Ignis Fatuus / Блуждающие Огни

      И снова дни слились в единую уродливую массу. Когда неясно, где утро, а где ночь, и, в общем-то, это совершенно неважно. Хотя если бы была возможность отсчитывать дни, то Винсент бы знал, что прошла уже неделя. Неделя, как он не поднимался с колен. Как его лишили абсолютно всего, чего, казалось, отнять никто не сможет. Ведь никогда и не думаешь о совершенно простых и обыденных вещах как о том, чего может и не быть. Теперь Кондор решал все: когда Винсенту есть, когда пить и даже когда ходить в туалет. На своё усмотрение он мог привязать Винсента в комнате на много часов, а мог позволить ползать по коридорам второго этажа. Без возможности открыть самостоятельно дверь, без возможности даже спуститься по лестнице вниз. Неделя прошла с тех пор, когда Винсент последний раз говорил. Ему оставалось лишь думать, но после того случая в компании собак он перестал пытаться ловить мысли за хвост.       Каждую ночь он жалел о том, что не может даже заставить себя отключить слух. Ведь сквозь стену он слишком отчетливо слышал стоны. Кондор не трогал его так, как раньше. Даже говорил с ним совсем другим тоном, как разговаривал лишь со своим зверьем. И вместо того чтоб насиловать или пугать, он учил его командам. Тратил на это время несколько раз в день, закрываясь вместе в какой-либо комнате. Начал с нелепых и простых. «Сидеть», «ко мне», «место». За правильно исполненный приказ Винсент получал еду. Потом он стал получать пищу, лишь когда реагировал на команды как можно быстрее, а они, в свою очередь, становились сложнее. Словно циркового пса, Кондор учил его вертеться вокруг своей оси, замирать в определенных позах, двигаться возле его ноги. Это было единственным развлечением, единственным общением на протяжении нескольких дней. Унизительно и совершенно нелепо — особенно понимать то, что Кондор не шутит, а действительно относится к нему как к псу. А когда Винсент отказывался падать на спину, подставляя живот, или вилять хвостом, изображая поклон, Кондор в наказание снова натравливал на него собак. Оказавшись в той комнате второй раз, Винсент рвался, пытаясь сбежать. И если бы не заклеенный рот, он бы орал, молил о пощаде и просил бы… Но это было бесполезно. Ведь сейчас он не считался человеком, а в дрессировке собак лишне доверять словам. Кондор стал совершенно слеп, и хоть Винсент понял, что у него нет выбора, кроме как изображать пса, и готов был раскаяться в своей ошибке, все повторилось вновь. С тех пор Винсент перестал думать. Слишком велика цена. Каждый раз, закрывая глаза, он снова оказывался там. Привязанный, не способный ни на что, в окружении обезумевших псов, считавших его своей самкой. Лучше б они загрызли его, нежели вот так!       Понимая, что вариантов никаких больше нет и ему совершенно нечего больше терять, Винсент стал пытаться угодить. Ведь изображать собаку было не так страшно, как оставаться в тишине, наедине со своими мыслями и воспоминаниями. Он начал следовать за Кондором по пятам, если только не потребуется другого. Он научился быстро перемещаться на четвереньках и перестал пытаться смотреть вверх. Его мир стал на уровне колен. Никаких окон, никакого горизонта. Никакой мебели или предметов быта. Бесконечный пол. Он сам не заметил, как тело стало реагировать на четкие команды быстрее, чем мозг успеет их осознать.       — Заходи.       Винсент не удивляется, хотя Кондор привел его в свою спальню первый раз за все это время. Где-то в глубине души Винс рад, ведь это может означать, что он снова станет человеком. Возможно, ему даже дадут полежать на кровати, а не полу. Снимут наконец этот сковывающий и унизительный костюм и вернут элементарные свободы, которые никто не вправе забирать. Возможность самому решать, когда ходить в туалет, для Винсента сейчас была сродни мечте, а вот то, что Кондор, скорее всего, снова станет насиловать его, уже не пугает так сильно. По крайней мере, от него не воняет псиной и он один. По крайней мере, он человек. И Винсент тоже хочет быть человеком, поэтому с радостью заходит в комнату.       И сразу же его неуверенная надежда рассыпается в прах.       — Ого, сэр, вы решили добавить ещё и щенка? — свесившись с кровати, белый гость удивлённо разглядывал замершего Винсента. — Можно погладить?       — Секс с собакой в мои планы не входит. Да, можно. Винни, поздоровайся с Ангелом.       Вот теперь настало время немного удивляться. Но сначала надо было подойти. К этому парню, который шастал по дому и лапал Ноэля каждый день. Винсент терпеть его не мог, вынужденный наблюдать, но сейчас он не в праве отказаться выполнять приказ. Винс подошёл к кровати и положив голову на ее край. Плавно завилял задницей так, чтобы в движение пришел торчащий хвост. Это даже уже не вызвало отвращения, да и он не постоянно ходил с хвостом. По крайней мере, пока в его заднице был хвост, там не могло оказаться что-то еще, и эта мысль невольно прибавляла симпатии к данному элементу костюма.       — Какой ми-и-и-илый. Сэр, а вы дадите мне с ним поиграть?       Поглаживая Винни по макушке, Ангел смотрел на него в упор, облокотившись подбородком на искусственный нос. Винсент при желании даже мог пересчитать белые волосинки в его бровях — настолько близко оказалось его лицо. И то, с каким выражением глаз Ангел задал свой вопрос, заставило Винсента невольно податься назад. Механические уши трусливо опустились, реагируя на мимику и безошибочно определяя страх.       Кондор подошёл к ним молча. Щелкнув пальцами, он указал Винни вниз. Моргнув, Винсент тут же подскочил к нему, быстро обходя и садясь у левой ноги. Ставя руки-лапы ровно на уровне носков, с идеально прямой спиной и направленным вверх взглядом. Кондор, не глядя, провел рукой по затылку и шее, одобрительно почесывая сквозь костюм.       — Оказалось, он очень способный малыш. Непросто было отыскать нужный стимул, чтоб сделать его таким. Неправда ли, Винни? Покажи Ангелу шары.       Винсент поджал губы, чего было не видно за маской, совершенно не горя желанием выполнять команду, но зная, что иначе нельзя. Развернувшись на месте, он опустился грудью на пол, чуть разведя ноги и оттопырив зад. В висках забилась кровь, ведь одно дело выполнять эти нелепые приказы наедине, и совсем другое — играть роль собаки при том, кого он лично и не знал никогда. Хотя и ненавидел всей душой.       Смех сзади, очевидно, сказал о том, что Ангел команду оценил.       — Вы правы, он очень мил! — едва не хрюкал от восторга гость.       — Если бы он попался мне в то время, я бы пустил его в разведение, — голос Кондора звучал более чем серьезно, несмотря на полную абсурдность слов. Винсент иногда вообще не понимал, как можно с таким выражением лица шутить. Кондор похлопал его по ягодицам, оставив руку по-хозяйски у основания хвоста, и продолжил все таким же привычно будничным тоном: — К чему я это, Микеланджело. Тронешь его без моего ведома — и я яйца тебе оторву, а затем заставлю их съесть. Ты знаешь: твои хозяева солидарны со мной, что генетика твоя — абсолютно тупиковая ветвь. Поэтому следи за тем, что и кому ты говоришь.       Движение в стороне привлекло внимание, и Винсент охотно переключился от слишком мудреного диалога. В открывшейся двери стоял Ноэль. Он лишь мельком, на какую-то долю секунды, бросил взгляд на Винса, но этого хватило, чтобы понять. Винсент резко захотел уйти, всеми осколками своего сознания понимая, что он не хочет быть здесь. Он не хочет стать свидетелем того, что, скорее всего, тут произойдет. Не хочет видеть, как раздевается Ноэль, не обращая никакого внимания на него, как собирает свои волосы в пучок и как залезает на кровать, обнимая Ангела и ложась рядом с ним. При этом улыбка не сходит с его губ, а расслабленный и спокойный взгляд отчего-то вызывает бурю негодования у пса. Винсент, словно заворожённый, следит за каждым движением, пока Кондор занят разговором. Время для него замирает, растягивается в бесконечность. Как же давно он не был так близко, как давно не чувствовал его внимания, не говорил! А ведь он безумно жаждал поговорить. Ему столько всего хотелось спросить и сказать с того самого момента, как Кондор приставил к горлу Ноэля кинжал. След от пореза все еще был виден: сердце Винсента споткнулось, когда он разглядел его.       Однако, это растянувшееся мгновение все равно не могло продолжаться слишком долго.       — Винни, иди сюда, — возник в подсознании голос Кондора, мигом выдергивая из всех грез. — С сегодняшнего дня твое место будет тут. Веди себя тихо.       Последовав в указанном направлении, Винсент тяжело вздохнул. Перед ним, в дальнем углу комнаты, лежала стеганая подстилка. И, находясь на ней, можно было прекрасно видеть все, что делается на кровати. А ведь в чем-то Винсент оказался прав, когда предположил, что Кондор хочет что-то изменить. Видимо, хозяин решил окончательно его раздавить, заставив быть безмолвным свидетелем шумных ночей.       Похоже, с этого дня про сон можно вовсе забыть…       Винсент думал, что дальше некуда пасть, но Кондор вновь его удивил. Смотреть на все с уровня стола, будто тебя не существует, оказалось еще тяжелее. Быть призраком, предметом. Видеть и слышать, но не иметь возможности шевелиться и говорить. Видимо Кондор специально решил показать ему, до какого состояния доводит Ангел Ноэля. Винсент просто не мог отвести взгляд, хотя каждый раз клялся, что не будет смотреть! Словно завороженный, он видел, как дрожат плечи, как трепещут веки Ноэля. Как он кусает губы и с каким трудом дышит, как стонет и прогибается. Винсент даже представить себе не мог, что это может выглядеть так прекрасно, ведь раньше, Ноэль вел себя не так. Ангел словно срывал с него маску, превращая в искреннее и беспомощное существо. Каждый день они делали что-то по-другому, но результат всегда был один: истощенный Ноэль отрубался первым. Будто выключаясь, он засыпал от недостатка сил. Кондор и Ангел продолжали, но Винсент не смотрел на них. Лежа на своей подстилке, он мысленно прижимал Ноэля к себе. Убаюкивал, гладил по волосам. Шептал слишком сокровенные слова, чтобы однажды произнести их по-настоящему вслух. И когда Ноэль успокаивался, когда выравнивал дыхание и расслаблялся, Винсент засыпал следом за ним. Этот ритуал повторялся каждый день, навязчивыми мыслями поселяясь в голове.       А ведь Винсент честно пытался выкинуть эти мысли прочь и перестать смотреть. Он строго следовал командам Кондора, ставя его на первое место. Не обращал никакого внимания в сторону азиата днем, понимая, что от этого будет плохо всем. Но как же быть, если ночью ему ничего не говорят? Ведь Кондор занят - участвует в процессе. И, в общем-то, никто не обращает внимания на лежащего в полной темноте питомца, пытающегося справиться с самим собой. Воспоминания о собаках и холодной комнате всё ещё свежи, но как можно думать о них, когда все вокруг содрогается от стонов азиата? Винсент должен был забыть его уже давно, остыть и откинуть все это увлечение. Но мысли лезут в голову вновь. И уже не кажется так ужасно есть из миски, выполнять команды и по расписанию ходить в туалет. Ужасающим кажется не иметь возможности коснуться и поговорить с Ноэлем. Не чувствовать на себе его взгляд и вовсе для него не существовать. Это разрывает изнутри.       Безумно хочется снова чувствовать себя человеком.       Раны на спине заживали очень быстро. И неудивительно: в аптечке у Кондора была жутко щиплющая мазь, от которой порезы затягивались буквально на глазах, не оставляя даже следов. Поэтому спина нисколько не тревожила Ноэля. А вот волшебного способа восстанавливать суставы, к сожалению, не было. И пусть все повязки уже убрали, но прежнюю подвижность пальцы ещё не обрели. Это жутко раздражало, ведь Ноэль любил работать руками. А теперь он вынужден следить за тем, чтоб не перегружать запястье, иначе связки могут вовсе потерять эластичность и о прежней ловкости можно будет забыть. Он бы с радостью променял эту дурацкую и глупую травму на перелом, к примеру, ребер или ног. Хоть они и более болезненны и серьезны, но хотя б не так мешали жить. Да и постоянные усмешки со стороны Ангела уже откровенно бесили. Из-за ежедневного секс-марафона силы восстанавливаться в принципе не успевали. Ноэль ходил не в духе, понимая, что слишком быстро устает и Кондору это не нравится. С этим он ничего поделать не мог, кроме как терпеть и мужаться.       — Ноэль!       Он моргнул, понимая, что совсем выпал из разговора. Это все из-за бурной ночи, от которой до сих пор клонило в сон. Вот только это оправдание никому не было интересно. Кондор смотрел на него с явным нетерпением.       — Ты уверен, что справишься? — прищурился мужчина.       — Да, сэр, конечно.       Еще не хватало, чтобы Кондор решил, что он слишком слаб. Что угодно, но стать бесполезным Ноэлю совершенно не хотелось.       Приближался конец декабря. Это означало, что в деревне сейчас весьма неспокойно. Каждый год что-то ломалось или терялось, люди ссорились и ругались, и необходимо было контролировать их проблемы. Направлять в нужное русло, дабы предстоящий праздник не стал катастрофой. Из-за визита Ангела связь с деревней не поддерживалась уже очень давно. Кондор рассчитывал, что альбинос закончит дела раньше и уберется в свои небеса, но он и не собирался опережать план. А это означало лишь одно.       — Вы куда-то собрались? — Ангел, как всегда, появился в самый неподходящий момент.       — Да, и это никак не касается тебя. Как продвигается обыск?       — По-прежнему все чисто, — вздыхает Ангел, разводя руками. — Даже как-то скучно, если честно… Я надеялся найти хотя бы чей-нибудь загнивший труп, или…       — Хорошо, — оборвал его поток мыслей Кондор.       Он коротко прощается и уходит в уличный снегопад. Ноэль провожает силуэт с тоской. Он бы с огромной радостью пошел в деревню сам, но решать вопросы не в его правах. Конечно, в деревне к нему относятся не так, как к остальным, но в случае конфликтов решающий голос все равно должен принадлежать Хозяину. Значит, Ноэлю остаётся сторожить дом.       — Так что, выходит, мы остались одни? — расплывается в улыбке Ангел, обнимая Ноэля за плечи.       — Да, выходит так. Закончил на сегодня?       — Хм, ты прав, ты прав… — печально выдыхает альбинос, кладя голову на плечо. — Но я скоро закончу. Жди меня тут, сладкий.       Заурчав, Ангел легко кусает Ноэля в шею и вприпрыжку ускакивает наверх. Ноэль качает головой, разворачиваясь, чтобы отправиться в кухню, где его ждет посуда, но замирает, встретившись взглядом со стоящим на лестнице Винни. Видимо, он тоже провожал Кондора, и еще никуда не ушел. Пес смотрит прямо на него, и от выражения глаз, ярко выделяющихся на фоне костюма, становится не по себе. Что-то неприятно шевелится внутри, словно Ноэль провалился в ловушку с кольями. Все эти дни он старался не пересекаться с Винни, понимая, что между ними повис конфликт, но что-то предпринимать для его разрешения не хотелось совершенно. Да и едва ли это понравилось бы Кондору. Ноэль пошевелил плечами, с трудом заставляя себя отвернуться и пройти мимо. Определённо, слишком длинный зрительный контакт был ошибкой. Ведь теперь Винни, скорее всего, никуда не уйдет. Счастливый: в отсутствие Кондора ему совершенно ничего не надо делать. И действительно, даже на кухне Ноэль продолжает чувствовать спиной внимательный взгляд. Это раздражает, но никуда уйти Ноэль не может: необходимо было домыть посуду, пока не засохли остатки еды. Значит, надо терпеть. А еще лучше — поскорее закончить и уйти. Осталось всего две тарелки.       — Слушай, слушай! — Ангел появился словно из ниоткуда, перекрикивая шум воды и повиснув на разделяющей невысокой стенке между кухней и гостиной. — Я решил, что сегодня уже закончил! Круто, да? Давай поиграем!       Голос у него был крайне встревоженный. И не только голос. Разлохмаченные волосы и возбуждённый взгляд, нетерпеливое постукивание пальцами и будто плавающая интонация — Ангел словно находился под кайфом. Значит, в ближайшее время следует держаться от него подальше. Ноэль это знал более чем прекрасно, поэтому уже после первых слов он старательно уставился в посуду, чтоб случайно не взглянуть на альбиноса. Если не дать повода, то Ангел, скорее всего, уйдет и, лишенный возможности выплеснуть свою жажду безумства, за несколько часов успокоится. Не так уж и сложно.       — Микки, дорогой… — нарочно мягко и как можно спокойнее начал Ноэль, — Боюсь, у меня совершенно нет времени. Надо сделать ещё кучу всего до возвращения Кондора. Давай потом, ладно?       Разочарованный вздох за спиной обнадежил. Ангел погрустневшим взглядом скользнул по одежде азиата, но тот по-прежнему не смотрел на него. Выждал еще немного, полагая, что, может, азиат передумает, но ничего не поменялось. Поняв, что, скорее всего, ловить тут нечего, он нехотя отлип от стены.       — Ла-а-адно… Пойду шастать по комнатам дальше…       Судя по удаляющимся шагам, действительно поплелся в сторону от кухни. Ноэль с облегчением прикрыл глаза, расслабляясь и уткнувшись лбом в дверцу шкафчика. Кажется, пронесло. Выходит, этот день все-таки же настал. А ведь все шло так хорошо, и он даже начинал верить, что по прошествии двух недель Ангел улетит восвояси. Но, видимо, чудес все же не бывает. И теперь вести себя стоит очень осторожно, избегая контакта, пока Кондор не вернется. Ноэль все же хорошо знал дом, чтобы на какой-то период затаиться, но прятки не входили в число любимого времяпрепровождения, и поэтому легкая досада поселилась в душе. «И почему обязательно именно сегодня?», — Ноэль раздражённо крутанул кран, выключая воду.       — …верно?       В образовавшейся тишине послышался тихий, доносящийся откуда-то сверху голос. Ноэль похолодел, внезапно понимая, что он в своем плане кое-чего не учел. Ведь в доме-то они с Ангелом на самом деле были не одни!       — Ха-ха, да, ты прав, ты прав. Я тоже люблю наблюдать за ним бесконечно. Так что, может, объединимся, а? Не хочешь поиграть, пока не возвратился твой хозяин?       «Дьявол!»       Ноэль резко дернулся, высовываясь из кухни. У лестницы на втором этаже Ангел сидел на корточках вплотную к Винни, зажатым между ним и перилами. Наклонившись, альбинос смотрел прямо в его глаза, сосредоточенно и увлеченно. При этом явно не замечал, что говорит сам с собой, очевидно, довольствуясь ответами, которые читал во взгляде. И, судя по тому, как светились счастьем его собственные глаза, ответы его более чем устраивали. Это было плохо, очень плохо! Ведь рыжий полудурок совершенно не в курсе, что творится в голове их гостя. Когда Ангел предлагал поиграть, он действительно не имел в виду ничего плохого. Поначалу. Вот только его игры никогда не кончались хорошо — потеряв над собой контроль, Ангел не мог остановиться по собственной воле. Даже самая мирная идея в его голове стремительно превращалась в нечто ужасное, и остановить этот процесс было нельзя. Надо срочно что-то делать, пока молчаливое согласие песика не стало необратимым.       — Микки! — Ноэль пулей вылетает из кухни прежде, чем успевает осознать, что творит. — Ты ведь не должен трогать Винни, забыл? — стараясь, чтобы голос звучал максимально дружелюбно, с улыбкой напомнил он, надеясь достучаться до разума гостя.       — Но ведь я же не собираюсь делать ничего плохого… — Ангел недоуменно округлил глаза, однако взгляд так и не отвел. — Просто немного поиграю.       «Ну да, конечно. Как будто ты так умеешь…» — подмывало сказать в ответ, но тогда обиженный Ангел принялся бы доказывать обратное. Нет, это не выход. Ноэль коротко посмотрел на совершенно ничего не понимающего Винни, пытаясь найти хоть какое-то спасительное решение. «Благородство — это его черта, и вот к чему она привела. Лапы, хвост и отсутствие нормального секса. Ничего хорошего из благородных побуждений не получается. Ничего».       — Знаешь… Я подумал, что могу отложить свои дела… — «вместе с мозгами и разумом, видимо», — …и поиграть с тобой. Если ты не передумал.       Ноэль вымучено улыбнулся, мысленно чертыхаясь и проклиная себя за то, что не смог придумать что-то еще. Однако этот способ подействовал моментально.       — Правда? — встрепенулся Ангел, тут же вскакивая на ноги. — Что ж, прости, пёсик, но Ной был первым.       Виновато разведя руки в стороны, он пулей сбежал вниз по лестнице, радостно врезаясь в Ноэля и едва не сбивая с ног, а затем заключая в свои пылкие объятия.       — Ура, ура! Но, знаешь, твоя рука ещё не до конца восстановилась… — Ангел задумчиво взял многострадальную ладонь, смотря на нее как на что-то существующее отдельно. — Так что ее с собой играть я брать не буду. Хм… Точно!       Ноэль не успел ничего ответить, как Ангел резко развернулся и убежал наверх, в сторону своей комнаты. Скорее всего, ненадолго. И ничего хорошего ждать не стоит.       — Ты! — пока Ангел не вернулся, Ноэль обратился к Винни. — Вали к чертям отсюда! Уйди в комнату и спрячься где-нибудь! Но ни за что, ни в коем случае не лезь к этому психу, понял? Пока Кондора в доме нет, спасать тебя и прятать некому!       Едва ли рыжий уйдет, а значит, столь благородный порыв тоже пропадет зря. Это Ноэль понимал. Как понимал и то, что выглядит крайне глупо, но надежда, что в скрытой под маской собаки башке ещё остались человеческие мозги, почему-то заставила хотя бы попытаться. Погибла, правда, эта надежда так же быстро, когда Ангел прибежал обратно спустя пару минут, а щеночек за это время даже не пошевелился. Ноэль пожалел уже, что вообще вышел из кухни. Эта упертость и тупость рыжего крайне раздражала: зачем, спрашивается, встревать и жертвовать собой? Хотя, если задуматься, выбора особенно не было… Позволить Ангелу прикоснуться к Винни и тогда Кондор потом вывернет Ноэля наизнанку. Но любое наказание вплоть до смерти все же гораздо приятнее получать от рук Кондора, нежели белого психа. Да, пожалуй, все именно так. В следующий раз Ноэль обязательно подумает об этом. Если будет следующий раз.       — Так вот, так вот! — еще с лестницы начал голосить Ангел.       Вернулся он не совсем один. По ступенькам громыхал чемодан, весьма сомнительного вида, с раздолбанными застёжками. А ведь ещё когда Ноэль показывал, где гостевая спальня, и помогал перетаскивать через собак вещи, у него возникло ужасное желание потерять где-нибудь этот самый чемодан. Слишком этот предмет выглядел старо и потрепано — Ноэль боялся, что он развалится и придется по всему дому собирать ангельские пожитки. Выходит, там совсем не шмотье. Оказавшись в гостиной, Ангел водрузил свой чемодан прямо на диван, незамедлительно ныряя в него.       — У меня как раз есть вещь, которая нам поможет, — радостно сообщил он.       — О-о-о, я так счастлив… — без особого энтузиазма отозвался Ноэль, прикидывая, успеет ли добежать до камина и схватить кочергу, чтоб вырубить этого окрыленного психа.       — Да. Вот!       Нет, не успеет. Раньше надо было думать.       Весьма довольный своей находкой, Ангел подскочил к Ноэлю, держа в руках небольшой деревянный ящик, завёрнутый в плотную ткань. Он с трудом открыл застёжку на нем, разворачивая и демонстрируя содержимое. Внутри, на черной мягкой обивке, лежала толстая алая веревка, завязанная весьма вычурным узлом. Ничего необычного, по сути. Непонятно даже, отчего Ангел так радуется.       — Видишь? Давай, давай, доставай!       Ноэль покосился на Ангела, однако тот беззаботно улыбался, настойчиво протягивая свой ящик. Пришлось повиноваться.       — Знаешь, не обязательно было бежать за этим наверх, — с некоторым разочарованием сказал Ноэль, распутывая завязанный узел. — Веревку можно было взять и…       Хлоп!       Словно мышеловка, вторая половинка ящика захлопнулась, стоило ладоням Ноэля оказаться внутри. Ткань сползла, открывая два круглых аккуратных отверстия, где теперь находились плененные кисти. Ящик оказался вовсе не ящиком, а своеобразными кандалами, с выгравированным на крышке золотым гербом. Ноэль попытался вывернуть запястья и выбраться, но это оказалось бесполезно.       Ангел разразился нервным хохотом.       — Надо же, ты попался! А я-то думал, ты будешь осторожнее, но нет. Нет! Выходит, первое очко за мной. Ура, ура!       — Да, ура, ты выиграл! А теперь не мог бы ты выпустить меня? Знаешь, эта штука очень неудобная… — скорчил жалостливую рожу Ноэль.       — Нет. Нет, нет, нет, я не такой дурак… как ты.       Он снова рассмеялся, хлопая в ладоши и прыгая на месте. Начало игры ему более чем нравилось. Ноэль прекрасно это видел и судорожно пытался сообразить, как бы переключить пернатого на что-то еще. Какие-то совершенно нелепые и немыслимые идеи вспыхивали в голове, но все они как одна исчезали, стоило попытаться сосредоточиться. Не хотелось этого признавать, но, видимо, никакого выхода у него действительно не было.       — Вот ведь, теперь же нельзя снять с тебя рубашку, — внезапно осознал Ангел, на мгновение даже погрустнев, но тут же возвращаясь к прежней нездоровой радости. — Есть выход!       Все движения и общее состояние Ангела были рваные и резкие. Он переключался от одного к другому легко, словно моргая, и ломаными траекториями перемещаясь по гостиной. И при этом не останавливаясь и не тормозя, будто опаздывая на какое-то очень важное, одному ему известное дело. Врезавшись в диван коленями, он даже не заметил этого, наклоняясь и доставая из чемодана длинный изогнутый кинжал. Отбросив совершенно не нужные ножны, Ангел развернулся, подскакивая обратно к Ноэлю.        «О, прекрасно, стоило зажить одним порезам, как теперь будут новые», — обреченно вздохнул Ноэль, неосознанно пятясь назад. И лучше бы он этого не делал, ведь почуяв его неуверенность и страх, Ангел словно сорвался с цепи. В одно мгновение он оказался рядом, заходя со спины и размашистым движением рассекая ткань от воротника до ребер, разумеется, задевая и кожу. Ноэль зашипел, разворачиваясь, закрываясь чертовым ящиком как щитом. Но следующий удар был нацелен гораздо ниже, в скорости Ноэль уступал и при более справедливом раскладе. Сейчас же, когда предугадать движения перевозбужденного Ангела было нереально, оставалось надеяться на чудо. Слишком много преимуществ на стороне Ангела.       Скользящий удар прошелся под колено, и Ноэль потерял равновесие. Неловко пытаясь взмахнуть руками и удержаться, он все же падает, не находя опоры.       — Два : ноль! — довольно вскрикивает Ангел и внезапно замирает. — Как-то даже скучно… Неужели ты все позабывал? — присев на край кухонной стенки, Ангел с печалью во взгляде следит за тем, как поднимается на ноги Ноэль, — Удивительно, как Куил тебя не убил, Ной…       — Черт! — сплюнув, Ноэль смотрит на Ангела с ненавистью.       Как же он сейчас ненавидит его! И его, и Куила, и Совет, и вообще все, что связано с внешним миром. Ангел насмехается, игриво приманивает к себе пальцем, и в нем Ноэль видит олицетворение всего того, что он уже так давно пытается забыть и вычеркнуть из своей жизни. Казалось бы, это прекрасно получалось, но нет. Прошлое вновь настигает и тут.       — А-а-ар!.. — не выдержав, он бежит прямо на Ангела.       Он облизывается, даже не пытаясь уклониться и получая коленом в живот. Сгибается, кряхтя и кашляя, но при этом улыбается как идиот. «Вот блин… Какого лешего я творю…», — Ноэль запоздало соображает, что снова допустил ошибку. Боль для Ангела подобна наркотику и лишь сильнее распаляет безумный огонь внутри. Ангел хватает его под ноги, толкая вперед, а затем быстро поднимается, с разворота ударяя стопой в бок. Четкие движения, нацеленные на болевые точки, просто невозможно блокировать. Ноэль влетает животом в стену и едва не переваливается через нее, но Ангел ловит его за край штанов, не давая упасть.       — Три очка за мной. Кажется, я безоговорочно побеждаю, — припевает Ангел на ухо, всем телом нависая сверху и вдавливая Ноэля в стену.       Жесткий край впивается прямо в ребра, а тяжесть давит сверху, не давая толком продохнуть. Голова гудит от недостатка кислорода, перед глазами все плывет. Нет сил даже ответить что-либо.       — А раз я победил. Значит, я получаю приз, — упершись локтем в лопатку, Ангел задумчиво вытер лезвие кинжала об одежду проигравшего. — Кстати, какой у нас приз, не напомнишь? Хм, кажется, мы об этом не успели договориться… Надо же, как неловко, — тараторя себе под нос, он слегка наклоняет нож, теперь уже разрезая ткань, наблюдая, как рубашка превращается в подобие лапши. — Ну да ничего. Думаю, можно это исправить. Призом будет… Призом будет, хм… Проигравший! — довольный своей идеей, Ангел радостно подскакивает на месте, в сердцах ударяя по спине Ноэля кулаками. — Ой, прости. Так вот, ты будешь моим призом. Значит, я могу делать что угодно!       И Ангел уже точно знал, что именно он хочет делать. Эта мысль родилась в его голове сразу же, как он увидел испещренную шрамами спину Ноэля… Вес Ангела исчез внезапно, и это застало врасплох. Ноэль заторможено уперся о стену, словно выныривая из глубокого погружения и делая вдох. Внутри все ныло, а дышать было невероятно тяжело. Кажется, недавнее желание поменять вывихнутые пальцы на сломанные ребра было услышано. Ноэль стиснул зубы, с трудом выпрямляясь.       — Куда-а-а?!       Ангел вернулся, гремя чем-то металлическим, но что это — Ноэлю не было видно.       — Приз не должен убегать, — покачал головой Ангел, снова наваливаясь на Ноэля. — Хотя… если ты решишь убежать, то я смогу перерезать тебе ноги. Крылатому они все равно не нужны.       — Крылатому? — едва слышно переспросил Ноэль, через плечо косясь на Ангела. — Крылатый тут только ты…       — Да, ты прав! — согласно кивнул альбинос. — И, знаешь, это, на мой взгляд, абсолютно нечестно. Ты вот гораздо больше подходишь на роль ангела. Весь такой послушный и правильный, убираешь, готовишь, прямо верная супруга… Поэтому я решил, что дарую эту честь — быть ангелом — тебе!       Он растроганно обнял Ноэля, при этом едва не душа и перевешиваясь через стену. Ноэль даже почувствовал, как его ноги перестали касаться пола, еще немного — и он упадет головой вниз. В общем, это был не такой уж плохой вариант, вот только без помощи рук или ног упасть в любую сторону незаметно казалось нереальным. Пусть Ангел и трещал не переставая, но он замечал малейшее движение, тут же его пресекая.       — Смотри, что у меня есть.       Снова свесившись сверху, он на вытянутых руках продемонстрировал Ноэлю металлическое перо. Отполированное до блеска, оно с точностью копировало маховое перо крупной птицы, но на тонкой и длинной, словно игла, ножке. Едва сдерживая свой восторг, Ангел выпрямился, разрывая располосованную рубаху до конца, и она окончательно повисла на рукавах и стене, а затем, недолго думая, вогнал перо острым концом под кожу параллельно телу так, чтоб оно торчало в сторону.       Ноэль заорал, дергаясь и пытаясь вырваться, но от его движений ножка пера лишь глубже вошла, и ее кончик вылез наружу в нескольких миллиметрах от позвонка, цепляясь едва заметными зазубринами.       — Хватит дергаться, будет же неровно! — обиженно поджав губы, Ангел ударяет рукояткой от ножа по определенным точкам, и конечности Ноэля тут же немеют на короткое время. — Растить крылья — весьма неприятная процедура, знаешь ли…       Не теряя зря ни минуты, Ангел прицеливается и также легко вставляет под кожу еще одно идентичное перо, но уже с другой стороны. Они торчат из-за плеч на добрый десяток сантиметров, и их тяжесть отчетливо чувствуется, будто на спину положили длинную палку, а острые концы реагируют на малейшее движение, сильнее раздирая кожу. Но Ангел не останавливается на этом. У него с собой еще много перьев. Всяких размеров и немного разных по форме, они вскоре торчат из спины Ноэля плотным веером. На удивление мало крови: Ангел старался не задевать крупные сосуды, хотя из-за нестабильности модели это выходило не всегда, и пришлось немного запачкаться.       — М-м-м-м, красотища!       Ангел, будто одержимый, проводит пальцами по виднеющимся под кожей стержням, слегка надавливая на них. Ноэль шипит в ответ, отчаянно пытаясь сдерживать рвущиеся крики и пошевелить хоть чем-нибудь. Ему снова тяжело дышать из-за веса перьев и из-за того, что каждый раз на вдохе они начинают шевелиться. Ангел отходит на шаг, любуясь на свое произведение. Он мелко дрожит от удовольствия и осознания всей той красоты, что сотворил. Ему хотелось, чтобы Ноэль тоже увидел это, и он подскакивает ближе, заставляя задрать голову и выпрямиться. Перья тут же клонятся вниз, натягивая кожу, но остаются на своих местах.       — Тебе нравится? Посмотри же!       Ангел заставляет Ноэля повернуть голову, чтобы покоситься через плечо, но видит, что его лицо практически полностью спрятано за налипшими волосами. Даже глаз не видно, и это чертовски раздражает.       — Гр-р-р… Сейчас, подожди, я помогу, — разозлено хмурится Ангел, уверенный, что только волосы мешают Ноэлю увидеть его новые крылья.       Он собирает черные пряди вместе и подрезает кинжалом практически под корень, едва не задевая ухо. Затем повторяет это вновь, оставляя с одной стороны до затылка короткие неровные торчки. Которые, конечно, не мешают уже смотреть, но теперь Агнел понимает, что выглядит это ужасно. Длинные с одной стороны и хаотичные с другой. Они портят абсолютно все! Ангел поджимает губы, его зрачки сужаются от неконтролируемой злобы. Теперь он уверен, что волосы вообще целиком мешают.       — Не переживай, не переживай… Я все поправлю, — непривычно отрывистым голосом заверяет Ноэля он.       Хотя, по сути, Ангелу уже совершенно все равно на Ноэля: он даже не помнит, с кем разговаривает. Сейчас для него важно лишь желание сделать идеального ангела и в этом мешают всего лишь отвратительные волосы. Судорожно пробежавшись взглядом по гостиной, он соображает, как можно избавиться от волос раз и навсегда. Так, чтобы они точно перестали мешать и все портить. Его взгляд скользит от предмета к предмету и внезапно останавливается на камине. Огонь уже погас, но внутри еще тлеют угли. А ведь волосы горят, он это точно помнит. И горят они хорошо.       — Точно! — он снова улыбается, сразу расслабляясь и отходя к камину.       И он уже практически подходит к нему, как раздается какой-то жуткий шум. Ангел останавливается, удивленно смотря на скатывающегося кубарем по лестнице питомца Кондора. Наверное, тот поскользнулся и полетел вниз. Надо бы помочь бедняге подняться, думает Ангел, моментально забывая про камин. Его дрожащий взгляд теперь направлен на заключенного в костюме собаки, и сознание моментально переключается целиком на него, не в силах удерживать сейчас две цели.       — Хэй, ты живой, щеночек? — услужливо интересуется он, подходя.       Но вместо того чтобы дождаться помощи, щеночек вспрыгивает на четвереньки и летит прямо в него. Ангел удивленно округляет глаза, отскакивая и машинально взмахивая в воздухе ножом. Он уже забыл, что все еще держит его в руке, смотря на кинжал так, будто видит в первый раз. На лезвии вновь появляется кровь. Ангел поднимает взгляд на щенка. Он весьма удачно попал по нему, срезав часть костюма. Половина морды и головы повисла вплоть до плеча, оголяя часть лица. Огненно-рыжие волосы тут же рассыпались, закрывая голую шею и длинный порез на щеке, а в мозгу Ангела что-то щелкает.       — Секунду. Ты же. Не может быть… — на мгновение в его взгляде промелькнуло осознание.       Всего на мгновение. А затем он кидается на питомца, бешеными движениями рассекая его костюм. Щенок в ужасе сжимается, пытаясь уйти от ранений, но Ангела это мало интересует. Он судорожно осматривает открывающееся тело. Бледная, покрытая множеством веснушек и теперь еще порезами кожа. Но если не считать этого, она была абсолютно чиста. Шея, плечи, грудь, спина. Ангел щурится, а затем разражается жутким хохотом.       — Ты не принадлежишь Кондору! — восторженно вопит он. — Значит, я могу играть с тобой!       Голос Ангела переходит практически в писк. Он перехватывает нож другой рукой, безумно улыбаясь. А ведь он уже давно хочет поиграть с этим песиком. И теперь-то ничто не заставит его передумать!       Кроме, разве что, ящика, который с размаху разбивается о его затылок, разлетаясь в щепки. Глаза Ангела закатываются, он выпускает из руки кинжал и падает на пол без сознания.       Ноэль с трудом дышит, судорожно стряхивает с рук расколовшиеся кандалы. Он едва удерживает равновесие и сразу же кидается к скрюченному на полу Винсенту. Однако не доходит: ноги заплетаются, и в итоге Ноэль спотыкается и падает на колени.       — Ты в порядке? — дрожащим голосом интересуется он.       К счастью, Винсент практически не пострадал. Чего нельзя сказать о его костюме. Ноэль горбится, компенсируя вес торчащих из него перьев, но совсем не обращает на них внимание. Одеревеневшими пальцами он собирает черные кожаные полосы, затем поднимает взгляд на покрытого порезами Винсента, косится на Ангела. Его начинает мутить, а голова кружится настолько, что приходиться упереться в пол руками, чтоб не упасть.       Что ж, хуже уже быть не может.       — Теперь он точно меня убьет…