Замотавшись в будничной суете, Женя только по прилете в Россию вспомнила, что разговор с Виктором о призрачных «нас», у них так и не состоялся. После выступления Юри вся компания была настолько взбудоражена и занята, что остаться наедине у них банально не было возможности: то их отвлекали надоедливые папарацци, то места в самолёте у них оказались в противоположных частях, то беготня с гостиничными номерами мешала спокойно встретится и поговорить. Так что сейчас, успокоившись и разрешив все рабочие нюансы, девушка лежала в своей комнате в отеле и беспощадно изъедала себя всевозможными предположениями о теме предстоящей беседы: от радостных до самых удручающих. Её голову вообще занимало слишком много странных мыслей. Например её смутило сумбурное прощание с Крисом, который после номера Юри подошёл к ней и рискнул поцеловать её прямо на глазах у находящегося рядом Виктора. В обычных обстоятельствах Женя не придала бы этому событию никакого значения - Джакометти часто позволял себе подобные вольности и не первый раз при Никифорове, но в этот раз это совершенно не походило на дружеский прощальный поцелуй, к которому она привыкла. Он сделал это резко, настойчиво, почти
собственнически, а при взгляде на реакцию Виктора, грозно сжимающего кулаки за их спинами, Евгения растерялась окончательно. Дураку было понятно, что между мужчинами что-то произошло, но что именно никто из них раскрывать не торопился.
Женя тяжело вздохнула и перевернулась на спину. У неё и без этих ненужных беспокойств были вещи, о которых стоило позаботиться - например о встрече племянника сегодня вечером. Олеся с Максимом должны были заселиться в этот же отель и пробыть там пару дней, прежде чем улететь к Жениным родителям в Сочи. Изначально они хотели приехать только на финал, но планы резко изменились.
Женя сама планировала присоединиться к ним после Гран-При – провести пару недель в лоне семьи ей было просто необходимо. К тому же родители звали её к себе ещё в начале года, но девушка, по понятным причинам, не смогла к ним приехать.
Однако до вечера было ещё полно времени, которое Женя не имела понятия как коротать. Лежать весь день в номере – скучно, гулять по заснеженной Москве – холодно. Юри как раз мотался где-то по городу вместе с Виктором, оставив подругу одну, а кроме Плисецкого, девушка не была близко знакома ни с одним из фигуристов... впрочем, как же она не подумала об этом раньше!
Сегодняшний день был прекрасной возможностью встретиться с любимыми подругами до начала соревнований и немного посплетничать. Девушка тут же вскочила с кровати, набрала в телефоне парочку сообщений и рванула к туалетному столику. Она провела практически месяц, пользуясь лишь увлажняющим кремом да гигиенической помадой, так что сейчас ей хотелось выглядеть максимально презентабельно, пусть даже и для обычного обеда. Да и ходить в одних толстовках и джинсах ей уже осточертело, так что спустя двадцать минут Женя выпорхнула из комнаты, чувствуя себя просто превосходно. Даже обидно, что Виктор такую красоту не увидит: фигуристка гордо распустила свои вьющиеся рыжие волосы, успевшие с последней стрижки отрасти почти до прежней длины; сделала лёгкий натуральный макияж, надела короткое шерстяное платье и чёрные полусапожки, и, легко пританцовывая, спустилась в кафе при отеле. Подруги уже ждали её за столиком.
— Вы даже представить себе не можете, как же я рада вас видеть, — поочерёдно обнимая девушек, сказала Женя и плюхнулась на свободный стул, — Наконец-то я вас встретила!
— Приятно знать, что тебя ценят и ждут, — улыбнулась Мила Бабичева, — А то постоянно: то упреки Якова, то замечания Барановской, то сопливые жалобы Гриши, то детские кривляния Юры. Сил моих больше нет.
— За вами по крайней мере не следует по пятам родственник, одержимый идеей загубить вашу личную жизнь, — грустно вздохнув, пожаловалась Сара Криспино.
— Ха, у меня для этого есть бывшие, — усмехнулась Мила.
— А у меня для этого есть работа, — совсем печально подхватила Женя.
И подруги коллективно тяжело выдохнули. Однако после столь удручающего откровения разговор вошел в более приятное русло куда охотнее. Девушки смеялись, обменивались последними новостями, обсуждали планы на ближайший год и просто напросто хорошо проводили время. Настолько хорошо, что Женя даже не успела запечатлеть тот момент, когда вместо сока на столе внезапно появилась бутылка шампанское. И, что ещё более внезапно, – полупустая. И нечто уж совсем неожиданное – бутылок уже было две. Законченных.
— Я же не хотела пить... ох, черт, ненавижу игристое, — причитала Женя, мученически смотря на часы, — Ещё и пяти нет, какой кошмар.
— Выдохни, дорогая, надо иногда расслабляться, — потрепала её по руке Мила, — И вообще, нас тут с Сарой очень кое-что интересует...
— Мне уже страшно.
— Признавайся, что у тебя там с Виктором Никифоровым происходит? — не выдержав, в лоб спросила Криспино. — Тайная любовь, м? Служебный роман?
— Так вы поэтому меня споить решили? Поиздеваться? — всплеснула руками Евгения и хотела было эпично встать из-за стола и уйти, но подруги крепко схватили её за плечи и усадили на место. — Чёрт, с каких пор каждому человеку на свете стала интересна моя личная жизнь?
— С тех самых пор, как ты стала якшаться с самым горячим фигуристом планеты. Прибавь к этому ещё и твою «дружбу» с Кристоффом Джакометти и получишь самую скандальную тему для сплетен за последнее время.
— Ничего у меня нет с Никифоровым, девочки, ну серьезно. Он просто ребёнок в теле взрослого. Вы серьезно предполагаете, что мне может понравиться кто-то вроде него?
Подруги смотрели на неё секунд пятнадцать прежде чем с абсолютно серьёзными лицами и пугающе синхронно выдать:
— Да.
Женя спрятала лицо в ладонях и протяжно взвыла. Она соврёт если скажет, что ничего не испытывает к Виктору, но... черт, как же ей не хотелось в этом признаваться!
— Виктор,
возможно, в значительной степени, вероятно, может быть, мне,
предположительно, очень сильно симпатизирует...
— Твою мать, Жень, а попроще можно? — раздраженно спросила Мила.
— Да она от него без ума, — хитро улыбнувшись, сказала Сара.
— Это неправда!
— Какая же ты глупенькая, да у тебя же все на лице написано, — ухмыльнулась Мила.
— Именно. В последний раз ты такой была... ой, нет, тогда это тоже был Никифоров, — ехидно поддержала Сара, припоминая Евгении времена юношеской лиги, когда у неё даже на заставке телефона стояла его смазливая рожа.
— За что вы все так со мной... — чуть ли не хныча вопрошала девушка, — Я вообще не знаю, как мне себя с ним вести. Он временами такой... соблазнительный, а иногда мне его просто голыми руками придушить хочется, настолько он тупит.
— Ой, ну вы конечно стоите друг друга, — махнула рукой итальянка, осушая свой бокал, — Ходите кругами вокруг друг друга, а подойти ближе ни у кого духа не хватает. Ну сама посуди, что ты потеряешь, если банально пригласишь его на свидание?
— Самоуважение?
— Да ну тебя, Жень, — сказал Мила, хватая подругу за руки, — План такой: подходишь, приглашаешь его на ужин, одеваешься как королева и сражаешь его наповал своей несравненной харизмой! Все, Никифоров у тебя в кармане.
— А харизма на разлив где-нибудь продаётся? — неловко пошутила Евгения. — Ну серьезно, я рядом с ним способна только краснеть как школьница и шутить глупые шуточки... Веду себя, как дура вечно.
— Дорогая, где же та уверенная соблазнительница, которую я знала? Ты завоевала самого Кристоффа Джакометти, а он после Виктора самый лакомый кусочек среди фигуристок и не только, — спросила Сара, хитро сверкнув глазками, — И не отнекивайся. Давай, рискни, а то расклеилась до неузнаваемости!
Женя в очередной раз жалостливо взглянула на подруг, поняв, что просто так они её не отпустят.
— Ладно, завтра после короткой программы я приглашу его на ужин...
— Не-не-не, сегодня! — воскликнула Мила. — Только так!
— Поддерживаю!
— Чтоб вас, чертовы провокаторши, хорошо! — сдалась Женя и, вытащив телефон, отправила Виктору быстрое сообщение.
«Знаешь, во всей этой суете я совершенно забыла, что кое-кто до сих пор должен мне ужин. И две чашки кофе. Есть предложения, как исправить эту ситуацию?»
Ответ, как ни странно, пришёл буквально сразу, вызвав радостный писк у Милы и Сары, начавших усиленно трясти подругу за плечи, подначивая.
«За эту ужаснейшую оплошность я готов нести полную ответственность. Считай, что первая чашка кофе уже несётся к тебе на всех порах. Вторая же будет ждать тебя завтра вечером в ресторане отеля, после прекраснейшего ужина в компании моей несравненной персоны. Ты прощаешь мне мою забывчивость, дорогая?»
Женя покраснела, дрожащими от нетерпения пальцами набирая ответ.
«Так уж и быть, я подумаю над твоим предложением. Кофе можешь принести в лобби отеля, я буду ждать.»
«Буду через десять минут;3»
Девушка заблокировала экран и неловко улыбнулась подругам. Внутри бушевала просто буря эмоций. Неужели все так просто?!
— Эм, ну... — она замялась, смущённости краснея, — По-моему все получилось... господи, благослови женскую дружбу!
— Так держать, девочка! — радостно хлопнула в ладоши Сара, звонко целуя Дементьеву в щеку. — Только не тушуй, ясно тебе?
— Голову выше, спину прямее, улыбку шире, — подмигнула Мила, — Ну давай, беги к своему принцу, а мы пока ещё посидим.
— Я вас просто обожаю, — на прощанье бросила Женя и, добавив несколько купюр в общий счёт, упорхнула прочь.
Она радостно стучала каблучками по кафельному полу, совершенно не замечая перед собой никаких преград. И зря, очень зря она не смотрела куда идёт, особенно сильно она пожалела об этом, когда, окрылённая предстоящим свиданием, влетела в неожиданную преграду.
— А под ноги, блять, можно хоть немного, сука, смотреть?! — послышался до боли знакомый голос, и Женя, виновато опустив голову, наткнулась взглядом на разъярённого Плисецкого, валявшегося на полу.
— О, господи, Юра, прости меня! — тут же встрепенулась девушка, по инерции поднимая парня, словно он ничего не весил. — Ты не ушибся? Извини, пожалуйста, я просто торопилась и правда не видела...
— Угомонись, я понял, — отряхнувшись, буркнул парень и внезапно ухмыльнуться, — Старость, зрение подводит, все дела.
— Вот ты шкет, я же попросила прощения! — смущённо выдала Женя. — Что, взял серебро в Канаде и самомнение снова до космических масштабов раздулось?
— Именно так. А ты, я смотрю, принарядилась. Что, решила стариной тряхнуть?
— Ты, мелкий... — шикнула девушка, но быстро взяла себя в руки и глубоко выдохнула, — Эта перепалка у нас может продолжаться до бесконечности. Извини ещё раз. Если хочешь, я могу купить тебе сока в качестве компенсации?
— Ты мне ещё детского питания предложи, — махнул рукой Плисецкий, недовольно поправляя свою челку, — Я думаю, что могу простить тебя. За услугу.
— Ты просто фантастический манипулятор. Ну и что тебе нужно?
Юра внезапно запнулся. Если бы Женя не знала Плисецкого, он бы даже показался ей... растерянным?
— Как ты расслабляешься перед выступлениями?
Женя предпочла бы притвориться, что не расслышала вопрос. Но Юра хмуро пялился на неё, раздраженно ожидая ответа, и выглядел при этом максимально серьезно.
— А мне можно знать, зачем тебе это?
— Нет.
— Понятненько, — ответила Женя, — Значит... пробовал ходить на массаж? Йога? Медитация?
— Я по-твоему что, должен асаны прямо в коньках выделывать? Я хочу знать, как сконцентрироваться прямо перед выходом на лёд!
— Ты сейчас пошутить надо мной пытаешься? — недоверчиво спросила Женя. — Великий Плисецкий просит моего совета? Господи, сегодня просто судьбоносный день...
— Я забираю свои слова назад, — злобно бросил Юра, собравшись уходить.
— Не-не, погоди! Я поняла, ты серьёзен... ты до сих не понял агапе, да?
Юра промолчал, угрюмо прикусив губу. Похож он в этот момент был на ощетинившегося котёнка. Женя снисходительно улыбнулась и предложила парню присесть на кресло в лобби. Тот все так же безмолвно плюхнулся на место, недовольно скрещивая руки на груди. Несмотря на его сложный характер, девушке Плисецкий очень нравился. Он был трудолюбивым, уверенным, упрямым и психологически сильным. Но даже у таких людей временами бывали трудности, о которых те боялись рассказать, показав таким образом свою слабость.
— У тебя есть близкие люди? Те, которых ты сильно любишь?
Юра замялся, не зная, стоит ли отвечать.
— Дедушка.
— Вы редко видитесь? Часто скучаешь по нему?
— ... да.
— Агапе, Юра, это бескорыстная любовь. Это отражение твоей привязанности и беспокойства о благополучии близких. Твоё выступление должно показать зрителям твои сокровенные эмоции, нежную и искреннюю заботу. Она не обязательно должна показывать чувства лишь к одному человеку, но если тебе легче концентрировать и строить свой танец вокруг одной фигуры - никто тебе этого не запрещает. Но ты ведь понимаешь, что думать должен лишь о нем? Никаких других беспокойств, никакого гнева и раздражения. Я понимаю, что ты молод и не привык к подобным номерам, но фигуристы - такие же творцы, как и писатели и художники. Вариативность в этом искусстве - одна из основополагающих вещей успеха.
— Но я не могу не думать о других вещах! — взъелся Плисецкий. — Здоровье деды не позволит ему приехать на выступление, а как я ещё сосредоточусь?!
Евгения на минуту задумалась. Была у неё одна идея.
— Ты можешь довериться мне, Юра?
— Ты вообще-то тренер моего соперника, с чего это я должен тебе доверять?
— Ну, во-первых это так-то не помешало тебе обратиться ко мне за помощью, — ухмыльнулась Женя, смотря на злобную мордашку Юры, — Да, пусть мы и в разных командах, но ты все-таки мой соотечественник. К тому же ты мне слишком нравишься, чтобы устраивать тебе подлянки.
— Ты ещё скажи, что моя фанатка, — недовольно фыркнул Плисецкий.
— Пф, ты свой долбанутый фан-клуб вообще видел? Нет, увольте. Так вот, мне нужен номер твоего дедушки.
— На кой черт он тебе нужен?!
— Тш, не нервничай так, а то холка распушится, — улыбнулась девушка, шутливо пригладив его волосы, — Я же сказала, просто доверься мне. Перед выступлением все сам поймёшь. Ну, твоё решение?
Плисецкий долго молчал, напряжённо сцепив пальцы в замок. Изредка он поглядывал на светлое лицо Жени, но тут же отворачивался. Она не сделала ему ничего плохого, это верно, и причин не доверять ей у него не было, но... он не знал её так же хорошо, как, например, ту же Милу или Григория.
— Ладно, хрен с тобой, — в итоге бросил Юра, доставая телефон, — Но я клянусь, если что-то произойдёт, не знаю, будешь пьяной ему написывать или ещё что...
— Окстись, у меня для этого есть Никифоров, — ответила Женя, но вышло крайне угнетенно, — Все будет нормально, если хочешь, могу после короткой программы прямо при тебе его номер удалить. Так, на всякий случай.
— Да пофиг. Не думаю, что ты настолько отчаялась найти себе мужика, что решишь подкатить к моему деду...
— Как некультурно, Юра, а я здесь на что? — сказал появившийся буквально из ниоткуда Виктор, торжественно вручая ошарашенной Евгении стаканчик с кофе. — Уверен, твой дедушка ещё на коне, но я ведь куда лучше, да, дорогая?
— Твою мать, меня сейчас стошнит, — пробурчал Плисецкий, шустро собираясь ретироваться, но в последний момент осекся и обратился к девушке, — До завтра.
Женя добродушно махнула парню рукой, одновременно с этим покрываясь мурашками от неожиданной близости Виктора, стоящего к ней почти вплотную. Мужчина мило улыбался, но было видно, как в глазах у него застыл немой вопрос о том, что она вообще могла обсуждать с Плисецким. Даже странно, что Никифоров, обожающий совать свой нос, куда не просят, так и не поинтересовался темой их разговора. Вместо это он фривольно плюхнулся на диван, похлопав на место рядом с собой. Женя молча присела, отхлебнув немного принесённого кофе. Американо с молоком - её любимый.
— Спасибо. Если бы я не получила кофеин в ближайшее время, обезумела бы, наверное, — тихо выдохнула девушка, расслабляясь в мягком кресле.
— Всегда рад помочь. Хотя картина того, как ты с пеной у рта трясёшь кофейные автоматы, кажется очаровательно заманчивой.
— Вкусы у тебя, Виктор, конечно, специфичные, — усмехнулась Женя, сама не заметив, как пододвинулась к нему поближе.
— Это ты ещё мою спальню не видела.
— Дай угадаю, там все стены сплошь увешаны твоими фото?
— Иногда меня поражает, насколько больным извращенцем ты меня считаешь, — беззлобно усмехнулся Никифоров, — Ты ведь не поверишь, если я скажу, что там цветочные обои, которые ещё моя мама выбирала?
— Конечно нет.
— Тогда это останется интригой.
— Вот напрошусь к тебе по приезде в Питер в гости и сама все увижу.
— Ты злостно пользуешься моей мягкотелостью, дорогуша.
— Ничего личного, я так развлекаюсь, — рассмеялась Женя, допивая остатки кофе, — Так значит... после короткой программы? Уже выбрал ресторан?
— Я же Виктор Никифоров, неужели ты боишься, что со мной мы не найдём приличный столик? Я завсегдатай каждого злачного места в столице, мне везде рады.
— Сомнительное какое-то достижение.
— А это уже зависит от точки зрения. И степени испорченности, — хмыкнул мужчина, а затем замолк, чтобы внимательнее присмотреться к Жене, — Ты нарядилась. Неужели для меня?
— Может быть, — хитро улыбнулась девушка, внутренне ликуя, — Нравится?
— Разве я не говорил раньше, что ты в любой одежде выглядишь обворожительно? — Виктор мягко взял её ладонь и нежно поцеловал. — Но скажу ещё раз. Ты прекрасна.
Жене не нашлось, что на это ответить, поэтому она лишь тактично промолчала, смущенно улыбаясь. Ей казалось, что она с Виктором вот так легко и спокойно уже целую вечность не разговаривала. Впрочем, даже разговаривать было не обязательно - достаточно просто сидеть рядом и наслаждаться его приятной улыбкой, прекрасными голубыми глазами, слушать размеренное дыхание и тихий смех. Если бы она могла, продлила бы эти минуты до бесконечности...
Но тихую идиллию внезапно прервал телефонный звонок. Женя резко встрепенулась и шустро взяла трубку, виновато улыбнувшись Виктору.
—
Я очень надеюсь, что ты не забыла о нашем приезде. Максим тут с ума сходит, так хочет тебя увидеть.
— Ч-что? Олеся, вы уже приехали? Где вы сейчас? — удивлено заозиравшись по сторонам, спросила девушка.
—
Стоим у ресепшена. Ты далеко? У меня тут куча сумок, помощь бы не помешала.
— Д-да, конечно, я тут, уже бегу к тебе! — быстро сказала Женя и тут же неловко, с надеждой обратилась к Никифорову. — Виктор, мне очень жаль, но ко мне приехал племянник, надо встретить. Мы ведь встретимся позже?
Мужчина добродушно пожал плечами, пряча за улыбкой легкую раздосадованность. Не станет же он в самом деле говорить ей, что хотел сейчас в подробностях расспросить её о том внезапном приступе в Китае, чтобы ему больше не пришлось бессмысленно гадать о случившемся в её прошлом и ловить на себе издевательские взгляды Кристоффа. Подсознательно его неимоверно раздражал тот факт, что он являлся чуть ли не единственным человеком в близком окружении девушки, который практически ничего не знал о её жизни. Он не мог помочь ей, не мог поддержать, не мог разделить с ней тревоги и переживания. Он ничего не мог. Словно Женя все это время держала его на расстоянии вытянутой руки, не рискуя подпускать ближе...
И тут что-то болезненно кольнуло его в висок. Да он же сам, изначально, не давал ей приблизиться. Вёл себя, как полный придурок, играя с её чувствами, словно они ничего не значили. Ведь для него все это было игрой - обычным поведением. Он кидался давно заученными фразочками и ждал реакции, словно учёный, наблюдая за подопытным. Женя такого не заслуживала, а мысль о том, что он буквально с самого начала лгал ей, скрывая своё состояние на том банкете, начала неприятно бередить сознание. Как она отреагирует на правду? Разозлится? Расстроится? Может, даже не захочет его больше видеть? Стоила ли вообще эта правда такого финала?
Девушка уже давно скрылась из поля его зрения, но Виктор, сцепив пальцы в замок, так и не смог поднять глаза на то место, где она стояла.
Но если из-за этой правды был хоть малейший шанс потерять её, рискнёт ли он признаться?
***
Женя бежала к стойке ресепшн, будто сумасшедшая, стараясь уже издали заприметить знакомые лица. Только сейчас она поняла, насколько сильно соскучилась по своим родным. Сердце бешено, в нетерпении колотилось в груди, а сама девушка неловко мотала головой из стороны в сторону, досадливо прикусывая губы.
— Тётя! — наконец она услышала чей-то пронзительный голосок и в ту же секунду почувствовала, как её ноги обхватили маленькие ручки.
Евгения счастливо улыбнулась и одним рывком подняла племянника на руки и звонко чмокнула его в щеку. Тот залился весёлым смехом, сильнее обнимая девушку за шею.
— Максим, ты же сейчас тётю задушишь! Подумай, российская сборная тебе этого не простит, — тут со спины послышался другой голос, и Женя, не отпуская мальчика, развернулась и крепко обняла Олесю свободной рукой.
— Я так рада, что вы приехали... — прошептала Женя, задыхаясь от восторга.
— Я тоже, — мягко ответила Олеся, — А этот маленький проказник так вообще на седьмом небе.
— Тётя, а мне зуб на хоккее выбили! — счастливо крикнул ребёнок, гордо показывая на зияющую пустоту на месте правого клыка.
— Это... очень, эм, мужественно? По-крайней мере остальные кости целы.
— Вообще зуб там и так лишь на добром слове держался, просто Максим на тренировке влетел в ограждение, вот он и выпал.
— Ну зачем ты сказала, мам! — обиженно насупился мальчик.
— Ничего страшного, даже у чемпионов зубы выпадают. У профессиональных хоккеистов так вообще чуть ли не каждый день.
— Круто!
— Круто до первого посещения стоматолога, — усмехнувшись, шепнула Олеся, — Так, Максим, отпусти тётю, надо хотя бы переодеться после самолета.
— Ну мам!
— Все хорошо, чемпион, слушай маму, — опуская ребёнка на пол, сказала Женя, напоследок чмокнув его в лоб, — Не последний раз встречаемся.
— А я увижу Виктора Никиф...фра? — с трудом произнося фамилию фигуриста, спросил мальчик, чем вызвал у женщин коллективный вздох умиления.
— Обещаю, я обязательно вас познакомлю, — улыбнулась Евгения, повернувшись к Олесе, — Не хочешь позавтракать завтра вместе? Сейчас ты и Максим, наверное, слишком устали с дороги.
— Ну, Максим-то точно, он носом ещё в такси клевать начал...
— Неправда!
— ... А вот у меня ещё видео-презентация по скайпу сегодня. Так что завтрак отличная идея, — ответила Олеся, обнимая девушку, — Я рада, что ты хорошо себя чувствуешь. Если что-то будет не так, обязательно говори мне, поняла?
— Куда ж я без тебя денусь, — хохотнула Женя, не скрывая, насколько была тронута её заботой.
— Кстати, меня ведь ты тоже познакомишь со знаменитым Виктором Никифоровым? Хочу посмотреть, кому я вскоре стану невесткой, — хитро улыбнулась та, легонько толкнув подругу в бок.
— Да вы сговорились все что ли? — озабоченно спросила Евгения, стыдливо краснея.
— Ну-ну, женщины ведь всегда такое заранее чувствуют.
— А я тогда кто - богомол?
— Я думал, ты фигуристка, — невинно хлопая глазами, выдал Максим, заставив девушек сдавленно захохотать.
В итоге, ещё немного побеседовав, компания разошлась по своим номерам. Женя первым делом плюхнулась на кровать, зарываясь лицом в подушку. В итоге никакой путной беседы с Виктором у неё опять не получилось...
Она задумалась, стоит ли ей поведать мужчине о причине её внезапного приступа в Китае. Прошло уже столько времени, Виктор был для неё уже давно не незнакомец. Он был коллегой, другом, был... предметом воздыхания?
Сосредоточенная на своих размышлениях, Женя не заметила, как погрузилась в сон. Тяжёлый, неспокойный сон. Ей снились первые недели после выписки. Долгая, мучительная реабилитация. Она жила с родителями все это время, чтобы хоть кто-то мог ухаживать за ней и... следить, чтобы она ничего с собой не сделала. Это был большой загородный дом, где обычно они всей семьей проводили лето. Ухаживали за садом, гуляли до реки, бегали в подлесье и готовили на свежем воздухе. То было безмятежное, счастливое время, которое больше никогда не вернуть... Пытка - вот как она бы назвала те месяцы. В один момент она лишилась всего: члена семьи, фигурного катания, доверия к самой себе и желания жить. Семья не винила её, нет, ни за что. На судебном разбирательстве подтвердили, что виноват был владелец иномарки, нарушивший правила дорожного движения, проехав на красный. К тому же из-за ливня и низкой видимости машину ещё и занесло на повороте и... все случилось. Но это не умаляло Жениного чувства вины. Ощущения, что будь она чуточку внимательнее, проворнее, сосредоточеннее, то этого бы не случилось.
А потом начались боли.
Сначала все ссылались на зарастающий перелом, но затем, после снятия гипса, причины начали искать в другом. Как итог, источником проблем оказалась тяжёлая психологическая травма, а следствием - психогенная боль. Жене назначили приём антидепрессантов и долгую физиотерапию, но окончательно избавиться от этого так до конца и не удалось. Она возвращалась время от времени, обычно, при сильном стрессе, но иногда могла возникнуть буквально на пустом месте. В такие моменты девушке казалось, что она снова переносилась в день аварии, будто рука, тянущаяся к брату, вновь ломается и тело, как тогда, прошибают ужаснейшие судороги...
— Нет-нет-нет...
Нет!
Она проснулась в первом часу ночи, ощущая, как от засохших слез стягивает кожу на лице. Голова болела, глаза слезились. Женя чувствовала себя разбитой и слабой, сидя в кромешной темноте и беспомощно обнимая себя дрожащими руками. За окном шёл снег, девушка смотрела, как мирно на землю падают пушистые белые комья, но эта картина лишь сильнее удручала её, навевая невыносимую тоску. Внезапно стало так одиноко, будто она осталась последним человеком на земле, и это чувство разрасталось, делая её пребывание в комнате просто невыносимым. Оставшись все в том же платье, уже изрядно помявшимся, и со слегка смазанным макияжем, Женя вышла из номера, словно в трансе нажала на кнопку лифта, спустилась на этаж ниже и тихо постучалась в одну из дверей. Она не знала, на что рассчитывала. Действительно ли она хотела, чтобы ей открыли и увидели настолько она была... бессильной или же внутренне молилась, чтобы её слабый призыв о помощи остался без ответа.
Прошло всего несколько секунд томительного ожидания, но Женя, внезапно испугавшись, пожелала поскорее спрятаться обратно в свою комнату, под защиту толстых стен, лишь бы не показывать миру свою жалкую сущность. Сделав дрожащий шаг назад, из её глаз тут же хлынули слезы, а дверь, как назло, отворилась.
— Женя? — волнительный голос Виктора вышиб из легких последний воздух, а его тёплая рука, перехватившая похолодевшую ладонь, мягко, но уверено потянула девушку на себя.
Женя, смущенная и растерянная, нехотя развернулась и как затравленный зверь взглянула на мужчину из-под мокрых ресниц. Он же смотрел на неё испуганно, его глаза метались по её лицу, выискивая причину внезапных слез. Виктор плохо спал и проснулся совсем недавно, решив немного почитать, понадеявшись, что это навеет на него долгожданную дрему. Но теперь даже от мнимого сна не осталось и следа, ведь его сердце взволнованно рокотало в груди, не давая успокоиться.
— Что случилось? Тебе больно? Тебя кто-то обидел?
Его дрожащий шёпот стал последней каплей. Женя содрогнулась, задыхаясь рыданиями. Стараясь удержаться на ногах, она прильнула к Виктору и уткнулась носом ему в грудь. Мужчина, опешив буквально на мгновение, притянул ту к себе ближе, отступая обратно в комнату. В номере было темно и только ночник у постели тускло освещал окружающееся пространство. Виктор медленно подвёл к нему дрожащую девушку и осторожно усадил её на кровать, присаживаясь рядом, но не разрывая объятий. В повисшей тишине раздавались только сдавленные всхлипы Жени и звуки свистящей за окном вьюги. Виктор молчал, мягко поглаживая девушку по рукам и спине, и испуганно прислушивался к её сбившемуся дыханию.
Так прошло минут десять, прежде чем Евгения, более-менее успокоившись, смогла поднять заплаканные глаза на мужчину и сдавленно ему улыбнуться. Виктор ответил не менее вымученной полуулыбкой, боясь спросить или сказать лишнего.
— Прости меня, я... не знаю что на меня нашло. Приснился кошмар и... меня будто напополам сломало, это...
— Тебе не нужно мне ничего объяснять, — мягко прошептал ей Никифоров, — Главное, что ты успокоилась.
— Нет, Виктор, ты... — девушка застопорилась на полуслове, внезапно засмущаясь, — Ты дорог мне и ты имеешь права знать, просто... это так тяжело...
— Все зависит от того, считаешь ли ты это необходимым. Я ничего от тебя не требую, — Виктор бережно взял похолодевшие ладони Жени в свои и нежно поцеловал их, — Я все понимаю. И буду ждать столько, сколько потребуется.
Женя растроганно шмыгнула носом и улыбнулась, прижимаясь ближе к мужчине. Его сердце стучало так громко, что девушка, растворившись в этом умиротворённом звуке, чувствовала себя, несмотря на недавние слёзы, самой счастливой на свете. Затем, глубоко вздохнув, она отодвинулась и уверенно взглянула собеседнику в глаза, начиная рассказ.
История давалась ей тяжело: иногда она замолкала, сдерживая рвущиеся наружу эмоции, но потом снова брала себя в руки и продолжала. Она все говорила и говорила: о семье, о брате, об аварии и реабилитации. О родителях, которые всегда были с ней рядом. О недоумении племянника, спрашивающего о своём отце. О рыданиях Олеси, впервые узнавшей о произошедшем. О своём тренере, терпящем её приступы и страхи. О Юри, морально поддерживающем её в моменты панических атак. О Кристоффе, помогающем ей вернуться к прежней жизни. О... Викторе, чьи выступления она смотрела, когда думала, что больше никогда не сможет встать на лёд. Слова все лились и лились наружу, а Виктор слушал, слушал внимательно, не перебивая. И лишь когда девушка замолкла, крепко сцепив руки в замок, он заговорил.
— Мне жаль, что я не знал тебя достаточно хорошо, чтобы быть рядом в тот момент, — сказал он, заглядывая ей в глаза, — Но сейчас... я хочу быть рядом. Ты позволишь?
Женя, мягко улыбнувшись, кивнула и прильнула к Виктору, обвивая руками его за шею. Тот ответил самыми нежными объятиями на свете. Девушка не знала, сколько времени они так провели, но очнулась она только тогда, когда, начав клевать носом, случайно сползла с плеча Виктора, завалившись набок.
— Ты слишком перенервничала. Хочешь поспать здесь? Кровать большая, а я могу занять диван, — предложил мужчина, поглаживая сонную Женю по лицу.
Девушка должна отказаться - это было бы логично. Завтра сложный день, им обоим нужно выспаться, тем более это она сама напросилась к нему в комнату, да ещё и в одежде и с ужасным размазанным от слез макияжем. Но на неё навалилась такая усталость, что не было сил шевелиться.
— Нет, если не хочешь, я могу проводить тебя до твоего номера... или одолжить халат, если вдруг решишь остаться?
Женя сонно помотала головой, руками нащупывая очертания подушки. Виктор добродушно усмехнулся, накрывая девушку одеялом и уже хотел было перебраться на диван, но Евгения, крепко схватив его за запястье, внезапно дёрнула его назад, ближе к себе.
— Отпускать меня не хочешь? Это уже второй раз, когда ты ночуешь в моей постели, — Виктор тепло улыбнулся и прилег рядом, очарованно рассматривая уже практически спящую девушку.
Сейчас Виктор был... счастлив. Чувство, что Женя открылась ему, окрыляло. В этот момент он ощущал себя ближе к ней, чем кто бы то ни было. Она была такой... беззащитной, маленькой, невинной. Совсем не такой, какой он привык её видеть - саркастичной, задорной и серьёзной. Ведь за этой броней скрывался обычный человек, которому нужна помощь и поддержка.
Он смотрел как она, свернувшись калачиком на кровати, обнимала подушку и держала его за руку, тихо посапывая. Виктор, улыбнувшись, осторожно прилёг рядом, мягко прижимая её к себе. Ему было... спокойно. То забытое чувство, словно он оказался дома после долгого-долгого путешествия.
Впрочем, а может так оно и было?
***
Женя просыпалась нехотя. Ей было жарко, словно она лежала под двумя толстыми одеялами. Особенно горячо было со спины, будто утюгом прижигали. И солнце — яркое, зимнее, — светило прямо в глаза, вызывая лишь тихое раздражение вместо радости, что снегопад, наконец, закончился.
Девушка медленно перевернулась на живот, стаскивая с себя одеяло, и вдруг тихо ойкнула, наткнувшись на что-то тёплое и твёрдое.
— Я уж думал ты до обеда не встанешь и я точно останусь без руки, — усмехнулся Виктор, потирая отлежанное запястье. Мужчина, даже с утра, растрёпанный после сна, выглядел как супермодель. Чего нельзя было сказать о Евгении.
Девушка испуганно огляделась, прищурилась, а затем, тяжело вздохнув, устало плюхнулась обратно на подушку. Ей было стыдно. По рассказам Олеси, по ночам Женя превращалась в настоящего средневекового варвара, желающего захватить как можно большую территорию кровати путём пинков, тычков и неясных полусонных бормотаний.
— Прости, я честно не хотела тебе мешать. Я по ночам довольно... беспокойная.
— Это довольно удобно, учитывая, что я по ночам абсолютно нежизнеспособное подобие человека, которого даже пушечным выстрелом не разбудишь. Хотя вот этого синяка на бедре точно вчера не было.
— Не стыди меня ещё сильнее, прошу, — промычала Женя, ощущая, как смесь макияжа и засохших слез на лице неприятно щиплет кожу, а вспотевшее под одеждой и одеялом тело вновь покрывается испариной. — Извини за неудобства, но могу я... воспользоваться твоим душем? В таком виде я точно не рискну пройтись по отелю.
— Мой номер - твой номер, дорогуша, — лучезарно улыбнулся Виктор, пребывая в максимально восторженном настроении. Кто же знал, что просыпаться по утрам с ночным камикадзе под боком так... умиротворяюще.
Женя сползла с кровати, пригладила максимально измятое платье и, ясно улыбаясь, повернулась к мужчине.
— Спасибо тебе за вчерашнее. Правда. Сегодня мне гораздо легче. И за то, что позволил остаться, тоже спасибо, — сказала она и скрылась в ванной.
Виктор улыбнулся и потянулся к телефону в номере. Это чудесное утро он планировал продлить ещё на какое-то время.
Поэтому, когда Женя вышла из ванной, в слишком широком для неё халате и с замотанной в полотенце головой, посреди комнаты ее уже ждал шикарный завтрак и довольный собой Виктор. В воздухе завораживающе пахло пышными блинчиками, свежими фруктами и крепким кофе. Девушка растроганно рассмеялась, присаживаясь на диван рядом с Никифоровым.
— Надо же, да ты просто чудо! Я последний раз только вчера в обед ела. Ох, наконец-то кофеин!
— Чему же ты больше радуешься, еде или кофе? — умилительно улыбнулся Виктор.
— Хм, интересный вопрос, — с удовольствием жуя фруктовый салат, промямлила девушка, — Пожалуй я отвечу, что... ты. Ведь именно благодаря тебе я могу насладиться этим потрясающим завтраком.
— Ох, мне нравится ответ!
Женя счастливо улыбнулась, радостно уминая завтрак. Безмятежное утро, прекрасная компания и вкусная еда - все это стало отличной подоплёкой для начала поистине дивного дня.
***
И, что странно и непривычно для Евгении, день действительно проходил просто замечательно. После того, как девушка вернулась в свой номер, она успела ещё выпить кофе с Олесей и Максимом, а затем съездить и погулять с ними в городу. Москва зимой отличалась от Питера многократно. Снег шёл, но быстро таял, неподдерживаемый северными ветрами. Тихие и узкие улочки сменились широкими проспектами и длинными прогулочными аллеями, но Жене это даже нравилось. Может быть, если бы не чувство вины и обязательства перед Олесей и племянником, она бы обязательно переехала в Москву, как когда-то сделали её родители, уехав в Сочи, подальше от тягостных воспоминаний. И девушка не винила их за это. Сложно каждый день, проезжая по городу, знать и помнить, где погиб твой сын. Но Евгению это отрезвляло. Пусть и ранило одновременно.
В любом случае, после отдыха с семьей, она вернулась к своим тренерским обязанностям. Быстрый прогон движений для выступления с Юри, бодрая мотивирующая речь и выход на лёд. Сегодня все должно было пройти без сучка без задоринки. Впрочем, было ещё одно дело, требующее её внимание. Пока Виктор разговаривал с Юри, Женя отошла в сторону, поговорить по телефону.
— С кем болтала? Надеюсь, не назначала ещё одно свидание? Я ведь уже зарезервировал столик для нас, — с широкой улыбкой сказал подошедший со спины Виктор.
— О, так у нас свидание? — не растерявшись, ответила Женя с ухмылкой. — А я думала у нас обыкновенный деловой ужин.
— Значит мне прогнать скрипача и выбросить цветы?
— Ну, зачем же так категорично? Я не говорила, что меня не устраивает формат свидания, — улыбнулась Женя, чувствуя, как в груди разливается приятное тепло. Она, как маленькая девочка, мечтала о том, как пройдёт это свидание. Скрипка, значит, цветы? А он романтичнее, чем она предполагала.
Впрочем, подошло время выступления Юри, и Женя вернулась на своё место.
— Не напрягай так сильно плечи, чемпион. Всем и так понятно, что ты во всеоружии, — сказала она Кацуки, обнимая его спины.
— Я покажу всей России силу моей любви, не сомневайся, — ответил японец, беря девушку за руку, — И вам с Виктором в особенности.
— Не вынуждай меня целовать тебя, а то твой тренер будет ревновать, — рассмеялась Женя и все равно чмокнула парня в щеку, — Заставь их обомлеть от восхищения.
— Обязательно, — улыбнулся Юри и, напоследок кивнув Виктору, вышел на лёд.
В итоге Женя могла с гордостью признать, что это было одно из его самых лучших выступлений, а бурные овации трибун и высокие оценки судий лишь подтвердили это. Юри, довольный и радостный, вернулся к тренерам и, тяжело дыша, крепко обнял обоих.
— Я справился?
— Шутишь? Это было великолепно! — ответила Евгения, а Виктор лишь, стискивая ученика в объятиях, весело улыбался.
Затем, когда Юри с Виктором отошли в сторону и судьи обьявили номер Плисецкого, Женя быстро достала из сумки планшет и, неожиданно для всех, подскочила к Якову с Лилией, которые нравоучительным тоном наставляли Юру.
— Евгения? Ты что тут делаешь? — спросил Фельцман.
— Да, что тебе надо? — недовольно подхватил Юра, что совершенно не вязалось с его образом непорочного ангела.
— А ты забыл? Я обещала помочь тебе, — хитро улыбнулась Женя, показывая парню планшет, где, неловко озираясь, был показан его дедушка. — Николай не смог присутствовать на твоём выступлении лично, но так он хотя бы виртуально будет рядом с тобой.
Юра обомлел. На секунду показалось, что он растрогался, потерял контроль над эмоциями, рассеянно моргая глазами и поджав губы. Евгения широко улыбнулась, наблюдая такую непривычную сцену.
— Я... — тихо начал он, но тут уже объявили начало его выступления, и Юра успел лишь бросить благодарный взгляд на Женю, слегка улыбнуться дедушке и, взбудораженный, выйти на лёд.
Плисецкий, воодушевлённый, танцевал искренне и честно. Он будто летал над поверхностью льда – нежный и эфемерный, настоящий ангел. Не похожий на себя, Юра наконец-то был отвлечен от мирских проблем, не думая о победе, об идеальности своего номера – он рассказывал свою историю, историю любви, агапе. Женя завороженно наблюдала за его танцем, по наитию кончиками пальцев настукивая мелодию песни по бортикам.
По окончании номера Женя резко развернулась к своей команде, преисполненная гордостью и нежностью, но вместо тех же радостных эмоций наткнулась лишь на леденящий душу ужас на лице Виктора и мрачную пустоту, плескавшуюся в глазах Юри.
Телефон в руке японца дрожал. Виктор, медленно моргая, испуганно взглянул на Женю, до боли прикусывая губы. Девушка зябко вздрогнула всем телом.
Случилось что-то ужасное.
