***
До начала короткой программы оставалось всего ничего, большинство фигуристов уже были в зале и готовились к разминке, а Женя, взвинченная и раздраженная, таская за собой уже переодетого в костюм Юри, бегала по коридорам в поисках одной наглой, безответственной гадины - Никифорова. Злость даже почти подтолкнула её ворваться в мужской туалет и обыскать все кабинки, но Кацуки, зная о бесстрашии и беспринципности подруги, впившись ей в рукав, вовремя отговорил её от столь безумного поступка. — Все начнётся с минуты на минуту! Так сложно быть хоть немного более серьёзным? — Вопрошала себе под нос девушка, чувствуя, как от долгой ходьбы уже начинают болеть ноги. — Боже, да где, мать вашу, этот Викто... ррр? — Брови Евгении резко поползли вверх, когда она, обернувшись, наконец наткнулась взглядом на мужчину, деликатно поправляющего манжеты на рукавах своего официального костюма. А Дементьева, чего греха таить, к такой адской смеси как симпатичный мужчина при параде всегда испытывала необъяснимую слабость. Девушка невольно закусила губу, буквально пожирая глазами фигуру Виктора, - в таком образе она видела его только на пресс-конференциях, которые часто смотрела по телевизору. А здесь так близко и вживую... Стоявший рядом Юри, опешив перед столь формальным стилем своего тренера, растерянно спросил, стараясь игнорировать столпившихся вокруг фанаток: — З-зачем ты переоделся? — Как же? — удивился тот, — Это ведь мой официальный дебют в роли твоего тренера, я должен выглядеть презентабельно. — Н-ну да... — промямлил Юри, осознав, что этот факт совершенно вылетел у него из головы. — Презентабельно, а не сексуально, — на выдохе выпалила Женя, все ещё безбожно и бесстыдно пялясь на мужчину, но, внезапно смутившись его ехидного взгляда, зашлась глухим кашлем. — О, так тебе нравится? — ухмыльнулся Никифоров, будто восхищенных воскликов стоящих вокруг женщин было недостаточно, чтобы он понял, как неотразимо выглядел. Но их внимание его не интересовало, а вот реакция Евгении очень... льстила. — Как будто ты не догадываешься? — отдышавшись, огрызнулась девушка, вдруг почувствовав себя абсолютно беззащитной перед его удивительными сапфировыми глазами, смотрящими ей прямо в душу. Смущенно опустив голову, Жене стало неловко от осознания того, что она так о своём внешнем виде не заморочилась: на ней были простые, давно растянутые голубые джинсы и темно-синяя водолазка, а волосы, слегла отросшие с её последнего посещения парихмахерской, завиваясь, небрежно лежали на плечах. — Не волнуйся, дорогая, — заметив её реакцию, сказал Виктор и, мягко взяв её руку в свою, невесомо поцеловал тыльную сторону ладони, — В моих глазах ты в любой одежде выглядишь обворожительно. Женя зарделась, буквально кожей почувствовав вспыхнувший гнев и зависть со стороны окружающих их барышень. Нет, да этот дамский угодник просто потешается над ней! Вновь захотелось поиграть? Будет тебе игра! — Взаимно, — ухмыльнулась девушка, максимально эротично и демонстративно поправив его воротник, — И все же постарайся носить костюмы почаще. В них ты выглядишь особенно, ммм... горячо. — Для тебя - хоть в плавках круглый год ходить буду, — обворожительно улыбнулся он, в ответ осторожно заправив прядь волос ей за ухо. Его прикосновения непривычно сильно обжигали. — А как же дресс-код? — театрально изумилась Евгения, сама не заметив, как подошла к мужчине практически вплотную. — Думаешь, если я буду в плавках, кто-то посмеет обратиться ко мне по этому поводу? — Только если с очень деликатным предложением. Если ты, конечно, понимаешь о чем я. Виктор, ничего не сказав на это, лишь глухо рассмеялся, отступая от девушки на шаг. Евгения ответила ему косой ухмылкой, тут же с содроганием осознавая, что все это время она с ним стояла чуть ли не в эпицентре всех объективов камер на этом мероприятии. Чует её сердце, завтра интернет будет пестрить очень интересными статьями и фотографиями. Спасает лишь тот факт, что в какой-то момент они оба перешли на русский, однако, судя по лицам окружающих, им не сложно было догадаться о сути их диалога. — В любом случае, Виктор, нам пора, — резко собравшись с мыслями, воскликнула Женя, хватая за руку Юри, — Выступление начинается. Когда они дошли до зала, почти все фигуристы уже вышли на лёд для финальной разминки. Юри, быстро скинув олимпийку, шустро последовал их примеру. Лицо его при этом было пугающе сосредоточенным. Женя, стоя с Виктором неподалёку, напряжённо следила за движениями парня, стараясь уловить отклики беспокойства в его мимике, но он, словно нарочно, избегал смотреть в их сторону. — Он выглядит довольно... собранным, — пробормотал Никифоров, проследив взглядом траекторию движений японца, — Я даже не знаю, что сказать ему, как тренер, чтобы поддержать. — Зная тебя, лучше ничего не говорить, — невесело ответила Женя, с замиранием сердца смотря как заканчивается разминка, и Юри, полностью отрешенный, подъезжает к ним. Виктор, почему-то нахмурившись, довольно приказным тоном попросил Юри повернуться к нему спиной, и если Женя ожидала подзатыльник, или что-то вроде дружеского похлопывания по плечам, как в боксе, то вот к объятиям была совсем не готова. Как, впрочем, и Кацуки, который, покраснев до кончиков ушей, смущённо опустил глаза под вспышками камер. — Соблазни их, Юри. Покажи весь свой эрос, — напоследок шепнул он, подтолкнув парня на лёд. Евгения, все ещё удивленно смотря на эту картину, вопросительно приподняла бровь, обращая свой взгляд к Виктору. — Ты ведь сказала ничего не говорить? Я подумал, что объятия будут гораздо красноречивее и продуктивнее. Неужели тоже хочешь? — хитро улыбнулся мужчина, протягивая к Евгении руки, но та, озорно увернувшись, лишь взяла его за подбородок и повернула в сторону уже стоящего в начальной позе Юри. — Лучше смотри и гордись, развратник, — хохотнула она, желая успокоить судорожно трепещущее в груди сердце. Однако как только заиграла знакомая мелодия, Женя, похолодев, крепко вцепилась пальцами в бортик, стараясь отследить и проанализировать каждое движение Кацуки, каждое выражение его лица, любой его взгляд. Выглядел он уверенно, элементы выполнял четко, хотя, кое-что всё-таки менял на ходу, но довольно успешно. Вот идёт тройной аксель - чисто! Четверной сальхов... — Черт, перекрутил! — прошипела девушка, от переизбытка чувств вдруг резко схватив стоящего рядом Виктора за руку. — Тсс, он молодец, все идёт хорошо, — прошептал он ей на ухо, крепче сжав её ладонь в успокаивающем жесте. Женя кивнула, но так и не смогла унять бешеное сердцебиение, продолжая внимательно следить глазами за японцем. Мелодия медленно, но верно пошла на спад, выступление подходило к своему завершению... — Стой, что-то... что-то не так... — вдруг пробормотала девушка, бросив взгляд на Виктора, и вздрогнула, когда увидела, как он недовольно хмурится. Что ж, видимо он тоже это заметил. Однако, спустя пару секунд после того, как затихла музыка, на его лице вновь расцвела елейная, чересчур приторная улыбочка, от которой стало не по себе не только Жене, но и Юри, на которого, только сойдя со льда, посыпался град замечаний, с которыми, кстати, Дементьева была абсолютно солидарна. — Честно говоря, сейчас ты совершил ту же ошибку, что и Юрий в прошлый раз, — согласилась она с придирками Никифорова, решив в этот раз не жалеть понурого парня. Затем, оглашая результат, зазвучал пронзительный голос диктора и зал тут же взорвался восхищенными аплодисментами: — Оценка за короткую программу: 94.36! Кацуки, на мгновение растерявшись, удивленно взглянул на табло и расплылся в глуповато-счастливой улыбке, а Женя, восхищённо воскликнув, на радостях заключила его в объятья и, взъерошив прилизанные лаком волосы, потрепала по голове. — Что я говорила, а? Вот он, результат, достойный кандидата в чемпионы! — Честно говоря, я думал, что ты перевалишь за сотню, — вставил свои пять копеек Виктор, улыбаясь, но выглядя при этом не особо довольным. — Ну да, твои результаты ведь три раза становились мировым рекордом... — заметно стушевавшись, ответил Юри. — Ну-ка цыц, Никифоров, — шикнула на мужчину Евгения, ощутимо пихнув того в бок, вызвав тем самым лишь его задористый смешок, — Позволь ему хоть сейчас вдоволь собой загордиться. Он заслужил. — Я не стремлюсь разрушить его самооценку, просто сужу объективно, — хохотнул он, невинно пожав плечами, — И кстати, насчёт завтра... — повернувшись к Кацуки, сказал Виктор, — Снизь сложность прыжков и сосредоточься на своём выступлении, чтобы не повторилось сегодняшнее. Ты же знаешь, я не люблю такое. — Н-но... — опешил японец, непонимающе глядя на Никифорова. — Ты должен отдать приоритет корректировке своей программы, — нравоучительно заметил он, — Неужели не доверяешь мне? Женя молчала ровно до того момента, как Юри, все ещё растерянный от такого заявления, не ушёл в раздевалку. — Неужели в тебе проснулся профессионал? Неожиданно. — Хах, что, даже не отчитаешь меня? — усмехнулся Никифоров, не торопясь зашагав к выходу. — Удивительно, но нет. Более того, возможно впервые, но я согласна с твоим решением. — Ух, пожалуй этот день не сможет стать ещё лучше, — рассмеялся он, когда они уже вышли в коридор и наткнулись на толпу поджидающих их журналистов, — О, репортеры! Ну, пташка, похоже тебе сегодня всё-таки придётся дать интервью. Виктор крепко схватил Женю за плечи, лишив её, таким образом, возможности отступить и стратегически ретироваться. Евгения чуть ли не шипела на него, как дикая кошка, но его железная хватка от этого не ослабла. Ей даже подумалось, что в этом весь он: внешне весь такой мягкий и несерьёзный, а на самом деле... а черт его знает, какой он на самом деле. Пришлось ей отвечать на однообразные вопросы (некоторые из которых были совсем уж личными), пока не вернулся Юри и не отвлек все внимание на себя. Виктор, однако же, продолжал крепко держать её рядом, а она, подумав, что это привлечёт ненужное внимание, не пыталась вырваться. Ей даже показалось, что давать интервью - это не так уж страшно, хотя ей и хотелось поскорее уже с этим закончить, ибо устала она жутко. Спустя какое-то время, видимо, только закончив своё выступление, к ним подскочил Минами Кенджиро, который, по мнению Жени, был удивительно похож на щенка, который всеми силами пытался заполучить внимание хозяина. Хотя сравнение, признаться, не очень. На вопрос Юри о том, видел ли он его выступление, он получил довольно категоричное нет, после чего, чуть ли не расплакавшись, показал ему костюм, сильно похожий на тот, что носил сам Кацуки в прошлом сезоне. — Не смейся над тем, кто так долго смотрел на тебя и старался догнать! Завтра на свободной программе я покажу тебе все, что у меня есть! И не прощу тебя, если ты не будешь биться всерьёз! Юри, словно остолбенев, побледнел, когда услышал как репортёры радостно защебетали о новой сенсации: Минами Кенджиро, обогнавший Кацуки Юри на прошлых национальных, бросил ему вызов! — За что ж мне это все... — прошептал Юри, у которого от ужаса происходящего резко пересохло в горле, и он, неловко шагнув в сторону, пошатываясь, направился к ближайшему кулеру. Женя же лишь грустно усмехнулась, глядя в спину убегающему парнишке с такой забавной причёской. Чем-то его заявление её задело. — Что-то смешное? — спросил Виктор, наконец отцепившись от девушки, но на коже, в тех местах, где лежали его руки, все ещё ощущалась болезненная тяжесть. — Нет, — вздохнула она, не поднимая глаз, — Просто боюсь за этого мальчика. Фанатичность до добра не доводит. А разочаровываться в кумире порой куда больнее, чем быть им проигнорированным. — У тебя уже был неприятный опыт? — осторожно спросил Виктор, вновь, словно случайно касаясь её ледяных пальцев. Женя лениво глянула на его тёплую, широкую ладонь, затем подняла голову, чтобы посмотреть в его удивительно-голубые глаза, в которых плескалось все то же невинное озорство, как и раньше, и вздрогнула, словно через её тело прошло несколько сот вольт. Буквально на секунду она задумалась, насколько же привычным для него был этот жест, как часто он вот так касался кого-то и как много женщин таяли от этого, беспрекословно и бескорыстно открываясь ему. А ведь она тоже открылась ему, поддалась этим чарам, растаяла в его объятьях как и многие до нее. Были ли все эти месяцы, проведенные с ним, чем-то неважным, чем-то обыденным и недолговечным? И как бы не изъедало её любопытство, она ни за что не решилась бы спросить у него об этом. От этого внезапного осознания теперь стало как-то погано. Так что, одернув руку, Женя отступила на шаг и растянула губы в вымученной полуулыбке. — Не думай об этом. Виктор на мгновение обескуражено нахмурился, а затем, отвлекшись на очередного репортёра, и вовсе отвернулся. Женя, кивнув подошедшему, все ещё пытающемуся осмыслить слова Минами Юри, подозвала его ближе, на что он, слегка опомнившись, нервно улыбнулся. — Не ожидал я, что этот день закончится так. — Да уж, богат на события, ничего не скажешь. Зато результат твоей короткой программы наверняка будет лучшим в группе. Есть чем гордиться. — Даже если так, то это из-за того, что я старше... — Нет, просто ты тренировался, как проклятый и твои тренировки дали заслуженный результат. Хотя, чего таить, ты действительно мог получить сотню, — подмигнула она Юри, засмеявшись при виде его виновато-смущенной моськи, — Не волнуйся, завтра ты зажжешь зал, а пока пошли в отель, тебе нужно отдохнуть. — А как же... ? — Никифоров большой мальчик, дорогу найдёт, — ответила Женя, направившись к двери, — К тому же я тоже сильно устала. Юри, не став спорить, смиренно последовал за ней. Жили они недалёко от ледовой арены в небольшом отеле, где, как оказалось, на время соревнований остановились и все остальные фигуристы. Место это было не таким уютным, как онсён Кацуки, да и роскошью не блистало на манер пятизвездочного Лондонского Ritza, но Женя считала, что грех было жаловаться, они же здесь все равно ненадолго. Номера они заказали два: в одном жили Никифоров с Юри, а другой заняла Дементьева. Была у Виктора, правда, идея расселить их по-другому, но девушка, заранее предугадав ход его мыслей, даже не дала мужчине её озвучить. Когда Женя добралась до своего номера, на часах было около семи вечера. Есть ей, что удивительно, не хотелось, хотя обед её состоял лишь из нескольких протеиновых батончиков, которые она купила в круглосуточном магазине, да пары кружек гадостного кофе из автомата. В общем, полезного мало. С удовольствием скинув с себя одежду, она решила немного поваляться в ванной, предположив, что это самый быстрый способ избавления от напряжения и негативных мыслей. Так и прошло почти два часа. Опомнившись лишь тогда, когда вода стала совсем холодной, девушка, накинув на себя халат, вышла из ванной и, скорее от скуки, чем от голода, подошла к довольно скудному мини-бару и выудила оттуда небольшой пакетик сока, но, посмотрев на него пару секунд, положила обратно. На душе ей было все так же неспокойно, что-то неустанно терзало её изнутри, но девушка не могла четко определить в чем была проблема. — Хотя о чем это я? Моя единственная проблема состоит в том, что я совершенно не понимаю одно белобрысое чучело. И словно услышав её, в дверь кто-то постучал, настолько тихо и неуверенно, что Женя до последнего была уверена, что к ней решил зайти Юри. Какого же было её удивление, когда на пороге она увидела Виктора с полным подносом еды и виноватой улыбкой на лице. От её взгляда не укрылся и тот факт, что он ещё не переодевался, а оттого выглядел слегка помятым, хотя на часах было почти десять. Он что, только сейчас вернулся в отель? — Ч-что ты... ? — Вначале растерялась Евгения, переводя взгляд то на мужчину, то на кучу еды, — Разве её можно так приносить в номер? — Если знать нужные слова, то возможно все, — очаровательно улыбнулся он, явно гордясь собой, — Можно войти? Девушка кивнула головой, освободив проход, а Никифоров, уверенно прошествовав в комнату, поставил поднос на прикроватный столик и, присев на стул, жестом пригласил Женю присоединиться. Женю, которую вся эта ситуация до безумия смущала и обескураживала. Настолько сильно, что она даже не могла придумать нормальную тему для разговора, судорожно генерируя какие-то идеи, растерянно смотря мужчине в глаза и стараясь как можно незаметнее перевязать свой халат покрепче. — Я просто... — наконец начал Виктор, прервав эту звенящую тишину между ними, — Ты сегодня почти не ела. Если ляжешь спать на голодный желудок, завтра проснёшься в плохом настроении. Смотря на то, как мужчина отводит от неё взгляд, сцепляет пальцы в замок и явно чувствует себя не менее неуютно, чем она сама, Жене вдруг стало настолько смешно, что она, прыснув в кулак, глухо рассмеялась. — Как заботливо, Виктор, — съехидничала девушка, — Спорим, ты нёс все это Юри, но оказалось, что он уже уснул? — Не перестаю удивляться, насколько же плохого ты обо мне мнения, — ответил мужчина, заметно расслабившись, — Нет, я целенаправленно направлялся в вашу комнату, дорогуша. Видимо я сделал что-то не так недавно, раз ты выглядела такой... грустной. — И ты решил поднять мне настроение едой? — хохотнула девушка, присаживаясь на краешек кровати. — Ну, если бы я знал, как ты обычно развлекаешься, то, бесспорно, предложил бы иную альтернативу. — У меня не так уж и много хобби, поэтому еда - отличный вариант. — Я рад, — улыбнулся Виктор, беря с подноса палочку с данго, — Но может... скажешь, что тебя расстроило? Если не секрет. Мы же всё-таки коллеги, не хочу чтобы между нами возникали недопонимания. Женя вновь вздрогнула, настолько болезненно ей резануло по ушам это проклятое слово «коллеги». Она попыталась абстрагироваться от этого, убедить себя, что на неё так действует усталость и осадочное волнение, но не смогла избавиться от мысли, что ей вдруг стало невыносимо противно от самой себя. Она злилась на то, что перестала понимать собственные эмоции и никак не могла взять их под строгий контроль, все чаще и чаще давая себе слабину. Она ведь с самого начала решила для себя, что прошлое останется в прошлом, а их нынешние отношения с Виктором - сугубо деловые. Но стоило им разговорится, как все её самообладание начинало рушиться. — Не забивай себе голову. Дело не в тебе, это мои личные заскоки... — усмехнулась девушка, в попытке сохранить беспристрастное выражение лица, но, видимо, что-то её всё-таки выдало, ибо в следующий момент Виктор, резко подорвавшись со своего места, нависнул прямо над ней, заставив её чуть ли не лечь на кровать, уперевшись локтями в матрас. Евгения, вспыхнув до самых кончиков волос, растерялась и задышала чаще. Его лицо было ужасно близко, вот, только протяни руку - и ощутишь жар, идущий от его белоснежной кожи; глаза, такие глубокие, пронзительные, словно видели насквозь каждый потаенный уголок её души, все тайные желания, мысли, бледно мерцали в полумраке комнаты, а слегка приоткрытые губы, покрытые едва видимым слоем гигиенической помады, будто вопрошали о поцелуе. Но определено было во всем этом одно «но»... — Погоди-ка... ты снова пил что ли? — удивленно спросила Женя, уловив в воздухе знакомый запах алкоголя, от чего ей захотелось то ли рассмеяться, то ли заплакать, насколько никчемно был выброшен на ветер такой прекрасный момент. — Немного. Для храбрости, — рассмеялся мужчина, которого, похоже, своё положение да и вообще вся эта ситуация совершенно не смущала. Даже поймав на себе недовольный взгляд Жени, он не сдвинулся с места. — Ну что? У меня все поджилки тряслись, пока я шёл к тебе, думал, забьешь еще этим же самым подносом. — Я что, такая страшная? — с заметными смешинками в голове спросила она, однако продолжая находиться в неком напряжении от компрометирующей близости мужчины. Особенно тяжело ей было держать корпус на весу, сильно вдавливая локти в твердый матрас и не давая себе окончательно разлечься на кровати. Тогда все это будет выглядеть уж слишком странно. — Ну что ты, просто ангел во плоти. Рога правда нимб задевают, но я буду считать это частью твоей маскировки. — А можно поменьше сарказма? Я ж твои парнокопытные замашки как-то терплю, — чуть ли не ядом начав плеваться, сказала Женя, с некой обречённостью осознавая, насколько комичным и абсурдным был весь их диалог. — Это намёк на то, что я козел? — спросил мужчина, всем телом содрогаясь от рвущегося наружу смеха. — Это намёк на то, что ты инкуб озабоченный. — Ооо, — ответил Виктор, как-то подозрительно хитро прищурившись, — Так в этом вся проблема? Ты ревнуешь? Евгения, словно громом поражённая от такого неожиданного умозаключения, в какой-то момент окончательно потеряла контроль над собственным телом и глухо плюхнулась всем телом на кровать, больно приложившись затылком об торчащую в матрасе пружину, а Никифоров, видимо выпив гораздо больше, чем пытался показать, и будучи не совсем готовым к столь резкой сейсмической атаке, всем весом навалился на все ещё пребывающую в астрале девушку. В принципе, если бы сейчас над ними разверзлись небеса и оттуда, выкрикнув что-то вроде «Пранк!», появился Локи, Женя была бы очень благодарна всему скандинавскому пантеону. Но, к сожалению, этого не произошло, и свалить всю вину на проказы озорного Бога у неё не вышло. А значит, во всей этой ситуации придётся разбираться самостоятельно. —Виктор... — сгорая от стыда, шепнула девушка, чувствуя лицо мужчины ровнёхонько между своих грудей, — Вить? Эй, Никифоров! — испугавшись отсутствия какой-либо реакции, прикрикнула Женя чуть ли не ему на ухо, но в ответ услышала лишь сдавленный... храп? И действительно, какими-то феноменальными усилиями спихнув с себя мужчину, она увидела, что тот спокойненько себе спит, пока она, испытывая целую гамму разнообразных чувств (в большей степени отрицательных), думает о том, как все к этому пришло. Глухо застонав и схватившись за волосы, Женя исподлобья глянула на распластавшегося на её кровати Виктора, даже не зная, кого же сейчас она ненавидит сильнее: его или себя. И ровно в тот момент, когда фигурист, перевернувшись во сне на другой бок, случайно положил свою руку ей на колено, ответ пришёл сам собой. — Никифоров, да ну еб твою мать...***
Наверное, Дементьева бы не хотела оказаться на месте Юри, который, решивший утром разбудить своего тренера, лицезрел вместо него заспанную моську своей подруги. Впрочем то, что вчера пришлось пережить ей самой, ему тоже бы вряд ли бы понравилось. Оказавшись вчера в весьма курьезной ситуации, девушка не стала будить крепко задремавшего мужчину и вместо этого, переодевшись, тихонько стащила у него из кармана ключ-карту и спокойно ушла спать в соседний номер к Юри, благо, кровати там стояли раздельно. — Юри, сейчас пять часов утра, ты чего? Ледовая арена открывается в восемь! — воскликнула девушка, мельком взглянув на часы. Голова у неё болела просто безумно, словно в черепную коробку ежесекундно вбивали с десяток гвоздей, поэтому собственный громкий голос заставил её сморщиться, резко вцепившись руками в волосы. — Я всегда просыпаюсь раньше, чтобы пойти на пробежку, — ответил Кацуки, взволновано посмотрев на подругу, — С тобой все в порядке? Тут недалеко есть аптека, я могу сходить... — Нет-нет, все в порядке, не беспокойся, — поспешно ответила Женя, вспомнив, что японец наверняка лёг спать где-то часов в восемь, в то время как она сама, страдая от небеспричинной бессонницы, около полуночи. При таком раскладе ничего удивительного, что ей так хреново. — Ну если ты так считаешь... — неуверенно согласился парень и окинул всю их небольшую комнатку растерянным взглядом, — А где... где Виктор? — Ах да, Виктор, конечно, — вспомнила девушка, поспешно слезая с кровати и замечая, как щеки японца становятся пунцовыми. Точно, спала-то она снова в шортах и майке. Без лифчика, конечно же, - старая привычка. Тактично, но явно без особого энтузиазма накинув на себя одеяло и обвязав его вокруг себя на манер хламиды, Женя, извинившись за свой неподобающий вид, пообещала Юри сейчас же привести его ненаглядного тренера. Хорошо, что их комнаты разделяли всего пару метров, а время было слишком раннее, чтобы её кто-нибудь заметил. Наконец зайдя в свой номер, первое, что девушке бросилось в глаза, так это куча одежды на полу и выглядывающая из-под одеяла голая лодыжка. — Вот только не говорите мне, что он во сне разделся? — мученически прошептала Женя, к облегчению не заметив в ворохе ткани что-то похожее на трусы. Значит, полностью голым он не был. — Эй, старпер-извращенец, время вставать, — сказала Евгения, пихнув рукой кокон, в котором, предположительно, и прятался Никифоров, — Давай, проснись и пой, оккупант чужих матрасов! Раз, наверное, на четвёртый довольно грубых попыток расшевелить бесчувственное тело, оно наконец издало что-то похоже на недовольное сопение, и вскоре на свет божий показалась заспанная моська Виктора. — Утречко, дорогой. Ну, как спалось? — Присев на край постели, наигранно елейным голоском спросила Женя, погладив мужчину по растрепанной челке. — О, прекрасно, — блаженно улыбнулся тот, сладостно потянувшись. — Я рада, а теперь, если позволишь, собирай свои манатки и вали из моей комнаты, — неожиданно сменив тон, ответила она, больно щёлкнув Виктора по носу. Тот, обиженно зашипев от боли, резко принял горизонтальное положение, отбросив одеяло, и Женя, привычно взглянув на его голый торс, невольно рассмеялась. — Это уже второй раз, когда ты, будучи практически без одежды, находишься со мной в одной кровати. Если так пойдёт и дальше, тебе придётся взять на себя ответственность. — Позволь заметить, ты тоже не образец благочестивости, — хохотнул тот, скользнув взглядом по её голым ногам, — Мы оба хороши. — О, бесспорно, но тебе бы всё-таки стоило бы поторопиться и пойти поскорее объяснить все Юри. — Чего тут объяснять? Просто скажу правду. — Правду? — вопросительно изогнула бровь Женя, прочищая горло, — Юри, понимаешь, вчера я в дупель пьяный завалился в комнату к твоей подруге, после чего бесстыдно вырубился у неё на груди, согнав её таким образом с собственной кровати. Круто звучит, верно? — Из твоих уст - это вообще становится похожим на неудавшуюся попытку изнасилования, — подперев рукой щеку, ответил Никифоров, забавно щуря глаза от включённого света. Девушка фыркнула и ещё раз прокрутила в памяти прошлый вечер, но так и не смогла вспомнить из-за чего все пришло к такой неожиданной развязке. От столь глубокого мыслительного процесса все ещё раскалывающаяся на части голова взорвалась новой вспышкой боли. — Ладно, все, я иду в душ, и чтоб когда я вышла, тебя тут уже не было! — Ты все ещё злишься на меня? — спустя короткую паузу спросил Виктор. Женя, отвлекшись от боли, удивленно перевела на него взгляд - он все ещё сидел на кровати и смотрел на неё так, словно её прощение действительно имело для него значение. Хотя, если честно, она даже не знала, за что именно он извинялся. — Нет, не злюсь. И никогда не злилась, — тихо ответила она и, поймав его улыбку, поспешно скрылась в ванной, чувствуя, как учащенно забилось сердце, — Вали давай!***
До начала произвольной программы оставалось всего полчаса, так что все участники уже были в Ледовом дворце и разминались перед своими выступлениями. Женя, так и не сходив в аптеку, сидела на скамейке и наблюдала за катающимся Юри. Не нравилось ей выражение его лица - слишком сосредоточенное, даже жёсткое. Она боялась того, что сейчас могло творится в его голове, и как бы таким образом он не навредил себе. Особенно её пугал его настрой, словно он был готов размазать всех конкурентов по льду. Нет, азарт, это, конечно, хорошо, но агрессия уж точно не выход. Кацуки даже проигнорировал Минами, который в очередной раз радостно подскочил к нему, пожелав удачи. Хоть Женя находила его поведение слегка раздражающим, но все равно не видела в его слепом обожании ничего плохого и не считала, что он заслужил такое пренебрежительное обращение. Так что Юри своим поведением показывал себя для девушки не с лучшей стороны. Соперники - это не обязательно твои друзья, но и уж точно не враги. Виктору даже пришлось пойти на крайние меры, и, словно строгий отец, сказать, как сильно он недоволен им. Евгения, правда, ужаснулась, мол, ты же всю его шаткую веру в себя сейчас прямиков в унитаз слил, но тот был уверен, что это непосредственный этап воспитательного процесса. — Ты снова хмурая. Какие-то проблемы? — спросил подошедший Никифоров, присаживаясь рядом с девушкой. Привычно уже он протянул ей стаканчики с кофе, а Женя, в гробу видавшая его отвратительный вкус, не смогла отказаться. — Никаких, кроме того факта, что я сейчас чувствую себя чёртовой мамочкой-наседкой, — ответила девушка, угрюмо глядя в пол. — Ну-ну, я рядом, — засмеялся Виктор, дружески приобняв её за плечи, — Уверен, ты скоро привыкнешь. — Надеюсь, что нет. Радость родителей - это знать, что их ребёнок может позаботиться о себе самостоятельно. — С такой психологией не удивительно, что твои рыбки подохли, — философски заметил Никифоров. — Что?! Невозможно! У них была автокормушка! А Мила должна была приезжать к ним раз в неделю! — вскрикнула Женя, не поверив своим ушам. С чего это её в известность только сейчас поставили? — Да, два месяца назад, Мила просила передать, но я не хотел тебя огорчать, — печально ответил мужчина, виновато опуская глаза в пол. — Ты должен был сказать мне сразу! Я вообще-то любила этих скаляриев, они со мной почти десять лет душа в душу прожили! — Тише-тише, вернёмся в Россию, я подарю тебе новых, — погладив её по спине, сказал Виктор. — Лучше новые нервные клетки мне подари, — с прищуром глянула на него Евгения, переведя взгляд на лёд, — О... неужели начинается? Она шустро пробежалась глазами вдоль бортиков, пытаясь отыскать среди фигуристов и их тренеров фигуру Юри - и нашла его на противоположной стороне арены, когда на лёд уже вышел первый участник - Минами. Тот выглядел немного на взводе, хотя, если приглядеться, и старался бахвалиться и храбриться. Выехав в центр арены, он встал в начальную позицию, а Дементьевой неожиданно захотелось обнять или приободрить его чём-нибудь, настолько маленьким и беззащитным он казался среди этой толпы, в ожидании глядящей на него. — Удачи, Минами! — Вдруг раздался громогласный крик, в котором Женя без сомнений узнала голос Кацуки. Стоящий рядом с ней Виктор самодовольно усмехнулся, мол, смотри, как мои воспитательные методы работают. Девушка на это лишь закатила глаза, незаметно улыбнувшись. Заигравшая музыка напомнила Жене джазовые композиции, которые часто звучали в американских пабах двадцатых годов. Она даже начала пританцовывать и топать ногой в ритм. Минами с первых секунд взбудоражил толпу, заставляя неотрывно следить за собой глазами, боясь что-либо упустить. У него был резкий, энергичный танец, полный бурлящих чувств и эмоции. Прыжки он выполнял на уровне, однако оступился после четверного тулупа, упав на лед, а Евгения, буквально почувствовав на себе боль от его падения, неприятно скривилась, мысленно стараясь приободрить его. Хотя Минами не стушевался и продолжил катание, и даже в лице не изменился, сохранив все ту же лучезарную улыбку на лице. Так что в конце выступления Женя могла со всей уверенностью заявить, что парнишка вполне себе талантлив и неплохо бы смотрелся на больших соревнованиях. Она определенно прониклась к нему симпатией. — Он похож на маленького попугайчика. Или цыплёнка. Мне нравится, — с улыбкой сказала девушка, когда паренёк сходил со льда, на что Никифоров, приподняв бровь, ответил самодовольной усмешкой. — Так вот какие у тебя вкусы? Невысокие, молоденькие блондины? Как печально, что я всего лишь старый, 27-летний мужчина под метр восемьдесят. — Невыносимо печально, прямо сердце на кусочки разрывается, — съехидничала девушка, — Но не грусти - хоть под одну-то категорию ты попадаешь, а значит ещё есть шансы. — Я польщен вашей снисходительностью, — хохотнул тот, театрально положа руку на грудь, — Но мне ведь не придётся перекрашиваться в ярко-желтый? Он мне не идёт. — Конечно нет! Я млею от вашего натурального пепельного блонда, — кокетливо похлопав ресницами, сказала Женя и деликатно поправила его постоянно закрывающую один глаз челку. — А я от вашего обворожительного рыжего, — не оставшись в долгу, ответил он, в похожей манере откинув назад её выбившиеся из низкого хвоста пряди. — А вам не кажется, что мы ведём себя немного... ненормально? Возможно даже вульгарно. — Умоляю, у нас с вами разные понятия о вульгарности, — усмехнулся Виктор, наклонившись совсем близко к её лицу, — Желаете, чтобы я поведал вам об этом? — Виктор, блин! — Не в силах больше выносить этот спектакль, рассмеялась Евгения, несильно пихнув мужчину в живот. — Боже, что за глупости... Виктор нежно посмотрел на смеющуюся девушку, сам будучи не в силах противостоять рвущемуся наружу хохоту. Так они и простояли вдвоём, смеясь, болтая и ожидая, когда же объявят очередь Юри. — О, он идёт! — Выглянув из-за спины Виктора, сказала Женя, наконец заметив идущего по коридору Кацуки. Его взгляд выражал крайнюю степень сосредоточенности, а уверенная походка и холодное выражение лица красноречивее всего говорили о его настрое. Настрое на победу. Подойдя ближе, японец медленно скинул олимпийку, обнажая свой новый костюм, который, кстати, приводил девушку в неописуемый восторг, настолько ей нравился его дизайн. — О, у тебя губы потрескались, — вдруг сказал Виктор, потянувшись к своей баночке увлажняющего бальзама, но Женя, быстро вообразив, насколько странно его действия будут выглядеть со стороны, шустро вытащила из кармана тюбик гигиенической помады. — Давай я сама, господи, контролируй себя, — шикнула на она мужчину, отпихивая его от Юри, — Тем более твой блеск совсем не вкусный. А мой - клубничный, — хохотнула она в ответ на вытянувшееся лицо Виктора и несколько раз легонько мазнула губы Кацуки. — С-спасибо, — смущенно отозвался он, даже слегка улыбнувшись, почувствовав сладковатый привкус во рту. — Нет проблем, — улыбнулась Женя и осторожно обняла парня, стараясь не задеть его идеально уложенные волосы, — Будь музыкой, Юри, и чувствуй каждую ноту от макушки до кончиков пальцев. Так, как мы тебя учили. Кацуки кивнул, улыбнулся Виктору и, под аплодисменты и громкий голос диктора вышел на лёд. Выглядел он теперь немного более расслабленным. Женя знала, что этот танец должен был олицетворять весь путь Юри как фигуриста, но она не была уверена, поймут ли зрители, что он хотел донести до них. Они с Виктором очень долго работали над этой программой, постоянно что-то меняли, что-то добавляли, стараясь добиться идеального эмоционального баланса. Никифоров хотел, чтобы Юри катался не так, словно жаждал победы, а так, будто желал поделиться своей историей со всем миром. И девушка в этом его полностью поддерживала. Хоть Евгения и далеко не впервые слышала мелодию, под которую выступает Юри, но при звуках фортепьяно её тело все равно раз за разом предательски покрывалось мурашками, словно растворяясь в этих нежных тонах. Девушка мягко улыбнулась, внимательно следя за выражением лица Юри и покручивая у себя в голове порядок выполнения элементов. Но тут-то как раз что-то сразу пошло не по плану... — Он что, заменил тройной на двойной? Он серьезно тебя послушал? — прошептала Женя после первого удачного прыжка. Виктор, так же сосредоточенно следивший за его движениями, слегка сконфуженно пожал плечами, словно сам не до конца в это поверив. — А это нормально, что он на ходу меняет элементы? Значит ли это, что тройной будет в конце? — Или же он вернул все к трем прыжкам, — задумчиво ответил Никифоров, — Но я говорил ему отдать приоритет программе... Замолчав, они вновь впились взглядами в Кацуки, стараясь предугадать его следующий шаг. И, к несчастью, он был неудачным. — Четверной сальхов... оступился! Он точно вернул программу к трём прыжкам, — прошипела Женя, чувствуя, как вновь начинает нервничать. Никифоров, однако же, старался сохранять внешнее хладнокровие, но внутри, бесспорно, бушевала буря. — Тройная петля... приближается вторая часть выступления, а он уже выглядит уставшим... — Тройной аксель! Как же хорошо, что у него выносливости хватит ещё на троих фигуристов, — облегченно выдохнула Дементьева, безрезультатно силясь унять своё волнение. В какой-то момент, выполняя тройной флип, он вновь оступился, но публика, казалось, этого даже не заметила, продолжая восхищённо следить за тем, как он танцевал на льду. Движения Юри становились все резче и резче, а лицо медленно багровело от напряжения. — Виктор, черт возьми, он слишком торопится! — вцепившись ему в рукав, сказала Женя. — Тсс, просто смотри, — ответил он, похлопав её по руке. Кульминация только приближалась. Японец выглядел нетерпеливым, неудержимым, таким невероятно живым, но и одновременно с этим удивительно эфемерным. Он выполнял прыжки, делал ошибки, но не желал останавливаться, пылая такой неподконтрольной страстью, что поджилки тряслись от нетерпения. И вот наконец последний прыжок и... — Господи! — вскрикнула Женя, резко вздрогнув, — Он лицом в бортик врезался! Ненормальный... — Я говорил ему сделать тройной, чтобы получить больше очков, — лишь добродушно усмехнулся на это мужчина, продолжая гладить девушку по руке в попытке успокоить, — Нет, он определённо бунтует, паршивец. — Он смотрит сюда, Виктор, у него кровь идёт! Дай сюда салфетки! — напрочь игнорируя восторженные крики фанатов и громкие аплодисменты, сказала Евгения и вырвала из рук Никифорова плюшевого Маккачина. И когда Кацуки, явно взволнованный своими выходками во время выступления, подъехал к бортику, вместо тёплых объятий «тренера», получил нехилый подзатыльник от его «помощника». — Опусти голову, а то кровь в глотку затечет, проклятье, держи салфетки, ты что, смерти моей хочешь? — П-прости, — только и успевал извиняться Юри, при этом с трудом сдерживая улыбку. — Честно, я бы отчитал тебя, но публика в восторге, а ведь это самое главное, — усмехнулся Виктор, ободряюще похлопав своего ученика по плечу, — Молодец! Кацуки, растроганный столь неожиданной похвалой, шмыгнул носом, почти расплакавшись. — Баллы за произвольную программу: 165.25! Общая сумма всех очков составляет 259.56! В настоящее время Кацуки Юри находится на первом месте! — Раздался голос диктора, и трибуны взорвались новым всплеском оваций. — Потрясающе, что ты получил такие высокие оценки после таких прыжков! — сказал Виктор, крепко обнимая мгновенно растерявшего весь свой боевой настрой японца за плечи. — Но не унывай, уверен, скоро мы сможем получить ещё больше баллов... — Почему же твой язык работает быстрее мозгов... — прошептала Женя, устало потерев переносицу. — Ещё никто не жаловался, — съехидничал тот, обнажив ряд белоснежных зубов в обворожительной полуулыбке. — Иди ты, Виктор, — вспыхнула девушка, прекрасно понимая столь пошлые, компрометирующие намеки. Благо, крайне смущающий и явно набирающий обороты разговор, к неописуемой радости Кацуки, был прерван внезапным появлением Минами. — Юри! П-пусть я и проиграл тебе сегодня, но однажды я хочу, чтобы мы сразились с тобой в Гран-При финале! А до тех пор, пожалуйста, не бросай спорт! — Явно взволнованный, обратился он к Юри, который определенно выглядел как минимум польщенным. — Боже, я и не думала, что ты такой сумасшедший, — уже в раздевалке сказала Женя, скручивая в трубочку новые бумажные тампоны, — А если бы ты нос сломал? Головой надо думать... — Не хочу нудеть, но я согласен с мамочкой, — ответил Виктор, поймав на себе её пылающий праведным гневом взгляд, — Что? Здоровье превыше всего! — Извините меня, я... немного увлёкся. Вначале я был очень испуган, потому что не хотел проигрывать, но потом начал просто наслаждаться. М-мне правда было очень весело! Смотря на довольную моську Юри, смущённо краснеющего от собственного заявления, Дементьева не могла больше злиться. Тяжело вздохнув, она подтерла краешком салфетки капельки крови под носом японца и резко заключила его в объятия. — Ты справился, Юри. Я горжусь тобой, честно, горжусь. — Ну, обнимашки - и без меня? — наигранно-обиженным тоном заметил Виктор, обхватив их вдвоём со спины. — Мы прямо самая настоящая счастливая семья, верно, мамочка? — спросил он, положив подбородок прямо ей на макушку, и тут же получил нехилый удар локтем под дых. — Поумерь-ка свой пыл, папочка... — ответила девушка, утопая в смешинках, пляшущих в его глазах, и считая, что все свои мысли и предрассудки насчёт него ей следует засунуть куда подальше. Ведь сейчас она счастлива, а все остальное - не важно.