***
Юри Кацуки, понуро шатающийся по коридорам полупустого отеля после нескольких неудачных попыток расслабиться и отдохнуть перед предстоящим выступлением, мог поклясться всеми богами на свете, что еще ни разу в своей жизни не видел своего тренера таким... серьезным? Виктор Никифоров, словно сторожевая горгулья сидел в своем номере, напряженно сцепив руки в замок, и о чем-то усиленно размышлял. После разговора с Кристоффом он не удосужился произнести ни слова, поэтому Юри не имел ни малейшего представления, что могло послужить причиной столь нетипичной, даже пугающей реакции с его стороны. Японец демонстративно наворачивал круги вокруг застывшего в кресле мужчины, всеми силами пытаясь привлечь его внимание, но безрезультатно. В конце концов, почувствовав себя максимально некомфортно без постоянных шуток и беззаботных разговоров, вечно раздававшихся где-то неподалеку, Кацуки предпринял последнюю попытку растормошить и выманить своего тренера из его своеобразной крепости одиночества, которую тот наскоро соорудил из стянутого с кровати одеяла и нескольких пустых чашек из-под растворимого кофе. — Виктор, — осторожно начал Юри, стараясь встать так, чтобы задумчивый взгляд мужчины сумел зацепиться за его неуверенно переминающуюся с ноги на ногу фигуру, — Не хочешь сходить перекусить? Тут в отеле есть неплохой ресторан европейской кухни, если ты вдруг хочешь съесть что-нибудь... не сырое. Никифоров, что не удивительно, не откликнулся, разве что вежливо кивнул головой, делая вид, будто бы он что-то слышит. Кацуки неловко прикусил губу, быстрым взглядом пробежавшись по комнате. Он вообще не знал, как действовать в подобных ситуациях, но нечто подсказывало ему, что пускать все на самотёк не лучшая затея. Судорожно поразмыслив еще пару секунд, он в итоге решил немножко схалтурить и приврать, утешая себя призрачной надеждой на успех. — Виктор, знаешь, я... по-моему я... на разминке, — панически забормотал Юри, все еще не получая должной реакции на свои потуги, а потому начиная потихоньку раздражаться, что было ему крайне несвойственно, — По-моему я растянул лодыжку на утренней разминке! Это, конечно же, было откровенной и довольно неумелой ложью, но иного в тот момент в голову японца просто не пришло. Уловка, однако, сработала - Виктор резко вскинул голову, вскочил с кресла и со всей силы впился руками в плечи Юри. Глаза его бешено скользили по лицу до смерти испуганного японца, заставляя того в сотый раз пожалеть о своем решении. — И ты сказал мне об этом только сейчас? — спросил Никифоров, заставив табун ледяных мурашек пробежаться от затылка до копчика. — За пять часов до выступления?! Юри просто хотел умереть. Чтобы под ним с треском разверзлась земля, а он в позе рыбки весело плюхнулся в адское пекло под аккомпанемент душещипательных криков грешников, оставляя взбешенного тренера и свою глупую затею позади. Но чуда не случилось, и он так и стоял, припаянный страхом к полу, не в силах пошевелиться. — Я... э, я просто... — судорожно шептал тот, распадаясь на атомы под полыхающим раздражением взглядом Виктора, — Не все так плохо, может... мне показалось? Губы Никифорова сложились в одну из тех ужасающих елейных улыбочек, заставляющих кровь стыть в жилах, а внутренности скручиваться в узел. Юри уже не был уверен, слезы ли это текли по его щекам или же ледяной пот. — П-прости! — испуганно выкрикнул Юри, на дрожащих ногах оседая на пол. — Я просто не знал, чем ещё тебя отвлечь! Т-ты так уже почти час сидишь... даже к Жене не ходил! Виктор осекся и удивлённо воззрился на подопечного. Имя девушки сейчас непривычно сильно резануло по ушам. Мужчина склонился над Юри, помогая тому подняться. Выглядел он при этом очень растерянным, почти виноватым. — Я не совсем уверен, что ей нужно сейчас меня видеть, — тихо ответил он, — Думаю, она вернётся, как только ей станет лучше. — Это не так, — уверенно сказал Кацуки, — Она всегда улыбается, когда разговаривает с тобой. А вдруг ей вообще стало хуже? — Она может о себе позаботится, — устало выдохнул Никифоров, — Лучше сам сходи к ней, если хочешь. Тебя-то она точно будет рада видеть. — Нет... пожалуйста, Виктор, — непривычно серьезно сказал Юри, — Я не знаю, что между вами двумя случилось, но... если я хотя бы немного понимаю Женю, так, как она понимает меня, то... ты нужен ей. Прошу. Виктор растерянно отвёл глаза, неловко прикусив губу. Даже его ученик, вместо необходимой подготовки к вечернему выступлению, сейчас пытается решить его личные проблемы вместо его самого. Какой позор. — Хорошо, Юри, я пойду к ней, но только если ты обещаешь мне хотя бы немного поспать перед своим выходом, договорились? — Да! — радостно бросил Кацуки, после чего шустро побежал в свой номер исполнять поручение тренера. Но вот Виктор идти не торопился. Разговор с Кристоффом сколупнул старые раны, и теперь мужчина, напряжённо раздумывая, осел обратно в кресло и зарылся пальцами себе в волосы. С тех пор, как он решил не сближаться с Женей больше необходимого, произошло немало вещей. Они стали близки, как никогда прежде, а потому игнорировать произошедшее теперь стало почти невозможно. Он искренне хотел признаться ей, что тогда, когда он, наигранно пьяным голосом сказал, что не помнил её, он лгал, а теперь раскаивался до глубины души. Но приняла бы она его извинения? В итоге он тяжело вздохнул и медленно поднялся с места. В этот раз Женин номер находился довольно далеко - в самом конце коридора, поэтому всю дорогу до заветной двери Виктор продолжал тягостно рефлексировать. Юри в любом случае был прав, ему необходимо было поговорить с Евгенией, потому что любые недомолвки в тренерском составе сейчас их команде на пользу точно не пойдут - выступление начиналось совсем скоро. В дверь он постучался быстро, тайно надеясь, что все же девушка уснула и не откроет ему. Однако чуда не случилось и та оказалась на пороге спустя какую-то минуту: укутавшись в одеяло, с размазанным макияжем и очень испуганными глазами. Увидя мужчину, первым её рефлексом было закрыть дверь, но Виктор, выставив ботинок в проем, не дал ей этого сделать. — Как невежливо, дорогая, даже чаю не предложишь? Впрочем, я лишь пришёл спросить, как ты себя чувствуешь, — как можно мягче улыбнулся Никифоров, но внутри у него бушевало негодование. Она не хочет его видеть? Избегает? Что-то прячет? Женя неловко улыбнулась, закусив губу. Ей отчаянно не хотелось смотреть Виктору в глаза. Она не ожидала, что увидит его до начала вечерних соревнований. — Жень, ну что, официант уже пришёл? — раздался до боли знакомый голос из глубины комнаты и Виктор, вспыхнув, как спичка, резко выпрямился и без приглашения шагнул в прихожую. Кристофф Джакометти, вальяжно развалившись на смятой постели, ехидно уставился на остолбеневшего Виктора. Подкравшаяся со спины Женя, бледная, как смерть, хотела сквозь землю провалиться из-за столь недвусмысленной ситуации. В течение доброй минуты никто не посмел прервать эту тяжелую, неловкую тишину, и за это время у каждого в голове успели пронестись сотни мыслей и предположений. Виктор не двигался, лишь ладони мелко подрагивали, пытаясь собраться в кулаки, но мужчина сдерживался. У него не было объективных причин хоть как-то реагировать на увиденное. Совершенно никаких, блять, причин. — И снова встретились, Виктор, ну, не присоединишься к нам? — внезапно улыбнулся Крис, принимая сидячее положение. — Мы с Женей решили устроить небольшое чаепитие. Немного расслабился перед предстоящим вечером, так сказать. Виктор хотел бы съехидничать и притвориться, что у него ни на секунду не промелькнуло желание пинками выдворить шведского фигуриста из номера, но вместо это он без улыбки повернулся к ошарашенной Евгении и сказал: — Я пришёл поговорить с тобой. Наедине, если можно. Девушка неуверенно кивнула и боязливо скосила глаза в сторону Кристоффа. Тот миролюбиво кивнул и, прежде чем тактично выйти из комнаты, как бы невзначай хлопнул Виктора по плечу. Никифоров на этот жест лишь крепче сжал челюсти, но промолчал. Оставшись наедине, стоя в метре друг от друга, Женя желала лишь вновь спрятаться под одеяло и пролежать там до конца дня. Она не была морально готова вообще ни к какой адекватной беседе. Особенно сейчас, когда лишь час назад нашла в себе смелость признаться, что Виктор, вероятно, действительно ей нравится. И нравится гораздо сильнее, чем ей хотелось бы. — Юри беспокоился о тебе. Тебе было нехорошо с утра, вот я пришёл тебя проведать, — наконец сказал Виктор, почему-то выглядя при этом максимально уязвлено, — Но, видимо, я не вовремя. — Нет-нет, ты ничему не помешал, — тут же ответила Женя, заметно стушевавшись, — Крис просто... заходил поболтать. А Юри... Юри в порядке? — Он нервничает, конечно, так что я отправил его досыпать. Надеюсь, он меня послушал. Он должен быть максимально собран к вечерней программе. — Только не дави на него. Соперники в этот раз сильнее, чем в Японии, он и так в напряжении. — Он спортсмен, так что должен быть достаточно стрессоустойчивым, — сказал Виктор, но получилось грубее, чем он предполагал, — А ты временами обращаешься с ним, будто он сахарный. Внезапный холодок, прошедший по комнате, прошиб их обоих. Вся обида и недосказанность, как напряжённая до предела тетива, лопнула, вырывая наружу слова, которые они не хотели говорить. — Я знаю лучше тебя, как с ним общаться, Виктор, — резко посерьёзнев, бросила девушка, — Он человек, достаточно ранимый, так что даже критика должна быть в меру. — Если ты продолжишь сюсюкаться с ним по любому поводу, он так и не начнёт выкладываться на полную и относиться к всему происходящему серьезно. — Он и так пашет, как плуговая лошадь! Разве ты не видишь, как он смотрит на тебя, как старается? Ты его кумир, Виктор, ему необходимо одобрение и поддержка. Ты ничего не добьёшься, если не будешь с ним мягче. — Я и так с ним мягок, а вот ты носишься с ним, как с дитём малым. У тебя что, братский комплекс, что ты его так опекаешь? Виктор видел, как его слова заставили Женю, побледнев, резко сжать кулаки и замолкнуть. Он знал, что сказал что-то не так, затронул запретную тему, но извиняться было уже поздно. — Не говори о вещах, в которых не уверен, Никифоров. Я дорожу Юри, как членом моей семьи, и ни за что не допущу, чтобы он был несчастен. — А может твоя гиперопека и делает его несчастным, не думала, а, Дементьева? — сорвался Виктор, повышая голос. — Он не сможет раскрыть свой истинный потенциал, если останется в этой золотой клетке, которую ты для него построила. — Не все люди такие же, как ты! Если ты привык игнорировать человеческие чувства, это не значит, что каждый тоже так делает! — сжав кулаки, крикнула Женя. — Что вообще тобой движет, Никифоров? Решил в очередной раз самоутвердиться за чужой счет? Показать всему миру, что ты ещё на многое способен? А ты хоть на мгновение-то задумывался о чувствах Юри? Что он будет делать без тебя? — Я не его сиделка, я его тренер! Думать о том, что делать дальше, должен он сам, своей головой, а не твоей. Он не рухнет, если ты ослабишь поводья, а может даже и выдохнет с облегчением. Ты выглядишь ужасно непрофессионально, пытаясь разыгрывать перед ним старшую сестру. Женя осталась стоять на месте, поражённая, словно ей только что дали пощёчину. Сам того не ведая, Виктор вскрыл самый болезненный гнойник на душе девушки. — Если ты закончил проведывать меня, то можешь идти, — холодно сказала Женя, сжимая кулаки, — Я присоединюсь к вам с Юри через какое-то время. Хочу ещё немного поспать до начала соревнований. И Виктор молча вышел, даже не обернувшись, чтобы заметить, как в болезненной гримасе исказилось лицо Евгении, прежде чем за ним захлопнулась дверь.***
— Юри, я запрещаю тебе делать прыжки на разминке, — сказал Виктор и крепко взял парня за плечи, — Это приказ тренера, понял? Кацуки Юри, находясь под сильнейшим за долгое время эмоциональным давлением, лишь сконфуженно кивнул. Мало того, что он так и не смог нормально выспаться, так и его тренера теперь не разговаривали друг другом. Кроме как обмена дежурными фразами, да помощи по мелочи, большую часть времени они в сторону друг друга даже не смотрели. А этот факт его расшатанную психику подкосил ещё больше. Ему почему-то казалось, что в причине их странного поведения обязательно виноват он. Может они считают, что он не справится? Что он ни на что не годен? Они хотят все бросить? Хотят бросить... его? — Юри, твой выход последним в жеребьевке, ты готов? — спросила подошедшая со спины Женя. Под её глазами пролегли болезненные тени, а влажный взгляд постоянно скользил куда-то в толпу. — Ты очень бледный, может тебе принести что-нибудь? — Н-нет, н-ничего не н-надо, — пролепетал тот, дрожа, как осиновый лист, — В-все отлично. Женя хотела было ещё что-то сказать, но Кацуки уже убежал на лёд - начиналась разминка. Девушка с дрожью выдохнула и спрятала лицо в ладонях. Её всю буквально разрывали внутренние противоречия. Слишком много вещей навалилось именно сейчас, когда её главным приоритетом должен быть Юри. Но вместо этого она безостановочно думала о Викторе и его словах. Она размышляла о предложении Криса. Она вспоминала свою семью... — Тебе стоит присесть и выпить немного чая. Или чего покрепче, учитывая, как тебя трясёт, — прошептал Джакометти, легонько приобнимая подругу за плечи, — Никому легче не станет, если ты продолжишь себя так изводить. — Я и так это знаю, Крис... Мужчина осторожно потрепал Женю по макушке, неловко подбадривая. Её вид стал гораздо хуже, после того как он послушно вышел из номера, оставляя её наедине с Виктором. Крис в панике обдумывал, чем бы отвлечь подругу. — Кстати, как Олеся, она приедет на финал? — в итоге, не придумав ничего лучше, спросил он. — Да, вместе с Максимом, — ответила Женя, вяло улыбнувшись, — Уверена, этот маленький проказник будет рад тебя увидеть. — Если он больше не будет называть меня «блестящие штанишки», я, может быть, даже куплю для него подарок. — Ох, умоляю, ты не сможешь устоять и в любом случае что-нибудь ему подаришь, — ответила девушка, — Разбалуешь его совсем. — Каюсь, но дети - моя слабость. Женя тихо рассмеялась, но тут же всхлипнула и крепко схватилась за свою руку. Кристофф тут же подорвался, разворачивая её спиной к снующим по коридору людям и уводя подальше. — Ты же клялась мне, что боли больше нет, — взволновано прошептал мужчина, пряча подругу от чужих глаз, — Скажи мне, что до сих принимаешь антидепрессанты. Принимаешь же? — П-принимаю... — Не ври мне, Евгения, я слишком хорошо тебя знаю, — грозно сказал Крис, крепко держа девушку за плечи, — О чем ты говорила с Никифоровым? Евгения, это совсем не шутки, я не хочу возвращаться в то время, когда приходилось запихивать в тебя таблетки насильно. — Крис, пожалуйста... — Нет, ответь мне нормально, что случилось. Это из-за Виктора, верно? — Нет, Крис, умоляю... тебе скоро на лёд... — Женя! — Я... вспоминала Сашу... — прошептала девушка, беспомощно схватив друга за край футболки, — Виктор прав, я смотрю на Юри и вижу своего брата... Я боюсь, что и его не смогу защитить. Я не выдержу этой боли ещё раз, Крис, я не выдержу... Кристофф испуганно прижал девушку к себе крепче, чувствуя, как его одежда пропитывается её горячими слезами. Они не затрагивали эту тему уже очень и очень давно, поэтому сейчас мужчина остолбенел, растерявшись. — Саша ушёл в автокатастрофе, Женя, с Юри такого не случится... — Откуда ты знаешь?! Какой от меня вообще прок, если я даже не в силах спасти моих любимых людей? — Женя, — с болью в голосе прошептал Крис, — Не бери на себя эту ношу. Юри не твой брат. С ним все хорошо. Прошу тебя... Но Женю, замутнённым слезами взглядом смотрящей на Джакометти, было уже не успокоить. — Вот этой самой рукой! — сорвалась девушка, до боли сжимая собственное запястье. — Я бы укрыла его, удержала, если бы только она не сломалась... — Хватит говорить глупости! — не выдержал Крис. — Подушка безопасности не сработала, и это не твоя вина! Та авария - не твоя вина, Женя! Ты слышишь меня? Женя? Женя!***
Виктор сосредоточенно наблюдал за Юри, который при взгляде на выступление других фигуристов содрогался так, словно в любой момент был готов разрыдаться. Он разминался, но каждая его мышца была напряжена до предела. Он прятал глаза каждый раз, когда кто-то смотрел в его сторону. Он стыдливо вжимал голову в плечи, если вдруг слышал, что поблизости раздавались шепотки. И Виктор впервые не знал, что делать. Казалось, что всего за один миг все полетело к чертям и этот хаос уже было не остановить. Зачем он затеял эту бессмысленную ссору с Женей? Он ведь понимал, что девушка права - она знала фигуриста гораздо дольше, чем он, но что-то внутри заставляло его кидаться этими бессмысленными, обидными словами. И теперь он жалел. Вина изъедала его изнутри, когда перед мысленным взором появлялось бледное лицо Евгении, дрожащее от подступающих слез. Виктор чувствовал себя последним подонком, поэтому сейчас носился по всем закоулкам огромного стадиона, лишь бы найти её, извиниться и облегчить ноющую душу. И именно тогда он услышал разговор, не предназначенный для его ушей. И все сразу встало на свои места. Каждая её реакция теперь имела смысл, у каждого её действия появилась основательная причина. Виктор понял, для кого тогда играла та песня. Он остолбенело стоял за углом, стыдясь выйти к ней, боясь прервать этот эмоциональный диалог. Всего за пару минут с чужих слов он узнал о ней больше, чем почти за десятилетие периодических встреч, больше, чем за полгода близкого общения. Стыд и горечь ледяной волной окатили его с ног до головы. Он был готов сбежать и до конца жизни не сметь даже поднимать глаза на Евгению. Но когда голос Криса начал в панике повторять её имя, попутно крича о помощи, мужчина, почувствовав, как похолодели кончики пальцев, сорвался к ней. Джакометти, держащий бессознательное тело девушки в объятьях, успел поймать испуганный взгляд Виктора прежде, чем подоспели санитары с носилками. Мир пугающе замедлился, чтобы затем с треском рассыпаться на части. Кого Виктор все это время пытался обмануть? От чего сбегал? Почему был слеп к очевидным вещам? Почему был так глуп и жесток... ? Он любил эту девушку.