Ignis Fatuus / Блуждающие Огни

      Тем летом солнце будто пыталось решить все земные проблемы кардинально и самостоятельно. Засуха все ближе подбиралась к городам, обрекая тысячи животных и растений на мучительную смерть. Пожары никто уже не пытался тушить, вырубая огромные пустыри вокруг поселений. Жара и не думала отступать, месяц за месяцем нагнетая общую панику. Несколько деревень остались отрезаны от остального государства. Воды становилось все меньше. Да и людей, в общем-то, тоже. Кто-то предпочёл лёгкую смерть от собственных рук, а кто-то отправлялся на поиски жизни в другие места.       Стёртые границы между западом и востоком не были способны остановить никого.       Появившийся силуэт всадника сначала казался миражом, мерцающим над раскалёнными песками. Но даже когда ритмичный стук копыт стал четко слышен, никто его не замечал. Закутанный в плотную ткань человек чуть натянул поводья, прося коня перейти на шаг. Всхрапнув, вороной жеребец неодобрительно дёрнул ушами — ему не нравилось это место. Сквозь маску, спасающую от прямых лучей и песка, он видел пустынные улицы и неприятно пахнущих людей. От них веяло гнилью и смертью, и, если бы не уверенность всадника, конь бы без промедлений сорвался в галоп.       Но безопасная дорога была лишь одна. Прямо сквозь это зловонное пристанище смерти.       Городок оказался не шибко большим, но вытянутым вдоль дороги. Лишь дойдя до ворот, стало понятно, почему — это был город на возвышенности. Последние дома теснились на краю покатого склона, а дорога полукругом опоясывала холм, делая нехилую петлю, чтобы оставаться для транспорта безопасной. Неудивительно, что город был почти заброшен – наверняка с наступлением тяжёлых времен, когда техника в дороге умирает самой первой, мало кто решится на этот нелёгкий путь на восток. Слишком высокая температура убивала механизмы, не созданные для работы в таких условиях. Самые дешевые машины, которые прежде мог собрать из хлама каждый второй, вовсе становились смертельными ловушками, замуровывая внутри пассажиров и сваривая за считанные часы. Жара держалась уже практически полгода, и все, кто готов был рискнуть, уже давно простились в этой идеей. Или с жизнью. Пересесть на живой транспорт было весьма логичным, вот только в городах уже давным-давно не было животных. И, видя всадника, немногие даже могли знать, что такое лошадь. Никого не интересовали эти пережитки прошлого, неожиданно ставшие единственной надеждой на будущее.       И вот уже всадник окидывает взглядом город, который вот-вот сам станет лишь историей. Он проезжает по нему насквозь, останавливаясь у края обрыва. Спешившись, он накидывает повод на край городских ворот, чтобы обогнуть стоящий с самого края дом и оглядеться. Оттуда должен был быть хороший обзор, хоть и приходилось держаться за стену, чтоб не укатиться вниз.       Засушливый пейзаж надежды не вселял, на многие километры выдерживая золотисто-песочную гамму. Ни грамма зелени, ни единого водяного блика. Кажется, совсем безжизненная, выжженная местами степь. Абсолютно мертвая и измученная. Идти южнее, как прежде задумывал всадник, было бы слишком рискованно. Пожары в степи вспыхивали слишком быстро, это неоправданный риск. Стоило изменить маршрут, держась относительно безопасного тракта, опоясывающего границу степи и ведущего к плоскогорью. Дорога более сложная и долгая, но выбирать, увы, не из чего.       Убедившись, что стоит изменить планы, всадник стал пробираться обратно к коню. Но остановился, с удивлением обнаружив, что к животному крадётся не только он.       Стараясь не высовываться, вдоль забора медленно крался подросток. Он уже давно следил за странным гостем из своего укрытия и теперь, когда животинка осталась без присмотра, не мог упустить этот шанс. Даже если хозяин и вернётся, добежать быстрее он не успеет, поэтому план был просто идеален. Он не мог точно сказать, что это за существо, но выглядело оно довольно безобидно. Привязанное стояло с опущенной головой, рыща мордой у ворот. Из-под защитного покрывала виднелась лоснящаяся черная шкура и вполне себе упитанные бока. И вот край ворот уже близко, и становится понятно, что наивный хозяин-дурак даже не потрудился привязать свою скотину. Кожаный повод так и просился в руки, и радостный подросток его тут же схватил, выскакивая из своего укрытия.       Радостный возглас воришки застал коня врасплох. Всей своей тушей подпрыгнув на месте, он дернулся в сторону от ворот, перекидывая воришку через забор. Рывок был такой силы, что подросток едва не совершил сальто в воздухе, падая грудью вперёд и пятками в воздух. Конь с интересом проследил за красивым полетом, не сразу даже понимая, что это за существо из тряпок. Но вот когда тряпки собрались и уселись, все встало на свои места. Человек! Человек напугал его, злостно напав из-за угла.       Уши коня со свистом припали к затылку. Шея изогнулась, и он весь как-то подался назад, будто приседая. Морда оскалилась, обнажая огромные плоские зубы, невольно напоминающие гигантские щипцы. Мгновение, и безобидное животное превращается в настоящего монстра из страшных снов. С истошным визгом оно взмахивает хвостом и прыгает прямо в человека, целясь копытами в голову.       — Ааааааа!!! — в ужасе орет подросток, тут же бросая повод и все свои силы на то, чтобы отпрыгнуть в единственном доступном направлении.       Кубарем падая прямиком по склону вниз.       Конь раздосадованно заржал, мечась у края и злобно щёлкая зубами. И он уже даже был готов сигануть следом вниз, припав к краю и пробуя копытами нащупать путь.       — Стоять!       С трудом смог прокричать хозяин коня, ибо давился смехом. Разыгравшееся представление его удивило настолько, что вмешиваться не хотелось. Но ловить мстительного жеребца по степи не казалось хорошей идеей. Да и зачем спускаться сквозь эти камни и сухие кусты, когда есть вполне себе приличная дорога? Махом запрыгнув в седло суетившегося коня, всадник направил его по безопасному варианту спуска. Сделав пару шагов и убедившись, что тропинка удобная и не скользкая, конь закусил трензель и сорвался в радостный галоп, едва успевая перебирать копытами.       — Зараза! — едва не потерял повод ловящий равновесие всадник.       Хотя от повода толка уже не было, ибо безопасно затормозить и не улететь с дороги было уже невозможно. Слишком короткий, по меркам бешеного жеребца, оказался склон. С ветерком доскакав до самого низа, конь чудом не споткнулся, вписываясь в поворот. Вот тут-то и настало время его ловить, возвращая контроль в свои руки и практически с боем заставляя снизить скорость и перейти на рысь. Мстительно взбрыкнув, но так и не добившись права на свое мнение, конь поуспокоился, смирившись с несправедливостью бытия.       Обогнув подножье холма, они добрались до того места, куда свалился неудачливый вор. «А не такой уж ты неудачливый…» — с удивлением подумал всадник, любуясь на пустую вмятину в пыли. Видимо, разминулись они несильно, и всего нескольких широких шагов лошади хватило, чтобы обнаружить беглеца.       Услышав стук копыт, он испуганно обернулся. Весь перепачканный в песке и сухой земле, с безжизненно повисшей рукой и расцветающим синяком на пол-лица. На вид ещё совсем подросток, но уже достаточно взрослый, чтобы, видя преследование, принять единственно верное решение. Сверкая пятками, быстро, насколько это было возможно, попытаться залезть наверх.       — Эээм… — опешил всадник, даже остановившись от изумления, — Да ладно? Ты же не серьезно?.. — сдернув маску с лица, с надеждой крикнул он, — Ты же понимаешь, что не сможешь убежать!       Это выглядело действительно глупо. Нет, конечно, можно предположить, что в целом состоянии этот парень способен быстро вбежать по этому склону, но с волочащейся и цепляющейся за каждый куст рукой — вряд ли он справится до полудня. Но вместо того чтобы попытаться как-то договориться или, там, извиниться, выдумав наиглупейшую историю, выбрать заведомо провальное бегство? «Везучий, но при этом идиот. Ну и сочетание…» — закатил глаза всадник. Говорят, что дуракам везёт. Связываться действительно не хочется с тем, кто заведомо ведет себя настолько глупо. Убегает, несмотря на выбитое плечо, будто от этого зависит его жизнь.       Будто добыча.       И, конечно же, дуракам везёт, но…       Ни один хищник не откажется от лёгкой добычи.       Всадник облизнулся, наклоняя голову вбок. Его тонкие губы замерли в предвкушающей улыбке. Шлейф страха, ведущего вверх, был практически осязаем. Кажется, что если протянуть руку, то можно сжать его в воздухе, подтягивая к себе. И если до этого хотелось лишь припугнуть паренька, не имея ни малейшего желания тратить время, то сейчас его захватил охотничий азарт. Невозможно удержаться и просто проехать мимо, когда кто-то так отчаянно пытается убежать. Руки сами тянутся снять с седла верёвку. Не глядя проверить узел, раскрутить петлю. Свистящие звуки как музыка для ушей, и как здорово, что напрочь отсутствует ветер или большие преграды на пути. Прицелившись, он закидывает верёвку вверх, и она ударяется в сантиметре от добычи.       — Проклятье! — кривит губы всадник, быстро собирая верёвку обратно.       Обычно он не промахивается. Но чёртов склон идёт вверх, и это совсем не типичное направление для броска. Хотя, конечно, отговорки. Неудача злит. Злость разжигает ещё большее желание заполучить приз. Прищурившись, всадник привстал на стременах, отклонившись назад. Оценил ещё раз расстояние, прицелился и бросил верёвку ещё раз. На этот раз как надо. Петля ещё не успела удариться о ноги, как всадник выслал коня вперёд. Зацепившись за лодыжку, веревка тут же затянулась, дёрнув вниз.       На этот раз воришка летел вниз с испуганным криком и хорошим ускорением. Собранной рысью конь продолжал бежать вперёд, волоча за собой по пыли брыкающегося воришку. Он как-то пытался сначала освободиться, но быстро понял, что дело дрянь.       — Хватит! Остановись! Пожалуйста, прекрати!       — О, так мы умеем говорить… — удивлённо ответил всадник, чуть придерживая, но не останавливая коня.       Зацепив повод за седло, он развернулся вполоборота, с нескрываемым наслаждением смотря назад. Половина тряпок отказалась участвовать в этом безумии, оставшись ещё у подножья. Нижний же ярус одежды упорно сопротивлялся, но напоминал уже скорее пожеванные лохмотья, не в силах защитить кожу от камней и веток. К синякам прибавились расписные ссадины, и с каждой секундой их становилось больше, как бы ни дёргался и ни пытался вывернуться бедняга. Но смотреть, как он трепыхается, было весьма забавно.       Крики стали сильнее, когда конь вышел на каменистую дорогу. Следы копыт сменились на кровавые разводы, украшающие особо большие булыжники. Дрыганье уже прекратилось, и очень хотелось пришпорить вороного, чтоб вернуть музыку и зрелище, но все получилось совсем не так.       Парень просто вырубился.       — Вот ведь… — недовольно поморщился всадник, спешившись, — Сдулся соловей. Как это прискорбно. Хэй, ты сдох?       Брезгливо ткнув носком сапога замёрзшее тело, поинтересовался всадник. Вопрос оказался риторическим. Подошедший конь с интересом принюхался. Острый запах крови не был для него чем-то новым, скорее даже наоборот. Внимательно прошерстив интересный объект, он зажевал бархатными губами то, что когда-то было одеждой, а теперь превратилось в перепачканный комок ткани, полностью скрывающий голову и частично плечи. И видимо, ткань была не самая дешёвая, ибо коню она пришлась по вкусу. Дёрнув ушами, он потянул ее на себя вверх, переворачивая и протаскивая ещё на полметра податливое тело. Этого не показалось достаточным. Встрепенувшись, жеребец уже намеренно вцепился в лохмотья, хорошенько так дергая, с усилием. Даже подпрыгнув слегка на месте для пущего результата. Разумеется, тряпка не выдержала и с треском порвалась, большей частью повиснув во рту довольной животины.       Оставшийся воротник сиротливо прильнул к телу, вместе с ним падая прямо на ноги всадника.       — Хэй, осторожнее со своими играми! — вскинул руку, пригрозив коню, он.       Конь махнул хвостом, отпрыгивая в сторону и всем своим видом демонстрируя, что он тут ни при чем. И вообще, занят. Тряпочку кушает.       — Чёртов извращенец… — покачал головой всадник, опуская взгляд на лежащее прямо перед ним лицо, — Хм, а соловей попался вкусный…       Хоть лицо все и было похоже на сплошную ссадину, а рассматривать его все равно было приятно. Линии плавные, мягкие, ещё не заматеревшие от возраста и не покрытые слоем истории. Кровавые разводы придавали особого шарма и манили. Хотелось прикоснуться. И чем внимательнее взгляд исследовал лицо, тем сильнее становилось это желание. Оно сковывало, оно настойчиво свербело. И вот уже никаких мыслей не осталось больше. Слишком сильное в воздухе напряжение, чтоб сопротивляться. Хочется не просто видеть, хочется чувствовать. Попробовать на вкус, на ощупь.       И в тот самый момент, когда терпение окончательно даёт сбой и всадник наклоняется вниз, тело из-под ног волшебным образом исчезает. Доев тряпку, конь решил отправиться на поиски чего-то более аппетитного. А конец веревки все ещё надёжно крепился к седлу. И вместо бархатной кожи протянутая рука скользнула по насмешливой пустоте.       — Черт побери, Морт! Ты издеваешься?!       Вопрос риторический, ибо обернувшейся на кличку морде было ровным счётом все равно. Он, конечно, остановился для приличия, но причин негодования так и не понял.       Настроение было упущено. Однако, ощущение неудовлетворения осталось. Оно ровным слоем легло на дно сознания, становясь серьезным основанием для того, чтобы не бросить подростка тут, а водрузить, словно мешок, позади седла. Как минимум, до следующей остановки.       Даже не подозревая о том, что планы эти превзойдут все ожидания в итоге. И что делить одно пространство им предстоит ещё долго.       А официально познакомиться получилось чуть позднее. Очнувшись от резкой боли в плече, парень заорал на всю округу.       — Ащщщ, хорош вопить, — поморщился всадник, вправляя сустав, — Скажи спасибо, что вообще вспомнил, пока не поздно.       Боль исчезла почти так же внезапно. По крайней мере, орать уже не хотелось, да и чувствовать снова руку, а не висящий кусок мяса было гораздо приятнее.       — За что? Из-за тебя же и упал, — сдерживая подступившие слезы, огрызнулся в ответ подросток.       — Да неужели?       Всадник в изумлении вскинул брови. По его взгляду было ясно, что он готов поспорить. Правда, что-то подсказывало, что тогда одним вывихом дело не обойдется.       — Ладно, спасибо! — на всякий случай отползая, решил не рисковать парень, — Я могу идти?       Вопрос был встречен усмешкой.       — Иди.       Пожав плечами, всадник отвернулся. Как раз следовало перевернуть тушу зайца. Становившуюся все меньше и меньше от огня, но зато свежую. Да и вообще это был полнейший успех — выйти на след зайца и поймать его. Разумеется, туша заслуживала гораздо больше внимания, чем пришедший в себя самовлюблённый подросток. И, разумеется, не дожидаясь повторного предложения, этот самый подросток тут же кинулся прочь.       Недалеко, правда. Ибо об одной маленькой детали он забыл.       Об одной маленькой, злопамятной детали, которая возникла будто из ниоткуда, черным демоном несясь на подростка. Прижав уши, конь целенаправленно летел прямо в подростка. Не давая никакого шанса проскользнуть незамеченно и останавливаясь лишь в паре метрах от костра. Вернее от своего хозяина, краем глаза следящего за столь занимательной борьбой мальчика и лошади.       Разумеется, первый потерпел поражение.       — О, соловей решил остаться? — ехидно поинтересовался всадник у плюхнувшегося рядом подростка.       — Ринтэриан. Убери эту тварь, она пытается меня сожрать.       От такой наглости можно и дар речи потерять. На пару мгновений так точно. Практически задохнуться от восхищения. Такой маленький, нахохлившийся птенчик, а так уверенно и требовательно распушает перья. Очаровательно.       — Боюсь, это не в моих силах, Соловей. Видишь ли, Морта я не удержу, — всадник показательно развел руками, — Он волен идти куда угодно ровно так же, как и ты. Так что разбирайтесь самостоятельно, не впутывая меня, ладно?       Смахнув кусочек шкурки с ножа, он вернулся к готовке. Рину не оставалось ничего другого, кроме как буравить взглядом бродящий в темноте огромный силуэт.       — Ринтэриан, — понимая, что вариантов у него нет, язвительного замечания сдержать он все же не мог, — Кто ты вообще такой? Я, может быть, знатное лицо, чтобы вот так вот похищать. Уверен, за тобой уже отправили людей, чтоб меня вернуть!       — Ммм. Выходит, ты не одного меня пытался обворовать, раз за твоей головой готовы отправлять патрули?       Рин цокнул языком, не найдя больше что возразить. Конечно, ложь была совсем уж на поверхности, но попытаться стоило. Хотя на что он рассчитывал? Похититель не повел и бровью, продолжая как ни в чем не бывало разделывать тушку. Зрелище не самое приятное, хотя запах жареного мяса невольно привлекал. Завораживал даже, заставляя снова и снова бросать взгляд на аккуратно сложенные потроха и голову, всякий раз мысленно содрогаясь и отворачиваясь.       — Как у тебя вообще получилось эту птицу поймать без специального оборудования…       Видимо, держать язык за зубами и молчать подросток попросту не умел. Его бормотание уже начинало угнетать, слишком уж его было много. Непривычно для путешествующего уже долгое время одиночки.       — Как у тебя получилось дожить до своих лет, не зная элементарных основ выживания и не разбираясь в животных. — с наигранной драматичностью протянув парню заячью лапу, перебил его всадник, — Очень надеюсь, что во время еды ты молчишь.       — Да знаю я основы…!       — Ешь!       Запихнув в раскрытый рот мясо, всадник покачал головой. Никогда не отличаясь терпением, он на удивление ещё не вышел из себя. А тот взгляд, который подарил ему Рин, борясь с желанием есть и высказаться, приятным покалыванием разлетелся по всему телу. Такой искренний, горячий. Светло-голубые глаза как прозрачные льдинки транслировали все эмоции, приумножая их и ни на мгновение не удерживая. Прекрасная картинка.       — Ты не представился… — ненадолго хватило молчания.       Может, это его суперспособность? Говорить с набитым ртом. Не самая приятная, но хоть что-то. Забавно, конечно, из всех возможных теорий вероятности пересечься именно с неприлично болтливым созданием. И пока что это даже больше удивляло, чем раздражало. Отчасти человеческая речь была таким редким спутником последнее время, что всадник воспринимал ее довольно тяжело. Но в целом. В целом сидеть у костра и болтать вот так вот на равных с, пусть и помятым нехило, но весьма симпатичным попутчиком было приятно. На удивление приятно. Достаточно приятно, чтобы удерживать хорошее настроение.       — Зови меня феникс, — улыбаясь, ответил он, — Только не чаще чем раз в десять минут, пожалуйста.       Перевал был недлинным. Часы от заката до рассвета — бесценные часы прохлады. Духота никуда не исчезала, но дышать и двигаться становилось легче. Поэтому следовало продолжить путь. Печальный огрызок луны на небе вычерчивал размытые тени, обречённо глядя со своей высоты на тлеющую землю. Этого было достаточно, чтобы чувствовать себя комфортно, приблизительно видя, куда ставить ноги. В этот раз они шли пешком, взяв на себя часть поклажи. На попытку Рина возразить, что так долго и вообще у него нет сил, феникс лишь посмеялся. Все также отпущенный в свободный выпас конь держался где-то поблизости, однако оставаться с ним наедине не хотелось. «Ладно, дойдем до тракта, и я как-нибудь незаметно исчезну…» — думал подросток, сонно бродя за фениксом. Эти места были ему знакомы, но по степи одному ночью ходить смысла не было никакого. Но если он ничего не перепутал, то через час где-то, как они выйдут на широкую дорогу, станет видно родной дом, поэтому самое время думать о побеге.       И он придумал отличный план, который так и не был проверен на деле. Они действительно вышли на северный тракт. Широкая, выложенная мелкими камешками дорога, по которой до наступления засухи каждый день проезжали караваны торговцев, ведь это была единственная дорога, по которой могли проехать груженые паровые машины. И действительно, в стороне виднелся дом Рина. Приподнятый над остальной степью, он словно брошенный костер дымил и изредка вспыхивал бордовыми языками пламени. Изменив направление, ветер принес с собой дыхание смерти и обожженного города. В котором уже не осталось ничего. Он уже догорал, слишком горячий, чтоб подпустить кого-то к своим остаткам. Слишком мертвый.       Рин знал это очень точно. За время засухи ему не раз приходилось слышать истории о вспыхивающих и исчезающих словно щепки городах и деревнях. Даже видел однажды, когда ещё в его родном поселении не поселилась зараза, отбирающая жизни и силы в известном только дьяволу порядке. Вряд ли кто-то успел спастись, не говоря о том, чтоб дать отпор пожару. Вряд ли.       А раз возвращаться некуда, то уже как-то всё равно, куда идти.       И с кем.       — Видимо, я вытащил счастливый билет в лотерее… — сглатывая застывший в горле комок, Рин повернулся к своему городу спиной и пошел следом за фениксом.       — Ты точно в этом уверен?       — Что именно ты имеешь ввиду? Что я не сгорел, а оказался в плену у какого-то странного типа, скрывающего даже свое имя? Да! Определенно. По крайней мере, я могу сам идти и…       — …Говорить.       — Ой, да ну тебя! — закатив глаза, эмоционально взмахнул руками Рин, ускоряя шаг и идя уже впереди.       И хотя он и старался сохранять оптимизм, но скованность во всем теле и едва заметно подрагивающие плечи выдавали настоящее положение вещей. Иди он еще на несколько шагов впереди, и тогда, конечно, темнота полностью бы скрыла детали силуэта, позволяя подростку поверить в свою маленькую ложь. В то, что он действительно рад оставаться живым и готов так же уверено шагать дальше вперед, не оборачиваясь и не сожалея. Конечно, за время засухи он уже хоронил знакомых и друзей. Но смерть это не то, к чему можно быстро привыкнуть. С ней можно свыкнуться, попробовать понять, воспринимать как неизбежное и в конце концов перестать удивляться. Но не так быстро. Для этого нужно прожить немного дольше.       Хотя бы столько, сколько прожил феникс. Вот он уже к смерти давно был привыкший. Но видеть, как старательно несется прочь от пепелища соловей, было для него немного необычным. Еще более необычным было странное желание не поймать беглеца, так как он привык ловить убегающих от него, а поймать по-другому. Ускорившись и поравнявшись с ним, феникс положил ладонь на белобрысую макушку, разворачивая и фактически утыкая носом в себя. Приобняв второй рукой за плечи, он медленно погладил подростка по волосам.       — Это не счастливый билет, Ринтэриан. Это самая обычная жизнь. И уж что-что, а от нее убежать ты всегда успеешь. Вопрос в том, нужно ли это тебе.       Ответ прозвучал, но был абсолютно нечленоразделен. Да и судя по всему, не так уж важен. Они постояли так несколько минут в тишине, практически не двигаясь, а затем отправились дальше в путь. Каждый терзаемый своими мыслями. Примеряющий новые ощущения. Желание отгородиться от внешнего мира и внезапное понимание того, что мир теперь не имеет ни границ, ни правил. Абсолютно непохожие мысли и эмоции. Но так или иначе у обоих наступало понимание, что дальнейший их путь проходит в одном направлении.       Переплетаясь и путаясь гораздо сильнее, чем этого хотелось бы обоим.