Переходный возраст

      С момента того поцелуя отношения между Чимином и Чонгуком приобрели новый оттенок. Точнее, со стороны самого Чимина всё было так же – он был отзывчив и внимателен, правда, сам не замечал, как намного больше стал смущаться при близком контакте с младшим мембером, скрывая это за улыбкой. Воспоминание об инициативе Чонгука всё ещё, казалось, горело на губах и кружило голову, но Чимин больше о нём не заикался, лишь выжидал следующих действий макнэ. Тот же делал шаги навстречу, медленные и короткие.       Чонгук изменился. Не так чтобы сильно заметно для тех, кто не обращал особого внимания на их отношения, однако достаточно для самого Чимина и остальных ребят. Макнэ вдруг стал немного более открытым и искренним в своих чувствах. Если раньше он хоть и хотел как-то поддержать своего хёна, но стеснялся, и поэтому лишь пытался его растормошить, задирая и начиная дружескую перепалку, то теперь Чонгук поддавался желанию дотронуться до старшего, даже мимолётно. Даже при всех. В таких секундах была своя магия, сближающая и закрепляющая узы, от которой забывались направленные на них камеры и тысячи любопытных глаз.       Конечно, Чонгук не был таким же прилипалой, как Тэхён – своей натуре сдержанный макнэ не изменял. Но и у него бывали моменты, когда хотелось обнять Чимина со спины, положив руки ему на талию, и просто так постоять пару минут, вдыхая его запах. Чимина от таких редких, однако метких моментов пробирала дрожь и поджимался от напряжения живот, как и замирало всё внутри. Улыбка застывала на лице будто маска, а в душе всё переворачивалось вверх дном. Он умел притворяться, что всё в порядке, что ничего особенного не происходило, но знал бы кто, что на самом деле творилось у Чимина в голове...       Мало того, Чонгук стал ходить за своим хёном по пятам и неосознанно отзеркаливать его жесты, как и позы. Чимин, естественно, этого в упор не замечал, слишком взволнованный самим присутствием макнэ. Зато вот мемберы не упускали из виду то, как Чонгук слишком уж очевидно бегал за Чимином хвостом, останавливаясь, когда тот замедлялся, и продолжая идти, как только они равнялись. Но никто, конечно же, ничего не говорил вслух, лишь многозначительно переглядывались между собой и понятливо улыбались. Макнэ как никогда стал им напоминать собой привязавшегося щенка, и это умиляло неимоверно.       Нет, Чонгук не стал вдруг резко шёлковым по отношению к Чимину, однако медленно и уверенно он раскрывался перед ним всё больше и больше. Настолько, что к моменту нового камбэка макнэ уже вёл себя так очевидно, что даже позарез занятый Юнги-хён нашёл время заметить его влечение. Вопросительно вскинув тогда брови, Юнги в немом вопросе обратился к мемберам и получил в ответ говорящие взоры: всё было именно тем, чем казалось. Еле заметные намёки, короткие обмены взглядами, лёгкие касания – сразу и не поймёшь что к чему. Но если зацепиться один единственный раз, дальше не видеть эти знаки внимания уже не получалось, так как они сами бросались в глаза.       Чонгук явно был уже просто по уши влюблён. О признаниях и речи не шло, однако настроение большего, чем просто дружбы, витало между ними в воздухе, а обмены взглядами несли куда больший смысл, чем кто-либо со стороны мог подумать. Ничего сверх дозволенного между ними, правда, не наблюдалось. «Либо парни хорошо прятались», – думали остальные мемберы. И были не правы: между Чимином и Чонгуком и правда ничего особенного не происходило с того самого секретного поцелуя. В таких огромных перерывах между каждой новой ступенькой в их отношениях уже не было ничего странного – они оба справлялись со страхом того, что другие узнают. Каждый себя сдерживал как мог.       И дело было не в стыде, а в заботе о будущем группы, об их будущем как айдолов. Да, этот страх был взаимен, но всё-таки он не мог перекрывать тягу, которую иногда невозможно было приструнить и полностью контролировать. Первым после долгой паузы потерял терпение Чонгук. Когда макнэ сказали, что у Чимина на этот раз будут оранжевые волосы, младший уже готовился к хохме, заодно и мысленно предупредив сам себя слишком не заигрываться и вовремя похвалить внешний вид своего хёна. Повторение той самой ситуации он никак не хотел. Вот только когда Чимин подошёл к нему в парикмахерской после покраски, пока Чонгук сам ждал своей очереди, развалившись на диване, младший потерял дар речи, обернувшись и встретившись взглядом с уставившимися на него с опаской глазами.       Да, выглядело непривычно. Но больше нереально, настолько идеально. Будто Чимин вдруг вышел из экрана какого-нибудь аниме или фэнтези фильма. Если раньше Чонгук никогда вообще не задумывался, как может выглядеть искушение во плоти, то сейчас он резко пришёл к выводу, что именно оно сейчас стоит прямо перед ним. Стилисты сотворили чудо: обычно пушистые и непослушные волосы Чимина сейчас лежали мягкими и шёлковыми прядями на лбу, делая и так невысокого хёна ещё более миниатюрным, а солнечный цвет причёски лишь акцентировал внимание на его сочных розовых губах. Которые сейчас чертовски хотелось поцеловать, прямо до коликов в животе. — Эй, Чонгук-а... Как тебе? — помялся Чимин, глянув на макнэ исподлобья в беспокойном ожидании. Тот же продолжал молчать, таращась на него своими оленьими глазами, и Чимин не выдержал, пустив нервный смешок: — Чуть лучше, чем в прошлый раз? Ха-ха... Только попробуй сказать, что нет, мелкий, — он перешёл на слегка пусанский акцент под конец, отчего его голос приобрёл более брутальные нотки.       Но Чонгук не слушал, что его хён там говорил. Он страстно боролся с собой, чтобы не накинуться на Чимина и не повалить его на диван, чтобы затискать. Тот, естественно, будет против, начнёт сопротивляться и кричать своё «йа!». Если бы только не снующие туда-сюда менеджеры и стилисты рядом, Чонгук бы наплевал на все его возражения и зацеловал бы до смерти. Ладно, не до смерти. Но пока его губы не распухнут и не будут напоминать собой сплошное красное пятно на нежной коже лица. — Что, так плохо?.. — вдруг совсем отчаянно переспросил Чимин и поправил пальцами чёлку, повернувшись к зеркалу, чтобы снова оценить свой новый образ. — А мне показалось, что на этот раз вышло явно лучше... — Лучше, — повторил за ним как попугай Чонгук, наконец-то сглотнув и кое-как выровняв стук забившегося сердца. — Очень, — бессвязно добавил он, возвращая внимание хёна обратно к себе – Чимин удивлённо обернулся, слегка приоткрывая рот: — С-серьёзно? — Хён... Ты выглядишь... — макнэ запнулся, пытаясь подобрать правильное слово, оттягивая момент икс и заставляя Чимина ещё сильнее волноваться: — ...фантастически. — О, — только и смог, что выдавить Чимин, потихоньку заливаясь краской. — Спасибо...        Он разомкнул было губы сказать что-то ещё, но из другой комнаты его вдруг срочно позвали стилисты, и Чимин, спохватившись, трусцой побежал обратно, напоследок одарив Чонгука растерянным взглядом. Тот же провожал его в ответ каким-то слишком пристальным и... восторгающимся.       Чонгук умирал внутри.       После того, как он был благословлён свыше увидеть Чимина с потрясающе идущими ему оранжевыми волосами (словно тот и так не светился, как солнце, сам по себе своим существованием), возможности припереть хёна к стенке и высказать ему свои восхищения наедине никак не выпадало. Каждый раз кто-то был рядом, каждый раз их что-то отвлекало, либо не было сил ни на что большее, чем завалиться на кровать и заснуть. А Чонгук жутко хотел немного свободного времени для уединения, и эта навязчивая идея всё распаляла его и распаляла, пока он не достиг своей точки кипения, удачно совпавшей с тем, что очередь на онлайн-трансляцию с фанатами выпала ему с Чимином.       В паре.       Чонгук никогда не любил подводить своих хёнов. Но он решил, что если они с Чимином в итоге не проведут трансляцию, ничего плохого не случится. Просто так будет лучше, ведь он не выдержит. Наконец-то находиться рядом с Чимином в одной комнате, наедине, буквально в сантиметрах друг от друга, глядеть в камеру и контролировать себя, не позволять себе его коснуться или вообще оторвать от него свой взгляд. Поэтому, когда они с Чимином встретились в номере отеля, предварительно заказав еду в спальню, Чонгук, надавив на жалость (что у него потрясающе хорошо получалось в случае с Чимином), уговорил старшего не проводить трансляцию, мол, он сильно устал. Чимин немного расстроился, наверное, много чего планируя для поклонников, однако отказать любимому макнэ не мог, поэтому лишь удручённо улёгся на живот и уставился в телефон, упираясь на локти.       Чонгук же, постояв немного у стены и долго решаясь, с какой стороны к хёну лучше подойти, наконец-то тоже уселся на кровать, отчего постель под ним прогнулась. Чимин ощутил рядом его присутствие, но большого значения ему не придал: хотя между ними и были слишком особые отношения, он уже привык, что макнэ никак не собирался двигаться дальше. Похоже, они так и останутся на стадии лёгкого флирта и тёплой поддержки. Чимин не расстраивался, он правда старался. Главное, чтобы это устраивало Чонгука, а он сам и чувственным объятиям время от времени был более чем рад. Так что всё было в порядке. В полном. Чимин нервно пожевал нижнюю губу, сам не понимая того, что с трепетом прислушивается к звукам, чтобы понять, что делает макнэ. От такой напряжённой концентрации касание холодных пальцев к его шее прострелило в нём дрожью, заставляя парня неосознанно дёрнуться. — У тебя здесь родинка... хён, — послышалось сзади хрипловатым голосом, и Чимин старательно отгонял мысль о том, что слышал в нём многообещающие нотки. — Правда? Не знал, — еле слышно ответил Чимин и неестественно рассмеялся, пытаясь перевести опасно накаляющуюся атмосферу в обычную шутку. Но в подсознании он понимал, что сейчас что-то будет. Потому что каждый раз, когда Чонгук делал такие многозначительные паузы перед тем, как назвать его "хёном" (что вообще случалось крайне редко), что-то да происходило. И это что-то было связано с чем-то большим, чем просто дружескими отношениями. — Мне нравится.       Просто и коротко, но от этого внутри Чимина всё сжалось в тугой клубок и не отпускало, пока Чонгук не провёл ещё раз большим пальцем по его, видимо, родинке, и не запустил ладонь в рыжие волосы, массируя хёну голову. Чимину буквально захотелось мурчать от удовольствия, однако он всё ещё оставался начеку, даже не догадываясь, чего ожидать от этого спонтанного макнэ. И правильно, потому что уже через секунду затаил дыхание, чувствуя, как неожиданное тёплое дыхание, опаляющее родинку, меняется мягким касанием губ. Не выдержав, Чимин обернулся в изумлении, но не успел что-либо сказать, так как его заткнули, наверное, самым голодным в мире поцелуем. Чонгук жадно смял его губы, хаотично к ним прикладываясь, а Чимин от внезапности уронил на пол телефон, чтобы схватиться за плечи макнэ, как за стержень.       Он не успел спросить себя, когда это самый младший их мембер научился так потрясающе целоваться, ни разу при этом не состоя в отношениях и лишь пару месяцев назад чмокнув его, как какой-то младшеклассник. Не успел спросить себя, когда успел уже сам прижаться вплотную к горячему телу макнэ и вылизывать его рот. Не успел спросить себя, когда в ход пошёл его собственный язык, настойчиво разомкнувший губы Чонгука и уверенно нырнувший внутрь. Тот почти задавил его своим вымахавшим телом, но Чимину было абсолютно плевать. Ведь эта тяжесть лишь доказывала, что их влечение – это не плод воображения. Что между ними всё-таки что-то было. Просто нужно было немного набраться терпения и подождать.       И, стоит сказать, мучительное ожидание более чем оправдало себя.       Наконец-то дорвавшись друг до друга, они потеряли счёт времени, как и голову, чувство собственного пространства, ощущения себя, всё, что только можно – полностью слившись воедино. Чонгук хватался за Чимина, сжимая плечи, бока, бёдра в собственническом жесте, телом крича, что это всё сейчас его и ничьё больше. На его подбородке уже блестела нитка слюны, воздуха не хватало, и лёгкие горели, но он продолжал целовать невменяемого Чимина в ответ, который, казалось, тоже пытался чуть ли не съесть макнэ. У Чонгука не было даже сил рассмотреть своего хёна, хотя он был уверен, что тот выглядел потрясающе растрёпанным и доступным, в отличие от той же сцены, где у них всех были образы и концепты.       Однако Чонгук не мог насладиться видом Чимина, потому что сам жмурился от нахлынувших на него чувств, как и возбуждения, которое ударило в него, будто летящий на скорости бейсбольный мяч. Его пах с первой же секунды близости потяжелел от желания, и штаны как никогда казались лишними и раздражающими, но он честно даже не успевал об этом подумать. Всё внимание было сконцентрировано на Чимине и его невероятной отзывчивости в поцелуе. Такой, что у Чонгука прочно засела мысль в голове не тратить и миллисекунды на лишний вздох вместо новой ласки языком или губами. Сердце своим бешеным стуком явно грозилось прорвать диафрагму и выпрыгнуть наружу, чтобы впечататься в грудь Чимина, и Чонгуку не показалось бы это неправильным. Он настолько накрыл собой Чимина, пытаясь с двойной силой компенсировать все те моменты, когда они не могли быть вместе, что зашёл бы кто – не заметил невысокого хёна под ним.       И он продолжал бы атаковать губы Чимина, сжимая его в крепких объятиях, если бы тот вдруг не издал страдальческий стон. Моментально отреагировав на мольбу Чимина, Чонгук наконец-то оторвался от него, не без усилия, расставив ладони по бокам от его головы и таким образом удерживая равновесие, всё ещё нависая над хёном. Да, он был чертовски прав. Чимин выглядел умопомрачительно с рассеянным взглядом заслезившихся глаз, в которых читалось ни что иное как жажда; с искусанными и бордовыми губами, к которым было уже даже страшно притронуться; с красными пятнами на шее и щеках и устало разведёнными ногами — всё кричало о том, что Чимин готов.       Чонгук застыл от этой мысли.       Они одни в спальне, никто их не потревожит ещё точно с час, пока должна была идти трансляция. Они хотят друг друга здесь и сейчас, и оба едва дышат от нетерпения, уже даже не скрывая ярко выраженное возбуждение в штанах.       Могло ли быть ещё более подходящее время?       Чонгук чуть более неуверенно опустился к Чимину и прихватил губами кожу на его шее, прямо под подбородком, посасывая её, на что в ответ получил тяжёлый вздох. Чимин откинул голову набок, подставляясь под ласки, сам при этом на ощупь скользя маленькими ладонями по груди и животу макнэ, опускаясь к краю штанов. Чонгук замедлился, отлепившись от нежной кожи хёна, и растерянно пробежавшись по выражению лица Чимина, еле-еле выдавил: — Ты... точно?       Чимин приоткрыл рот, во взгляде ни капли сомнения, и запустил руку в штаны макнэ, вздрогнув от знакомого чувства чужого ствола в руках, которое он уже испытывал, но давно. На этот раз ощущения были более влажные и липкие, и Чимин мог поклясться, что желания у Чонгука явно было намного больше, чем в тот раз. Зато и неуверенности тоже. Чимин кожей ощущал, как тот весь зажался, чуть ли не окаменев. Думал ли он, что Чонгук не хотел этого? Нет. Однако что-то останавливало младшего, что-то не давало ему покоя и сбивало весь настрой, как бы их ни тянуло к друг другу. И Чимин не собирался давить, как и заставлять Чонгука чувствовать вину, поэтому спешно вытащил руку из штанов и ободряюще улыбнулся. — Всё в порядке. Не обязательно сегодня. Может, тебе просто... помочь? — Чимин глянул в ожидании на макнэ, не упустив то, как тот сразу же обмяк после его слов, словно отпуская всё то напряжение, которое сковало его тело.       Чонгук собрался было ответить, как всю их уединённую атмосферу вдруг прервали резким звонком в двери. Оба чуть не подскочили от удивления, прислушиваясь к тому, как за дверью сообщали, что принесли заказанный ужин. Чимин, придя в себя быстрее, чем Чонгук, снова улыбнулся макнэ и спрыгнул с кровати, чтобы забрать еду, бросив по дороге, чтобы младший пока занялся собой. Унимая залившую его лицо краску, Чонгук послушно угукнул и сбежал в ванную, слыша, как в коридоре Чимин встречает обслуживание отеля своим нежным и приветливым голосом.