Большие провалы

       — Они вот здесь, — и длинный палец ткнул в экран ноутбука.       На мониторе пестрела карта местности с линиями и пересечениями, с отмеченными неизвестными городами и мелкими поселениями. Красная точка то зажигалась, то тухла, четко указывая местонахождение объекта.        — Как узнал? — не отрывая взгляда, спросил я.        — Обижаешь, товарищ начальник, — улыбнулся Толик и выгнул спину до приятного хруста.       Этот звук и привлек мое внимание. Ноутбук так и остался лежать у него на коленях, а сам он откинулся на спинку кресла, высоко поднимая руки над головой. От этого майка его задралась, оголяя тонкую полоску белой кожи.        — А если серьезно?        — Если серьезно… — он заразительно зевнул, — с тебя кофе.        — Хорошо. Давай говори уже, — не выдержал я, слегка толкнув его в бок.        — Эй, ты знаешь, сколько стоит эта красотка? — он наигранно фыркнул, прижимая к груди ноут.        — Ой, я тебе такую же куплю, вымогатель.        — Ловлю на слове. А теперь смотри.       Все, что происходило дальше, было за пределами моего понимания. Его пальцы, казалось, вообще не касались клавиш, а взгляд бегал от одной строки к другой.        — Понял? — повернул он ко мне экран, чтобы я мог лучше разглядеть все, что на нем происходило.        — Все, я так больше не могу, — поднял я руки вверх, сдаваясь. — Я ни хрена не понял, что там было. Ты можешь нормальным языком объяснить?        — Могу. Пошли на кухню. Ты как раз кофе сделаешь, а я последний вопрос решу, — и он, не отвлекаясь, снова застучал по клавиатуре.       Должен был с ним согласиться. Дима только нормально уснул. Сказывалось нервное состояние в последние дни и долгий авиаперелет. Не стоило шуметь рядом с ним. А новости он всегда успеет узнать.        — А что, Никита был женат? — прилетел вопрос мне в спину, заставляя напрячься.        — Откуда ты знаешь? — повернулся я, не прекращая готовить кофе.        — Да так, фотки заметил, — невинно пожал он плечами.        — Ты что, в Димкиных папках копался? — ошалел я. — Да ты знаешь, что он тебе за это башку открутит?        — Ну ты же не скажешь, правда? — протянул он руки к чашке. — А я не скажу, что именно ты убедил Никиту отправиться в эту страну, — и он, игнорируя мое вытянутое лицо, спокойно подул на горячий напиток и, довольно жмурясь, сделал пару небольших глотков.        — То есть? Как это я? А почему ты раньше этого не сказал?        — Боюсь, что голову открутили бы уже тебе, — и он нахально оскалился. Вот засранец!        — Окей, давай говори, что еще помнишь.        — Да там особо и рассказывать нечего. Никите позвонил какой-то друг, сказал, что он уезжает в командировку, и просил приглядеть за беременной женой. Ваш Ник стал его отговаривать, убежденный, что того обязательно убьют. А потом он подошел к тебе и спросил, что сделал бы ты, если бы знал, как умрет друг. Отдал бы свою жизнь?        — А я что? — прикрывая рот, произнес я, уже заранее догадываясь об ответе.        — А ты… — он сделал паузу, — что за Диму — не задумываясь.        — Черт бы побрал мой язык и твои уши. Ладно, будем решать эту проблему, когда проснется Димка.        — А при чем здесь мои уши? — интуитивно он закрыл их руками.        — Потому что я говорю, что не следует, а ты — слышишь то, что не надо, — вяло отмахнулся я уже без настроения.        — Кстати, у твоего друга есть и горячие фотки, — словно не замечая моего состояния, продолжил он.        — Какие?        — Лучше один раз увидеть, чем… Вот, — и он открыл папку со старыми фотографиями, где мы дурачились много лет тому назад, снимаясь почти обнаженными.        — Я думал, он их не сохранил, — засмеялся я, перелистывая знакомые кадры. — А тебе есть восемнадцать? — прикрывая рукой экран, повернулся я к Толику, наиграно щуря глаза.        — Обижаешь, — фыркнул он и отодвинул мои пальцы.        — А это что за папка? — указал я на еще одну.        — Смотри, — и он кликнул на иконку, открывая огромное количество фотографий Никиты.       У меня не нашлось слов. Там было не меньше тысячи разных кадров. Перемешенные профессиональные и любительские. Вот он молодой, где-то на улице, не ожидающий, что его кто-то поймал в объектив камеры. Вот он на свадьбе, счастливый и веселый, а дальше — много остановленных моментов из его прошлой жизни, где не было места Димке. И только глядя на эти безмолвные картинки с монитора, я понял всю глубину страданий, которые перенес друг. Все эти годы он не просто не отпускал его от себя, он, как наркоман, дышал этими крохами.        — Закрывай, — наверное, слишком грубо произнес я. — Это не для нас. Иди лучше поспи. Ты хорошо поработал.        — Да, наверное, — он по-детски потер глаза, невольно вызывая улыбку. — Ты передай нашему командиру, что по недавно поступившему приказу они два дня будут патрулировать вот этот поселок, — и он провел пальцем по гладкой поверхности, оставляя след.        — После твоих слов мне страшно за нашу армию и страну. Если каждый будет так взламывать коды и доступы, разве можно после этого спать спокойно?        — Я не каждый, — и он нагнулся непозволительно близко к лицу, интимно прошептав на ухо: — Я особенный.        — Иди спать, особенный, — засмеялся я.       Когда Дима проснулся, на улице еще только солнце поднималось. Я кратко изложил положение вещей, избегая упоминания о своей причастности. Оставив Толика в номере гостиницы, мы отправились посмотреть на поселок, где должен был пройти патруль нужного нам отряда.       — Ладно, пошли, а там посмотрим, — хриплым голосом проговорил он и откашлялся.       До места добрались на арендованной машине хозяина гостиницы. Вся дорога заняла примерно час. Припарковав ее за пределами видимости, мы пошли пешком. Брошенный поселок. Почти все дома разрушены или сильно обстреляны. Скорее всего, жители все ушли. Выглянув из-за угла, мы заметили какое-то движение с противоположной стороны дома и перебежками, сгибаясь чуть ли не вчетверо, побежали вдоль строения, чтобы узнать, что там.       Димка заметил шевеление в окне двухэтажки, которая примыкала к площади, успел сделать мне знак рукой и откатился. Укрылись за грудой битого бетона. Пока сидели, насчитали троих. Они явно ожидали патруль. Готовились тщательно, выбирая выгодные позиции для обстрела.       Азарт предстоящего боя охватил меня. Страх всегда возникает первым, а уже в следующий миг ощущаешь привкус крови во рту, чувствуешь себя спокойным и могучим, органы чувств обостряются. Замечаешь все, мозг работает как хороший компьютер: мгновенно выдает правильные решения, кучу вариаций и комбинаций.        — Я сам, — прошептал Дима, не оставляя мне выбора.       Дважды приказывать не пришлось. Воспользовавшись временной тишиной, друг, косясь на здание, бегом преодолел открытый участок и где ползком, а где — бегом через два дома добрался, наконец, до входа. Я за него не переживал. Он был сильным. Иначе его бы и не сделали вожаком. Перед тем как войти к противнику, он обернулся и исчез, заставляя меня подобраться в ожидании. Несколько выстрелов, и все. Можно идти к нему.       Первое, что я увидел, когда вошел, так это Димку, еще не отошедшего от боя, беготни и оборота. Знал, что его лучше несколько минут не трогать, дать время успокоиться. Все тело заметно била мелкая нервная дрожь.        — Нику про них не говори. Не хочу, чтобы он себя винил, — бросил он в сторону трупов.       Они не вызывали у меня жалости. Эти люди — профессиональные наемники. Они знали, на что шли. Если бы Дима не убил их, они убили бы Никиту и наших солдат. Война оправдывает жертвы. Так любил говорить какой-то политик с экрана телевизора. Но всматриваясь в бескровные лица этих пацанов, я уже не особо в это верил.       Застегнувшись, я прислонился к дверному косяку. Нужно было ждать.       Я посмотрел еще раз на Диму, уставшего, разбитого, на все готового ради дорогого человека. Сомневаюсь, что я пошел бы на такое.        — Идут, — прошептал он и кивком головы показал на группу военных, заходивших в поселок.       Очевидно, они знали окружающую местность: не пошли, как мы, открыто по улице, а, нырнув в подвал, двинулись через завалы и щели. Где-то пропадали, где-то вылезали.        — Мы к ним не выйдем? — наклонился я к Димке.        — Хочешь, чтобы они тебя подстрелили? — не глядя в мою сторону, спросил он.       Все его внимание было приковано к одной фигуре. Никита двигался как настоящий спец. Будто всю жизнь провел на войне, а не в пыльных кабинетах университета.       Котенок оглядел еще раз местность. Его тело было напряжено, словно готово к прыжку. Он прикрывал старшего отточенными движениями наемника, вызывая восхищение. Командир покачал головой, говоря тем самым, что никого нет. Поселок чист. Но Никита повернулся в нашу сторону. Словно знал про засаду, продолжая сосредоточенным лицом внимательно осматривать другие дома.       Разрушенные здания, дома, вывороченные с корнем деревья. Это все, что осталось от мирного поселения людей. В развалинах что-то зашевелилось. Мозг даже еще толком не сумел отреагировать на это, как тело обернулось, превращаясь в зверя. Димка тоже напрягся, готовый ко всему. И только после этого пришло понимание — просто птица. Никита тоже этот шум принял за внезапную атаку и, не думая, накрыл своим телом командира, заваливая его на землю. После небольшой паузы, почувствовав, что угрозы нет, он перекатился, позволяя старшему подняться. Через час группа покинула патрулируемый объект, и мы, наконец, расслабились.       «Никиту надо увозить», — с этими мыслями мы подъехали к полуразрушенному штабу, в котором и размещался нужный нам отряд.