Наказан

Как пролетела осень я почти не заметил. Работа, Радька, родители. Моя жизнь наполнилась хлопотами, делами и заботой о самых близких мне людях. Думать о ней, мечтать я себе запретил. Мы друзья. Она мать моего сына, и я уже счастлив. Продолжать себя мучить я не видел смысла. Я внушал себе что не питаю пустых иллюзий. Доказать себе это я сходил в стрип-бар с Игорем, правда, плотские утехи меня не привлекли, но от стриптиза я получил вполне эстетическое удовольствие. Танцпол кишел голыми телами, мужчины и женщины в малюсеньких кусках тканей извивались в такт музыке. Взгляд мой постоянно останавливался на миниатюрных брюнетках. Красотки вращались на шестах, а я все ждал что мой организм сообщит мне о выбранном объекте. Присматриваясь я обнаруживал, что все это было не то: то рот большой, то ляжки толстые, то грудь маловата. Игорь сказал, что в следующий раз пойдем в другое место, там омеги получше, и я не буду столь привередлив. Я согласился. *** Зима выдалась снежная и холодная. Что, кстати сказать, я очень не люблю. Есть у меня такая особенность организма — не переношу холод. Дома должно быть жарко, в машине тепло, и только тогда я ощущаю комфорт. Я очень быстро замерзаю, и обязательно потом болею пару недель. Конечно, я давно приспособился к этой моей особенности, стараюсь не находиться на открытом воздухе больше 10 минут, дома храню много теплой одежды, и в машине держу наготове набор для быстрого согрева. Заканчивался декабрь, и все вокруг предвкушали самый волшебный праздник года. После работы я объезжал торговые центры в поисках подарков. Выезжая с паркинга я увидел мужика, который нес на плече елку, пушистую и небольшую. Как раз для квартиры с невысоким потолком. Я притормозил, выяснил откуда дровишки, как выяснилось, что уже не из леса, а из небольшой торговой точки, организованной совсем недалеко. Подъезжая туда, я уже видел, что лесных красавиц осталось немного, разбирали их быстро. Остались довольно высокие, но у которых можно было бы подпилить ствол снизу, и будет то что надо. Купил, представляя Радькин восторг, сам радовался как ребенок. Также взял крестовину для установки, чтобы все как положено. Погрузил елочку в багажник, и не захлопывая его до конца медленно поехал. А дальше как в хорошей сказке: «Ничто не предвещало беды…». Сначала на меня напали злые охотники в виде замерзших полицейских, и штрафанули за багажник. А дальше, не доезжая пары кварталов у меня сломалась машина. Что делать? До Игоря я предсказуемо не дозвонился. Машина начала остывать, я же — злиться и паниковать. Я решил не тратить время, и нести елку как давешний мужик, на плече. Закрыл машину, и быстрым шагом пошел домой. Шапку я, конечно же не носил, и первыми замерзли уши. Следом коленки, потому что под брюками ничего не было. Единственной мерой для согрева была застегнутая, но тонкая и короткая дубленка и кожаные перчатки. Лицо кололи ветки. Нос и щеки щипало. Я добрался до квартиры, и мне казалось, что обморожены почти все части моего тела. Когда она открыла дверь, я стоял, облокотившись на елку, и даже не мог открыть рот для приветствия. Только посмотрев на меня, она все поняла. Затянула меня в тепло квартиры вместе с елкой. Хвойную красавицу пристроила в угол прихожей, с меня стянула дубленку и туфли. Так же молча и быстро, завела к себе и усадила на кровать. В комнате был полумрак. Она собиралась спать, у кровати горела лампа, на тумбочке перевернутая и раскрытая книга, одеяло откинуто в сторону. — Снимай все, я разогрею вина. Крепче ничего нет, — сказала она оправдываясь, и убежала в сторону кухни. Я медленно, и плохо соображая, что надо делать начал расстегивать пуговицы рубашки. Она вернулась, сняла с меня остатки одежды, оставив в одних трусах. Уложила в кровать, накрыла одеялом и подтолкнула его с боков. Я начал стучать зубами, меня колотило. Она опять вышла, и быстро вернулась с кружкой чего-то пахучего и алкогольного. В сочетании с карамелью я уже пьянел. — Пей. Мелкими, но частыми глотками. Садись, так будет удобнее. Кружка плясала в моей руке. Казалось, что под одеялом еще холоднее. Она начала чем-то вонючим растирать мне стопы. От такой заботы на душе стало приятно, правда я совсем не чувствовал ее прикосновений. — Да что же это такое? — Она озабоченно уставилась на меня. Отхлебнуть из кружки я так и не смог, а больше облился. Она сердито выдохнула, нахмурилась, и начала делать то, чего я меньше всего ожидал — раздеваться. Когда она осталась в черном кружевном лифчике и таких же трусиках, насладится видом мне мешало недоумение. Такого поворота событий я ожидал меньше всего. Она молча, не глядя на меня отодвинула одеяло, и аккуратно забралась под него. Придвинулась ко мне одним движением, и я почувствовал как ее теплые руки и ноги оплели мое трясущееся тело. А к тяжести одеяла прибавилась карамель. Как же часто я себе это представлял, как я хотел этого, и вот это происходит. Я почувствовал, как мое сердце забилось быстрее. Ей видимо тоже неловко, вон щеки запылали, и дыхание сбилось. — Не трясись, расслабься, — ее рука скользнула по моей груди к животу и обратно. Огладила плечи, и спустилась вдоль руки. Прошло несколько минут. Кажется, начало действовать, места, где она прикасалась стали гореть, пылать. Ее руки, гуляющие по моему телу, были обжигающими и мучительно медленными. Я посмотрел ей в лицо и шепотом сказал: — Меня, кажется, уже не от холода трясет. Если ты не остановишься, я не сдержусь. Повисла пауза, я громко сглотнул, потому, что надо было бы, смотреть ей в глаза ожидая ответа, а я не мог отвести взгляда ее губ. Они были так близко, и будто гипнотизировали меня. Тут они приоткрылись и тоже шепотом произнесли: — Так не сдерживайся. Это стало пусковым словом, потому что контролировать себя я и правда уже не мог. В голове шумело, взгляд рассеивался. У меня сорвало крышу. Раньше, в своих мыслях я представлял как медленно и нежно займусь с ней любовью, но сейчас осознал, что просто не могу, по крайней мере в этот раз. Жадно я впился в ее рот, терзая мягкие и податливые губы. Буквально через секунду она ответила мне с такой же страстью. Мои руки притянули ее к себе настолько близко, что казалось, я сейчас услышу хруст костей, она же в ответ провела ноготками по моей спине. Мне было мало, хотелось прикоснуться к ней везде. Такое желанное, совершенное тело снова стало моим. Она отдается мне! От этих мыслей меня буквально выворачивало наизнанку. Кровь бурлила внутри. Кожу покалывало. Возбуждение стало болезненным, казалось, что низ живота сковала судорога. Член от столь мгновенного возбуждения пульсировал и болел. Наверное, со стороны можно было подумать, что мы деремся. Комнату наполнили звуки шороха одеяла, моего сопения, потому что мне категорически не хватало воздуха, и ее приглушенные стоны от того, что я был не слишком нежен при поцелуях. Я хотел расстегнуть бюстгальтер, но пальцы меня не слушались, тогда я покрывая мелкими поцелуями укусами добрался до груди, как-то криво вынул сосок, и жадно впился в него. Второй же рукой я пытался добраться до ягодиц, но это тоже не очень хорошо получалось. По пути к этому стратегически важному месту, я наткнулся на ее руку, и перехватив ее у кисти потянул к своим трусам, которые угрожали треснуть по швам. Когда она поняла, чего я от нее хочу, кажется, она рассмеялась, где-то там, на краю моего возбужденного сознания, и сделала то, о чем я молча просил ее. Горячая маленькая ладошка скользнула ко мне в трусы, и потянула их вниз. Мелкие пальчики коснулись ствола, и я заскулил от мысли, что кончу прямо сейчас, так и не добравшись до основного блюда. Она снова поняла все без слов. Ловко одним движением перекинула ногу, и выпрямила спину, оседлав мои бедра. Одной рукой опираясь мне в живот она приподнялась надо мной, нависнув над членом. Лежа на спине я пытался коснуться всего, до чего только мог дотянуться. Живот, бедра, колени. Пальцами она отодвинула серединку трусиков в сторону, и помогая себе начала медленно опускаться на меня. Прикроватная лампа освещала для меня картину, которая просто зашкаливала своей эротичностью. Голова с растрепанной гривой волос была слегка запрокинута назад, нижняя губа закушена. Бретелька лифчика, сползла с одного плеча, и один сосок торчал из кружев, плоский и напряженный живот, раздвинутые в стороны бедра, трусики и мой член, погружающийся в тесную глубину тела. Я чувствовал как расступаются упругие и горячие стенки влагалища, впуская меня внутрь. Медленно раскачиваясь она села на мои бедра полностью. Вскинула голову и посмотрела мне прямо в глаза. Мышцы внутри ее тела мягко сжали меня и она начала двигаться. И к моему стыду делала она это совсем не долго, меня накрыл оргазм. Я чувствовал как из меня рваными толчками выливается сперма. Перед глазами мелькнуло ее удивленное лицо. А дальше я, кажется, отключился на пару секунд, потому что продолжал чувствовать тяжесть ее тела. Посидев на мне еще некоторое время она снова перекинула ногу, чтобы встать. А я подумал, что с такими успехами это больше не повториться. Опозорился, как подросток. Подняв руку я перехватил ее за ногу, чтобы она повернулась. Перевернувшись, я навалился на нее всем телом. — Мне сейчас очень не хочется двигаться, давай полежим. Мы смотрели друг другу в глаза, по телу гуляла нега. Чтобы ей не было тяжело я перенес вес тела на левую сторону. Просунул одну руку под ее спину, а вторую положил ей на живот. Мы замерли. Я вдруг подумал, что внутри нее сейчас мое семя. Это было так правильно. Рука сползла ниже, и коснувшись белья нырнула внутрь. Огладила гладкий лобок. Пальцы стали невероятно чувствительными сейчас. Легко, почти невесомо, коснулись шелковистых складок вульвы, погладили нежные лепестки губ. Ее рука перехватила мою кисть. Я поднял голову, чтобы посмотреть ей в лицо, и убедиться что она не против моих действий. Глаза ее были широко распахнуты, губы приоткрыты. Она глубоко дышала ртом. Если она против, то тело ее очень даже нет. Поцелуй, глубокий и долгий, отвлек ее от моей руки, которая продолжила свои исследования. Средним пальцем я двинулся внутрь ее тела, там было мокро и горячо. Из-за этих действий сперма, начала вытекать. Я начал плавно и медленно двигать пальцем, слегка сгибая его при выходе. Она еле слышно выдохнула носом, с еле уловимым стоном. Это меня мотивировало. Я подключил еще безымянный палец, и большой. Им я ласкал клитор, которой от притока крови, стал крупнее. Я двигал пальцами все быстрее и грубее, сгибал их, попадая по заветной точке внутри лона. Я продолжал целовать ей шею, поднимаясь к тайному место за ухом. Стоны ее раздавались все чаще, а она все сильнее старалась их приглушить. Тело подо мной начало извиваться. Каждая мышца готовилась к выбросу в кровь наслаждения. Я поймал себя на том, что снова возбужден. Мой живот, таз двигаются в одном ритме с правой рукой и ее телом. Вновь вставший член терся о ее бедра, имитируя фрикции. Я почувствовал ее оргазм как свой. Стенки вагины начали сокращаться хаотично. Она как-то порывисто подняла мое лицо за подбородок, наши лбы соприкоснулись. Глаза были зажмурены. Тело ее содрогалось и покрылось испариной. Шея покраснела, и ярко выступили вены. Все было как тогда, шесть лет назад. — Теперь мы в расчете, — прошептал я. Дав ей передохнуть, я медленно поднялся, и сел к ее ногам. Она смотрела на меня не отрываясь. Наклонился и стянул с нее мокрые трусики. Так же медленно, глядя ей в глаза раздвинул колени и придвинулся ближе. Она опустила взгляд на мой орган и вспыхнула. — Мне надо в ванну, — прошептала еле слышно. — Сейчас, контрольная дружественная ничья, и в ванну. *** Я все еще не верил что все это правда произошло. Что это не плод моего пораженного онанизмом воображения. Не верил даже когда усыпив Радьку мы закрывались в комнате, и не спали почти до утра. Я просил ее щипнуть или укусить меня побольнее, чтобы утром быть уверенным, что это не сон. Утром Нового года мы пили на кухне кофе вдвоем. Проснулись пораньше чтобы спрятать под елкой Радькин подарок. — Значит ли это, что ты простила меня? — Я давно простила. Еще когда весной вы с Радькой под дождь попали, и ты принес его завернутого в свой пиджак, как котенка. Он был сухой и теплый, а ты до трусов мокрый. Я тогда подумала, что лучше чем ты отца ему не найду. Мы помолчали. — Знаешь, когда ты выбросил меня, и поводом стала ревность я не поверила. Подумала, что ты просто нашел повод от меня избавиться, родители заставили. Так сильно тебя любила. И понять не могла, что же мне делать с жизнью где нет тебя. Только потом дошло, что хорошо, что так сложилось. Благодаря этому я поняла чего стою. Что сама могу содержать свою семью, купить квартиру, заработать на все необходимое. Пусть методы у жизни жестокие, но действенные. Мне стало стыдно хоронить тебя, или отправлять в космос, когда Радмир начал спрашивать про отца. Сказала что уехал, а сама думала, что не могу же всегда одной быть. Что появится мой человек. А появился ты. Сначала наглый и отвратительный, а потом присмиревший и виноватый. Мы сидели и молча смотрели друг на друга. За окном было бело и тихо. Из детской шлепая босыми ножками, прошлепал Радька. А потом мы услышали его радостные вопли из комнаты, где стояла елка.