***
Юнги, Намджун и Хосок уже третий час пропадали в студии, до этого предупредив Сокджина, чтобы их к ужину не ждали. Тот же сильно не расстроился: чем меньше людей, тем больше возможностей! Воспользовавшись свободным временем и таким же свободным общежитием, Сокджин решил масштабно попрактиковаться в готовке. Краем глаза заметив бездельничающего Тэхёна, старший пристроил того помогать ему на кухне, когда Чонгук и Чимин вернулись с танцевальной практики, насквозь мокрые и еле волочащие ноги. Старший хён решил их не добивать и оставил младших в покое, чтобы перевели дух. Что он, изверг какой-то? А вот Тэ… ему полезно попотеть, а то слишком его в последнее время балуют. Дождавшись своей очереди после Чимина, Чонгук наконец-то добрался до освежающего душа и завис под прохладными струями воды, закрыв глаза и вспоминая сегодняшнюю практику. Было очень сложно танцевать одну и ту же хореографию и при этом стараться не объединяться, а наоборот – держать дистанцию от хёна. Синхронность пострадала, как и сам посыл, эмоции, которые передавались точными движениями тела. И Чонгук понимал, что во всём этом была сугубо его вина. Да, Намджун-хён изрядно вправил ему мозг, даже не зная всех причин его дискомфорта в присутствии Чимина. И макнэ после того самого решающего разговора честно старался сегодня сблизиться с Чимином, но чёрт возьми, это было так сложно! Неловкость, неловкость и ещё раз – неловкость. И стыд. А ещё безумное смущение, будто он находился в присутствии девчонки, которая ему нравилась и подойти к которой – жесточайшее табу. Все эти чувства перемешивались, как только рядом оказывался, чтоб его, Пак Чимин. Посмотреть же в глаза хёну и вовсе казалось непосильной задачей. Чего он боялся? Сам не знал... Чонгук ничего не мог с собой поделать, каждый раз еле сдерживаясь, чтобы не залиться краской от назойливых воспоминаний той самой ситуации. И очередная мысль о том, что Чимин – единственный, кто знал, что именно произошло, лишь только всё ухудшала. Создавалось впечатление, что между ними теперь хранилось нечто особенное, нечто тайное и очень-очень интимное... И это безумно пугало, до мурашек по коже. Чонгук тяжело вздохнул. Когда же его отпустит, и всё вернётся на круги своя?.. Сколько ещё его будут мучить эти непонятные чувства? И что же нужно с ними сделать, чтобы наконец-то успокоиться? Принять?.. Да, похоже, это единственный выход. Не может же он теперь всё время избегать Чимина из-за одного случая! Ведь рано или поздно это заметят, что совсем не позитивно скажется на репутации группы... «Ты готов так легко подвести свою команду и перечеркнуть всё то, чего уже успел добиться? Чонгук-и, ты же понимаешь, что так дальше продолжаться не может. Мы все должны быть одним целым, если собираемся достичь высот», — вдруг прозвучали колоколом в голове слова Намджуна-хёна, и Чонгук аж вздрогнул, распахнув глаза, отчего на его ресницах повисли капли. И правда, как он мог всё это время быть таким дураком? Почему он ведёт себя, как какой-то сопливый мальчишка, а не взрослый мужчина? Пусть он ещё несовершеннолетний, но ведь Чонгуку так нравится им казаться. Так почему бы не начать прямо сейчас, с этого самого момента, доказывая, что вырос, делом, а не словами? Встрепенувшись, Чонгук вдруг поднял уверенный взгляд на кафель на стене и замотал мокрой головой, желая взбодриться. Именно! Сейчас он выйдет из душа и покажет Чимину, что между ними снова всё в порядке! Что было – то прошло, и нет смысла возвращаться к прошлому, верно ведь?.. Смело шагая в сторону спальни, Чонгук последний раз протёр волосы мягким полотенцем, когда показался из-за дверного проёма. Чимин лежал на нижней кровати кого-то из хёнов, не отрываясь от телефона. Правда, присутствие Чонгука явно на него давило, поэтому он не выдержал и выглянул из-за сотового, слабо улыбнувшись. Чонгук кашлянул и, сделав пару расслабленных шагов вперёд, вдруг сел рядом с хёном, отчего тот вытаращился на него, как на восьмое чудо света. — Прости, что так вёл себя в последнее время. Мне жаль, — на одном дыхании выговорил макнэ, глядя собеседнику прямо в глаза и не отводя взгляд ни на секунду. Если уж он решался на что-то – то твёрдо и непоколебимо шёл к своей цели. — ...Ничего, — спустя паузу промямлил удивлённый Чимин, отложив в сторону телефон. — Главное, что теперь всё в порядке... — Угу. Вот вроде бы извинился, и извинения его приняты, так почему же между ними до сих пор такая большая дистанция размером чуть ли не с пропасть? Нет, этого всего было, похоже, мало. Чонгук набрал побольше воздуха в лёгкие и выпалил: — Хён, может хочешь… массаж? — предложил он первое, что пришло ему в голову, что может сделать старшему как приятно, так и сократить расстояние между ними и закрепить разрешение конфликта. Если Чонгук думал, что Чимин до этого сидел с круглыми глазами, то он сильно ошибался. Теперь у его собеседника они вылезли на лоб, а рот слегка приоткрылся от изумления. — Э-э… хорошо, — обескуражено ответил Чимин, до сих пор не веря, что макнэ сам предложил подобное и сам сделал шаги навстречу их хорошим отношениям. С чего вдруг такие перемены? Хотя, не важно. В любом случае Чимин был чрезвычайно рад такому повороту в их общении и готов был только поддерживать любые попытки младшего сблизиться. — Плечи, руки, ноги? — Ноги?.. — как попугай повторил за Чонгуком ещё более удивлённо Чимин, этим случайно дав ему ответ. Макнэ, игнорируя вопросительную интонацию, послушно кивнул и отсел чуть дальше, чтобы обхватить ладонями рельефные икры. — Ой… — от неожиданности охнул Чимин, продолжая пялиться на младшего. От непривычки по ноге пробежались мурашки, и теплом отдалось где-то внизу живота, скручиваясь в узел. Вроде бы обычное касание, обычный массаж... почему же Чимин уже чувствует, как грудь покрывается красными пятнами от волнения? — У тебя сильно зажаты мышцы, хён. Ещё и это непривычное «хён», которое противный макнэ часто опускал… Чимин сжал губы, вынося боль от сильных пальцев. Чонгук сначала приятно гладил кожу, но теперь надавил на неё, ощущая упругие мышцы под подушечками пальцев. С каждым новым движением Чимину сложнее было сдержать стоны, поэтому он сцепил зубы и зажмурился, откидывая назад голову. Сначала Чонгук сосредоточенно смотрел исключительно на ногу хёна, но потом, уловив его страдальческий вздох, вскинул брови и глянул на старшего. Чимин выгнулся от особенно глубокого нажатия на больную точку и повернул голову набок, демонстрируя натянутую кожу мощной шеи. Чонгук оторвал руки от ног хёна, давая ему возможность передохнуть, а затем, испытывая странный коктейль любопытства и скрытого удовлетворения, вновь сжал икры, наслаждаясь тем, как под пальцами перекатываются мышцы. Чимин схватился за постель, комкая ткань в кулаке, и сомкнул между губами язык, которым до этого собирался облизать пересохшие губы, вот только не успел. Когда же макнэ вновь перестал его мучить, он разомкнул челюсть и наконец скользнул языком по заалевшим от внутреннего жара губам, отчего те заблестели от слюны. Чонгук внимательно следил за каждой микроэмоцией своего хёна, но когда взглядом зацепился за язык, который скрылся за пухлыми губами, то оторваться уже от них не смог. Словно зачарованный, он на автомате пробежался пальцами по тонким щиколоткам, а затем перешёл к лодыжкам, большими пальцами обводя слегка выпирающую косточку. Наконец-то Чимин смог немного раскрыть глаза, ощущая лишь ласку, а не боль. Взглянув на макнэ из-под полуприкрытых век, он в предвкушении приоткрыл рот, ожидая, что же будет дальше. В голове было пусто, в сердце – странно, а вокруг словно вакуум: звуки с кухни приглушились, как и запахи. Чонгук, читая нечитаемый потемневший взгляд хёна, повернул ладонь ребром и кончиками пальцев провёл по ступне правой ноги. В ответ – слегка приподнятые прямые брови словно в немой просьбе, и младший поддаётся мольбе Чимина, переключаясь лишь на правую ногу. Обеими руками он заключает стопу в телесный плен, большими пальцами разминая пятку. — У тебя милые пальцы на ногах, — Чонгук прервал молчание, которое лишь накаляло атмосферу, а затем, сделав длинную и многозначительную паузу, добавил: — ...хён. Чимин громко сглотнул, отчего его кадык дёрнулся вверх и вниз. Он чувствовал себя кроликом перед удавом, будто его вот-вот съедят, перед этим прикормив как следует комплиментами. Казалось, будто всё это – лишь сон, неправильный, чертовски неправильный. Или параллельная реальность, которая невозможна ни под каким предлогом. Узел в животе пульсировал и отдавался во всём теле, вызывая новые волны жара, отчего щёки Чимина порозовели, словно он был ещё мальчишкой, который не может справиться с аппетитами своего тела. — Да?.. — с придыханием выдавил из себя он риторический вопрос, но Чонгук не упустил шанс оставить последнее слово за собой: — Да, — более низко повторил тот за своим хёном с еле заметной хрипотцой в голосе. Чонгук уже не знал, продолжал ли он потому, что действительно хотел извиниться перед старшим, или потому, что ему просто уже нравилось. Нравилось до одури, как вмиг реагировали на его массаж так, как ему было нужно, так, как он бы хотел где-то в глубине души, ублажая своё ненасытное эго. Еле удержав себя от улыбки, макнэ скользнул всё тем же большим пальцем в углубление под пяткой, добавляя больше силы в нажим. Чимин чуть вздрогнул: давление на точку, которую нашёл Чонгук, умело граничило между болью и негой. Это был тот самый случай, когда нужно немного потерпеть, чтобы буквально через секунду закатить глаза от приятного послевкусия и захотеть большего. Что Чимин и сделал, сметая все ограничители и позволяя себе быть попрошайкой. — Ещё... — пробормотал он, прикрыв глаза и лениво закусив губу. — Сделай так ещё раз... пожалуйста. — Так уж и быть, — не сдержался от лёгкого превосходства Чонгук и, поставив язык ребром между зубами, снова надавил на свод у пятки, самодовольно схватывая новый стон хёна как необходимое поощрение. Он взял медленный темп, немного издеваясь над нетерпеливым Чимином: опять нажимая на его любимую точку, останавливаясь на мгновение, а затем вновь доставляя старшему долгожданное блаженство. Тот, совсем потерявшись от резкого контраста, с постоянно приподнятыми бровями и закрытыми веками откидывал голову на подушку, будто растаяв и расплывшись по постели. Грудь Чимина ходила ходуном, язык безостановочно мелькал меж губами, а изо рта то и дело вырывались сиплые вздохи, отдающиеся вибрацией у Чонгука где-то в груди, отчего та горела лавой. Решив, что совсем уж разбаловал своего хёна, Чонгук прошёлся пальцами дальше, к подушечке стопы, пружинистой и мягкой. Давить на неё было одно удовольствие. Да, Чонгук признался себе, что ему нравилось. Нравилось до напряжения в паху, ударившего в голову и заглушившего последние отголоски стыда и совести. В штанах макнэ уже давно было тесно. Он чувствовал это. И понимал. Но на этот раз не обращал уже особого внимания. Останавливать то, что происходило сейчас, не было никакого желания. И пусть весь его привычный мир полетит к чертям. Потому что мир Чимина тоже летел, и это была главная причина спокойствия младшего: из-под шорт хёна красовался далеко не двусмысленный бугорок. И Чонгуку неожиданно невероятно польстило то, что это – его вина. Он был не одинок в своей похоти. И не важно, что цель его массажа была абсолютно иной. Плевать. Добравшись до маленьких пальцев ног, макнэ просунул между ними указательный, средний и безымянный пальцы, подушечками потирая чувствительную кожу. У Чимина защекотало где-то под рёбрами от понимания, что его касался тот, кто ни за что и никогда бы не коснулся; и там, где и сам Чимин себя редко трогает. И уж тем более не ласкает. Он задышал чаще, на этот раз совершенно раскрасневшись и беспомощно уставившись на Чонгука, который не прерывал их зрительного контакта, гипнотизируя взглядом тёмных глаз, от которых жгло внутри. Когда только успел тот самый нескладный мальчишка преобразиться в такого... такого... Чимин не выдержал и сжал пальцы на ногах, с ужасом понимая, что ещё немного – и он просто-напросто кончит. Вот только это было ещё не всё. Казалось, будто Чонгук не отступится, пока не доведёт своего хёна до самой точки кипения, пока не сведёт с ума. Он вдруг аккуратно прихватил стопу и стал приподнимать её ближе к себе, продолжая сверлить Чимина взглядом, вышибающим весь воздух из лёгких. Тот зачарованно наблюдал за действиями макнэ, даже не догадываясь, что тот задумал, пока не понял, что его нога была уж слишком близка к лицу младшего, а тот зачем-то приоткрыл рот. Догадка прострелила всё тело, которому уже стало невыносимо душно и горячо, отчего по шее Чимина стекали капельки пота. Округлив глаза до формы монет, Чимин затаил дыхание, не смея пошевелиться или сказать слова против, ведь и сам не знал, чего сейчас хотел. Хотя – нет, враньё. Он всё прекрасно знал. — Тэ, пойди позови остальных за стол, — сквозь сладкий дурман прозвенел голос Сокджина-хёна, так ярко и громко, что немедля ворвался в маленький мирок Чимина и Чонгука, проблеском света озаряясь в голове. Чимин вздрогнул, а затем в панике зашевелил губами, хватая воздух ртом в попытке сказать Чонгуку что-то, что должно его остановить, но на коже его ноги уже ощущалось влажное дыхание макнэ. — Окей, — послышался голос Тэ, а затем его быстрые шаги, от которых сердце забилось ещё чаще. Тэхён, временами подпрыгивая, подскочил к двери в спальню и резко распахнул её, заставая Чонгука и Чимина сидящими на одной кровати. — Эй, давайте за стол! Я так намучился с этой готовкой, что вы просто обязаны похвалить каждое блюдо, понятно? — он сдул упавшую на глаза прядь, сложил руки на груди, а затем, видимо, наконец-то обратив внимание на происходящее, добавил: — О, а чем вы тут занимались? Чимин лежал на боку лицом к стене, из-за плеча глядя на Тэхена какими-то перепуганными глазами, а Чонгук, обернувшись со спины, с совершенно спокойным видом ответил: — Да так. Я тут хёну массаж делал. — М-м, — Тэ опустил уголки губ в понимании и снова взглянул на Чимина, который заторможенно кивнул, подтверждая слова макнэ. — Это хорошо, что между вами теперь всё в порядке, а то мы волновались. А тебе, Гук-а, надо как-нибудь и мне массаж сделать. — Посмотрим, — усмехнулся Чонгук, на что Тэхен обиженно его передразнил, кривляясь и закатив вбок глаза. Но только услышал новый зов о помощи от Сокджина-хёна, вздохнул и вернулся на кухню помогать накрывать на стол, оставляя двери в спальню нараспашку. Проводив взглядом парня, пока тот не скрылся из виду, Чонгук медленно вернул своё внимание к Чимину, с лёгкой победой в глазах рассматривая его беззащитный и растрёпанный вид. Свой собственный стояк никак его уже не беспокоил, потому что хён скрывал точно такой же двумя маленькими ладонями, спрятанными между ног. Чонгук не сдержал ещё одну каверзную ухмылку и встал с кровати, выпрямляясь. — Ну что, давай я тихо уйду... — невозмутимо начал макнэ не без хитрого огонька в глазах. — А ты разберёшься со своей проблемой. И мы сделаем вид, что ничего не было. М? — почти в точности повторил слова Чимина Чонгук, заметив по выражению лица старшего, что тот тоже это понял. Так и оставив ошеломлённого хёна одного, скрученного на постели, младший развернулся и вышел из спальни, направляясь в ванную. Он честно планировал закончить всё тихо и мирно, когда выходил из душа, вот только эта его мирная миссия в итоге переросла в невинную месть, в которую было ох как забавно поиграть. Да и Чонгук не сильно жаловался, довольный донельзя тем, что снова имел власть над Чимином в своих руках. А возбуждение? Во второй раз из-за него уже не так стыдно. Особенно, если переключиться на багрового, как помидор, хёна, следя за каждым движением его губ, как коршун за своей добычей. Чонгук закрыл за собой двери в ванную, с ехидством представляя, как сейчас неловко старшему – так же, как и ему было лишь недавно. Карма, она такая, да... Оставшись один на один с собой, Чимин, задыхаясь то ли от возмущения, то ли от возбуждения, в итоге сдался и отчаянно застонал, откидываясь на подушку. Лицо всё ещё пылало от стыда, в нижнем белье – вязко и мокро, а в душе хаос, полнейший и беспросветный. Ведь Чимин с порочным трепетом ощущал, как до сих пор горела лодыжка правой ноги от лёгкого поцелуя весьма наглых губ.Один — один
25 ноября 2016 г. в 10:44
Напряжение между Чимином и Чонгуком висело в воздухе. И остальные мемберы не были настолько недалёкими, чтобы этого не заметить. Другим, возможно, всё казалось обычным, но не тем, кто жил друг с другом на протяжении нескольких лет в одном общежитии. Различие «до» и «после» было видно даже невооружённым глазом.
Основная порция неловкости и отстранённости шла от Чонгука, а Чимин лишь следовал у него на поводу. Макнэ и так не был особенно склонен к тактильным контактам, но здесь – совсем уж какая-то крайность. На камеру, естественно, в глаза ничего не бросалось: отношения отношениями, а работа ждать не станет. Однако как только съёмки заканчивались, Чонгук, словно ошпаренный, чуть ли не на метр отпрыгивал от Чимина, притупляя взгляд и пялясь на, видно, безумно интересные промежутки между паркетными досками.
Чимину, естественно, к капризному характеру макнэ было не привыкать. И обычно он в таких ситуациях, наоборот, ещё сильнее лез к младшему, пытаясь его раскрепостить и лишний раз потискать. Вот только сейчас Чимин в ответ на странное поведение Чонгука не предпринимал ничего. В буквальном смысле – «ничего». Он никак не реагировал на то, что его сторонились, как прокажённого – лишь разворачивался и уходил по своим делам. А мемберам только и оставалось, что разводить руками: поведение что одного, что второго было совершенно для них не характерным.
Первым эту комедию не выдержал Намджун, понимая, что так продолжаться больше не может. Сначала он перехватил Чимина после одной из репетиций и начал свой «серьёзный лидерский разговор», пытаясь допытаться у друга, в чём причина их с макнэ конфликта. Чимин позорить и сдавать Чонгука совсем не собирался. В ответ он лишь заверил лидера, что сам разберётся со своими проблемами, ведь Намджуну и так есть над чем волноваться. Песни, тексты, концепты – его главная задача. А Чимин позаботится об остальных мелочах. Намджун одарил собеседника недоверчивым взглядом, но, понимая, что большего у него не выведает, вздохнул и сказал, что даёт им неделю на примирение. А если консенсус не отыщется – он вмешается уже сам.
После этого разговора Чимин решился вернуть прежние отношения с Чонгуком: то давал ему добавку курицы из своей тарелки, то лишнюю подушку приносил, то кучу накиданных вещей на его кровати раскладывал. Чонгук полной задницей не был, поэтому невнятно выдавливал из себя «спасибо» без какого-либо зрительного контакта с хёном, но на этом всё и заканчивалось. Стена между ними стала тоньше, однако совсем не разрушилась. И Намджун видел потуги Чимина, как и не упустил ответную реакцию Чонгука, поэтому решил на этот раз переговорить с самим макнэ, чтобы помочь Чимину с той самой «мелочью», пока тот не видит.