилично, тебе просто нужно немного расслабиться... — А я и не напрягалась, знаешь ли. — Ты прекрасно знаешь, о чем я, — забавно сдвинув брови у переносицы, буркнул Виктор, — Давай же, я обещаю тебе, ты не пожалеешь. Тебе даже пить-то не обязательно, просто ненадолго смени обстановку, развейся. В любой другой ситуации Женя бы категорично отказалась, но сейчас она чувствовала себя настолько уставшей и эмоционально вымотанной, что была готова на любую авантюру, которую ей предложат. Даже выпить с Никифоровым. Они шли недолго, буквально через пару минут уже были на площади, где стояло множество маленьких ларьков с лапшой, вокруг смеялись люди, жизнь била ключом. Виктор, все ещё держа девушку рядом с собой, завернул в ничем не примечательный бар. Большинство людей в основном сидело за самыми дальними столиками и не обращало никакого внимания на вошедших. — Итак, какие предпочтения? Апельсиновый сок, безалкогольный мохито, вода со льдом... ? — Я буду виски. Виктор, присев за барную стойку, удивленно вскинул бровь, похлопав по соседнему стулу. — Всё-таки передумала? — ехидно спросил тот, когда Женя пристроилась рядом. — Это все мое пагубное влияние. — Я бы назвала это феромонами алкоголика. — Ауч. Прям по больному. Спустя какое-то время девушка уже не помнила, сколько именно они выпили, и даже не была уверена в том, что конкретно они пили, но зато отчётливо отпечатался в памяти момент, когда она, крепко обнявшись с Никифоровым, уже далеко за полночь, шла обратно в онсён. — Отвратительная была идея, — вяло бормотала Женя, одной лишь силой воли не влетев в очередной фонарный столб, — Пагубное, блин, влияние... — Ты просто не умеешь веселиться, — в похожей манере ответил Никифоров, ловко лавируя по улице с девушкой под руку. Так как с координацией у него было немного лучше, чем у его спутницы, в их дуэте он выполнял роль проводника. — Умею. — Игры в русское лото с пенсионерами - это не веселье, дорогуша. — Пошёл ты, Виктор. Мы играем в шашки. Девушка резко пошатнулась и всем весом навалилась на мужчину, чьё размякшее сознание не успело среагировать на столь неожиданный эксцесс, а потому его владелец со своей ношей благополучно плюхнулся в ближайшие кусты. — Меня сейчас стошнит, — сказала Женя, уткнувшись носом Виктору в грудь. — Нет-нет, пожалуйста, это мой любимый плащ, — запричитал мужчина, стараясь деликатно спихнуть с себя Евгению, но та крепко вцепилась в него руками, — Женя, я тебя умоляю, я все что угодно сделаю, но только не на плащ, Женя! Девушка рассмеялась, отпустила Виктора и мягко перевернулась на спину. Небо над головой было необыкновенно звездное. — Все, что угодно, говоришь? — хитро улыбнулась Дементьева, а затем как-то незаметно притихла, — Тогда... тогда не смей уходить из фигурного катания, Виктор. Это ультиматум. Никифоров, казалось, даже протрезвел от удивления. — Я никогда не говорил, что ухожу. Я упоминал лишь о перерыве... — Но ты ведь подразумевал, нет? — довольно резко спросила Дементьева, тут же угрожающе нависнув над мужчиной. — Ты не можешь уйти, Никифоров. Ты, черт возьми, самый востребованный и талантливый фигурист за последние десятилетия. Да и кому какое дело до твоего возраста! — Жень... — Ты не можешь так поступить, Виктор! Это просто кризис, он случается у всех, но не надо принимать такие поспешные решения, Виктор, пожалуйста... — Женя, ты пьяна, — мягко улыбнулся Никифоров, медленно вставая с земли и поднимая за собой девушку. — Даже если и так, я точно знаю что и зачем говорю, — все продолжала упираться она, — Виктор, я люблю твоё катание, прошу тебя, не бросай спорт... — Женя, ну же, — мужчина, явно смущённый сказанным, неловко потрепал девушку по спине, — Я... я не брошу катание. Не брошу, хорошо? — Обещаешь? — оперевшись на него, с надеждой спросила Женя, заглядывая тому в глаза. — Обещаю. Она еще пару секунд сверлила его взглядом, а затем довольно улыбнулась, обняв мужчину за локоть. — И очередная битва с позором проиграна. Признай, ты просто не умеешь отказывать женщинам. — Как же я мог забыть, что ты такая коварная манипуляторша, — рассмеялся Виктор, — Обещаю, в следующий раз я буду жёстче. — Следи за словами, Виктор. Я могу припомнить тебе эту фразу в совершенно ином контексте. — Госпожа Дементьева, вы удивляете меня все больше и больше. Какие непристойности крутятся в вашей голове. — Разве настоятельная рекомендация сесть на жесткую диету звучит непристойно? У вас тоже ситофилия, Виктор? В этот раз мужчина лишь поднял руки, признавая свою полную капитуляцию. На самом деле, он ещё много хотел спросить у неё. Например, кто ей весь день звонил? Кому был посвящён тот пропитанный грустью танец? Почему Юри смотрел на неё так ужасающие сочувственно? Но Виктор промолчал, не забыв, а лишь оставив расспросы до лучших времён. — Уделала, сдаюсь. — С таким настроем войну не выиграть. — Тебе я готов проигрывать вечно.