И под ними плавится лёд

      Женя словами не могла описать, насколько сильно она нервничала. Даже случайное предположение о том, что Маккачин, пёс, которого она любила как собственного, мог... не выжить, бросала её в холодный пот. Она боялась, хоть и старалась всеми силами этого не показывать.       Впрочем, не одной ей было плохо - Юри ходил бледнее смерти, постоянно вздрагивал каким-то своим мыслям и отчаянно кусал губы. Он разговаривал, заикаясь, не мог есть и, вероятно, плакал - глаза его на следующее утро были красными. Женя понимала причину - парень вспоминал свою собаку, болезненно представляя, что история повторится, что это подкосит его так же сильно, как и в прошлый раз. А Евгения вновь не сможет ничего сделать, чтобы хоть как-то унять его боль.       Виктор, как бы трудно ему не было и как бы сильно он не хотел оставлять своего ученика, улетел скорейшим рейсом обратно на Хасецу, целиком доверив произвольную программу Юри Жене.       — Позаботься о нем, ладно? Я вернусь, как только удостоверяюсь, что с Маккачином все хорошо. Обещаю, — крепко держа девушку за плечи, сказал Никифоров.       Евгения мягко обхватила его лицо руками и бережно провела большими пальцами по его скулам. Мужчина, пусть и сохраняя внешнее спокойствие, внутри был напряжен и взвинчен, а в ответ на чуткое касание он вздрогнул и умоляюще посмотрел девушке в глаза. Женя понимала его. Понимала и верила, что все обойдётся, хотя и не исключала наихудшего исхода.       Виктор, со всей своей вечной бравадой и неиссякаемым энтузиазмом, сейчас чувствовал себя болезненно уязвимым и потерянным. Ему была невыносима даже мысль о потере своего верного друга, а страх перенести такой стресс вдали от дома и друзей и вовсе казался ужаснейшим испытанием.       — Я знаю, что он выкарабкается. Не волнуйся за Юри, он под моим присмотром. К тому времени, как ты вернёшься, он уже будет финалистом, можешь не сомневаться, — прошептала Женя, осторожно разглаживая морщинки на лбу мужчины. Тот же, поддаваясь нежным прикосновениям, медленно расслаблялся. Наверное со стороны они выглядели как настоящая влюблённая пара, вынужденная расстаться на время. Впрочем, так оно и было, просто они оба об этом ещё не знали.       Перед тем, как сесть на самолёт, Виктор крепко обнял стоящего поодаль Юри, ободряюще потрепал его по голове и заверил, что вернётся так скоро, как только сможет. Кацуки, выдавливая из себя улыбку, кивнул ему и искренне ответил на объятия. Виктор давно стал для японца не просто тренером, но и другом, почти членом семьи, а боль своих близких Юри всего воспринимал, как собственную. В этом плане они с Евгенией были удивительно похожи.       — Я справлюсь. Не беспокойся за меня, — ответил Юри, пряча за линзами очков влажные глаза, — Ничего не помешает мне победить. Не в этот раз.       Никифоров гордо глянул на своего подопечного, вновь прижал его к себе и, уже собираясь уходить на посадку, вдруг резко развернулся к Жене. Девушка улыбалась ему, смотрела ласково, с надеждой, но руки и плечи у неё мелко подрагивали от напряжения. Виктор уверенно шагнул к ней и почти невесомо поцеловал в уголок губ, как однажды, полная энтузиазма после своего выступления, сделала сама Женя.       — Нам о многом нужно будет поговорить, когда я вернусь, — напоследок сказал ей смущённый мужчина, затем осторожно погладил её по щеке и тут же скрылся в толпе пассажиров.       Вспоминая об этом сейчас, на следующее утро, Евгения нехотя покрывалась мурашками. Его голос был тихим и томным, таким вязким, как патока, а руки, сильные, дотрагивались до неё нежно и осторожно. Именно теперь она понимала, как непривычно ей было находиться вдали от него. Этот мужчина занимал все её мысли, он постоянно мелькал у неё перед глазами, а за последние несколько месяцев не было ни дня, чтобы она не перекинулась с ним хоть словом. Сейчас это ощущалось наиболее сильно. Она скучала, хоть с расставания и прошло меньше суток.       Но Женя понимала, что в данный момент у неё были дела гораздо важнее – это Юри. Сколько бы печали и боли не таил в своей душе Кацуки, девушка не оставит его и поможет всем, чем только возможно. Первым делом после пробуждения она написала Олесе о встрече за завтраком через пятнадцать минут, а затем бодрым шагом направилась в комнату Юри. Дверь открыли с небольшим запозданием.       — Как спалось? — вежливо улыбнулась она, хоть и понимала, что в этом вопросе не было нужны – выразительные синяки под глазами красноречиво давали на него ответ.       — Отлично, — кивнул Юри, явно клевая носом.       — Пошли, пора на завтрак. Ты ведь так и не виделся вчера с Олесей и Максимом? Уверена, ты скучал по этому маленькому разбойнику.       Парень на секунду завис, растерялся, а затем улыбнулся, восторженно просияв. Максиму было всего лишь три года, когда Юри видел его в последний раз. Вероятно, сам мальчик сейчас его почти не помнил, но зато сам Кацуки в малыше на тот момент души не чаял. Второпях натянув кроссовки, парень с удовольствием прошествовал с Женей в столовую, пусть и не хотел ей признаваться, что был совсем не голоден. За столиком их уже ждали.       — Юри! Мамочки мои, ты вчера был неподражаем! Я даже не сразу узнала тебя, — Олеся добродушно заключила японца в объятья, поприветствовав на знакомом им обоим английском.       — Я-я даже не думал, что ты будешь смотреть выступление... — скромно зарделся Юри, неловко погладив знакомую по спине. К постоянным прикосновениям он относился хорошо лишь со стороны семьи да Жени с Виктором.       — Не смущайся, я бы себе не простила, не увидев всю эту красоту в живую, — ответила девушка, — Кстати, надеюсь, ты помнишь Максимку? Растёт пусть и не фигурист, но точно будущий чемпион на льду. Чуть ли не спит в обнимку с коньками.       Кацуки аккуратно присел на корточки рядом со стулом, где, ерзая, был Максим. Он то и дело бросал опасливые взгляды на мать и тетю, определенно чувствуя себя неуверенно перед незнакомцем.       — Ну же, шкодник, неужели ты не помнишь дядю Юри? С кем я по-твоему тебя гулять в детстве водила? Ну? А кто тебя на спине зимой катал?       Мальчик внезапно задумался, явно стараясь выудить из памяти события почти четырёхлетней давности. Изредка он внимательно вглядывался в улыбающееся лицо Кацуки, а затем вновь опускал глаза в пол, что-то бубня себе под нос.       Евгения же в этот момент мысленно вернулась во времени, вспоминая, как Юри подолгу гулял с ней по мокрым от грязного снега улочкам Питера и помогал освоиться с костылями, чтобы не спотыкаться на каждом встречном бордюре. Как позволял отвлечься от вечной боли срастающихся переломов и неизлечимой душевной травмы. Как разрешал маленькому ребёнку, совсем недавно потерявшему отца, таскать его за волосы и под задорный смех швырять его очки на пол.       Одни из немногих приятных воспоминаний в череде вечных серых дней.       — Я не помню, — в итоге изрёк мальчик, недовольно надув губы, — Но тетя много рассказывала о тебе. Ты тоже фигурист. Значит ты классный, как и тетя.       Взрослые сдавленно рассмеялись, умиленные серьезным тоном ребёнка. Юри тоже залился тихим смехом, сам того не ведая, расслабившись. Настолько, что даже не заметил, с каким удовольствием умял принесённый завтрак. В почти семейной атмосфере, дополненной легкой меланхолией, он почти забыл о своих тревогах и страхах. Ведь с ним рядом была Женя, готовая в любой момент подставить ему своё твёрдое дружеское плечо. И не важно, для слез горечи ли или же для победных объятий.       День прошёл довольно размеренно, пусть и не без изъянов. Женя не упускала Юри из поля зрения, досконально прогоняя с ним финальную программу. Кацуки справлялся, прислушивался к ней и, если надо, не боялся вносить свои коррективы. Они были слаженными, готовыми к любым склокам, не зря же практически год работали рука об руку, но без Виктора все было... непривычно. Никто не вился под ногами, не отпускал едких шуточек, не бегал вокруг, словно пудель, но... Жене так не хватало этого. Юри тоже был слегка потерян, теряясь каждый раз, когда не замечал позади себя растрёпанную блондинистую макушку и задорную ухмылку.       Именно сейчас они оба поняли, насколько сильно были привязаны к этому сумасбродному, но невероятно вдохновляющему человеку.       Увы, и без драмы не обошлось. Практически перед самым началом выступления Мишеля Криспино, Женя заметила, как он и Сара о чём-то бурно спорили. У них часто случались стычки, нередко из-за их знойного взрывного характера, но сейчас что-то всё-таки было иначе. Они оба резко жестикулировали, но говорили чуть ли не полушепотом. Сара, взвинченная, стояла особняком и злобно тыкала пальцем брату в грудь. Мишель же, растерянный, но не менее раздражённый, принимал в этом споре скорее оборонительную, нежели наступательную позицию. В конце концов, недовольно развернувшись на каблуках, Сара грозно ушла в глубь коридора, пока Мишель, подгоняемый временем, направился на лёд. Евгения в этой ситуации не растерялась.       — Сара, милая, ты что, с братом поссорилась? — подлетела к ней Женя, осторожно хватая ту за руки, и уводя за угол, подальше от любопытных глаз.       — Я... да не в этом дело! — взорвалась девушка. — Просто он упёртый баран, зацикленный на своём сестринском комплексе! Я же не брелок на его ключах, я отдельная личность! И катаюсь я не для него, а для себя!       — Я понимаю...       — Он вечно строит из себя самого умного! Микки обязан достичь успеха и без моего постоянного присутствия рядом с ним. Если мы продолжим в том же духе, то станем только слабее как фигуристы!       Отдышавшись, итальянка недовольно понурила голову, сдерживая негодование и стыд. Женя явно была не тем человеком, с которым ей стоило обсуждать свои непростые отношения с родственником. Но Евгения лишь понимающе улыбалась и кивала головой, поддерживая подругу.       — Знаешь, я правда считаю, что ты приняла верное решение. Вы уже давно не маленькие дети и не обязаны вечно ходить за ручку. Отдаление друг от друга будет болезненным и сложным, но это необходимо. Я верю, что вы оба справитесь, только не руби сгоряча, хорошо? У вас обоих тот еще взрывной характер, но вы же брат и сестра. И вы любите друг друга.       Сара шмыгнула носом, прижимаясь ближе к подруге. Это правда. Несмотря на все распри и ссоры, они были семьей. Крепкой и дружной семьей.       — Он такой дурак, полнейший... но я тоже дура.       — Не наговаривай. Обычная семейная драма. Куда уж без этого? — расплылась в улыбке Женя, крепко обнимая Сару. — Не хмурься, красотка, а то морщины появятся.       Криспино рассмеялась, расслабленно опуская плечи.       — Спасибо. И удачи вам с Юри на произвольной программе. Надеюсь, он пройдёт в финал.       — Взаимно, Сара.       Когда подруга скрылась на трибунах, Женя внезапно почувствовала, как кто-то неуверенно дёрнул её за плечо. Замешкавшись, девушка почему-то вообразила, что за её спиной стоял Виктор, а потому резко обернулась, сверкая лучезарной улыбкой, которая, однако, довольно быстро и смущённо сползла с лица.       — Ты приняла что-то? Выглядишь, будто под спидами.       — Ты как всегда очарователен, Юра, — краснея от неловкости, ответила Женя.       Юрий Плисецкий смотрел на фигуристку в упор, без стеснения, и словно силился что-то сказать, но никак не решался. Спустя минуту странного молчания, он лишь всучил Евгении тёплый бумажный пакет, как-то неловко хлопнул её по руке и, поджав губы, поспешил уйти. В переводе с Плисецкого это, вероятно, означало нечто вроде: «спасибо за помощь, не оплошайте и держитесь там без Никифорова.»       Женя удивлённо развернула свёрток от Юры и с улыбкой вдохнула запах свежей сдобы. Вот и будет чем приободрить Юри после произвольной программы.

***

      Юри был готов.       Стыдно было это признавать, но в какой-то момент Женя с ужасом подумала, что после выступления Плисецского, парень вновь может... занервничать, но вместо этого он словно завёлся ещё сильнее. В хорошем смысле. Он не смотрел по сторонам, не делал лишних движений, лишь спокойно контролировал своё дыхание и пожирал глазами истёртый множеством борозд от чужих коньков лёд. Кацуки предельно ясно понимал, что после исключительно мощного перформанса Юрия Плисецкого, в котором 15-летний фигурист буквально вышел за пределы своих нынешних возможностей, он не может сплошать. Не посмеет.       — Я хочу показать всем, чему я научился от вас обоих. Пройдя дальше, я докажу, что это победа не только меня одного. Пусть Виктор и не рядом, но я все равно знаю, что он поддерживает меня, — прошептал Юри, когда тёплая рука Жени легла на его твёрдые плечи.       — Так и есть, Юри, — ответила та и легонько поцеловала парня в висок, — Будь уверен, он ни секунды не сомневается в тебе. Как и я.       Кацуки улыбнулся и, повинуясь неведомому порыву, крепко обнял девушку, уткнувшись носом ей в шею. Она пахла кофеином, видимо, уже давно пропитавшим каждый сантиметр её кожи, и бодрящими цитрусовыми духами. Её любимыми. Солнечными и яркими, как и она сама.       Отстранившись, парень отточеным движением поправил зафиксированные лаком волосы, сделал глубокий дежурный выдох и уверено вышел на лёд.       Однако, несмотря на всю браваду, было видно, что он нервничал. По крайней мере для Жени, знавшей друга вдоль и поперёк, это казалось очевидным. Попытавшись отогнать прочь все сомнения и страхи, Евгения опёрлась локтями на ограждение, сцепила руки в замок и молчала начала наблюдать.       Вначале элементы выходили... не идеально. Виктор никогда не уставал повторять Юри, чтобы тот меньше думал во время своих выступлений, иначе это оказывалось чревато серьёзными косяками. Стоило ему лишь на пару секунд отвлечься от порядка движений в танце, как он тут же терял контроль над ситуацией в частности и телом в целом, неизбежно оказываясь валяющимся на льду. Иногда эту привычку получалось подавлять, иногда - нет... предсказать ничего было нельзя, надеяться можно было лишь на силу воли и упорство самого Юри, держащего своё паникующее сознание под контролем.       В настоящее время голова Кацуки действительно была забита десятками, если не сотней разных мыслей, а перед его глазами калейдоскопом проносилось все те моменты, что он провёл с Виктором и Женей. Их совместные прогулки или тренировки. Их постоянные шутки и дурачества. Их тихие посиделки втроём и душевные разговоры после занятий...       Несмотря на то, что сейчас Юри искренне жаждал победить, ещё сильнее он желал сохранить все эти прекрасные моменты. Любовь к себе и любовь к другим подталкивали его вперёд, словно невидимые крылья за спиной помогали ему парить над льдом и двигаться к своей цели.       Им движила странная смесь страха и надежды. Страх проиграть, страх разочаровать всех тех людей, что поддерживали, старались ради его благополучия и были на его стороне несмотря ни на что. Страх обесценить все вложенные в него силы. И надежда на обратное. Надежда, что он сможет добиться настоящего признания, чтобы никто больше не смел сказать, что он стоял на пути чужой карьеры. Он не помеха. Он стимул.       Он не слабый. Он сильный.       Музыка, льющаяся из колонок, обволакивала, затрагивая каждую частичку тела. Музыка, что была создана лишь для него одного. Мягкие, но уверенные удары по клавишам звучали будто его собственное сердцебиение. Каждая нота была отголоском его мыслей, его желаний и надежд, и Юри знал, что все, кто были на трибунах, понимали это.       На последних аккордах зал взорвался аплодисментами, а обессиленный, но довольный собой Юри, тяжело дыша, припал ко льду, касаясь горячими губами ледяной поверхности. Подобный контраст дарил ощущение слабой эйфории и долгожданной лёгкости в отяжелевшем теле. Громогласный голос диктора, объявивший его результат, он слышал будто сквозь толщу воды.       — 282,84, ты на третьем месте. Шансы есть, Юри, не смей впадать в фрустрацию, понял? — Уже сидя вместе на скамейке за ограждением, серьезно сказала Женя, заметив легкую отчуждённость на лице друга.       — Я-я и не собирался! — растерянно ответил парень, в панике не зная куда девать руки. — Клянусь, я в норме. Честно!       Безусловно, Евгения ему не поверила, но от новой порции нравоучений Кацуки спас её внезапно зазвонивший телефон. Девушка быстро глянула на номер на экране и молча просияла.       — Это Виктор! Юри, пойдёшь со мной поговорить с ним?       — Н-нет, — неожиданно отказался Кацуки, настороженно переводя взгляд на лёд, — Я... правда хочу увидеть следующее выступление.       Фигуристка удивилась, но настаивать не стала. Оставив подопечного на скамейке, она юрко шмыгнула за кулисы, подальше от чужих глаз и ушей. Спустя ещё пару секунд выслушивания надоедливой классической мелодии смартфона, девушка, удостоверившись, что вокруг не было ни души, быстро нажала на зелёную иконку принятия вызова.       — Наконец-то! Я уж думал меня списали со счётов, стоило лишь уехать на время. Не одной тебе купаться в лучах славы, дорогая, я тоже жажду своё место под софитами.       — Виктор, я... — Женя запнулась, совершенно не зная, как ответить. Голос на том конце трубки был таким родным и тёплым, таким обманчиво задорным, что девушке становилось почти физически больно слышать в нем отголоски страха и бесконечной усталости.       — Все в порядке, Женя, — словно прочитав её мысли, предательски спокойно ответил Виктор, — Со мной все отлично. Я жду в приемном отделении, пока Маккачин на операции. Не беспокойся, прогнозы хорошие.       — Я... мне жаль, что нас нет рядом... — в горле почему-то пересохло, а глаза предательски защипало. — Мы... я жду твоего возвращения. С хорошими новостями и никак иначе.       Мужчина затих, а затем шумно выдохнул, выдавая тихий, расслабленный смех, от которого у девушки, словно окатившей горячей волной, пошли мурашки по всему телу.       — Я обещаю, — уверено сказал он, не оставляя никаких сомнений в правдивости своих слов. — Я скучаю по тебе. Клянусь, вернусь, как только смогу, а пока позаботься о Юри. Он был вторым на кубке Китая, поэтому без сомнений сможет выйти в финал. Мы справимся. И отпразднуем это все вместе.       — Тебе лишь бы отпраздновать, — хохотнула Женя, — Впрочем, в этот раз это впервые будет оправдано. Я даже не буду пилить тебя по поводу алкоголя.       — Ого, что, значит я даже могу расчитывать на брудершафт?       — Определено можешь.       — Ты подбиваешь меня на великие свершения, — не сдерживая смех, сказал Виктор.       — Какой ты недальновидный, оказывается, если для тебя напиться в хлам - это уже великое свершение.       — Ну-ну, я ничего подобного не говорил. Ты удивишься насколько у меня на самом деле далекоидущие планы.       — А что, меня они каким-то образом затрагивают?       — Более того, они касаются тебя непосредственно, — неожиданно понизив голос, ответил мужчина, заставив Женю почти выронить телефон из рук.       В образовавшейся тишине девушка с предельной четкостью различала собственный стук сердца, глухо звучавший в динамике. Подобные слова от Виктора вводили её в ступор. Она не знала, стоило ли ей радоваться или же беспокоиться.       Все, что касалось Виктора Никифорова, являлось невероятным триггером для Евгении. Чувства к этому мужчине с пугающей скоростью росли день ото дня, и девушка боялась однажды проснуться и осознать, что больше не сможет жить вдали от этого человека. Все эти эмоции были ей в новинку. Они пугали. Ужасали.       — Забавно. Я только что понял, что у вас с Юри гораздо больше общего, чем я думал, — внезапно хохотнул Никифоров, зашуршав чём-то в трубку. — Вы оба делаете кучу ошибок, когда начинаете о чём-то сильно размышлять. Теряете связь с реальностью.       — Ну, знаешь ли, «ауч», — насупилась Женя, с облегчением однако посчитав, что мужчина явно был в чем-то прав. Правильно ли будет с её стороны просто отпустить ситуацию?       — Не обижайся, в моем же случае, я косячу, когда не думаю.       — Это звучит не так обидно. Скорее, закономерно. А, зная тебя, вообще само собой разумеющимся. Ты никогда не думаешь, — улыбнулась девушка, тут же услышав где-то вдали шквал оваций. Похоже, последнее выступление кубка Ростелекома подошло к концу.       — Мы скоро увидимся, — словно прочитав мысли Евгении, сказал Виктор, — Проследи, пожалуйста, чтобы Юри нормально выспался. Зная его, сейчас он шляется где-то, как замороженная сардина.       — Воу, Никифоров, неужели столько времени спустя, ты наконец проникся характером Юри? Да ещё и перенял мои любимые метафоры.       — Скорее, адаптировал, — весело ответил Виктор, — До встречи, Женя.       — До встречи, — на выходе прошептала девушка, усилием воли прерывая разговор. На мгновение образовавшаяся пустота в груди обескуражила. Ей мучительно сильно хотелось поговорить с ним подольше...

***

      Женя нашла Юри уже на улице. Укутанный в тёплый шарф, в широкой болоньевой куртке, парень стоял у металлического заборчика и внимательно смотрел на проносящиеся мимо автомобили.       — Держи, ты заслужил. И не забудь поблагодарить Юру, — сказала подошедшая со спины Женя, передавая парню пакет с пирожками.       Юри молча принял подарок, смущённо улыбнувшись неожиданно принятому жесту со стороны Плисецкого. Внезапно, в завывании ветра послышался его тихий, но твёрдый голос.       — Это мой последний шанс.       Женя отрешённо перевела взгляд на темное зимнее небо.       — Тебе не надоело повторять это раз за разом, как заевшая пластинка? Я не отпущу тебя со льда. Если надо, приклею тебе коньки к ногам...       — Женя, — внезапно посерьезнев, сказал Юри, — Вы с Виктором не сможете вечно тренировать меня. У вас своя карьера.       — Даже если и так, это не значит, что тебе нужно бросать свою.       — Я думаю об этом не из-за жалости к себе, — прошептал парень, — Я не вынесу, если подведу вас. В моем случае, результат этого сезона решит мою дальнейшую судьбу. Все или ничего.       Женя ничего не ответила. Продолжая смотреть на медленно оседающие на землю комья снега, она лишь молча анализировала сказанное. Может, Юри и прав. Она не должна вмешиваться в его жизнь и его решения. Она может лишь быть рядом и поддерживать его выбор, по возможности огородив его от боли и опасности. Так ведь и поступают друзья?       Ей в действительности было пора отпустить поводья и дать Юри двигаться дальше самому. Конечно, она не перестанет быть рядом, но та гиперопека, которой она окружила парня, явно не шла ему на пользу. Евгения понимала, что поначалу ей будет тяжело свыкнуться с мыслью, что Кацуки Юри уже был взрослой, сформированной личностью, которая не имела ничего общего с её погибшим братом. Крис был прав, говоря, что тот образ спасителя и мученика, что она выдумала для себя в своей голове, сжирал её изнутри...       — Я могу... спросить тебя кое о чем? — внезапно засмущавшись, спросил Юри, нервно ковыряя мокрый снег носком ботинка.       — Конечно, — с трудом оторвавшись от своих мыслей, улыбнулась девушка, совершенно не чувствуя подвоха, — Все, что угодно.       Японец покраснел пуще прежнего.       — Ты... ты любишь Виктора?       Слова друга выбили почву из-под ног мгновенно. Женя вздрогнула, от неожиданности вцепившись руками в металлическую ограду перед собой. Она понимала, что реакция на столь безобидный вопрос, вероятно, была чересчур бурной, но ничего не могла с собой поделать. Любые мысли о её чувствах словно острым ножом вскрывали все гнойные раны, что были у неё в душе - мешая дышать, не давая мыслить здраво.       — Я-я... с чего... такой вопрос? — дрожа, но совсем не от холода, спросила фигуристка.       Юри посмотрел на неё серьезно, нахмурив брови, что совсем не шло его спокойному лицу. Он подошёл ближе к подруге, уверенно заглянул ей в глаза и осторожно взял её ладони в свои.       — Потому что я люблю вас обоих и хочу, чтобы вы были счастливы. Понимаю, не мне говорить об этом, но... я чувствую это. То, что происходит между вами.       — Юри, это... даже если что-то и происходит, я не думаю, что сейчас самое удачное время для выяснение отношений. Финал на носу...       — Дело не во мне, — почти раздраженно ответил Кацуки, — Дело в вас. И ты это прекрасно знаешь.       Евгения пристыжено опустила глаза, опешив от такого напора. Юри был прав, и от этой правоты становилось плохо. Сколько ещё она будет обманывать себя и зарывать голову в песок, если все и так очевидно даже для окружающих?       — И как давно... ты начал думать об этом?       — С самого начала, — неловко растрепав волосы на затылке, ответил Кацуки, — Но серьезно задумался об этом совсем недавно, на предыдущем этапе. Виктор тогда вёл себя очень странно. Он, конечно, ничего не говорил мне, но я ведь не такой дурак, чтобы не сложить два и два.       — Виктор всегда ведёт себя странно, — попытавшись перевести разговор в более шутливое русло, сказала девушка, но, наткнувшись на взгляд Кацуки, замолкла.       Молчание давило на нервы.       — Я не пытаюсь тебя ни к чему принудить. Просто хочу, чтобы ты знала, что я поддерживаю тебя. Вас обоих, — мягко улыбнулся Юри, бережно обнимая подругу.       В этот момент Женя, сдерживая радостные слёзы, с трепетом подумала, насколько сильно вырос и изменился за это время Юри.       И вот, прежде чем уставшими, но довольными вернуться обратно в отель, Евгения вовремя отвлеклась на звук оповещения. Расплывшись в счастливой улыбке, она без слов повернула экран к Юри, показывая короткое, но такое долгожданное сообщение.       «Теперь все хорошо. Жду не дождусь увидеть вас в Барселоне:).»