Переходный возраст

— Чонгук-а... А всё же, как так вышло, что мы теперь вместе? Тебе же всегда нравились милые и невинные девушки хрупкого телосложения, — в голосе так и сквозила игривая насмешка с лёгким намёком на вызов.       Чонгук медленно приподнял брови. Уставившись на лежащего Чимина осуждающим взглядом, он при этом продолжал сжимать его поджарые икры, которые тот расставил по бокам от головы макнэ, закинув на плечи младшего свои ноги. Чонгук не мог поверить, что Чимин вдруг решил поговорить, когда у них выдалась свободная минутка для совместного приятного времяпрепровождения в приватной обстановке. Или тот опять решил поиздеваться? — Тебе правда сейчас это интересно, хотя я вот-вот возьму у тебя за щёку? — не отрывая взгляда от хитро прищуренных глаз своего хёна, Чонгук выразительно дунул на красную головку, находящуюся лишь в паре сантиметров от его поблескивающих слюной губ.       Чимин чувствительно вздрогнул от потока холодного воздуха, обдавшего его налитый кровью ствол, но через секунду уже рассмеялся заливистым смехом. Как только он откинул голову на ткань постели, от освещения настольной лампы его светлые волосы отлили золотом. Как там говорили поклонницы? Фея? Ангел? Принц? Недалеко от истины. Чонгук завис на мгновение, однако так же быстро отвис, услышав хрипловатый голос своего хёна, звучащий словно музыка для его ушей: — Айщ, то, как ты выражаешься... я совсем тебя испортил, — сверкая лучезарной улыбкой пробормотал Чимин, слегка прикусывая нижнюю губу и следя за макнэ из-под полуприкрытых век. — Я просто повзрослел. А отвечая на твой вопрос: ты не девушка, если не заметил, — хмыкнул Чонгук и, желая наконец-то прекратить эти неуместные разговорчики, опустился ниже, приоткрыв рот и выдохнув напоследок прямо на твёрдый член, — ...хён...       Через секунду Чимина выгнуло дугой от интимной ласки, а его брови изогнулись словно в мольбе. Ему так этого не хватало! После их последнего (и, по сути, первого) секса прошло слишком много времени, а близость совершенно не притупила жажду, лишь её разогрела и сделала ещё более навязчивой, отвлекающей, толкающей на рискованные действия... Чего только стоила несдержанность Чонгука на репетиции перед концертом MBC! Да и вообще, после того момента в душевой его словно подменили!       Чимин, конечно, сам знал, что ягодицы у него до сих пор были очень даже ничего – пусть времени на тренажёрку было уже не так много, как раньше, но он старался держать себя в форме. Однако, вот так вот, при всех, хватать его за зад (заметьте, уже даже не просто похлопать!) было уже слишком! Хорошо хоть мемберы восприняли всё как шутку и не заостряли на этом внимания, но всё равно! Чимин даже тогда совсем не с улыбкой обернулся к разыгравшемуся макнэ, чтобы намекнуть ему, мол, не время и не место. Однако тот в ответ лишь светил своей заячьей улыбкой, ни минуты не жалея о содеянном. Ну и как можно на него вообще злиться?       Возможно, Чимин преувеличивал, но он был уверен, что остальные мемберы вряд ли могли не заметить возросшее число комплиментов от макнэ с их новым камбэком. Как и возросшее количество говорящих взглядов, возросшее желание проводить время вместе и быть рядом, возросшая близость при «дружеских» касаниях, возросшее всё! Чонгук сдавал их с потрохами, и иногда Чимин даже задумывался, не знали ли уже обо всём их хёны? Был ли хоть один проницательный человек в их группе, который не мог не упустить из виду все эти кричащие знаки? И рассказал ли он остальным о своих подозрениях?       В любом случае, как бы Чонгук ни старался скрыть своё особое отношение, чаще всего у него это не очень-то и получалось. Вспомнить даже то, как он ответил Чимину на провокационный вопрос «из-за меня ли ты счастлив?», когда они снимались для новой бантан бомбы. Чимин уже сильно пожалел тогда, что решил показать поклонникам, мол, у них с макнэ всё так же: он, Чимин, сильно любит младшенького, а тот, наоборот, не сюсюкается со своим хёном и отвергает его. И Чонгук подыграл, да, сказав ожидаемое «нет». Но как сказал! Совершенно неискренне, да ещё и улыбаясь во все тридцать два зуба. В общем, был бы Чимин зрителем – ни за что бы не поверил макнэ. Однако Чимин не зритель, и слава богу, ведь ему совершенно не нужно было, чтобы поклонники догадались. — Тебе не нравится? — вернул Чимина от навязчивых мыслей обратно в реальность взволнованный голос Чонгука.       Чимин испуганно распахнул глаза, осознавая, что всё это время напряжение в его теле лишь возрастало от беспокойных воспоминаний, совсем не способствуя шаловливому настроению. — ...Нет-нет! Боже, прости... Ты всё правильно делаешь, — поспешил опровергнуть сомнения макнэ его хён, запустив пятерню ему в волосы и растрепав их. — Это всё я, дурак: глупые мысли в голову лезут когда не нужно, — он виновато улыбнулся, понимая, что решил понервничать из-за их будущего совершенно не вовремя, этим, возможно, обидев Чонгука.       Вот что он творит?! В конце концов, не известно, когда ещё они смогут остаться наедине! — Тебя что-то волнует? — проницательно заметил макнэ, на этот раз не сжимая, а лишь поглаживая верхние части ног Чимина в успокаивающей ласке. Каким бы иногда ни был Чонгук тугодумом, а вот своих хёнов читал как открытую книгу, сразу улавливая любые изменения в поведении и близко к сердцу принимая их проблемы. — Я... просто... — Чимин вновь устало приложился затылком к постели, глядя в потолок, а затем пальцами смял лицо и щёки, протирая глаза. — Я думал, что это не будет такой уж проблемой, Чонгук-а. Но это всего лишь жалкое самовнушение. Меня иногда охватывает такая паника... А иногда вдруг становится резко всё равно. Я так устал от этих перепадов...       При том, что Чимин не озвучил конкретно, о чём идёт речь, казалось, это и не было нужно – Чонгук и так всё понял. Он сжал губы в полоску, нервно их покусывая, а затем поднялся с Чимина и свалился рядом с ним на кровать. — Тогда давай им скажем. — Тот ошарашенный взгляд, которым Чимин одарил макнэ, невозможно было описать словами, поэтому младший поспешил уточнить: — Не всем, конечно. Хёнам. — Ты... думаешь, это хорошая идея?.. — неуверенно спросил Чимин, правым боком ощущая успокаивающее тепло лежащего рядом тела. — А почему нет? Не скрываться же нам вечность. Ты прекрасно знаешь, как Намджун и Юнги хёны относятся к этому, они нас примут. Тэхён ни за что не отвернётся. А Хоби-хён обязательно поддержит, как и Сокджини-хён. Они должны знать. Они имеют на это право.       Чимин с отчаянием во взгляде слушал Чонгука, пока тот не закончил. Не отрывая от макнэ зачарованных глаз, потрясённый его смелостью и решительностью, он не выдержал и приподнял уголки губ в мечтательной улыбке: — ...и когда только ты успел так вырасти?       Чонгук словно очнулся от серьёзного настроения и в ответ самодовольно хмыкнул: — Так а я тебе о чём, хён. Я уже взрослый, — сверкнул в улыбке передними зубами макнэ, после сделав какое-то очень смешное и одновременно странное выражение лица, отчего Чимина внезапно пробило на хохот. Он скрыл лицо за ладонью, так сильно щурясь от смеха, что от его глаз остались лишь милые чёрточки.       Наблюдая за тем, как веселится его хён, Чонгук уже сам не мог сдержать настолько широкой улыбки, что у него от краёв глаз до висков протянулись очаровательные морщинки. Закончив наконец-то смеяться, Чимин, сжав губы в сдерживаемой улыбке, вдруг потянулся к макнэ и вовлёк его в тягучий и размеренный поцелуй. Подхватив инициативу своего хёна, Чонгук постепенно навис над ним, занимая своё законное положение и рукой постоянно забирая его волосы назад, чтобы открыть вид на лоб. — Кстати, — с шепотом наклонился к уху Чимина макнэ, которого вдруг пробило на невинные пошлости. — Меня безумно заводят твои ляжки. — Дурак, что ли? — улыбаясь, отвернулся Чимин, пытаясь справиться с предательски цветущим на его щеках розовым румянцем. — У мужчин нет ляжек.       Чонгук нахмурился на секунду, анализируя в голове сказанные хёном слова, а потом склонил голову набок, напоминая собой растерянного щенка. — А что тогда? — М-м... бёдра? — неуверенно предположил Чимин, забавляясь от того, как озадачился макнэ. — Бёдра? — Чонгук задумчиво возвёл глаза к потолку, а затем мотнул головой. — Нет, у тебя не просто бёдра, хён, а что-то большее, — он вдруг скользнул рукой по мускулистой ноге Чимина и с силой прихватил пальцами кожу над коленом, наслаждаясь упругостью пружинистых мышц. — Надо нам этому самим дать название. — Прекрати, — вновь прыснул Чимин, раскрасневшись по самые уши, но учащённо задышав от затянувшегося узла возбуждения внизу живота. Ведомый всплеском сильного желания, Чимин вдруг завёл руку за шею Чонгука и надавил на неё, прижимая макнэ к себе, чтобы заткнуть ему рот настойчивым поцелуем. Хватка на его бедре от этого лишь усилилась, отдаваясь приятной болью в пах, и Чимин застонал Чонгуку прямо в рот, глотая его дыхание.       На этот раз все ненужные, и даже нужные мысли напрочь выбились из головы Чимина, и он лишь поддавался первобытным инстинктам, потакая жажде своего тела. В какой-то момент он красноречиво посмотрел на Чонгука, и тот правильно понял немой намёк, поцелуями спешно спускаясь к пульсирующему от стремительного наплыва крови паху. — Ух-м-м, — не выдержал Чимин, без лишней мысли кусая свой расслабленный кулак после неприлично сладкого стона. И как он до этого мог от такого отвлечься? В голове яркими вспышками заиграла палитра красок, расфокусировав зрение. — Ты так хорош, Гук-и... Такой м-м... молодец...       Похвала действовала на Чонгука как валерьянка и афродизиак в одном флаконе: он одновременно тайно млел и сгорал от напряжения в паху. Довести любимого хёна до истомы было легко как никогда – тот был полностью готов, без особого усилия широко расставляя ноги в приглашающем жесте. Если бы рот Чонгука не был занят, он бы ещё позволил себе развратный комментарий о великолепной растяжке Чимина. Каким-то образом, когда они оставались наедине, язык макнэ сильно развязывался и интровертность куда-то испарялась в одно мгновение, уступая место вызывающему, с толикой благородного нахальства, поведению. Возможно, на это его провоцировал и сам Чимин, в последнее время выбирая более пассивную роль в их отношениях, как только его активная роль, основанная на соблазнении макнэ, закончилась.       Вот только Чимину даже не нужно было стараться и делать что-то специально, потому что что бы он ни делал, что посчиталось бы нормальным для постороннего, всё воспринималось Чонгуком как невинная провокация, природное искушение, естественная сексуальность.       Кстати, говоря о сексуальности...       Взмокший от пота, Чимин в бурном оргазме вытянул шею до предела назад, отчего контур его кадыка особенно чётко просматривался и вызывал стойкое желание его укусить. Не выдержав, Чонгук так и сделал, как только оторвался от ствола хёна, собирая в ладонь капли его спермы. Пока Чимин устало развалился на постели, выравнивая дыхание, Чонгук припал к его шее, зубами прихватывая кожу дёрнувшегося вверх адамового яблока. Чимин хрипло и еле слышно рассмеялся, сильнее откидывая голову назад и открывая доступ для Чонгука, но при этом просипев: — Лучше поцелуй меня... ещё раз.       Чонгук исподлобья глянул на хёна и обескуражено заметил: — Но... я ведь только что...       Чимин его уже не слушал, сам сгибаясь и потянув макнэ на себя, чтобы вовлечь в жаркий и мокрый поцелуй, ощущая вкус собственного семени. Он понимал, что у них немного времени. Понимал, что нужно идти дальше. Но целоваться с Чонгуком было так головокружительно и одновременно уютно, что останавливаться не было никаких сил. Вот только макнэ первым оторвался от пленительных пухлых губ, напоследок со вкусом проведя по ним языком. — Знаешь, что в тебе сексуальнее всего?       Чимин распахнул широко глаза, а затем шлёпнул лыбящегося Чонгука по плечу, тоже растянув рот в искренней улыбке: — Йа! Что за?!.. Кто в тебя вселился, Чон Чонгук? Что за порно-разговорчики? — Значит, тебе не интересно? — пропустил мимо ушей возмущения хёна макнэ, большим пальцем аккуратно гладя его по рёбрам, достаточно, чтобы пробежались мурашки по коже, но не слишком сильно, чтобы защекотать. — Что в тебе сексуальнее всего? — Прекрати это повторять, — на этот раз Чимин стукнул Чонгука по твёрдой груди, но улыбка не сходила с его лица, отчего оно светилось ярче солнца. — Так да или нет? — настоял на своём макнэ, вдруг опустившись рукой по талии ниже и заведя её в итоге за спину хёна, с неудержимым аппетитом прихватывая за ягодицы.       Чимин в понимании хмыкнул, улыбка сменилась на лёгкую усмешку, и ехидно приподнял брови, подхватывая игривое настроение младшего: — По-моему, я знаю ответ. — Уверен? — Чимину казалось, что лицо Чонгука сейчас треснет от улыбки. — Предполагаю, но давай, скажи это, — с вызовом посмотрел на макнэ Чимин, а затем в ожидании прикрыл веки.       Чонгук выдержал паузу, облизав губы, а затем спонтанно поднялся поцелуями от шеи к подбородку хёна, по дороге мазнув по скуле губами, и остановился у мочки уха, зацепив её зубами. В ушах Чимина сердце застучало так, словно кто-то решил заняться самульнори*. Он уже давно перестал искать ответ на вопрос, когда упустил тот самый момент такого кардинального взросления своего донсена. А ещё, как оказалось, лишить на время себя зрения и отдаться полностью чувствам было просто опьяняюще хорошо. — Самое сексуальное в тебе, — почему-то очень низко начал Чонгук, в который раз ставя под сомнение у Чимина свою неопытность в отношениях. — ...хён, это...        От ощущения влажного языка на ракушке уха Чимину захотелось чуть ли не замурчать, а мозг отказывался уже воспринимать слова, сказанные Чонгуком, и доводить их смысл до сознания парня. — Твоя... — ещё один поцелуй где-то за ухом, — ...чертовски, — горячее дыхание опаляет кожу, — ...эротичная...        Чимин и не заметил, как у него снова крепко встал. Он лишь приоткрыл рот словно в дурмане, наслаждаясь еле ощутимым, дразнящим, касанием губ к своей шее. — ...улыбка. — Улыбка? — удивлённо выдохнул Чимин и моргнул, повернув к макнэ голову и растерянно на него посмотрев. — Да, улыбка, — пробубнил уже куда-то в ключицу Чонгук, теперь прикусив и её, а затем поставив рядом смачный засос. — А ты о чём подумал? — лукаво поинтересовался макнэ, пытаясь скрыть улыбку и продолжая выцеловывать бархатную кожу Чимина. — М-м, — выстонал в ответ Чимин, когда Чонгук опустился играть языком с его затвердевшим соском. — А-ах... у нас что... сегодня день... ком-м-мплиментов? Кто-ах! Кто-то взял на заметку мой... м-м, совет делать людям приятно слова-ах-ми? — протараторил он с придыханием и вынужденными перерывами в речи, а затем добавил с хрипотцой: — Тогда... моя очередь...       Чимин бережно потянул макнэ к себе за волосы, чтобы вновь вовлечь в любимые поцелуи. Ну разве он виноват, что его к ним уже приучили? Зато в то время, как Чимин только входил во вкус долгих поцелуев, Чонгука уже заинтересовало другое — изучение тела любовника и возможность его клеймить. Но он всегда был рад вернуться к любимым сочным губам своего хёна.       Получив свою порцию страстных поцелуев и приятной тяжести чужого веса на себе, Чимин наконец-то позволил Чонгуку вдохнуть полной грудью, попутно языком перехватывая и слизывая нитку слюны, тянущуюся от губ макнэ к подбородку. — Знаешь, я тоже не могу оторвать глаз от твоих бёдер, — доверительно начал Чимин, короткими пальцами скользнув от плечей к груди макнэ. — И от того, как ты выглядишь в открытых рубашках. А вот этот рельеф мне постоянно снится по ночам, — он грел ладонью грудь и верхнюю часть ярко выраженного пресса Чонгука, средним пальцем поглаживая сосок макнэ и краем глаза замечая, как сочится смазкой его член.       От этого безумно развратного вида Чимин с усилием сглотнул вязкую слюну и решился на то, о чём раньше и подумать не мог, продолжая: — Ты себе мирно спишь сколько хочешь, а вот я из-за тебя встаю рано... — Чимин вдруг с явной провокацией посмотрел Чонгуку прямо в глаза, еле-еле шевеля губами: — Знал бы ты, как мокро и липко в моих трусах по утрам...       По комнате пронёсся звук шумного вдоха носом – Чонгук был словно быком на корриде, которого бессовестно дразнили красным полотном. И додразнились. Он налетел на Чимина с новой серией агрессивных засосов, постоянно двигая тазом и с нажимом потираясь собственным пахом о чужой. Сейчас он как никогда напоминал собой нетерпеливого подростка, которому открыли мир секса, а тот и не знал, за что первое ухватиться. От такой бесстыжей стимуляции Чимин уже никак не мог сдержать ежесекундных стонов, обхватив Чонгука за спину и неосознанно впиваясь в неё ногтями от волны предоргазма.       Макнэ, похоже, решил, что покрыть своего хёна красными пятнами и не оставить на нём ни одного живого места было отличной идеей. И не то чтобы Чимин был против, но он знал, что действительно нужно было его донсену. Правда, полностью дать того, чего тот хочет, он не мог – шанс заняться сексом выпал так случайно, что подготовиться банально не было времени. Чимин уже давно пришёл к мысли, что он готов морально, откидывая прочь сомнения и предубеждения, но пренебречь заботой о своём здоровье не мог ввиду предстоящего мирового тура.       Однако, при желании всегда можно было найти альтернативы...       Чимин подал ослабший от стонов голос тогда, когда Чонгук уже просто трахал воздух, продолжая всё быстрее и быстрее двигаться взад-вперёд и елозить собственным членом по стволу своего хёна в безысходности: всё равно уже как, главное – получить разрядку. Пора. Чимин легко оттолкнул от себя захмелевшего от близости Чонгука, сам впившись ему в шею с кусачим поцелуем, а затем зашептав на ухо: — Значит, мои бёдра тебя возбуждают, м?       Тембр Чимина глубоко провибрировал по всему телу Чонгука, и тот непонимающе скосил свой взгляд в его сторону: у него и так до боли стоит колом, так чего этот чертовски соблазнительный хён от него ещё хочет? Чтобы он и вовсе потерял сознание от спермотоксикоза, или что?! — Тогда сделай это... как в прошлый раз, — закончил свою мысль Чимин и вдруг перевернулся на живот, вставая на колени и упираясь ладонями в кровать. Щёки горели от стыда, но он продолжал ждать действий макнэ, с сумасшедше колотящимся сердцем прислушиваясь к шуршанию постели позади себя. Неожиданное касание цепких пальцев ниже ягодиц вызвали табун мурашек – Чонгук настойчиво давил пальцами на верхние части ног, чтобы раздвинуть их. Макнэ навис над Чимином – тот ощущал жар его тела над собой и частое дыхание, обдающее поясницу.       Не выдержав этой щекотливой пытки неизвестности, Чимин всё же обернулся, заставая Чонгука стоящим на коленях и приставляющим к нему свой увитый венами член. От вида ствола макнэ сладко потянуло внизу живота, вызывая новую порцию смазки, текущей по головке. Чимин с выдохом обессиленно опустил голову вниз, напрягая плечи, отчего мускулы на них хорошо просматривались под кожей. Колени задрожали, как только между бёдер наконец-то вставили пульсирующий и горячий член, пачкающий вязкой смазкой кожу. В голову Чимина на секунду пришла мысль, перевернувшая всё внутри него с ног на голову: если так он себя чувствует сейчас, то что будет, когда Чонгук действительно войдёт в него? От одного только своего воображения Чимин вздрогнул, сокращая мышцы на ягодицах и ногах от возбуждения, а затем сам себе поставил условие больше не заводиться, когда и без того вот-вот кончит.       От того, как крепко сжались мускулистые бёдра вокруг его ствола, Чонгуку сильно ударило в голову и дезориентировало на секунду, вызывая протяжный стон. Проморгавшись, он снова уставился на потрясающую картину, которой любовался вот уже минуту: его багровый член между бледными, плотными ляжками Чимина с подтёками от смазки. И макнэ категорически отказывался называть то, что он сейчас видел, не «ляжками». Пускай это будет его маленький каприз, его странный фетиш. Ведь он знал, что ему всё равно простят эту прихоть – речь шла о любимом макнэ, какие ещё могли быть вопросы? Откинув прочь способность здраво мыслить, будто ненужную бумажку с инструкцией по применению, Чонгук наконец-то толкнулся дальше, знакомо ощущая это приятное чувство, когда головка упирается в чужую мягкую мошонку. Услышав томный отклик своего хёна, Чонгук довольно облизал губы и отклонился назад, не отрываясь следя за тем, как легко скользит его ствол.       Словно тело Чимина было создано принимать его, быть его.       Не веря в то, что позволил себе такую дерзкую мысль, Чонгук в чувствах резче двинулся вперёд, покрывая собой своего хёна. Навалившись сверху на Чимина, он задвигал тазом чаще, дразня мошонку любовника быстрыми толчками. Уши Чонгука ласкали короткие охи, учащающиеся с каждой новой секундой, а глаза – вспотевшее перед ним тело с мокрыми волосами на затылке, прилипшими к коже извилистыми узорами. Внутри Чимина уже всё горело сжигающим огнём, и он только и успевал, что сжимать в кулаках ткань постели и жмуриться от цепочек тока, бегущих по его пояснице, как только член макнэ вдалбливался в его собственный. От невыносимо быстрого темпа жгло и внутри, и снаружи, доводя до грани, края, пока вдруг Чонгук небрежными поцелуями, оставляемыми на спине своего хёна, не подтолкнул Чимина к обрыву, добравшись до его уха и прохрипев с сильными остановками: — Как тебе, хён-н?.. Я-ах!.. Имею... твои... ляжки, уф!.. Самые... самые... горячие, м!.. ляжки... на свете!..       Чимин в ответ, сцепив зубы, схватился за бедро Чонгука, заводя руку назад, и потянул его на себя, заставляя двигаться ещё быстрее. Хотя, казалось бы, куда дальше? Но Чонгук смог. С пошлейшими шлепками он выбил из Чимина настолько истошный стон, что тот вполне мог сорвать им голос. Хрипло ему вторя, Чонгук устало улёгся прямо на спину своего хёна, по яйца вставив член между его бёдер и ощущая, как струится его горячая сперма между ног Чимина, капая на кровать.       Не имея сил даже сдвинуться с места, они так и стояли ещё пару минут, пытаясь выровнять дыхание, пока Чимин не просипел что-то про то, что макнэ тяжёлый. Неохотно слезая со своего хёна, Чонгук краем глаза заметил, какая красная была кожа между его ног, контрастируя с белыми, как бумага, ягодицами. И это всё его рук дело. Правда, не совсем рук. Чонгук прикрыл глаза, успокаивая свой ненасытный аппетит, и развалился рядом с Чимином, который, сильно не заморачиваясь, упал прямо на живот, носом зарывшись в постель. Казалось, не было необходимости в словах, ведь всё что можно было сказать, уже было показано.       Чонгук прикрыл глаза, приходя в себя, пока его вдруг не отвлёк голос Чимина, такой сиплый, что макнэ и правда заволновался о будущих выступлениях: — Если мы не расскажем им правду, и наш следующий секс снова будет неизвестно когда, то я этого не выдержу, — предупредил Чимин, повернув голову к Чонгуку и посмотрев на него многозначительным взглядом.       Макнэ полежал ещё немного в раздумьях, а затем подкатился к Чимину и обнял его, втягивая носом запах его волос, смешанный с потом. — Расскажем, — наконец-то ответил он, нежась в тепле своего хёна. Тот же удовлетворённо кивнул и уложил лицо в изгиб надплечья макнэ, дыша ему в шею.