Ignis Fatuus / Блуждающие Огни

      Зимнее солнце удивительно лениво. Сражению со снегом оно предпочитает неторопливое накапливание сил, не так уж и долго даря всему живому свой свет и тепло. Правда, для людей это уже давно перестало быть проблемой. С наступлением сумерек они наполняли города искусственным светом. Таким же ледяным как снег, но прекрасно освещающим расчищенные улицы. Сегодня, правда, был особый случай. Вместо обычных фонарей с заходом солнца улицы наполнились цветастыми огнями. Будто кто-то опрокинул на город краски. Яркие, пестрые, абсолютно не поддающиеся общей логике архитектуры, они перемешивались, отражались от каждой трубы, окна или шестерёнки и превращались в нечто живое, не останавливающееся ни на секунду. Город будто задышал, пускаясь в пляс, увлекая своими переливами и размывая все границы реальности. Именно такое складывалось ощущение, стоило выйти наружу.       И не только это. С непривычки у Винсента закружилась голова, когда он оказался снаружи. Пришлось даже невольно схватиться за ближайшую стену, дабы дать себе минутку привыкнуть к бешеным переливам. Правда, больше времени на передышку ему не дали.       — Расслабься, это всего лишь свет. Если обращать на него слишком много внимания, то до бала можно и не дойти.       Джокер участливо подхватил рыжего под локоть, утаскивая вперёд. Несмотря на все попытки выпроводить его ранее, навязчивый информатор остался с ними до самого выхода. Не переставая убеждать, что одному идти ему будет слишком грустно и что все равно он уже не успеет вернуться на свою окраину, чтобы оттуда вновь поспешить в центр. Спорить было бесполезно. Ровно как и бесполезно пытаться вставить свое мнение, пока окрылённый разноглазый практически насильно впихивал Винса в различную одежду. Даже Кондор не стал вмешиваться в этот процесс, то ли доверяя выбору местного мастера на все руки, то ли просто предпочитая не связываться с психами. Почему-то в оба варианта верилось с трудом, но третьего в голову так и не пришло. Приходилось терпеть экзекуцию, попутно фильтруя бесконечный поток льющейся из Джокера информации по вообще не имеющим никакого отношения ни к городу, ни к людям темам. Это все, казалось, растянулось до бесконечности. Тем удивительнее для Винсента было по окончанию всех примерок взглянуть на себя в зеркало и увидеть совершенно незнакомого человека. Потрясающе красивого и удивительно гармоничного. Высокие кожаные сапоги с небольшим каблуком, штаны с высоким поясом, кожаный сюртук. Все, кроме обуви, в нарядных коричневых тонах с темно-вишневыми элементами. Контрастно белая рубашка с фиолетовыми нитями и практически незаметным узором оттеняла лицо, не давая ему слиться в единой гамме с одеждой. Широкий сложенный ворот прекрасно сочетался с нежными кружевами на шее, почти полностью скрывающими ошейник. Прическа тоже была непростой – половина волос уложены на бок, другая заплетена в косы, украшенные бусами. Это выглядело очень странно и необычно. Не удалось Винсенту уберечь от преображений и лицо – подведенные глаза выглядели удивительно чужими, ещё и чесались с непривычки, а нежно розовые губы и вовсе вызывали смущение. Какое-то время потребовалось, чтобы привыкнуть к этому всему. Пока Джо помогал остальным с подготовкой по мере необходимости, Винсент то и дело подходил в зеркалу. Будто надеясь, что вот в этот раз наконец-то оттуда выглянет знакомое лицо, но снова и снова натыкаясь на растерянного модника. В таких сомнениях и пролетели последние часы, пока солнце окончательно не зашло и вся дружная компания не отправилась на столь ожидаемый уже бал.       Огни проносились мимо, то и дело ослепляя и дезориентируя, но Джокер этого не замечал, радостно продолжая тянуть Винсента за собой, совершенно комфортно шагая в своих неподъемных сапогах с огромными платформами, ни разу даже не оступившись. Хотя его можно было понять, ведь торчащие из-под узкого цилиндра уши наверняка жутко замерзли. Внешний вид Джокера вообще не соответствовал времени года. Это сначала показалось странным, но беглого взгляда вокруг хватило, чтобы заметить достаточное количество людей, одетых не по погоде. Даже Ноэль делал вид, что ему вовсе не холодно, хотя бледные, на три четверти оголённые ноги в мелкую пупырышку говорили об обратном. Нескончаемое беспокойство за здоровье азиата так и рвалось наружу, но хватка Джокера была сильнее, утаскивая его прочь.       В какой-то момент свернув на главную улицу, они услышали доносящуюся издалека музыку. Энергичная мелодия, наполненная барабанами и скрипками, привлекала и манила. Винсент никогда не слышал живую музыку так близко. В доме Кондора был рояль, но застать хозяина играющим на нем было непросто. Да и это совсем другое. Мощные удары барабанов заставляли землю содрогаться. Дыхание сбивалось, невольно подстраиваясь под ускоряющийся ритм. Огней вокруг становилось больше. Невозможно было разглядеть дорогу. Джокер нёсся вперёд, будто опаздывая, змеем огибая всех встречных и лавируя в толпе с грацией кошки. Винсент же чудом не врезался в плечи и ноги, болтаясь на другом конце сцепленных в замок рук, не успевая даже извиняться за свою неуклюжесть. Он честно пытался докричаться до Джо, прося его остановиться или хотя бы перестать так бежать, но это было бесполезно.       В самом центре города располагался старинный завод, нынче уже утративший свое предназначение – дешевле было построить его заново, чем переделать старый. Хотя когда-то именно с него началось зарождение города, и поэтому решено было сохранить само здание, используя его для особых случаев. Мало что осталось с древних времен. Например, массивные стены с множеством механизмов, уже давно устаревшие и превращенные теперь в вычурные и громоздкие декорации. Однако сердце завода — огромный паровой генератор — все ещё способно было разгонять электрическую кровь по многочисленным артериям-трубам. Раньше его энергии хватало, чтобы питать весь город, сейчас же он был запущен только для того, чтобы наполнить центр дикими огнями, обеспечивая уникальную атмосферу праздника и не перегружая основные городские системы.       Никто из простых людей не мог попасть на бал, хотя все о нем знали и слышали. Нет, в городе не было никаких оград, охраны и заборов. Теоретически, прийти мог кто угодно, но делали это лишь избранные и специально приглашенные для этого гости. Винсент никогда этого не понимал. Будучи ребенком, он забирался было на какую-нибудь крышу, всматриваясь в цветные пятна на небе и мечтая о том, что однажды он одолжит у мастера змея и отправится на праздник. Чисто любопытства ради. Каждый год празднования становились все ярче и громче, но все меньше энтузиазма и желания оставалось у рабочих для фантазий. И сам Винсент в конце концов перестал обращать внимание на далекую суету, позабыв вовсе о своем детском желании.       И вот теперь ноги несут его в самую гущу огней. Взлетают по разбитой временем лестнице вверх, на территорию завода. Винсент теряет равновесие, но Джокер не даёт ему упасть, попросту не позволяя остановиться. Что-то довольно кричит через плечо, тыча куда-то вперед и безумно улыбаясь. Винсент не слышит ничего кроме оглушающего ритма ударных. Барабанщики стоят по всему периметру, образуя кольцо вокруг главного входа, по трое между соседними колоннами. Голые по пояс, они кажутся ожившими статуями с нескончаемой энергией. Винсент не успевает толком рассмотреть вытесанные фигуры, замечая лишь блестящие от пота спины и закрывающие целиком голову массивные маски. Безумно интересно, конечно, посмотреть, но слишком громко, чтобы задержаться хотя бы на мгновение.       Прямо за ними широкий проход и распахнутые двойные двери. Винсент оборачивается, в надежде увидеть отставших Кондора или Ноэля, но не может разобрать ничего из-за калейдоскопа ослепительных огней. Джокеру же происходящее позади не интересно, он продолжает бежать только вперед. Меж дверей, прямиком в неосвещенный коридор. Они исчезают в кромешной темноте, двигаясь наощупь. Ослеплённый и оглушенный, Винсент не сразу понимает, что музыка становится тише. Слишком толстые стены, неминуемо сжимающие звуки. Кажется, будто они вошли в пещеру и теперь спускаются куда-то глубоко под землю. Запах сырости и повышенная влажность лишь усиливали впечатления. Если бы не уверенность Джо, Винсент ни за что не решился бы нестись по этому враждебному коридору.       Резкий поворот впереди, и Джокер мгновенно сбавляет скорость. Они почти пришли.       В конце коридора заполненная теплым светом арка, слышны голоса. И музыка. Не такая громкая, более спокойная. Под нее одинаково комфортно вести диалог или танцевать.       — Фуф, практически успели… — устало выдохнул Джо.       Перед самой аркой он остановился, поправляя широкий бант на своей шее и цилиндр на голове. Затем прищурился, окидывая взором матери-наседки и Винсента. Все должно было быть идеально, и слегка замявшийся воротник не имел никакого шанса оказаться на балу в столь вызывающем виде. Джокер поспешно его поправил, огладил Винсента по плечам и только после позволил себе с предвкушением облизнуться.       — Слушай, ты точно не продавать меня собрался? — шутки ради поинтересовался Винс, чувствуя себя крайне неловко от столь повышенного внимания.       — У меня нет лицензии на живой товар, — на полном серьёзе ответил Джо и, прежде чем смысл фразы окончательно переварился, снова подхватил рыжего под локоть и уверенно шагнул в общий зал.       Кажется, что на бал пришло людей гораздо больше, нежели вообще проживало в городе. Винсент никогда не был среди такого количества народа, удивлённо разглядывая участников праздника. Мужчины и женщины в потрясающих одеждах находились в своих небольших компаниях. Все они принадлежали к знатным людям, это сразу бросалось в глаза по жестам, позам и даже мимике. Были и другие участники торжества. Те, кто предпочитал смотреть вниз молчаливо и не привлекать особого внимания. Можно было подумать, что это просто следующее поколение, но нет. Винсент заметил, что у каждого из них был на теле или одежде герб какого-нибудь знатного рода. Он невольно потянулся к ошейнику, но Джокер перехватил ладонь.       — Не переживай, он скоро придёт. Своих Кондор не бросает, — заговорщически подмигнул он ему. — Идём! Самое веселое пропустишь.       Весьма противоречивые чувства вызвали слова Джо, но все они разом исчезли, стоило разноглазому завернуть за угол и оказаться во втором зале. В отличие от предыдущего, при входе в этот зал стояли угрюмого вида огромные охранники. Это первое, что показалось странным Винсенту. Но останавливать или спрашивать что-либо у них никто не стал. В этом зале людей было значительно меньше. Да и сам он не производил того колоссального впечатления, как основное место торжества. Приглушённое освещение, дорогие ткани, драпирующие стены. Даже пол был застелен, полностью нарушая восприятие нахождения на закрытом заводе. Однако многочисленную паутину труб различной толщины никто прятать не стал. Ведь они выполняли очень важную функцию.       — Джокер, что это за место? — побледнел Винсент.       К трубам на коротких цепях со всех сторон были прикованы люди. В основном, конечно, возраста Винсента, но были и исключения. Кто-то был скован так, что не мог пошевелиться, и бросал на проходящих мимо ненавидящие взгляды, а кто-то мог сделать пару шагов, добродушно улыбаясь. Практически все были наги, или же с минимальным количеством полупрозрачной одежды.       — Хм? Ты не знаешь об аукционе? — удивленно округлил глаза Джокер и, видя, как ошарашенно качает головой Винс, вполголоса добавил, — А, ну, наверное, тогда не стоило тебя приводить… Я думал, что…       — Рудольф! Ты опять опоздал! Я предупреждала тебя, чтобы это не повторялось!       Через весь зал к ним поспешила высокая дама в излишне пышном платье. Она была красна и явно злилась, размахивая свернутым свитком. Настала очередь Джокера бледнеть.       — О, черт. Забыл, — на выдохе прошептал он, пока ещё была возможность остаться неуслышанным. — Неправда, неправда, моя дорогая, я не опоздал! Я пришел в самый последний момент, и ты знаешь, что это нельзя засчитать за опоздание, — опережая уже готовый сорваться с женских губ поток, бойко затараторил Джо, склоняясь в реверансе. — Идём же, Мартина, нет времени на глупые ссоры.       Джо заулыбался, галантно кладя руку на широкую талию грозной леди и увлекая ее обратно. Одними губами шепнув оставшемуся в одиночестве Винсенту, что ему жаль, и полностью переключился на новый объект для таскания по коридорам.       Гостей тем временем все прибывало, они проходили мимо рыжего, окидывая его выразительными взглядами. Машинально он попятился от входа, совершенно растерявшись, и хотел было притаиться в тени, чтобы собраться с мыслями, как оступился и полетел назад. Чудом успел подставить руки, смягчая удар спиной о трубу, но все равно ощутимо ударяясь.       — Ууу, а ты хорош… — игривый голос принадлежал девушке, стоящей прямо перед ним.       Она улыбалась, щуря свои темные глаза и плавно приближаясь. Невероятно длинные золотистые волосы были единственным, что прикрывало девичье тело, и Винсент машинально закрыл глаза, чувствуя, как краснеет. Мысленно прося о том, чтобы незнакомка посмеялась и отошла побыстрее. Но вместо этого он почувствовал тяжесть и тепло — девушка прижалась к нему, кладя руки на плечи и обнимая ногой. Ее ничего не смущало, скорее, наоборот. Тонкие пальцы очертили скулы рыжего, и он незамедлительно распахнул глаза от столь близкого прикосновения. Именно то, чего и добивалась незнакомка, расположившись головой на широком воротнике и исподлобья наблюдая.       — Мне показалось, что ты, как минимум, сломаешь пару ребер, — перейдя на шепот, восхищённо продолжила она, фактически вдавливая Винса в трубы, — Но ты успел увернуться. Поражает. Быть может, у тебя есть что-то ещё, чем ты можешь меня поразить?       Голос зазвучал уже совсем близко, девушка поднялась на носочки, чтобы с тяжёлым дыханием прижаться к паху и заставить ощутить заразительный жар своего тела. Плотно прилегающие штаны никак не защищали, и реакция не заставила себя долго ждать. К ужасу Винсента, никоим образом не планировавшего обжиматься с первой встречной голой бабой.       — Я, я… — запинаясь, попытался подобрать подходящие слова он.       Правда, дама терпеливо ждать не стала, продолжая пожирать рыжего глазами. Немного отклонившись назад, она собрала волосы, убирая их все за спину. Теперь уже ничто не закрывало аккуратную грудь с набухшими сосками. Яркими, румяными, так и манящими к себе взгляд. Винсент снова сбился с мысли, уже позабыв, как выглядит в женском варианте сей аппетитный орган. Этой паузы было достаточно, чтобы девушка ловко расстегнула пуговицу на штанах.       — Стоп, стоп, стоп! — запаниковал Винсент, тут же в ужасе отталкиваясь от трубы.       Этого оказалось достаточно, чтобы расслабившаяся красотка потеряла равновесие и рухнула назад. Издав стон разочарования, она, впрочем, не сильно расстроилась, ложась на спину и разводя в сторону колени.       — Иди сюда, мой принц.       Толпа мурашек пробежалась по спине, Винсент поспешно нырнул за трубу, поскорее отходя от любвеобильной особы. Но не успело сердце успокоить свой бешеный марш, как он снова едва не влетел в очередного прикованного. В отличие от девушки, он был привязан максимально коротко и встретил Винса гортанным рыком, попытавшись ударить ногой. Вовремя затормозив, рыжий поскорее изменил направление. Вскоре он заметил, что единственный вариант перемещения на безопасном расстоянии выделен узором на полу. Вот только по нему неспешно прогуливались знатные гости, и Винсент меньше всего хотел привлечь их внимание к себе. «Так. Спокойно. Это не самое ужасное, что с тобой было.» Он зажмурился, мысленно отгораживая себя от всего происходящего, представляя себя скрытым от чьих-либо глаз дополнительной кожей. Ладони невольно заныли, сжимаясь в кулак и вспоминая собачьи лапы костюма. Не лучшие воспоминания. Но если он мог беззвучно перемещаться на четвереньках в доме, полном маньяков, не привлекая внимания и не попавшись под ноги, то уж сейчас, на двух ногах пройтись среди увлечённых голыми заключёнными не должно составлять труда.       Главный зал наполнялся людьми с поразительной скоростью, и скоро различить кого-то в толпе было уже практически невозможно. Гости в основном делились на группы, обмениваясь новостями и делясь сплетнями. Практически все были знакомы, но виделись нечасто. Раз в год — вполне достаточно, чтобы поддерживать нейтрально дружественные отношения. Традиционный бал потому и был столь популярен, что пропустить его означало выпасть из светской жизни. Проявить невиданную дерзость и выказать неуважение к остальным семьям. Именно на балу заключались все договоры, подписывались контракты, принимались законы. К сожалению, не всегда возможно все предугадать, и каждый раз находился кто-то, кто попадал под косые взгляды. Кого-то не было в прошлом году, и теперь он или она были вынуждены объясниться перед каждым. С двойным дружелюбием и обходительством опровергнуть все нелепости, что успели выдумать богатые на воображение знакомые.       В этот раз все должно было быть иначе.       В этот раз на балу должен был появиться особый гость, о котором успели сложить уже не просто слухи, а легенды! И стоило Кондору пересечь порог большого зала, как на мгновение все разговоры стихли. Пара сотен глаз метнулись к гордо застывшей на проходе фигуре. Ни тени сожаления, ни капли желания перед кем-то извиняться и что-то объяснять. На лице застыло нескрываемое презрение, словно оно было соткано из мрамора. Как истинное отражение происходящего, неспособное скрыться за фальшивыми масками. Кондор холодным взглядом скользнул по застывшей толпе, словно пытаясь выцепить что-то особенное. Но стоило ему посмотреть на кого-то, и этот кто-то непременно отводил глаза. Ни единой попытки высказаться, усмехнуться. Уж на таком-то расстоянии грех не воспользоваться ситуацией. Но вместо этого лишь крепчающая с каждой секундой тишина.       Странно.       «Нетипичное поведения для помойного воронья.»       — Найди рыжего, и не высовывайтесь. Встретимся в оговоренном месте. Если нет… Ты знаешь, что делать, — максимально тихо прошептал он, делая шаг вперёд и направляясь через расступающуюся толпу. На мелькнувшего позади и тут же растворившегося среди людей Ноэля никто и не взглянул. Слуги, кем бы они ни были, совершенно не привлекали внимание.       Бал вот-вот должен был начаться. Музыканты перенастраивали инструменты, напряжённо косясь на огромные часы практически под потолком. За спиной Кондора все же появились перекатывания, и вскоре от тишины не осталось и следа. Вот только начинать диалог с легендарной личностью никто не торопился. Кондор практически пересёк зал и уже на подходе к зоне отдыха вынужден был остановиться перед перекрывшим дорогу Рейзером.       — Надо же, а я до последнего надеялся, что ты исчезнешь, — удивлённо и вместе с тем на удивление радостно поприветствовал Кондора капитан.       Судя по здоровому румянцу на щеках и отчетливому аромату, гроза небес пришел уже давно и вовсю наслаждался праздником. Причем, скорее всего, где-то в многочисленных карманах его громоздкого жилета пряталась фляга, и, может, даже не одна. Едва ли на светском вечере возможно найти настолько крепкие напитки, чтоб обладатель пышной бороды столь откровенно бы улыбался. А ведь это было так удобно. Вторгнуться в пространство Кондора, отлично зная о его остром обонянии и тем самым вынуждая или отступить, или хотя бы обойти пахучую преграду.       — Так ведь это твои люди не дают мне даже бровью повести, не доложив тебе. Признаться, я начинаю подозревать, что ты ко мне неровно дышишь. Так, может, воспользоваться ситуацией, хм? — вместо того, чтоб отстраниться, Кондор делает шаг вперёд, подкрепляя свои слова самым что ни на есть поцелуем.       В данном состоянии капитан любые слова воспринимал слишком уж живо, а тут такое. Реакция последовала мгновенно, и он незамедлительно скрючился от рвотных позывов. Всю веселость как рукой сняло, она уступила место потоку крепкой брани, из-за которой уши не отваливались лишь у Кондора. Если бы бал не был столь официальным мерроприятием, то Рейзер уже вовсю размахивал бы кулаками. Как бы ни хотелось, но его статус был несравнимо ниже, чем статус Кондора. Капитан был приглашен сюда за достижения, верную службу. Отчасти, его нахождение тут было в качестве награды и глупо было бы все это растерять, прилюдно напав на, пусть и бывшего, но члена Союза.       — Похоже, это стоит счесть за отказ, — дождавшись, пока лавина ругани иссякнет, с ухмылкой вытер губы Кондор.       — Я тебе это ещё припомню… — прошипел Рейзер, зеленея от ярости.       И, возможно, он бы даже потерял терпение, на что втайне надеялся Кондор. Это было бы куда интереснее, чем предстоящий праздничный банкет, где от исключительно нужных выражений лиц и разговоров тошнить будет уже его самого. Однако перепалка была прервана. По залу пронеслось несколько мажорных аккордов арфы, привлекая всеобщее внимание. Разговоры прекратились, и гости обратили свои взоры на балкон второго этажа, где стояли в полном составе все члены Союза во главе с Вальтером Рейфом. Все они были одеты в парадные костюмы, пошитые по последним тенденциям моды. Единственная женщина — в роскошное пышное платье, делающее ее и без того огромную фигуру просто необъятной. Все гости знали каждого в лицо, являясь или товарищем, или родственником, непременно гордясь этим и с трепетом ожидая ежегодную речь.       Долго ждать не пришлось. Окинув собравшихся взглядом, Вальтер вышел вперёд и прокашлялся. По его кивку включили громоздкий усилитель голоса, прикрепленный к перилам балкона.       — Добро пожаловать на девятнадцатый ежегодный бал. Дорогие мои гости и их друзья, я рад видеть вас сегодня здесь вновь, в добром, надеюсь, расположении духа. Если же нет, то спешу заверить вас, друзья, что это поправимо…       И ведь на первый взгляд речь действительно слушали. Хотя в отдалении от сцены, конечно же, не так внимательно, как хотелось бы лорду. За столько лет слова практически не поменялись и для постоянных посетителей бала были не более чем фоном. Поэтому они предпочитали лишь делать вид, что слушают речь, причем не всегда делали это очень уж заметно. Например, подошедшая к Кондору дама не смотрела даже в сторону балкона.       — А ведь ты должен стоять там, рядом с ними, — вместо приветствия решила пошутить она.       Кондор едва заметно поморщился. Подобные фразы оказывали примерно такое же тошнотворное действие, как мужские поцелуи для Рейзера.       — Видимо, годы берут свое, раз в твоей голове появляются столь абсурдные мысли, — угрюмо ответил он, сдерживая куда более неприятные выпадения. — Что ты хочешь, Мелисса?       — Как грубо, — обиделась она, скорее, для вида. — Видно, правду говорят, что мерзость заразна… А через губы-то, ха! Небось, уже думаешь о том, чтобы отпустить усы?       Когда в одном месте оказываются все самые богатые и знаменитые, сплетни разлетаются вокруг быстрее, чем монотонный голос из усилителя. Хотя, вполне возможно, что Мелисса просто была рядом и видела стычку с воздушным капитаном, раз не смогла дождаться хотя бы середины речи, чтобы пошутить. И на этот раз шутка удалась, несмотря на свежий еще привкус алкоголя. Кондор улыбнулся, задумчиво почесав подбородок.       — А что, это интересная идея. Будет чем заняться длинными зимними вечерами…       Мелисса рассмеялась, передёрнув плечами.       — Брр, жуть! Нельзя допустить, чтобы это случилось! — покачала головой девушка и понизила свой голос до шёпота. — И у меня как раз есть то, что поднимет тебе настроение, да и все остальное, что должно подняться.       — Не помню, чтобы я жаловался на трудности с поднятием… — задумчиво протянул Кондор, не особо горя желанием проверять, что же там такое есть у нее. — Или с тем, чтобы найти, на кого подняться.       — Ну, я не это имела в виду… — немного растерялась Мелисса, — но, знаешь. Каждый год я надеюсь увидеть тебя в толпе, потому что каждый чёртов год у меня есть просто идеальный для тебя товар. Даже не представляешь, с какой тяжестью на сердце я продаю его кому-то ещё.       — Предполагаю, что с тяжестью на вес золота. Да и на размер.       На балконе, тем временем, ничего не изменилось. Кажется, что за те годы, что Кондор не посещал светских мероприятий, Вальтер окончательно потерял связь с пространством и временем. Слушать его было, пожалуй, последним, чем он хотел заняться. Так что…       — Ладно, считай что ты меня заинтересовала. Показывай, что там за эксклюзив…