Ignis Fatuus / Блуждающие Огни

      Идти по стеклянному коридору оказалось не так уж и легко. Поначалу это даже вызывало отторжение. Винсент старался не опускать взгляд и не смотреть под ноги. Хотя он и не боялся никогда высоты, но одно дело стоять высоко в небе на собранном вручную корабле, когда под тобой бескрайние просторы и свобода, и совсем другое — ступать по прозрачной непонятной тропе. Никакой красоты снизу не было, только металлический каркас да каменный пол местами проглядывающий сквозь толщу стекла. Всё же это совершенно неестественно. Идти по этой поверхности оказалось даже труднее, чем поддерживать диалог. Благо, у Флориуса был достаточно широкий шаг, и времени осмотреться почти не оставалось, приходилось торопиться. Винсент старался запоминать дорогу по которой его ведут, отмечать про себя повороты и развилки. Этот город-питомник был достаточно прост в идее, напоминая более всего пчелиные соты. Правильной формы ячейки соединяли между собой ровные коридоры, которые всегда заканчивались дверьми, чтобы не делать проходной двор. Удивительно, но далеко не все они были заперты да и охрана находилась мало где. Часть дверей нужно было открыть ключом. У Флориуса он был спрятан в браслете на руке. Судя по тому, как быстро открывались двери, этот ключ был магнитным. И закрыты были в основном те коридоры, которые позволяли срезать путь и пройти мимо некоторых ячеек, нарушая общий блочный порядок. Флориус так быстро петлял во всех этих коридорах, что у Винсента начинало рябить в глазах. Все таки стеклянные стены хоть и позволяли видеть то, что происходит вокруг, но при этом довольно сильно искажали пространство. Из-за прозрачных перегородок было тяжело понять расстояние и расположение всего. Иди он тут один, Винсент бы наверняка снес головой пару стен.       Он пробыл тут всего пару часов, а уже бесконечно устал от этой необычной планировки. Даже голова разболелась. Странно, как вообще кто-то может чувствовать себя комфортно, проживая здесь. И ведь Флориус не был в этом одинок. Насколько видел Винсент, в центральной части питомника было по настоящему много людей. Детей по большей части. Времени разглядеть подробности не было, но все же даже издалека было заметно, что все они… Как будто просто живут.       И это было самым странным в этом всем.       — Тут нет охраны? — в конце концов не выдержал Винсент, когда они прошли очередную не закрытую дверь.       — Для чего бы ей тут быть? — недоуменно вскинул брови Фло.       Винсент не стал больше задавать вопросов. Нет смысла спрашивать о чем-то, когда ответ в любом случае принять не получится, даже если он будет логично звучать. Ведь это будет означать, что он признает такой уклад жизни. Выращивание детей как каких-то питомцев для всяких извращённых целей… Одна лишь мысль об этом зажигала негодование в его душе. Винсент сделал глубокий вдох, закрывая глаза на два шага. Коротенькая передышка. Чтобы напоминая себе о том, что он должен сохранять свой образ. Идти следом за Флориусом и делать вид, что является частью этого мира. Что принимает все эти аморальные законы. Он уже давно смирился с тем, что чувствует себя пришельцем. И на самом деле именно это чувство помогало не сойти с ума. Сохранять собственное понимание реальности, но не особо бросаться на глаза.       На самом деле он конечно понимал, почему тут нет охраны. В самом деле, для чего она бы могла понадобиться? Ведь проникнуть сюда снаружи незамеченным никто не может, а живущие внутри понятия не имеют об иной жизни. Или же добровольно пришли сюда в поисках работы. И изнутри все казалось странным образом уютным что ли. При виде Флориуса на лицах детей появлялись улыбки. Вполне искренние, а не выученные или запуганные. Они махали ему издалека, а находящиеся с ними взрослые учтиво кивали. Всё это напоминало необычайно правильную элитную школу. Маленькие группы, по пять-семь человек. Несколько учителей и помощников, искренне любящих свою работу. Никаких вредных воздействий извне. Никаких дурных влияний. Пожалуй, год назад Винсенту было бы достаточно этой внешней оболочки. И он бы восхищался всем вокруг, абсолютно не замечая того, что не бросалось в глаза. Ведь в некоторых ячейках вполне можно было рассмотреть, что изучали дети то, чего не должно касаться детских глаз. Но здесь это было… Нормально?       Мурашки пробежали у Винсента по спине. Кажется, он начал понимать, почему Ноэль абсолютно не так относится ко всем интимным вещам. Ведь если представить на месте одного из этих детей его… Внимательного, с наивным ребяческим лицом. Увлечённо исследующего человеческое тело, способы воздействия на него. Это действительно нагоняло страху. И какую-то непонятную злобу пробуждал острыми всполохами в душе.       Ладони Винсента непроизвольно сжались, он заставил себя отвести взгляд и не смотреть более по сторонам. Очевидно, чем дальше они шли, тем более откровенные и возмутительные вещи творились вокруг. Будто он вернулся на рождественский бал. Но теперь при входе ему досталась другая роль. Да и гораздо меньше вокруг было празднества и торжества.       И абсолютно отсутствовали те, кто испытывал бы недовольство или страх.       Свернув ещё несколько раз, они практически уперлись в матовое стекло. Точно такой же коридор и двери, но без возможности рассмотреть, что внутри. Обернувшись, Винсент едва смог различить за многослойными переходами внешний купол. Такой же непрозрачный. Заметив его взгляд, Флориус усмехнулся. Разумеется, при всей открытости, нельзя абсолютно все стены делать прозрачными. Есть вещи, которые должны оставаться закрыты. В том числе в этой части питомника располагались личные комнаты. Чуть дальше, правда.       — Как я уже сказал, к сожалению исполнить твои требования по обмену я не могу в том виде, о котором ты просил, — приложив браслет к замку, решил продолжить разговор Фло, — Но мы вполне можем договорится. Поверь, его все равно будет ждать смерть. Но позже. Всему свое время.       С этими словами он прошёл в открывшуюся дверь и практически сразу взмахнул рукой, указывая направление. За этой дверью находилось несколько отличающийся ячеек. Они выделялись не только цветными стенами, но и своим наполнением. Одна, к примеру, больше напоминала кабинет врача. Хотя все они в той или иной степени содержали медицинское оборудование. В этом всем Винсент абсолютно не разбирался, но увиденного хватило, чтобы всё понять. Сглотнув, он прошёл следом за Флориусом ещё дальше.       — Сложно отыскать материал, поэтому занятия тут проходят не часто… — объяснил Фло практически полное отсутствие людей.       Только лишь в одной из ячеек вовсю кипела жизнь.       И, разумеется, именно к ней они и приближались.       Внутри было много света. Несколько детей разных возрастов были заняты кропотливой работой. Всё они несомненно были младше даже Ноэля, и вели себя не слишком смело. Очевидно, им не хватало практики. Стоило зайти в эту ячейку, и в нос ударил резкий запах, будто кто-то разлил йод. И ещё что-то, но из-за резкого аромата йода распознать прочие запахи было уже невозможно. Винсент машинально прикрыл нос рукавом, не понимая, как в этом помещении мог кто-то находится продолжительное время. Флориус поморщился, раздраженно ударяя по вентиляции, включая ее на полную.       — Кто из вас снова перепутал препараты? — раздраженно бросил он.       Дети переполошились, перекидываясь взглядами. Очевидно, это была не первая их промашка, а терпение хозяина оказалось не бесконечным. В итоге самый старший из детей неуверенно сделал шаг вперёд, пытаясь общими фразами оправдать себя и компанию. Но Флориус лишь махнул ладонью, не желая ничего слушать.       — Сколько вы вкололи? Он вообще жив? — проходя мимо старшего, вновь недовольно поинтересовался Фло.       — Жив! — поспешил заверить его тот же самый ребёнок, очевидно отвечающий за всю группу. Но тут же неуверенно добавил, — Вроде…       Сомнение в голосе невольно заставляло сомневаться, Флориус скривился, натягивая на руки неизвестно откуда появившиеся перчатки. В центре комнаты, повиснув на ограничивающих свободу обручах, сидел в кресле человек. На первый взгляд он выглядел абсолютно неживым, и было видно лишь расслабленные плечи. И только когда Флориус поднял его голову, потянув за длинные, все это время скрывающие лицо волосы, Винсент внезапно его узнал.       Это и был Кондор.       Живот предательски скрутило, и Винсент ошеломленно замер, не веря своим глазам. Нет, конечно, это было ожидаемо. Хотя он и не сразу смог разглядеть в этом опавшем, словно гнилое дерево, подопытном кролике своего мучителя. Ведь до этого ему каждый раз приходилось поднимать голову, чтобы встретиться глазами. Это всегда было встреча с чем-то пугающим, но прекрасным. Как недосягаемая красота. Как чистейшее великолепие. Человек же в кресле выглядел до крайности жалко. Он весь был утыкан иглами и пропитанными кровью бинтами. Цвет кожи отдавал нездоровой синевой, а скулы впали так сильно, что напрочь искажали черты лица. Да и волосы, обычно ухоженные и собранные, сейчас напоминали жухлую солому. Флориус бегло осмотрел связанного и покачал головой.       — Я не для этого отдал вам его, чтоб вы так просто и быстро убили. Что пошло не так?       Кажется, абсолютно забыв про существование гостя, он стал смешивать что-то из стоящих на столике пузырьков, попутно отчитывая детей и выуживая у них информацию. Судя по всему, они пытались вызвать у Кондора эрекцию медикаментозно, но напутали препараты. Пока все были заняты, Винсент сделал несколько неуверенных шагов. Пусть из слов и выходило, что Кондор был жив, но внешне… Внешне он выглядел как настоящий труп.       Странное ощущение. Ведь это был тот, кого Винсент боялся. Кого ненавидел. Кому действительно и искренне желал смерти. При упоминании его имени у него сводило живот и начинала ныть поясница. И чувства эти не исчезли, не становились меньше. Пусть он никогда не давал им волю, но тогда, сбежав с бала, он был по настоящему рад что вычеркнул его из своей жизни.       Он тысячу раз представлял эту встречу. С тех пор, как понял, что у него особо нет вариантов, как лететь за ним. И каждый раз, прогоняя в мыслях все возможные диалоги, он испытывал жгучую неприязнь. Убеждал себя, что делает это ради Ноэля. Успокаивал себя тем, что возможно Кондор уже мертв. Обещал себе, что своими руками сможет отнять его жизнь.       Неторопливо обойдя вокруг, он незаметно стащил один из скальпелей со стола. Они лежали в свалке из грязных бинтов и медицинских игл. Очевидно, испуганные дети побросали все прочие дела и взять что-то оказалось проще простого. Тонкая сталь идеально легла в руке. Такая невесомая в сравнении с отвёрткой или гаечным ключом. Боясь, что скальпель может выпасть, Винсент вцепился в него до боли в костяшках.       Никто не заметит, если сейчас он перережет горло этому ублюдку. Никто не сможет его остановить. Делов то на долю секунды. Посиневшие вены так четко видно, они выступают на шее столь явно что и промахнуться не получится. Да и убийство человека, находящегося без сознания и убийством толком назвать нельзя.       Винсент завороженно смотрит на это лицо. Сейчас оно не выглядит пугающе.       Сейчас пугающим кажется лишь то, что в сознании Винсента не остаётся ни единого предлога, чтобы выпустить скальпель из руки. Он стоит, не решаясь пошевелиться. Время будто замерло, маленькая бесконечность успевала пронестись между ударами сердца.       И сквозь эту вязкую пелену момента Винсент отчётливо увидел, как дрогнули сомкнутые веки.       Недовольный голос Флориуса, нерешительный лепет детей… Всё это как будто исчезло. Стоило ресницам покачнуться, стоило открыться янтарным глазам. Холодным, лишенным каких либо чувств, эмоций.       Но несмываемым клеймом клеймом отпечатавшимся внутри.       Вдох застрял где-то в горле, их взгляды пересеклись. Никто ещё не успел заметить, что 'пациент' очнулся. Неясно, пришёл ли он в себя. Ни единой мышцы на его лице не дрогнуло при виде Винсента, сжимающего скальпель в руке. Впрочем, разве могло бы быть по другому? Даже напоминая несвежий труп, Кондор умудрялся сохранять непоколебимое спокойствие. А может, ещё не до конца пришёл в себя.       А значит, это последняя возможность.       Винсент проглотил застрявший в горле комок, внезапно почувствовав небывалую решимость.       Перехватив скальпель поудобнее, он ринулся вперед.

***

      Удар пришёлся прямо по ребрам. Если бы не гомон и не паникующее сознание, скорее всего можно было бы услышать характерный треск. Согнувшись пополам, Джокер судорожно пытался сделать вдох. Очагов боли на его теле было уже так много, что невозможно было понять что именно болит. Когда же воздух смог попасть в лёгкие, Джо едва не захлебнулся в рвотных позывах. Будто весь его внутренний мир внезапно решил вырваться наружу. Ну или как минимум съеденный вчерашний ужин.       От этой омерзительной картины выплескивающихся остатков пищи вперемешку с желчью и кровью Рейзер даже остановился. Скривившись, он отошёл на пару шагов, встряхивая руку и разминая плечо. Избиение этого клоуна, а иначе назвать нельзя, не приносило ему должного удовольствия. А ведь он столько лет мечтал выбить всё дерьмо из этого ряженого недочеловека. Джокер выводил его из себя одним лишь фактом своего существования. Нелепый, отказывающийся взрослеть урод, только и умеющий, что языком болтать. Гениальный информатор, как же! Да даже избивать его до невозможности мерзотно. Будто касаешься чужого дерьма. Отвратительно! Рейзера самого едва не вырвало смотреть на эту тошнотворную картину.       — Педик гребенный, ты не мог просто сдохнуть красиво, как твой дружок, не оставляя вокруг всё это… — прохрипел с отвращением Рейзер, понимая, что за погром вычтут теперь с него, — Лучше б этот псих конченный тебя ещё тогда убил, а не решил кончить в тебя. Какое, блять, счастье, что в мире вас становится всё меньше!       Не имея никакого желания подходить, Рейзер не смог отказать себе в удовольствие хотя бы на словах продолжить эту обречённую заранее битву. И ведь не пропадал. Его речь била так же жёстко, как и ноги. Но попадала гораздо глубже. Конечно, уровень болевого порога всегда был у Джокера ни к черту. Но что касается словесных перепалок, то тут он был готов пропускать все мимо ушей. Чужие оскорбления и издевки отскакивали всегда от его улыбки, не достигая никакого эффекта. Но сейчас все было совсем наоборот. Будто в обороне образовалась гигантская трещина. И теперь каждое слово залетало в нее, словно бы в мишень.       В груди Джокера болезненно заныло. Отчаянно, заунывно. Он так бережно прятал от чужих глаз эту рану, и тут ее вскрыли. Бесцеремонно, без каких либо предупреждений. Сорвали кожу, и она мгновенно брызнула вонючей жижей во все стороны как гнилой нарыв. Глаза защипало, а к горькому вкусу рвоты добавился соленый привкус слёз. Они стремительно скатывались по щекам, непонятно откуда появляясь. Джокер не мог их остановить. Как не мог и выстоять в этой битве. Это было ясно абсолютно любому. Можно не пытаться в принципе, и просто лечь и принять свою участь. Ему стало чертовски не по себе из-за того, что он оказался самым слабым звеном в этой спасительной операции. А может даже и во всей гребенной жизни в целом. Никакой помощи. Ничего стоящего. Как был всегда бессмысленным шутом, так и остался.       — Ты что, рыдаешь? — изумился Рейзер, — Блять! Ну точно баба!       Обогнув нечистоты, Рейзер схватил Джо за волосы, рывком поднимая над землёй. Боясь остаться лысым, разноглазый тут же вцепился ногтями в его руку, но едва ли это как-то помогло. Уже давно заблудившись в этом урагане паники, отчаяния и боли, он лишь сейчас внезапно понял, что что-то всё ещё лежит в руке. Гайка врезалась своим жестким боком в ладонь. И ведь он едва ее не уронил!       — Чёрт… — осознав это, сквозь зубы прошипел Джо, злясь на самого себя.       — Ты что-то вякнул, мусор? — усмехнулся Рейзер, встряхивая его, — Жалеешь, что не успел отсосать ещё раз большой птичке?       У Джокера даже не было сил, чтобы пытаться какой-то смысл в этих словах искать. Он с большей силой впился в руку, вырываясь. Каким-то чудом задел ногой в живот, но всё это вызвало у закаленного в боях пирата только смех. Да разве может этот тощий педик хоть какой-то нанести ему вред? Он ведь никогда даже не дрался, при первом признаке беды валясь на пол и моля о пощаде.       — Что такое, пытаешься вспомнить, есть ли у тебя яйца? — заржал Рейзер, даже не обратив внимание на неумелые удары.       — Главное что у тебя они есть…       Трезво оценив свои силы, Джокер нервно сглотнул. Но не внутрь. Собрав все слюни, все оставшиеся во рту кусочки рвоты он смачно плюнул этим всем в лицо.       — Какого!..       Заорав и дернувшись назад, Рейзер тут же принялся отплевывать, выпустив волосы. Упав на землю, Джокер на адреналине собрал всё свое мужество и силы, и хорошенько зарядил коленом в пах Рейзеру, пока тот был дезориентирован. И, не дожидаясь реакции, тут же дал деру.       Вернее, попытался дать деру. На деле же ему с трудом удалось подняться на ноги. Спотыкаясь и врезаясь во все, что только можно, Джокер постарался оторваться как можно дальше. Разумеется, убежать у него не получится. Но хотя бы просто добраться до пристани…       — Сссука крашенная… Ты труп! — послышалось откуда-то со спины.       Слишком громко и слишком близко.       Этот крик даже придал некоторое количество сил. Ноги будто перестали подкашиваться на каждом шагу, вспомнив что такое перемещаться вертикально. Странное дело, вроде бы этот бар был совсем недалеко, но путь обратно казался просто бесконечным. Джокер грудью влетел в якорный столб, смотря на тонкий, соединяющий пристань и корабль трап. С его губ сорвался тяжёлый стон. Он слышал, что Рейзер уже близко, и едва ли позволит ему ступить на трап. Поэтому он сделал шаг назад. Стараясь игнорировать бешено колотившееся сердце, он взялся за бант, раскручивая гайку на нем.       «Всё в порядке. По крайней мере уйдёшь красиво. А не как всегда.» — мысленно успокаивал он себя.       Возможно, Джо не был достаточно силен. Но меткости ему не занимать. Столько лет по пьяни и по трезвоку он с девочками устраивал турниры по метанию чего бы то ни было в ведро. Достаточно просто прицелиться, и всё.       Джокер прищурился, резко раскрывая ладонь. Со свистом рассекая воздух, гайка перелетела через половину корабля, со звоном врезаясь в главную мачту и камнем падая вниз.       — Черт… — тут же побелел Джо, оглядываясь по сторонам.       — Что за… — выплюнул Рейзер, видя, как его добыча с выпученными глазами пронеслась мимо него.       Он успел схватить его за рукав, роняя на стеклянный пол. Джокер особо не вырывался, кубарем покатившись дальше, будто ничего не произошло. От этой наглости Рейзер окончательно опешил, занося ногу, чтобы как таракана раздавить ненавистное ему существо.       Но не успел опустить ногу или сделать что-то ещё.       Прямо за его спиной раздался оглушительный взрыв.       Упавшая гайка запустила цепной механизм, и, словно переспелый арбуз, единственный в своём роде корабль разлетелся на мелкие куски.