Переходный возраст

      Как бы ни было лень просыпаться, но в закрытые веки нещадно светило яркое солнце, мешая вновь погрузиться в глубину сладкого сна. С трудом разлепив глаза, Чонгук заспанно зарылся носом в подушку, с уютом кутаясь ещё сильнее в одеяло. Сонная нега расслабляла каждую клеточку его организма, и от томления не хотелось даже и кулака сжимать, куда уж там двигаться. Правда, мозг, независимо от тела, начал активно работать, шаг за шагом напоминая Чонгуку, что было вчера, каким образом он отрубился, и что изначально никакой подушки под его головой, как и одеяла, не было.       Щелчок в голове.       Чонгук резко сел, широко распахнув глаза. В голове всплыл тот факт, что он, вашу ж... голый и весь в сперме заснул в объятиях Чимина в доме родителей второго! В панике коснувшись ладонью груди и живота, где по идее должны были остаться засохшие следы от секса, Чонгук, на удивление, ничего не обнаружил – лишь свою чистую и каким-то образом вымытую кожу. Закопошившись, макнэ вскочил с футона и наконец-то заметил, что на него натянули обратно штаны, а ещё на ночь укрыли одеялом с кровати Чимина и с неё же подложили под голову подушку во время сна.       Взъерошив и так непослушные волосы, Чонгук застыл на секунду в растерянности, бегая взглядом по комнате. Неужели?.. Пораскинув мозгами, он успокоил забившееся от испуга сердце. Чонгук облизал пересохшие губы и взял курс в сторону выхода. Шлёпая босыми ногами, он подошёл к двери и, плавно нажав на ручку, выглянул из спальни Чимина. Коридор встретил его тишиной и мерным тиканьем настенных часов напротив. Лишь из ванной, слева, доносился шум воды и пение слишком знакомого голоса. Судя по позднему времени, в доме наверняка остались лишь они одни. Макнэ замешкался, взвешивая «за» и «против», но всё же решил зайти в ванную, неуверенно делая шаг внутрь.       Со стороны моющегося – его голос Чонгук узнавал с первой же ноты – доносилось громкое мычание себе под нос, которое, видно, и помешало старшему услышать чужие шаги. Оторвав взгляд от тёмной фигуры его хёна, скрытой за ванной шторкой, Чонгук глянул на своё отражение в зеркале. Он недовольно отметил припухшие ото сна глаза и щёки, после чего попытался смыть усталость, сполоснув лицо холодной водой, а затем взявшись за зубную щётку. Вот только в тот самый момент, когда он уже промыл рот и протёрся как следует полотенцем, Чимин закрутил кран душа, хватаясь за шторку, чтобы её отодвинуть. Услышав шорох позади себя, Чонгук спохватился, развернувшись и сделав шаг навстречу хёну, но опоздал: — О, господи!.. — низким тоном выпалил Чимин, хватаясь за грудь, как только столкнулся с Чонгуком, который хотел было предупредить хёна о своём присутствии, вот только не успел. — Ты меня напугал! — Прости, — пробормотал виновато Чонгук, на автомате скользнув взглядом по обнажённому телу Чимина, на котором не было ни одного напоминания об их вчерашней ночи. Всё так, как Чонгук и хотел – он смог сдержаться. Так почему же сейчас его это слегка взбесило? Внутри закопошилось недовольство и странное чувство, слишком похожее, как бы Чонгук ни пытался отмахнуться, на собственничество. — Айщ, этот несносный ребёнок, — еле сдерживая улыбку наигранно заворчал Чимин, подхватывая полотенце с крючка, чтобы обернуть его вокруг бёдер. На его щеках красовался румянец, непонятно, то ли от смущения, то ли от горячей воды после душа. Чонгук упорно пытался себя убедить во втором, чтобы сердце перестало учащённо биться при одной только мысли о первом. Ведь, если мыслить логически, чего стесняться после всего того, что между ними было, верно? Как и макнэ, по идее, уже видел всё, что только можно, так что пялиться на хёна не должен был.       Но он пялился. Потому что Чимин был сегодня так по-особенному привлекателен, прилагая для этого совершенно ноль усилий, но приковывая к себе внимание каждую миллисекунду, что Чонгук упорно не мог оторвать от него взгляда. Да, линии его тела были такими же, как и раньше, но именно сегодня от них так и разило пленительной энергией: кожа будто светилась – бархатная и нежная, манила дотронуться до себя.       Да. Определённо, что-то изменилось в Чимине.       Он будто расцвёл, похорошел, возродился с ещё большим шармом, хотя, казалось бы, куда уж дальше? Чонгука не покидала мысль, что Чимин выглядел как произведение искусства в музее, к которому так и хочется прикоснуться, но нельзя. Почему «нельзя», Чонгук не знал, просто в его голове застряла мысль о неприкасаемом совершенстве. И плевать, что думают остальные: Чимин, каким бы он ни был, сейчас стоял перед ним и всей своей невысокой фигурой наполнял до краёв сердце макнэ щемящей теплотой.       Господи, как же слащаво... Очнувшись, Чонгук еле заметно сморщил нос, нервно пробежавшись языком по губам.       Но посудите сами: вот, к примеру, как шея может быть лебединой, но при этом привлекательно мощной? Как ключицы могут быть точёными и в то же время обольстительно плавными? Как пресс может быть ярко выраженным и чётким, но при этом сам живот таким мягким и сдобным, что аж хочется его затискать? Непонятно, но факт!.. — Это ты меня обмыл, пока я спал? — наконец-то невнятно поинтересовался макнэ после долгого монолога в своей голове, неловко застыв как столб и наблюдая за тем, как Чимин завязывает узел из полотенца у себя на боку. — Нет, моя мама, — не глядя на младшего, ответил Чимин, а затем, посмотрев на слегка озадаченное выражение лица Чонгука, игриво сверкнул ровным рядом белых зубов. — Конечно же я, Чонгук-и. Тебя вчера вырубило сразу же, пришлось вставать раньше родителей и привести всё в порядок до того, как они проснутся, а потом проводить их на работу, а Джихёна – на тест. Ты же всё это время дрых без задних ног, — с лёгкой укоризной закончил Чимин и взялся за фен, направляя его в сторону своих вымытых прядей, убранных назад. — Поэтому я тебя обтёр мокрым полотенцем. Ты же не любишь быть грязным. Удивительно, как твой пунктик по поводу чистоты тела не остановил тебя от того, чтобы заснуть.       Они проглотили очевидную фразу «...наверное, потому, что секс вчера был настолько головокружительным», оба не решаясь начинать разговор о том, что было. Чонгук крутанулся на месте вслед за Чимином, как преданный щенок продолжая глупо стоять, пока тот сушил волосы. Теперь же его взгляд был прикован к спине своего хёна: его трогательно выбритому затылку, к которому жутко хотелось приложиться губами, как и к двум родинкам ниже, на задней части шеи: одной еле заметной и крохотной, а второй, чуть выше, крупной.       После нескольких минут шума работающего фена и странного молчания, Чонгук всё-таки не выдержал и поддался влечению, чтобы заключить руки в замок вокруг Чимина. Он спрятал от неловкости лицо в его влажных волосах, пока Чимин выключал фен, опуская веки и в ответ облокачиваясь на него спиной. — Спасибо... — выдохнул в затылок Чимина макнэ, а затем, ведомый каким-то внезапным порывом нежности, спустился ниже и оставил цепочку осторожных поцелуев от тех самых родинок до слегка просматривающихся через кожу позвонков.       Чимин в ответ довольно улыбнулся: под глазами протянулись мелкие морщинки, а на щеках чётче появилась носогубная складка. Сначала он нежился в комфортных объятиях, как будто в руках макнэ ему и было место, но буквально через секунду Чимин вернул свой осуждающий тон, сдерживая улыбку: — «Спасибо» в рот не положишь, Чонгук-и.       Макнэ непонимающе вскинулся, встречаясь через отражение в зеркале напротив с лукавым взглядом и со смешинками в любимых глазах. — В холодильнике молоко, а в верхнем шкафчике – хлопья. Сделаешь завтрак? Там ещё бананы в пиале на столе.       Прикусив губу изнутри, Чонгук кивнул. Сделать завтрак – это минимум, которым он мог бы отблагодарить хёна за возню с ним ранним утром, пока сам Чонгук спокойно дрых без задних ног. Он не мог поверить, что после всего того, что вчера пришлось испытать Чимину, тот ещё пёкся о макнэ и сам справлялся с последствиями их ночи. По идее, Чонгук должен был проявить заботу о состоянии и здоровье Чимина и ухаживать за ним, а не наоборот! Конечно же, макнэ хотел спросить Чимина, как только зайдёт в ванну, о том, как тот себя чувствовал. Вот только вопрос застрял в горле от вида обнажённого хёна и так не прозвучал из уст Чонгука, о чём тот сейчас сильно жалел, но был уверен, что исправить ошибку уже было поздно, да ещё и неловко. Однако Чимин, оказалось, был достаточно сильным и выносливым, чтобы самому о себе позаботиться. Это не оправдывало макнэ, конечно же, но уж точно вызывало стойкое уважение к старшему.       Чонгук неохотно высвободил хёна из плена своих рук и поспешил на кухню всё так же босыми ногами, оставляя Чимина в ванне досушивать волосы и одеваться. Правда, лишь макнэ закрыл за собой двери, как Чимин, вместо сушки, сразу же упёрся рукой об умывальник. Навалившись на него, второй рукой он поправил дёрнувшийся от лёгкого возбуждения член под полотенцем, унимая постыдную краску на щеках. Ну, и кто здесь ещё из них двоих старше?.. Только же вчера сняли напряжение, а он сегодня с самого утра взвинчен до предела! Непрекращающееся и сильное желание внутри настораживало кошмарно. Чимин боялся, что вдруг позорно сорвётся, как какой-то юный мальчишка во время переходного возраста. И он абсолютно не понимал, почему его тело не было удовлетворено, как обычно, сексом с Чонгуком, а наоборот – вело себя так, словно ничего и не было.       Например, протирать макнэ тёплым полотенцем было самой настоящей пыткой. Капли спермы на рельефном прессе, которые стекли в небольшие углубления под кубиками, напоминали о том, как пульсировал член Чонгука в его небольших руках, как сочился смазкой от каждого полустона Чимина. Чонгук так его хотел, что у Чимина болезненно сжимался низ живота от одного лишь воспоминания о его ошалелом взгляде с нездорово расширенными зрачками, превращающими его тёпло-карие глаза в чёрные и дикие. Когда же очередь «чистки» дошла до паха макнэ, Чимину потребовалось пару минут, чтобы усмирить заколотившееся сердце и безумно пошлое желание разбудить вредного заснувшего макнэ (который оставил хёна без объятий и поцелуев после секса) минетом. Знал бы тот, как сдерживал Чимин свои собственные проказливые пальцы лишний раз пробежаться по головке или уздечке. В итоге он лишь еле-еле коснулся подушечками пальцев лобковых волос, а затем со сжатой челюстью быстро домыл Чонгука, после сбегая в ванную, чтобы снять напряжение.       Стоит ли ещё говорить, как... непривычно пусто было Чимину внутри себя? От сильной растяжки назойливо тянуло и было некомфортно сидеть, но при этом жутко хотелось вернуть пальцы Чонгука, хоть Чимин и понимал, что будет лишь больнее. Умирая от стыда из-за собственной испорченности, Чимин никогда больше не хотел вспоминать то, как после того, как обтёр Чонгука, исступлённо дрочил себе в ванне и пытался добраться короткими пальцами до простаты, но не смог, чуть ли не скуля от неудовлетворения и докучливой боли, которая лишь мешалась. Неутолённый и раздражённый, он так и не выспался как следует, пытаясь отвлечься на родителей и брата, однако не слишком в этом преуспевая. А тут, когда Чимин наконец-то остудил голову, принимая душ, появился виновник всех его страданий, такой умилительно сонный, помятый и, чтоб его, полуголый в одних спущенных до самых тазовых косточек штанах, что Чимин серьёзно задался вопросом, за что ему все эти испытания.       Главное было держать себя в руках – вот, что он решил в конечном итоге, когда ради завтрака покинул ванну в смешанных чувствах. Ели они в таком глубоком молчании, даже не верилось, что ещё вчера их кожа липла друг к другу из-за пота и спермы. Чимин медленно пережёвывал хлопья, смешанные с кусочками банана, стараясь не поднимать взгляда со столешницы на голый торс макнэ, который тот, похоже, не собирался прикрывать никакой тканью. Именно из-за этого Чимин тоже решил не надевать майку, сидя напротив младшего в одних шортах в каком-то глупом протесте. Даже кусок банана в горло не лез, такая плотная между ними была атмосфера. И дело было не столько в неловкости или в стыде. Нет, причина была в другом. Да, в воздухе висело сильное напряжение, казалось – протянешь руку, и сможешь до него дотронуться. Сравнение идиотское, конечно же, Чимин не говорил, что знал, какое напряжение на ощупь – это было бы глупо. Но чёрт возьми... по-другому объяснить он свои ощущения не мог. Создавалось впечатление, что если он сейчас поднимет голову и посмотрит Чонгуку прямо в глаза – пространство вокруг них заискрится и сожжёт весь дом дотла.       Взрывоопасно.       Вот, как бы Чимин назвал то, что между ними сейчас происходило, где любой катализатор мог развернуть ситуацию на все сто восемьдесят градусов в течение секунды.       Чимин наконец-то проглотил кусочек банана, скользнув языком по губам, чтобы слизать капнувшее молоко, как вдруг застыл. По коже пробежались мурашки от стойкого ощущения того, что на него пялились, так сильно, что тело аж покалывало. Не выдержав этой психологической пытки, Чимин осторожно поднял взгляд, чтобы увидеть, как Чонгук уже размешивал ложкой хлопья в тарелке, словно это не он сейчас пытался просверлить в своём хёне дырку. Чуть нахмурившись, Чимин воспользовался моментом и застрял взглядом на ключицах макнэ, таких же острых, как и его скулы. Поймав себя на том, что теперь сам слишком долго смотрит на младшего и не даёт ему спокойно позавтракать, Чимин поспешно отвлёкся на свою тарелку, шмыгнув носом.       Тяжело было даже вдохнуть полной грудью – из-за звенящей тишины обычный вздох прозвучал бы, как взрыв. Мышцы уже болели от того, как Чимин их сжал, окаменев в неестественной позе, то набирая молоко в ложку, то выливая его обратно в тарелку. Конечно же, так он никогда не утолит голод, но он не мог с собой ничего поделать: иного рода голод сейчас преобладал над ним, и игнорировать его было абсолютно невозможно — Чимин уже пытался, и ничего хорошего из этого не вышло. Когда же спина и шея и вовсе затекли от накала, терпеть не было уже никаких сил. Чимин в облегчении позволил себе сменить позу тела, еле слышно закинув ногу на ногу, стараясь делать это как можно незаметней, чтобы не привлечь внимания Чонгука. Лишь от одного его присутствия Чимина уже уносило, что уж говорить об этих его взглядах?       Но вот. Опять.       Правая нога, которая была сверху левой, просто горела от пристального взгляда Чонгука, который тот моментально метнул в сторону Чимина, мигом реагируя на движение со стороны хёна. Чимину не нужно было видеть, чтобы знать – макнэ сейчас рассматривает каждый сантиметр его верхней части ног, слегка приплюснутой из-за её веса и обнажившейся из-за приподнятых шорт. Рука, держащая ложку, уже давно замерла, и не только его – Чонгуку тоже явно было не до хлопьев.       «Так больше не может продолжаться, иначе я сейчас просто сгорю», — в конце концов решил Чимин. Он открыл было рот, чтобы начать разговор хоть о чём-нибудь и прекратить все эти взгляды, но первый попавшийся ему в голове вопрос так и умер в горле, когда он почувствовал, что взгляд Чонгука наконец-то сместился. Теперь пришла очередь его икр. Волоски на ногах Чимина встали дыбом от внимания макнэ, который на этот раз, совершенно не задумываясь о последствиях, скользил по ярко выпирающим линиям икроножных мышц.       Какого-то чёрта в голове Чимина всплыло воспоминание того самого времени, когда Чонгук впервые поборол своё стеснение и проявил характер, предлагая своему хёну массаж ног, который возбудил того так сильно, что сдвинул их отношения с мёртвой точки. На щеках Чимина тут же расцвёл румянец, и он, с ужасом ощущая, как потяжелело в паху, резко снял правую ногу с левой и поставил её просто рядом. Внутри вдруг пробудилась странная смесь раздражения и наслаждения от внимания, и он с вызовом вскинул голову, впиваясь взглядом в лицо Чонгука. Тот же в ответ предсказуемо стушевался и закрыл себе рот ложкой, обхватывая губами металлическое покрытие.       Однако на этот раз Чимин не был намерен так просто спускать тому всё с рук. Пора было выплеснуть своё накопившееся сексуальное напряжение, тем более, раз тот сам на это напрашивается. Теперь Чимин с двойным смыслом вглядывался в родинку на шее макнэ, как раз там, где бледно-голубым просматривалась ярко выпирающая венка. О том, что ему страшно захотелось её протяжно вылизать, он старался не задумываться. Вздрогнув от собственных запретных мыслей, Чимин переместил взгляд ниже, к тёмным соскам Чонгука. Очень чувствительным соскам. Затвердевшим, скорее всего, от сквозняка и из-за отсутствия одежды. Или от чего-то другого, если Чонгук сейчас испытывал то же, что и Чимин. Ведь Чимин уже несколько минут как игнорировал свой полувозбуждённый член, упирающийся головкой в шорты – доказательство того, что тело его донсена бесповоротно его зачаровывало.       Поколебавшись с пару секунд, он всё-таки поддался искушению.       Слегка приподнимая подбородок и разомкнув губы в предвкушении, Чимин опустил глаза к дорожке чёрных лобковых волос, исчезающих за резинкой домашних штанов. — Кх-кха! Кха-кха! — вдруг то ли специально кашлянул, то ли действительно поперхнулся Чонгук, прикрывая рот кулаком и задевая ложкой тарелку.       Звон ударил в голову Чимина. Очнувшись от дурмана, он ошеломлённо распахнул глаза: сейчас он буквально бесстыдно пожирал макнэ взглядом. Всплеск стыда разогнал кровь по телу Чимина и он, с красными шеей, щеками и ушами, наклонил голову вперёд. Прячась за чёлкой розовых волос, Чимин стал поскорее набирать ложкой порцию уже размякших в молоке хлопьев, пытаясь отвлечься.       Вот только есть уже не хотелось совершенно.       Завтрак был закончен просто за рекордный срок – через минуту. Чимин вскочил помыть посуду, осторожно забрав пустую тарелку у Чонгука, заодно и краем глаза отметив, как тот нервно покусывает губы. Такой знакомый жест сильного смущения, который Чимин уже видел бесконечное количество раз, не мог не обрадовать. Понимание того, что он не один тут чувствовал себя несуразным извращенцем, вопреки всему как-то его расслабило и успокоило – Чимину наконец-то удалось выдохнуть полной грудью и перестать поджимать плечи.       Звук его дыхания прервал тишину.       Чимин, стоя рядом с умывальником, спиной ощутил, как и Чонгука тоже отпускает скованность. Тучность между ними слегка рассеялась, даря некое временное умиротворение. Временное, потому что уже через несколько секунд Чонгук неловко врезался в Чимина, когда, спохватившись, пытался ему помочь, чтобы загладить свою вину. — А, прости, — виновато забормотал макнэ, на автомате положив ладонь на голую спину Чимина в извиняющемся жесте, совсем не понимая, что последнего от этого хоть и невинного, но в подобных обстоятельствах – провоцирующего касания пробивает на риск.       Всё случилось за долю секунды.       Чимин с грохотом бросил обратно в умывальник взятые тарелки и нетерпеливо кинулся на Чонгука с жадным поцелуем, пенными руками хватаясь за его шею и притягивая к себе в повелительном жесте. Поцелуй вышел невыносимо сладким, со вкусом шоколада из-за хлопьев, банана и ноткой свежего молока, словно капля невинности, погрязшая в похоти. Как будто только этого и выжидая, Чонгук через мгновение до боли сжал бока Чимина, прижимая того к себе с такой силой, что их полувставшие стволы с размаху впечатались друг в друга через ткань. Вот только Чимину этого было жутко мало. В желании быть ещё ближе, он закинул ногу на бедро Чонгуку, надавливая пяткой ему на ягодицы и придвигая к себе так, что стало совсем тесно и душно.       С истошным стоном, потерявшимся во рту яростно целующего его макнэ, Чимин нагло тёрся о бугор в штанах Чонгука, закатывая глаза от долгожданной близости. Макнэ же в ответ вцепился в его закинутую ногу, подхватывая её за бедро и поднимая ещё выше, сам совершая хаотичные толчки тазом то вверх-вниз, то взад-вперёд. По подбородку Чонгука потекла нитка слюны, которую Чимин мимолётно слизал, затем плавным движением языка проталкиваясь обратно в рот младшему, заводясь от непристойных хлюпающих звуков поцелуев. Голова неожиданно закружилась, и Чимин вдруг потерял равновесие, практически падая, однако Чонгук вовремя подхватил его за вторую ногу и закинул её так же, как и предыдущую, чтобы хён повис на нём, как коала.       Вроде бы плотнее между ним контакта уже быть не могло. Но нет. Теперь Чимину казалось, будто он ощущает членом, насколько мокро было в штанах Чонгука, и как ствол младшего пульсирует в его собственный. В животе всё скрутилось в тяжёлый комок, который мучительно тянуло вниз, в пах – избавиться от него нужно, нет, необходимо было так сильно, что аж выть хотелось. — Ах-х... ч... чё-ёрт, — впервые подал голос Чимин, отрываясь от губ макнэ, отрывисто выговаривая «т», чтобы побыстрее сцепить зубы и спрятать лицо в плечо Чонгуку. Он откровенно повис на младшем, руки устало висят за его спиной – Чимин держался на весу лишь благодаря широким ладоням макнэ под своими ягодицами.       Пока Чимин пытался отдышаться, Чонгук прикусывал кожу на шее своего хёна, а затем там же безответственно решил поставить смачный засос, наблюдая за тем, как он с каждым мгновением краснеет, в конце концов становясь и вовсе багровым. Чимин слабо реагировал на своеволие макнэ, лишь промычав ему в надплечье что-то, не слишком похожее на протест. Поэтому разыгравшийся Чонгук раскрасил кожу вторым засосом, не переставая толкаться вперёд, в твёрдый пах хёна, придавленный к его собственному весом Чимина. — В...-шньми мн...-я, — краем уха уловил Чонгук приглушённое бормотание своего хёна, обдающего горячим дыханием его плечо. — А?.. — заторможенно переспросил макнэ, продолжая любоваться засосами и двигать тазом, на этот раз размеренно и с оттяжкой, наслаждаясь каждым моментом.       Чимин устало и глубоко вздохнул, обмякая, а затем наконец-то вскинул голову и, мазнув мокрыми губами по уху Чонгука, влажно выдохнул хриплым голосом: — Возьми меня.       Чонгук замер, в ушах звенело и шумело от шока.       Что он только что услышал?.. — Пожалуйста?.. — через короткую паузу неуверенно добавил Чимин, замечая остолбеневшее состояние макнэ.       Неужели это прозвучало слишком развратно? Может, стоило сдержать себя и не поддаваться тому самому голоду, который преследовал его с самого утра? В конце концов, что Чонгук мог о нём подумать, когда лишь вчера они с горем пополам пробовали его растянуть, а уже сегодня Чимин так откровенно предлагал себя? Да и вообще, если вспомнить, то почти всегда Чимин настаивал на сексе, а Чонгук шёл на поводу. Может, он ещё не готов? Он ведь младше и наверняка... — О-господи-да-пожалуйста-хён-прошу... — скороговоркой вдруг выпалил Чонгук, перебивая мысли Чимина и втягивая носом его запах, зарываясь в волосы у виска.       Природный запах Чимина бил в голову похлеще обожаемых макнэ ароматов, и тот совершенно этому не противился. Ничто не могло быть лучше. Чонгук сделал несколько шагов вперёд, в сторону коридора, но не рассчитал рвение, с которым ускорился, и, не успев вовремя повернуть, случайно впечатал Чимина в стенку напротив. Лёгкая боль в спине слегка отрезвила Чимина, и он зашипел, пытаясь проморгаться, вот только тайм-аута ему не предоставили: с новыми силами устремились в спальню, уворачиваясь от углов. Когда Чонгук освободил руку, чтобы закрыть за ними двери, Чимин сильнее сцепил ноги позади него, чтобы не упасть, поражаясь, как макнэ удаётся удерживать его одной рукой. Но долго удивляться не вышло – Чонгук встал с ним на колени, а затем уложил на неубранный футон, игнорируя кровать, словно её и не существовало в комнате.       Чимин не успел набрать в лёгкие воздуха, как с него рывком стянули шорты вместе с трусами, подхватывая шлёпнувшийся у пупка член и направляя его себе в рот. — Боже-е, Гук-а... — зажмурился Чимин, от скорости происходящего ничего не соображая и лишь хватаясь за растрёпанные волосы макнэ, чтобы грубо сжать пряди в кулаках. Ни одной жалобы в ответ, Чонгук лишь простонал прямо с членом во рту, и Чимина пробило дрожью от вибрации, ягодицы поджались сами собой, помогая толкнуться в тёплое нутро.       От ласки тёплого языка макнэ крышу срывало напрочь, пальцы на ногах сжались в судороге, и, к своему стыду, Чимин кончил, не выдержав и минуты. Прерывистый стон соскользнул с его губ, как и воздух из лёгких – грудь, до этого ходившая ходуном, бессильно опала. Чимина расплавило напрочь – он едва держал глаза открытыми, чтобы увидеть, как Чонгук облизывается, уставившись на него своими огромными выразительными глазами. А ещё, чтобы увидеть, что Чонгук и сам не особо блеснул выдержкой, вытирая ладонь со своей спермой прямо о свои и так уже испачканные смазкой штаны. Похоже, надевать их он уже больше никогда не собирался, стягивая и откидывая в сторону, как ненужную тряпку.       Заметив, как его хён расслабился в мгновение ока, Чонгук осторожно скользнул взглядом ниже его мошонки, но вдруг застыл с задумчивым лицом, а затем вскинулся: — Чимин-и, а что насчёт... смазки?.. Мы ведь вчера всю... — он не договорил, закусывая губу и не отрывая взгляда от собеседника, до которого постепенно доходило, о чём говорил макнэ.       А ведь точно: он сам лично утром выкинул использованный тюбик в мусорный бак, чтобы не оставлять никаких следов после секса. Собираясь с мыслями, Чимин через секунду сложил губы буквой «о», видимо, что-то вспомнив: — Позади тебя шкафчик. Загляни в него.       Пока Чимин лениво поднимался на локтях, Чонгук обернулся и, заметив искомое, потянул на себя ручку дверцы. Первое, что привлекло внимание макнэ, и что, скорее всего, и должно было привлечь его внимание – это блеск квадратных пакетиков в темноте шкафчика, лежащих на полке рядом с одеждой. — Это?.. — Мх-м, они со специальным смазывающим покрытием, — сдержанно угукнул Чимин, поджимая колени к груди и наблюдая за младшим. Чонгук достал связку презервативов, кинул её ближе к Чимину и собирался было захлопнуть дверцу, как вдруг застрял взглядом на чём-то ещё.       Чимин любопытно приподнял брови, вытянув шею, чтобы понять, что же так заинтересовало макнэ. Но тот сам дал о себе знать: — Хён, а это?.. — он вытянул из шкафчика белые длинные носки, похожие на короткие гольфы. — А-а... моя старая одежда, — улыбнулся Чимин, вспоминая, как жутко не хотел надевать их в своё время, отчего те сейчас и выглядели, как новенькие – белоснежные и чистые. Вернувшись из воспоминаний, Чимин с удивлением застал Чонгука всё ещё пялящимся на носки своим этим любимым взглядом, словно он отключился на пару минут от реальности.       Ощутив на себе взгляд своего хёна, Чонгук опомнился и пристыженно глянул на Чимина, еле слышно отметив: — Похожи на те, в которых ты был одет на последней фотосессии... — О... и правда, похожи, — моргнул Чимин, вспоминая точно такие же на себе в сочетании с джинсовыми шортами. Удачный концепт. — Чонгук-и? — озадаченно позвал макнэ Чимин, не понимая, отчего тот так сильно завис.       Чонгук же снова уставился на гольфы, а как только его позвали – вздрогнул и виновато вернул своё внимание хёну, положив носки на место. Но Чимин не мог не заметить, хоть и на несколько секунд, подозрительно красных кончиков ушей Чонгука, бегающего стыдливого взгляда и того, как он покусывал верхними зубами середину нижней губы. Шестерёнки заскрипели. Чимин, со взглядом, в котором появилось осознание, остановил руку Чонгука — не полностью обхватывая короткими пальцами широкую кисть, которой тот потянулся было к откинутым на футон презервативам. Словно перепуганный кролик, макнэ растерянно посмотрел в глаза Чимина, а тот, в свою очередь, пытливо вглядывался в его, будто стараясь прочитать мысли. Не отрывая взгляда, Чимин приблизился к Чонгуку, вплотную соприкасаясь кожей, а затем перевалился через него, чтобы снова открыть шкафчик. Сердце макнэ заколотилось как сумасшедшее, и он, зачарованный, следил за тем, как Чимин достал белоснежные гольфы и сел напротив Чонгука. — Ты хочешь... этого?.. — смущённо предположил Чимин и натянул один гольф на ногу, резинка плотно обхватила его икры, а толстая ткань ровно легла на кожу, слегка выделяя линию мышц.       Безошибочно, взгляд Чонгука потемнел, и по комнате буквально пронёсся звук того, как он сглотнул слюну, тогда как его кадык судорожно дёрнулся вверх. В груди Чимина защемило от возбуждения, и он слегка прикрыл веки, поддевая пальцем надетый гольф под резинку, а затем отпустив её, отчего та еле слышно шлёпнулась о кожу. Чонгук вздрогнул и подался вперёд, с трепетом положив руку поверх ткани, облегающей икры Чимина. Его длинные красивые пальцы потрясающе смотрелись в контрасте с белой тканью, и Чимин затаил дыхание, наблюдая за тем, как макнэ сжимает его ногу, а затем проводит ладонью ниже, гладя её. Дыхание Чонгука участилось, и он, с вопросом в глазах посмотрев на Чимина, будто спрашивая разрешения, подхватил второй гольф.       Хрупкое согласие, которое выстроилось на уровне доверия друг к другу, казалось, разрушится, лишь только они скажут хоть слово.       Чимин с задержкой еле заметно кивнул, блестящим взглядом следуя за пальцами Чонгука, которые, согнутые и с чувствительно выпирающими костяшками, натягивали на него второй гольф. Они сидели оба совершенно обнажённые, открытые и доступные, не скрывая возбуждения между ног, которое накапливалось с каждой секундой. Пробежавшись подушечками по надетому им гольфу, Чонгук вдруг наклонился и приложился губами к краю резинки, задевая губами и кожу Чимина, покрывшуюся мурашками. В ответ на ласку Чимин судорожно выдохнул, откидывая голову назад от волны желания, провоцирующую ещё более сильную эрекцию, будто это не он лишь недавно излился макнэ прямо в рот. Нетерпеливо пошарив рукой, он нащупал презервативы и небрежно надорвал один квадратик с многообещающим звуком.       Еле-еле оторвавшись от вида накачанных ног Чимина в гольфах, захмелевший от реализовавшейся фантазии, Чонгук не сразу понял, почему его хён становится перед ним на четвереньки и давит на его колени, чтобы тот их развёл. Послушно подпуская Чимина к своему паху, Чонгук с замирающим сердцем следил, как тот раскатывает резинку по члену макнэ, а затем насаживается ртом на него, сразу же расслабляя горло и опускаясь как можно глубже. Внутри него что-то лопнуло, и Чонгука прошиб пот от предоргазма, но он держался изо всех сил, стискивая челюсть до скрежета и до хруста сжимая кулаки.       Смазав ствол макнэ собственной слюной, Чимин толкнул его в грудь, отчего тот лёг на спину, обескураженный, но предвкушающий нечто, лишь только заметив увлечённость на лице своего хёна, как и намёк на игривость: что-то щёлкнуло и внутри Чимина, сделав его ещё более раскрепощённым. Возможно, то, что он узнал об очаровательной слабости Чонгука, о его фетише, который тот не решался никогда озвучить? — Растяни меня своими потрясающими пальцами, Чонгук-и, — с лёгким флиртом расплылся в улыбке Чимин, пока по его позвоночнику пробежался ток от воспоминаний, как хорош был младший вчера.       И так до этого пожирая глазами старшего от клокочущей страсти, сейчас Чонгук и вовсе одарил его знойным взглядом, от которого тело Чимина как будто закипело, так ему стало невыносимо жарко. Чонгук приобнял своего хёна за талию и потянул к себе ближе, так, что его мошонка легла на пресс макнэ, а в его ягодицы дразняще упёрся стоящий член младшего: горячий, твёрдый и липкий. От ощущения мокрой смазки на своих половинках сердце Чимина подскочило и ухнуло куда-то вниз. Чонгук поднял руку, демонстративно складывая все пальцы кроме указательного и среднего, и от такого показательного выступления у Чимина опасно потяжелело в мошонке, предвещая скорый срыв. — Помоги мне, Чимин-и хён, — с этими словами Чонгук приставил подушечки ко рту старшего, надавливая ими на пружинистые, полные губы Чимина, которые были созданы, чтобы их кусали и трахали. Чимин в ответ с чмоком провёл языком по фалангам, смачивая их слюной и вылизывая, а затем Чонгук толкнул их внутрь, и Чимин поддался, посасывая их и прикрывая глаза. Опьяненный представшим перед ним видом, макнэ хрипло выдавил из себя стон нетерпения и поспешно выскользнул изо рта Чимина, чтобы скользнуть в другой вход в его тело.       Чимин упёрся ладонями в грудь Чонгуку, когда выгнулся от входящих в него пальцев – медленно, но уверенно, не останавливаясь ни на секунду. Внутри него было достаточно свободно, хоть и слишком чувствительно из-за вчерашнего, поэтому любое случайное движение ощущалось сполна. Чонгук растягивал его, расставляя пальцы «ножницами», и Чимин рассмеялся бы от того, насколько быстро макнэ учится – не зря же «золотой» – если бы он вообще мог думать хоть о чём-то, кроме того, как ему сейчас больно и приятно одновременно. Это противоречие настолько приводило его в замешательство, что испытываемые чувства находились в полнейшем хаосе, то становясь ясными как день, то угасая и отдаваясь лишь отголосками.       Словно и этого ему было мало, Чонгук безошибочно нашёл простату и почти довёл Чимина снова до пика, стимулируя её. — Хва-ах-тит!.. — только и удалось выдавить из себя Чимину между полустонами и тяжёлым дыханием.       Однако Чонгуку большего и не требовалось: он вскоре снова оставил Чимина с пустотой внутри, собираясь было его приподнять, чтобы уложить на лопатки, но тот вдруг засопротивлялся, коленями опираясь о футон и придавив весом лежащего макнэ. — Хён?.. — в непонимании поднял взгляд Чонгук, когда осознал, что для того, чтобы встать, ему придётся применять силу. — Я хочу так, — отрезал Чимин и наконец-то распахнул глаза, чтобы пылко припасть с поцелуем к младшему, пока рукой сзади обхватывал его ствол, большим пальцем размазывая по длине смазку и направляя член в себя. — Но... — еле успел возразить Чонгук между неутолимыми поцелуями, — ... как же... ты сможешь?.. Сам? — он наконец-то оторвался от упитанных губ Чимина и договорил то, что так хотел сказать: — Ещё вчера ты был не уверен... Не боишься?       Чимин столкнулся лбом с макнэ и твёрдо ответил спустя секундную паузу: — Не сегодня, — и он закусил губу, опускаясь на член Чонгука, крупная головка насильно распирала стенки, совсем не так, как пальцы до этого – легко и просто.       Чимин выстонал боль и остановился, неосознанно давя ладонями на грудь макнэ с такой силой, что был бы кто другой на месте младшего, наверняка бы не выдержал такого напора. Вот только вместо того, чтобы скривиться, Чонгук хрипло вторил Чимину стоном, их обжигающее дыхание перемешалось, потому что губы находились в сантиметрах друг от друга. Чонгук видел, как всё тело Чимина дрожало, как тряслось от напряжения, и он не мог ничего поделать, кроме как ждать и быть терпеливым, потому не он сейчас вёл, а был ведомым. И за его стальную выдержку пришла награда – Чимин наконец-то позволил макнэ войти глубже, с грудным выдохом расслабляясь.       Чонгук не поверил своим глазам, когда его хён через минуту сел до самого конца, откровенно умостившись на макнэ, как и до этого, только с одной разницей – его членом внутри себя. Найдя опору, Чимин наконец-то выпрямился, слегка откидываясь назад и выравнивая сбившееся дыхание. Всё его тело блестело от капелек пота, и он провёл пятерней по волосам, укладывая их назад в знакомом жесте. Чонгук же совершенно не мог оторвать своего взгляда от ладной фигуры Чимина – от того, как всё ещё чертовски сексуально белые гольфы облегали его икроножные мышцы, как ярко просматривались мясистые ляжки, как то напрягался, позволяя разглядеть рельеф пресса, то расслаблялся живот.       В Чонгуке проснулось навязчивое желание просунуть язык в пупок Чимина, что он с удовольствием сейчас и сделал бы, если бы только смог дотянуться. Но вместо этого ему пришлось лишь поднять взгляд к нешироким, но идеальным по пропорциям его тела, плечам своего хёна, к шее, на которой яркими пятнами краснели засосы-метки, к лицу Чимина.       Господи, его лицо...       Оно выражало такой коктейль эмоций, что Чонгук терялся, чувствуя, как сжимается в тисках сердце. Чимин выглядел, как бог секса, в дневных лучах, льющихся ему в спину, пока он сидел на члене Чонгука с ровной осанкой, приглашающе открытыми губами и взглядом с томной поволокой.       Чонгука накрыло. — А-ах! — внезапно коротко отозвался Чимин с молящей интонацией на то, как увеличился внутри него ствол макнэ, ведь, казалось, дальше уже было некуда. Его распирало внутри так сильно, что сначала Чимин боялся даже двинуться, когда наконец-то поместил в себя Чонгука полностью. Крупный член вымахавшего макнэ с нажимом раздвигал его ягодицы, колечко мышц пекло от ширины ствола, однако ничего из этого не застало Чимина врасплох. Он знал, на что шёл. И спустя пару минут привыкания понял, что ему чертовски мало, как бы мазохистки это ни звучало. Собственный член стоял колом и требовал к себе внимания, а мысли о том, что с ним может сотворить простата, по которой вскоре с острым давлением проедется ствол макнэ, пробуждали шального и одержимого Чимина. Шального и одержимого тем, что он всё-таки решился подняться с члена, одной рукой упираясь о пресс Чонгука, а второй – о его колено.       От тесноты вокруг своего ствола отдавалось в голову непрекращающейся пульсацией, и Чонгук зажмурил глаза, видя белые пятна на чёрном фоне. Чимин встал с него с расстановкой, пока почти не выскользнул, а затем с размаху упал обратно, в немом стоне открыв рот, однако не издав ни звука – горло сковало. Чонгук часто заморгал, пытаясь смахнуть с глаз скатившуюся каплю пота. Это была самая настоящая пытка: кончить хотелось жутко, но из-за того, что Чимин всё ещё привыкал к размерам макнэ, о быстрой стимуляции, ведущей к оргазму, речи вообще идти не могло. Чонгук, пытаясь отвлечься, сначала успокаивающе погладил Чимина по бёдрам, а затем одной рукой плавно перешёл к его члену, возвращая ему твёрдость, потерянную из-за резкой боли.       Чимину казалось, что он сейчас обожжётся от накала. Ему было сложно, невозможно сложно, но он хотел этого. Так хотел, что слегка поспешил, зато теперь больше не боялся боли, вновь напрягая дрожащие ноги, чтобы выпрямиться. Снова оставив в себе лишь головку члена Чонгука, он закинул голову назад в готовности, и стал набирать ритм, поступательными движениями насаживаясь и приподнимаясь, пробуя разные углы и пытаясь попасть на простату. Родные пальцы, ласкающие его член, поддерживали и мягко возбуждали, а тёплый взгляд больших глаз гипнотизировал: теперь Чимин не закрывал веки, а смотрел только на Чонгука, когда сжимал в себе его ствол.       Коленям стало неудобно, и Чимин лишь слегка поменял позу, как вдруг вскрикнул, с нуждой толкаясь в руку Чонгука. Блаженно прикрыв глаза, он задвигался быстрее на члене макнэ, наконец-то попадая на комок нервов, который так желал найти. От ускорившегося темпа Чонгука аж слегка подкинуло: он поднялся на локти, подаваясь навстречу Чимину тазом, выпрашивая у него оргазм. Войдя во вкус, Чимин уже откровенно скакал на макнэ, на этот раз уложив обе руки на его верхние части ног позади себя и ненамеренно пощипывая их из-за сладострастной боли. — Ах-х-мх-хм-м! — сладко выстонал Чонгук ещё громче, чем сам Чимин, после чего зашипел: — Ещ-щ-щё!       Не задумываясь лишний раз и не переспрашивая, Чимин продолжал со всего размаху седлать бёдра макнэ, снова и снова сжимая между пальцев его кожу на ногах до небольших покраснений. — А-ах, чёрт, Чимин-и! — уже чуть ли не хрипел Чонгук, и от вибрации его голоса Чимин сам утробно застонал во всё горло, наконец-то отпуская себя полностью и давая волю своему голосу, задыхаясь: — Ч-чо...Чонгук-ах-ах! Так... хо-хорошо, ах, г-го... господи!       Чимин метался, то держась за Чонгука позади себя, то впереди, от переполняющих чувств теряясь и сходя с ума, пока в какой-то момент макнэ не положил свои ладони поверх его и не удержал их на месте. Теплота его рук грела отзывчивостью и такой любовью, что внутри Чимина выворачивалось всё наизнанку. Даже не коснувшись своего члена, он в последний раз особенно грубо позволил стволу Чонгука войти, быть как можно глубже в себе. Сипло протянув самый длинный и душераздирающий стон в своей жизни, он наконец-то излился с крупными слезами, повисшими на ресницах. От обрушившегося на него оргазма Чимин сковал макнэ так, что чуть ли не выжал из него всю сперму насильно. Переплетая пальцы между собой, они сжали руки друг друга и отчаянно столкнулись губами, пытаясь передать тот спектр бурных эмоций, который оба переживали. С зажмуренными глазами Чимин блаженно задрожал всем телом, прислушиваясь к еле заметному ощущению тепла чужой спермы внутри.       Его любимый донсен бурно кончил, и в этом была большая заслуга его, Чимина – он справился и сделал младшему чертовски приятно.       В ушах ничего не соображающего от оргазма Чонгука гудело уставшее и частое дыхание его хёна, слабые полустоны и шлепки округлых ягодиц о кожу, покрытую испариной – Чимин по привычке ещё двигался вверх-вниз, пока совсем не лишился сил, вяло слезая со ствола макнэ и падая на него. В ответ Чонгук сразу же обвил руками его тело, схватив в плен своих крепких объятий, в который раз не обращая внимания на то, какой мокрой и вязкой от спермы и смазки была сейчас их кожа. С трудом повернув голову набок, Чонгук оставил невесомый поцелуй у уха Чимина, как будто говоря ему: «ты хорошо справился, хён», или «ты такой молодец, я так горд тобой». Словно понимая, что означает эта ласка, Чимин промычал нечто невнятное и очень-очень утомлённое, после чего завертелся и распластался поудобней на макнэ, поджимая под себя колени.       Они пролежали в таком странном уюте ещё неизвестно сколько, пока Чимин вдруг не заговорил, видимо, отойдя наконец-то от изнурительного секса: — Знаешь... мне тут в голову пришло... А представляешь, что бы было, если бы у тебя тогда не встал, когда мы заигрались. Помнишь?..       Ленивый кивок в ответ. — Так вот... ну... были бы мы тогда вместе?       Чонгук неохотно разлепил уже закрывшиеся до этого глаза и повернул голову, чтобы увидеть, как на него смотрит абсолютно растраханный Чимин с розовыми от жары щеками. Подумав немного, макнэ, не сразу оторвав взгляд от старшего и вместо хрипа издав членораздельные звуки, невозмутимо ответил: — Были.       Чимин пустил смешок, тот самый, от которого в груди Чонгука моментально начинали порхать бабочки ещё с их предебютных дней. Жаль, что он так долго не разрешал себе им любоваться, страшась своих чувств. — С чего ты так в этом уверен? — с улыбкой вскинул брови Чимин. — Ну... а как ты думаешь, почему у меня тогда встал? — прямо в глаза хёна уставился Чонгук. — ...в смысле? — непонимающе нахмурился Чимин, озадаченно сложив губы. — Ты, что, думаешь, у меня с каждым вставало, с кем я дурачился? — хмыкнул Чонгук, забавляясь тем, как постепенно на лице старшего отражалось осознание и изумление. — Как?.. То есть... ты... и раньше?.. — Чимин аж приподнялся над макнэ, расставив по бокам от его плеч руки и нависнув над ним. — М-м, ну... — Чонгук отвёл взгляд, кусая щеку изнутри и наслаждаясь тем, как мучает ожиданием своего хёна. — Мне очень не хотелось этого признавать, но в нашу первую же встречу я страшно хотел, чтобы ты за мной бегал. Чтобы смотрел на меня с обожанием, холил и лелеял, и чтобы я был твоим любимым макнэ. Мне жутко хотелось привлечь твоё внимание. Правда, я не понимал тогда, что это означало.       Глаза Чимина увеличились, от улыбающихся щёлочек не осталось и следа, а затем он с размаху шлёпнул Чонгука по руке, падая на него обратно с оскорблённым «йа!». — Ты, мелкий! Я-то думал, ты во мне видишь соперника и хочешь казаться лучше меня во всём! Как же ты меня сначала бесил иногда! А ты, оказывается, пытался таким образом привлечь моё внимание?.. Айщ-щ-щ! — радостно рассмеялся Чимин, хихикая Чонгуку в шею и тиская его в объятиях. — Ну, что за очаровательный макнэ! Иди сюда, поцелую! — он вытянул губы трубочкой, как когда-то о-о-очень давно, когда засмущавшийся макнэ отпихнул его прямо в стенку, не рассчитав силы.       Вот только на этот раз Чонгук с ослепительной заячьей улыбкой принял невинный поцелуй в щёку, а затем и сам потянулся к Чимину, чтобы углубить его.