***
Одетый по последней эльфячьей моде, я направился в комнату к Марду — отдельной мне так и не дали. И то, что я был попугаем при заселении, их не оправдывает: птицы тоже люди, и к ним надо относиться с уважением! А иначе насрут. И вообще, где моя золотая клетка, как у каждой уважающей себя птахи? В общем, мыслей было много. Но когда я открывал дверь, и подумать не мог, что там будет… кхм, занято. — Да, быстрее, еще! — словно дожидаясь благодарного зрителя в виде меня, томно простонала какая-то брюнетка, закидывая ноги на спину… Марду? С глазами как у совы и сорочьим желанием урвать (оторвать) пару драгоценностей я наблюдал, как мой — МОЙ! — глава (а я хорошо рассмотрел его кобелиное лицо) вдалбливается в ее тело, активно двигая тазом. Свободной рукой он в это время мял грудь такого размера, что идеально в ладонь могла бы поместиться разве что Эфлеру. Кхм, вот все при делах, активно трудятся на постельном фронте (чтоб их контузило!), а вот мне что делать? Уходить просто так неловко: такое представление устроили, не отдать должное будет невежливо. Подавив порыв выдать это самое матом, я, наконец, прошел внутрь и закрыл за собой дверь: если моя благодарность будет слишком велика, не хотелось бы заиметь свидетелей — я стесняюсь. — Пор-ра бы попр-росить сделать замок, чтоб не ходили тут всякие, — пробурчал я. И уже погромче добавил: — Да, Ар-р-ррида? Хмыкнув, темная фигура в привычном плаще выплыла из угла. Я невольно вздрогнул: не видел ее, звал по чистой догадке. Девушка же в это время подошла к кровати и огладила смуглой рукой влажную от пота спину ничего не замечающего Марда. — Не тронуло? — спросила она с отчетливо заметным интересом. — Значит, не так-то ты его и любишь. Зря он выбрал тебя в пару. Я криво усмехнулся. А вот это не тебе решать. Уж как-нибудь сами разберемся. И ты уж точно не имеешь права клепать компрометирующие измены, словно коллажи в фотошопе! — Просто я ему верю. И вам всем лучше смириться, — ровно ответил я, стараясь не сорваться. Все же мы так старались доставить ее в целости и сохранности — думаю, меня по головке не погладят, если я прикопаю ее во саду ли, в огороде. То ли почуяв мой внезапно пробудившийся интерес к садоводству и земледелию, то ли просто сказав и показав все, что хотела, девушка молча направилась к двери. — Аррида! — окликнул я ее. — Что? — Прибер-р-ри за собой. Хмыкнув, она хлопнула в ладоши, развеивая порноиллюзию. И только когда дверь закрылась, оставляя меня в тишине и одиночестве, я позволил себе обессиленно сползти по стене. Что она там сказала? Не тронуло? Да меня от миграции в теплые края на жопной тяге спасло только то, что у этого Марда на лбу не было живописного синяка: сегодня утром, удирая от одного пронырливого и настойчивого оборотня, я со всей скорости летуна «Формулы-1» завернул за угол и прописал оказавшемуся на траектории Марду знатный фэйспалм. Повезло, что Аррида не следит за обновлениями его внешности. И вообще — за такие шутки в зубах промежутки!***
— Раздевайся давай! — приказали мне после недолгих уговоров закосплеить Адама добровольно. — Зайка моя, ну не сейчас же! — взмолился я, стараясь удержать штаны на месте. И откуда такая сила и подобное желание у столь невинного создания? — Скоро Мард вер-р-рнется, мне нужно его встр-ретить! — предпринял я очередную не очень убедительную даже для меня попытку. Ну, быть убедительным, светя голым задом, не получалось: тут возможно что-то одно, и выбор уже почти сделан за меня — застрял на полпути и одной ягодице. — Я не зайка, а лиса! А он вернется еще не скоро, на пять раз туда-обратно хватит! — отмахнулась моя мучительница и прожгла меня горящим желанием взглядом. — Не ломайся, будто в первый раз, сам знаешь — тебе понравится! Подобный напор и так выбил меня из колеи: все же я еще не совсем оправился от утренней сценки, достойной дамских романов, а теперь оказался припертым к стенке — буквально. Но меня на всякий случай решили добить окончательно: — Ты мне должен. С этим я уже поспорить не мог. Ну вот, еще недели не прошло, а я уже по клюв в долгах. И где взять кредит на их погашение молодому и не обремененному семьей попугаю? — Ладно, ладно, сдаюсь, — я чуть не поднял руки — остановила только мысль, что это единственное, на чем держатся штаны. — Я р-разденусь. Только отвер-р-рнись: тебе такое еще р-рано видеть. — Какие мы нежные, — фыркнула Сайка и развернулась, вдобавок показушно закрыв глаза руками. А я сосредоточился и обратился в птицу, готовясь испытать всю боль и страдания домашних животных: тискать мою попугайную сущность малышка любила, как лиса кур. Мне подобное сравнение не нравилось… но я ей за якорь и правда должен. Так что потерплю. Я ж мужик, в конце концов, такова моя доля. И тем более руки у нее и правда умеют делать приятно. Да-да, вон там, между крыльев… М-м-м-м, массаж…***
Но даже если бы не эти случаи, мне бы все равно было не скучно: каким-то образом Ликад узнал, что я оборотень. А судя по тому, что он был в курсе, насколько тесные отношения у меня с Мардом (хотя он точно не был в списке оповещенных), я догадывался, как и когда он мог меня рассекретить. Как я понял, что он в курсе последнего? Ну, фразу в лоб: «Давай скрепим наше знакомство членопожатием», трудно понять по другому. Конечно, я его послал с такой вежливостью к Эфлеру (конечно, он не пошел — у котов девять жизней, но явно не девять членов). Конечно, я не прекратил после этого попытки портить ему жизнь, пытаясь донести, что ну меня нафиг. Я даже, пока кот спал, клевал и щипал его за свисающий с ветки хвост, надеясь, что это деталька из человеческого облика — ведь ничто не берется из ниоткуда, а других хвостов у людей нет. Думал, что раз слова не работают — то хоть это отобьет у него не только меня-хотелку, а вообще любую. Но он был непокобелим. От его горизонтального интереса меня спасало только то, что я все время оборачивался птицей, а природа не предусмотрела возможности спаривания между звеньями пищевой цепи. Но, кажется, после того, как я снова обрел человеческую натуру, ко мне вернулись также человеческое непостоянство и присущий ему закон подлости. И этот самый закон превратил мою вторую ипостась в птицу обломинго: превращаться я начал не только когда мне хочется, но и когда совсем не хотелось бы. Забежав за угол, я огляделся. Вроде чисто. Из-за этого кошака моя жизнь превратилась в какие-то прятки на нагибание! Ну это мы еще посмотрим, кто кого! Хотя мою совсем недавнюю попытку особо удачной не назовешь… Этим утром я патрулировал с воздуха местность: Мард с вожаком и Арридой пошли в лес, и у меня появилась прекрасная возможность подслушать, о чем они говорят. Но стоило мне только ненавязчиво начать снижаться, как мягкая воздушная волна от раскрывшегося купола пихнула меня в ствол, чуть не заставив поселиться в дупле — причем, пробив его перед этим собственноклювно. Ухнув от боли, я соскреб себя со ствола и разозленно прыгнул на ветку. Могли бы и сказать, что вам нужно уединение! Но посмотрев вниз, я понял, что судьба ко мне таки благосклонна: если где-то убыло, то где-то появится возможность прибить. Ну или хотя бы доставить пару неприятных (кому как, кому как) мгновений. Благо, кандидатура имелась: в данный момент Ликад, решив побыть морским котиком, бороздил просторы небольшого глубокого озера. А вот его одежда… Эх, не учат некоторых детские сказки наподобие «Царевны-лягушки», что нельзя свои вещички без присмотра оставлять: сожгут. Или развесят высоко-высоко на тонких веточках. Я периодически оглядывался на наивного хозяина, но, опасаясь, что он может нагрянуть внезапно и что часть этой сказки про «яйцо — в утке, та утка — в зайце, тот заяц — в кованом ларце…» ему может быть известна, я решил ускориться. Быть на месте утки не хотелось… Штаны и рубашку я развесил аккуратненько — в этом меня не упрекнешь. Остались только сапоги — и вот пытаясь подцепить один из них клювом и не задохнуться, я слишком увлекся: — Помочь? — участливо послышалось над головой, и я от неожиданности нервно вздрогнул. Челюсти от испуга вообще свело; так и не выбравшись из сапога, я замахал крыльями, наверняка со стороны напоминая утепленную версию сандалий Гермеса; лапы оторвались от земли, несколько секунд полета наугад — и точное попадание в яблочко. Точнее, в яблоньку. В ту самую, на которой я белье развешивал. Зато клюв раскрылся. А еще в голове потемнело, и, выскользнув из обуви, я ухнул вниз; стыковку с землей ознаменовал протяжным стоном, а, открыв глаза, удивленно замер: то ли все вокруг уменьшилось от того, что столкновение не прошло бесследно и мозг я знатно потряс, то ли я очеловечился. Взгляд Ликада, резко изменившийся с разозленного на заинтересованный, подсказывал (да что там, транслировал большими буквами), что верно второе. Ну а чтобы до меня его радость от внезапной встречи лицом к лицу, а не лицом к клюву, дошла лучше, Ликад, не успел я опомниться, накрыл мое тело своим. Думаю, упоминать, что не только кошак, но и я был гол, как сокол (эх, если б сокол…), будет излишне. Я судорожно затрепыхался, но меня настойчиво пощекотали пальцем с нечеловечески длинным когтем, как бы намекая: «Коготь в печень — никто не вечен». Пришлось успокоиться, пока не помогли. — Вот ты и попался, пташка, — промурлыкал Ликад, проводя когтем по моей груди. Было бы щекотно и смешно, если б не мысль, что он меня так размечает, как мясник тушу. — Зачем же ты вещи мои прятал? Если хотел полюбоваться на меня голого, мог бы просто попросить. Что?! Я ж не извращенец, а нормальный пакостливый попугай! Поняв, что Ликад во власти своих заблуждений начал потираться об меня, будто решил, что я еще и пощупать его мечтал, я спешно начал оправдываться: — Да я пр-р-росто хотел… — Какое совпадение — и я хочу! — перебил меня кошак. И такое проявление невежливости я бы еще мог простить (ага, бог простит), но он еще посмел отнять у меня свободу матерного слова! Почему матерного? Так других мыслей и не осталось: всю цензуру смыло слюнями этого блохастого, когда он присосался к моему рту. И огрести бы мне анальную карму за все прегрешения в этом мире, но повезло, что внутренняя птица обломинго любила обламывать не только меня: мимолетная тошнота, и через мгновение я уже с клекотом: «Накось выкуси!», — уносил пернатую гузку. Б-р-р-р. От воспоминания меня передернуло: все еще свежи были ощущения чужих губ на своих: мокрые, слюнявые, настойчивые… Почему-то вот тут я сразу вспомнил о своей натуральности: повторять уж точно не хотелось, было противно. Совсем не как с… А вот это интересно. Почему не так? Из-за якоря? Но даже такие размышления не заставили меня ослабить бдительность. После того случая я, как обычно, прилетел на чердак — там оставлял одежду перед превращением. И теперь, крадучись, возвращался к себе в покои, настороженно озираясь: озеро было недалеко, кошак уже вполне мог добраться, надо смотреть в оба и, на всякий случай, включить жопную интуицию — ничего хорошего от встречи с ним явно не выйдет. Так, последний поворот… уф-ф-ф, и тут, вроде, никаких половых агрессоров. Подавляя порыв прокатиться к двери кувырком, словно киношный герой, я тихо нажал на ручку… Открыв дверь, я понял, что у меня просто разыгралась мания преследования. Никто и не думал за мной бегать: Ликад терпеливо ждал, растянувшись на моей кровати. В сапогах! И я не знал, что меня беспокоило больше: то, что он залез на мою кровать в обуви, или то, что кроме нее на нем ничего не было. Видно, снять вещи с дерева он-таки не смог, а взять новые не успел: спешил меня застать, — вот и явился в облике кота в сапогах из порно. И даже «шпага» наготове — это я тоже успел заценить быстрым взглядом. — Наше знакомство не задалось, так что предлагаю начать сначала, — весьма цивилизованно начал он. Вот только его наряд и взгляд, а-ля «я уже все спланировал, расслабься и получай удовольствие», вряд ли обещали мне хорошее начало. А вот скорое кончало — вполне. Тяжело вздохнув, я прикрыл за собой дверь и прислонился к ней, скрестив руки на груди. Раз ни достать его, ни скрыться не выйдет, то попробуем договориться: — Может, оставишь меня, а? — попробовал я, сам понимая наивность своей просьбы. Ликад хмыкнул, подтверждая мои мысли. — Пойми, я птица занятая: уже нашел свой «якор-рь» и не смогу быть с др-р-ругим. Точно не смогу: впечатления еще были свежи, словно слюна на губах не обсохла. Вот же ж… якорь верности. — Для близости не обязателен якорь, — заметил Ликад, садясь на край и опуская ноги вниз. — Ты удивишься, но якорь — это выдумка, которую наверняка тебе в голову вбила моя сестрица. Вот пришел бы ты ко мне, я бы сразу научил тебя превращаться правильно, без всяких этих глупостей. Я недоверчиво хмыкнул. Ага, знаем мы таких учителей: устроил бы мне репетиторство по камасутре. — И почему же тогда эта выдумка ср-р-работала? — резонно спросил я. Как студент, я всегда придерживался позиции «главное, что работает, а как работает — не главное». Кошак поднялся и текуче потянулся. Мышцы заиграли под его кожей от этого движения, но я только фыркнул. Позер. Как и все коты. Что дальше? Задерет ногу и начнет прямо у меня на глазах свои яйки вылизывать? Ликад нахмурился, словно о чем-то задумался (надеюсь, не о моих мыслях). А потом ответил на вопрос: — Якорь был придуман нашими вожаками для детей, у которых проблемы с верой в свои возможности. Они не могли контролировать свои превращения, и тогда один попаданец-психолог посоветовал такую методику. Грубо говоря, якорь — эта наша вера в себя, а привязка на другого человека — это акт искреннего доверия, ведь это дает ему огромную власть, — неожиданно кот оказался рядом — я только невольно вжался в стену. Вот же ж… и не заметил ничего: так увлекся его рассказом. А Ликад все продолжал, подходя ближе: — И поэтому подобные убеждения опасны: всего одно слово того человека — и ты бы навсегда остался птицей, ведь ты считал бы, что подобное в его власти. Если бы он умер или бросил тебя — ты бы навсегда остался птицей. Просто потому, что сам себе внушил, что только он удерживает твою человеческую ипостась. — И… как же быть? — еле слышно выдавил я. Как? Я же так был уверен, да и те ощущения были такими правильными… И тут меня обеспокоил другой вопрос: если якоря нет, то чем тогда объяснить мою странную реакцию на Марда и его прикосновения? Ликад гипнотизирующе уставился мне в глаза — из-за почти одинакового роста ему это не доставило неудобств — и коснулся моей груди ровно напротив бьющегося чаще обычного сердца. Такой ритм был оттого, что я оборотень, точно. А не из-за присутствия голого, трогающего меня парня. — Превращение — это просто осознанное желание смены облика, желание от всего сердца. Но если тебе уже так привычно понятие «якорь», то привяжи его на себя. Как это сделал я. — Оно и видно, — прокашлявшись, немного хрипло поддакнул я. — Кошки и так высокомер-рные нар-р-рциссы, а ты прямо махр-ровый. Ликад улыбнулся. И не успел я курлыкнуть, как он схватил мою правую руку и прижал к своему сердцу: — Но если ты все еще не уверен в себе, можешь привязаться на меня. А потом я постепенно научу, как обращаться правильно. — Я тебе что, шлюпка, якор-р-рь в каждой бухте забр-расывать? — не оценил я такой версии предложения руки и сердца и, вырвав руку, отошел от двери. Оборотень еще немного посверлил меня странным (не раздевающе-нагибающим!) взглядом, но больше попыток приблизиться не делал. А потом и вовсе прикрыл глаза, сосредотачиваясь. — Скажи, пожалуйста, а то, что у меня в этом облике много от птичьей ипостаси… нор-рмально? — торопливо спросил я, пока Ликад не обернулся — а он готовился именно к этому. Верно, если он в таком наряде по замку пойдет, его здешние кошки не выпустят, пока всю сперму не выдоят. А то и коты тоже присоединятся… Ликад распахнул глаза. Мне кажется, или их цвет стал ярче, а зрачок сузился?.. — Нормально, — голос тоже стал ниже, рокочущим. — У меня, например, язык шершавый. Могу показать, — и снова эта недвусмысленная много-порно-обещающая улыбка. — Бр-р-рысь, — беззлобно выдохнул я и покачал головой. И уже большой кот мазнул меня хвостом по… хвосту, выпрыгивая в окно. А я подумал, что надо спросить у Арриды заклинание ментальной кастрации — на всякий случай. Судя по реакции на новость о нашем с Мардом спаривании, она наверняка уже для меня его разрабатывает — вот раз оно и так для меня, значит, могу им воспользоваться в личных целях. А то времена нынче неспокойные, честного попугая каждый чести норовит лишить.***
— И почему ты ему отказал? — спросил Мард, задумчиво перебирая мои волосы (ну что за, в прямом смысле, трогательная привычка?), когда я, как обычно, рассказал, как прошел мой день. Почему? Я даже приподнялся на локте, удивленно глядя на него. Он серьезно? — Я же говорил раньше, что у нас уже есть кошка др-р-раная, и еще одна не нужна! — запальчиво выкрикнул я и хлопнул рассмеявшегося Марда по груди. А потом, опустив голову обратно и слушая четкое биение чужого сердца, тихо произнес: — Ты сам-то не скор-ропостижно ли объявил нас пар-р-рой? Даже не спр-росил моего согласия, — последнее даже для меня самого прозвучало сварливо. — А ты против? — поинтересовался глава. И только его рука, замершая посреди движения, давала понять, что мой ответ его действительно волнует. — Ну… нет, — наконец признал я тихо. Вообще, ответ был «Ну да!»: все же слишком быстро это произошло, мне нужно было время. В конце концов, нелегко так резко менять ориентационную полярность, переезжая на полюс к веселым гомикам. Да и в итоге еще оказывается, что дело не в метафизической хрени вроде якоря, а только в моих чувствах и желаниях! Но, лежа с тем, с кем уже было и, судя по активным поглаживаниям на грани между «Легкое возбуждение» и «Всем встать, секс грядет», скоро будет, как-то не к месту орать про натуральность и недоступность. Как говорится, поздно пить боржоми. Впрочем, все равно не понимаю, как минералка может помочь от столь глубоких анальных ран. — Тогда в чем претензия? — резонно произнес Мард. А потом ровно добавил: — Кстати, Ликад прав: многое я не могу тебе дать в силу своих человеческих возможностей. Я только стукнулся лбом об его грудь, подавляя порыв спародировать земных волков: — Ты не человек — ты идиот! И другого такого больше нет, — так и не поднимая головы, пробурчал я. — Вот тебе счастье подвалило, правда? — наконец, его голос стал веселым и заигрывающим. Вот не идет ему серьезность. Особенно когда он гладит мой член. Охотно подаваясь навстречу его губам, я подумал, что где-то эту фразу уже слышал…***
В это время рядом с замком
Зик уже битый час искал своего неугомонного большого брата. И где этот Эфлер? После того, как оказалось, что Попка не просто человек, но и еще пара главы, он сам не свой стал. У орков все же сурово относятся к подобного рода отношениям, и хотя Эффи был более лояльным (не вызвал сразу же на поединок перед лицом предков), все же он это не принял. Вот поэтому эльф и старался все эти дни держать его в поле зрения: как бы тот не натворил дел… Внезапно над головой послышалось пошкрябываение, и Зику прямо на нос посыпались щепки. Чихнув, эльф озадаченно уставился вверх: либо здесь деревья вместе с листьями сбрасывают еще и кору, либо… Ага, попался! Ухмыльнувшись, Зик ловко и бесшумно забрался на толстую ветку. — И как представление? Нравится? — внезапный участливый вопрос с тыла заставил Ликада потерять сразу три из девяти жизней от испуга. И это явно было бы не пределом, но тут его спасло, что когти со злости впились в ветку — и специально теперь не отдерешь. Бессильно задергав лапами, оборотень зашипел, не имея возможности достойно встретить обидчика. Да что там, он даже повернуться к нему мордой лица не мог! — Охлади свой анус, котик, — обидно рассмеялся Зик, наблюдая за попытками высвободиться из ветки, которой не понравилось быть когтеточкой. А вот нечего вредить природе, она мстительна! И поэтому эльф не мог хладнокровно наблюдать за страданиями невинного (нууу, где-то глубоко внутри. Очень глубоко, куда даже гном не докопается) существа. Тяжело вздохнув, Зик потер руки и приложил заискрившиеся пальцы к ветке. Кора затрещала, раздвигаясь, и вскоре кот, освободив лапы, спрыгнул вниз. Еще немного магии — и на ветке даже следа от двойного надругательства не осталось. Тонкий прутик с зелеными листьями благодарно мазнул фыркнувшего Зика по щеке, и тот довольно улыбнулся. Вот, теперь порядок. Кстати, а с чего этот оборотень так распсиховался? Задавшись таким вопросом, Зик посмотрел вперед, на стену замка… точнее, на окно. А еще точнее — на весьма знакомый непоседливый зад (даром, что сейчас без перьев), в который активно толкался бедрами Мард. Ну, конечно, кто же еще. Усмехнувшись, эльф поспешил удалиться, пока его не удалили насильно: если глава узнает, что за ними подсматривали, смотреть больше будет нечем. Да и некому. Ловко спрыгнув, Зик увидел удаляющуюся спину оборотня, уже принявшего человеческий облик и одевшегося. И поспешил догнать. Зачем? Ну так эльфы же должны блюсти гармонию, а этот элемент явно желает внести дисбаланс в сложившиеся в отряде отношения. В общем, как говорится, третий — лишний, и осталось только до него это донести. — Может, оставишь его в покое? — крикнул вдогонку Зик. Догонять не стал — еще он за всякими оборотнями не бегал. — Тебе-то какое дело? — огрызнулся Ликад, резко оборачиваясь. Эльф обычным шагом подошел ближе. — Просто они — мои товарищи, — пожал он плечами. — И смирись: попугай — птица верная, он не сменит… кхм, хозяина, — немного запнувшись, закончил Зик, не зная, как точно охарактеризовать такую связь. Ликад машинально посмотрел на окно в Гейропу и задумчиво уставился на своего спасителя: — А ты? — А я не птица, — хмыкнул Зик. — И к тому же свободен. Пройдя мимо немного растерявшегося от такого развернутого ответа оборотня, Зик направился ко входу в замок. Но, на мгновение замерев на пороге, обронил: — Ну, что, котик, ты идешь? Учти, я ждать не буду, — и вошел внутрь. Ликад же не просто так на него смотрел — эльф сразу понял, что дело пахнет специфической мазью для облегчения трения. Так что, когда через некоторое время за спиной послышались приближающиеся мягкие шаги, Зик самодовольно улыбнулся. Кошки тоже могут быть верными — вот только совершенно не умеют искать хозяев. Но эльфы всегда умели находить общий язык не только с флорой — но и с фауной… В конце концов, всем когда-нибудь надоедает гулять самим по себе — вот тогда-то и хочется погулять по кому-то другому. Или под кем-то другим. А выгулять этого пушистика Зик был не против.***
Утро следующего дня выбивалось из однотипных вялотекущих будней: теперь на встречу с вождем Мард взял и меня. Причем очень настойчиво, даже не дав одеться — хорошо хоть я мог превратиться в попугая, а то пришлось бы разгуливать в ипостаси нудиста. В уже знакомом по первому дню зале было оживленно: не только наш отряд был внутри, но и, кажется, вся стая. И не успел я раскрыть клюв, дабы спросить, что за потоп (иначе чего тут каждой твари по паре собрали?), как вожак, увидев Марда, поднялся и произнес: — Вам нужно уходить. Я даже дар речи потерял (что само по себе выражало глубокую степень шока). Вот тебе и гостеприимство! А как же посидеть на дорожку? Но Мард, кажется, совсем не удивился: — Они нас выследили? Вожак кивнул и устало потер лоб: — Да. Сегодня наши разведчики донесли, что границу пересек небольшой отряд вампиров. Выглядят как дипломаты, но с ними дроу, и он явно не просто попутчик: наверняка рассказал, что Аррида здесь. И потому выдвигайтесь прямо сейчас, — и, предвосхищая следующий вопрос главы, продолжил: — Сопроводительный отряд и провизию я вам выделю. Мард благодарно кивнул. Мы уже развернулись, чтобы уходить, как вдруг сзади послышался непривычно серьезный голос: — Отец, разреши мне пойти с ними. — Ликад? — кажется, для вожака то, что сын записался в добровольцы, тоже было неожиданно. Прямо как для меня его ответ: — Хорошо. Вот какой родитель так запросто отпускает свою кровиночку? Я настороженно покосился на оборотня: наверняка он специально из-за меня, теперь покою не даст… Что? Я ожидал, что Ликад сейчас усмехнется, скажет мне что-то типа «до встречи в горизонтальном положении» или «только расслабься, и я выебу тебя, пока ты спишь» и так далее и тому заебное, ибо сезон охоты теперь точно объявляется открытым… Но он смотрел только на Зика. А потом тихо хмыкнул, когда эльф, заметив подобный интерес, послал ему воздушный поцелуй. Я удивленно присвистнул: вот это поворот! Просто Санта-Попугайбара какая-то! А самое веселое в том, что все только начинается. Значится, вампиры приезжают? Что ж, пора начитывать своему отряду курс молодого вампироборца — благо, я подготовлен земными фильмами к любой нечисти. А вот она ко мне явно не готова. Да даже если и готова — и на старуху найдется проруха; ведь не угадаешь, когда в лоб прилетит попугай и перевернет твою жизнь с ног на клюв. Уж я-то знаю. И пикировать в лобовое столкновение уже наловчился.