Между двух огней

      Когда Джош подходил к бару, его мысли крутились вокруг Брендона и его новых знакомых. Хорошие ли это люди? Знают ли они, что у Брендона есть парень? Ведь, несмотря на то, что на первый взгляд в Нью-Йорке всем было плевать друг на друга, ему и Брендону не раз приходилось улавливать неодобрительные взгляды, а то и унизительные слова в свой адрес, когда они, например, держались за руки на улице. Всегда находились люди, которые думают иначе и не умеют тактично промолчать.       Возле входа Джош расслышал необычный шум изнутри, который отвлёк его от размышлений о неприятных персонах, делающих жизнь гомо- и бисексуалов порой невыносимой. Не колеблясь, он вбежал в помещение. Его тут же оглушили нечеловеческие вопли и звон бьющегося стекла, врываясь в уши вперемешку со стонами пострадавших. Как только зрачок немного привык к полумраку помещения, Джошу бросилась в глаза картина с Марком на полу перед двумя крупными парнями, остервенело наносившими удары ногами в тяжёлых ботинках прямо по рукам, которыми его друг пытался прикрывать голову. Чувствуя выплёскивающуюся через край ярость, Джош бросился к нему, расталкивая локтями мягкие тела толпы, которая, как взбесившийся демон, действовала одним разъярённым организмом, воспроизводившая боль и насилие.       Отодрав одного ублюдка за шиворот от друга, Джош с нечеловеческой силой отшвырнул его в сторону, хватаясь за второго побелевшими от напряжения пальцами. Марк лежал на полу, не двигаясь, сжавшись в комок. Дан вложил всю свою злость на этих уродов в удар, что нанёс второму ублюдку. Хрящи носа хрустнули, и нечестный боец опрокинулся на спину, прикрывая лицо пальцами, сквозь которые тут же стала просачиваться ярко-красная кровь. Джош смотрел на него не испытывая ни капли жалости, лишь тяжело дышал от слишком разогнавшегося сердца.       Не обращая внимания на саднящие на кулаках косточки, Джош бросился к Марку, отнимая его руки от лица, пытаясь рассмотреть, всё ли в порядке. Губы Марка дрожали, в глазах читалась растерянность перемешанная со страхом. Слава богу, страшных повреждений на лице Дан не заметил.       — Как ты? — тревожно спросил он у Марка, пытаясь помочь подняться.       Марк собрался с силами и встал на ноги, корчась от боли при каждом движении. Один глаз постепенно заплывал от разбитой брови, и Джош знал, насколько «красиво» это будет смотреться через несколько часов, когда всё начнёт синеть. Марк не отвечал, но Дан не настаивал на разговорах.       — Тебе нужно срочно приложить лёд, — осторожно придерживая друга, Джош довёл его до ближайшего диванчика, усадил и помчался доставать лёд из морозилки.       Полицейские, одетые в свои синие униформы, уже мелькали тут и там, разнимая оставшихся и сковывая особо сопротивляющихся наручниками.       — Вот, приложи, — Джош протянул Марку полотенце, наполненное льдом, и наконец смог немного спокойнее выдохнуть и сосредоточенно оглядеться. Тут же пришло ужасающее осознание, что нигде не видно Тайлера.       Дан бросился к ещё оставшимся в баре людям, приставая к ним с расспросами о напарнике. Никто не заметил исчезновения Джозефа, хотя изначально его видели многие.       Паника в глубине души Джоша возрастала, неконтролируемо заполняя внутренности колючим страхом за парня. Лихорадочно бегая от одного диванчика к другому, он наступал на хрустящие осколки стаканов, врезающиеся в мягкую подошву его кед, но Дан не обращал на это ни малейшего внимания. Заглядывая под столы, бармен старался сдержать мерзкие мысли, которые лезли ему в голову, наплывая одна на другую. Не думая о том, что делает, он выбежал через задний ход в узкий переулок, заставленный мусорными баками, сбивая на своём пути пустые ящики из-под алкоголя. За одним из баков Джош заметил шевеление. Кинувшись туда, он увидел Тайлера, вжавшегося в угол между замызганным баком и старой кирпичной стеной. Парень обхватил свои колени в испачканных джинсах, низко опустив лицо, и едва заметно покачивался.       — Тайлер! — вскрикнул Джош, опускаясь перед ним и испытывая смешанные чувства от радости, что парень жив, и жалости от его вида. Дан схватил его лицо в свои руки, заставляя младшего оторвать взгляд от коленей. Старший ужаснулся нереально расширившимся, будто нарисованным, зрачкам и полному немого ужаса взгляду. На скуле брюнета красовалась ссадина, а из носа сочилась кровь, окрашивая собой губы и подбородок, в конце застывая на футболке причудливыми узорами. — Тай! Это я, Джош! Ты как?! У тебя ничего не сломано?!       При упоминании имени Джоша, Тайлер будто стряхнул с себя оцепенение; резко и часто заморгав, он вцепился в футболку на груди бармена, роняя голову ему на плечо и заливаясь слезами. Джош, понимая, что это шок и просто нужно переждать, осторожно прижал к себе трясущееся тело одной рукой, свободной аккуратно водя по затылку, по спине, руке, успокаивая и проверяя наощупь, какие ещё травмы могли достаться Джозефу.       —Я в порядке, Джош… Не нужно, — икая от плача, проговорил Тайлер, когда его тело немного перестало сотрясаться от рыданий.       Брюнет попытался отстраниться, осторожно выпутываясь из объятий Дана. Тот нехотя отстранился, с прежней тревогой глядя на парня.       — Это просто паническая атака, уже всё в норме, спасибо, что поддержал, тебе лучше идти, — голос Джозефа окреп, и он поднялся на ноги, рассеянно пытаясь привести джинсы в более приличный вид.       Неловкость между ними возрастала; Джош видел, как напряжён Тайлер из-за этой ситуации.       — Пойдём в бар, тебе нужно умыться, — наконец произнёс Джош, разгоняя тишину.       Джозеф покачал головой, глядя на протянутую ему руку, и твёрдым шагом пошёл вперёд.       У самой двери в бар Джош всё же схватил его, разворачивая к себе лицом. Опухшие, заплаканные глаза смотрели на него с укором.       — Тайлер, прошу, прости, что кричал на тебя сегодня. Это было лишним, — Джош умоляюще посмотрел на Джозефа, стискивая его пальцы в руке, физически стараясь передать, как ему жаль.       — Ты прав, Джош, оказывается, я тебя совсем не знаю, — неприятная горечь сочилась из этих слов, а Тайлер, сжав руку Джоша в ответ, отвернулся и скрылся за дверью.       Джош облокотился на кирпичную стену, почувствовав себя совершенно опустошённым, неспособным удержать самого себя на своих же ногах. Он до чёртиков ненавидел своё поведение. Он только что помирился с Брендоном, пообещав больше не повторять прежних ошибок, и вот он уже не может выкинуть из головы Тайлера с разбитым носом, кровью, размазанной по щекам и подбородку, с заплаканными глазами и искусанными губами. Этот вид вызывал у старшего желание оберегать этого хрупкого парня, обнять и больше никому не давать его в обиду. Он чувствовал свою ответственность за него. Джош сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладони сильнее и сильнее, будто такая небольшая физическая боль могла хоть немного наказать его за бессмысленные действия, которые причиняли немало боли его любимым людям. «Нужно выбирать, Джош, нужно выбирать и прекращать играть в эти игры» — закрутилось в мыслях.       ***       FLASHBACK POV ТАЙЛЕР       «Провоцировать возникновение панических атак и обострять их симптомы могут стрессы, переутомления, перемены в социальном статусе и окружении, алкоголь, некоторые медикаменты и многое другое. Тайлер, ты должен следить за своей жизнью сам, никто за тебя этого делать не будет, пожалуйста, научись беречь себя!» — голос доктора Уилсона всегда казался мне мягким, вкрадчивым и немного тревожным, будто озеро перед надвигающейся грозой. Я вызывал его в моей голове в критические моменты в попытках успокоиться.       Я понимал, что доктор пытается мне помочь, но тогда, в четырнадцать, мне не очень-то хотелось слышать подтверждение того, что я никому не нужен в этом мире, кроме самого себя. Пока это были мысли, не обличённые в слова, я мог с ними справляться. Но теперь поздно, они сказаны и — что не менее важно — услышаны. Я сполз в кресле, закрывая лицо руками и хмуро наблюдая сквозь пальцы, как доктор Уилсон неодобрительно качает головой.       «Тайлер, я разговаривал с твоими родителями, с тобой, но не могу добиться подробностей ваших отношений. Ты должен понимать, что я не смогу помочь, если ты будешь скрывать от меня важные детали, я же не экстрасенс». Я застонал про себя, не зная, как объяснить ему, что выше моих сил рассказать, как под кожей на пояснице ноют внутренности, благодаря ногам выпившего отца, а мать молча домывает посуду, будто не слышит болезненных стонов. Трезвый-то он играет во внимательного родителя, услужливого соседа и милого собеседника. Мне иногда хотелось, чтобы из нашей семьи именно его отправили к доктору Уилсону, а не меня, четырнадцатилетнего подростка, которому просто нужно было, чтобы его оставили в покое.       Тогда я считал себя неблагодарным сыном и хотел бы быть лучше. Я молился богу, чтобы он дал мне мудрости, чтобы я мог научиться просчитывать жизнь наперёд, не желая больше встречаться с жестокостью отца. Я не понимал, что дело не во мне. Я просто не мог этого понять. Ведь не только дома мне демонстрировали, что я ничтожество — одноклассники подливали масла в огонь под адовым котлом, где варилось моё сознание.       Я никогда не был любимчиком в классе, но меня и не трогали особо. Меня не существовало, меня не замечали, как школьные парты или доску. Я не понимал, как это было прекрасно, пока в класс не перевели Дэйва. Этот массивный, высокий не по годам парень был копией моего отца, разве что алкоголь употреблял реже. Он знал, как бить меня, чтобы не оставлять следов, он знал, как оскорблять, чтобы после наших встреч болели не только внутренности, но и душа. Мои попытки откупиться карманными деньгами или прилежно сделанной домашней работой не имели ровно никакого эффекта. Дэйв с завидной регулярностью продолжал свои нападки вплоть до конца учебного года. Моя учёба скатывалась по наклонной, ведь мой мозг был занят построением планов побега после школы домой, где меня мог ждать не менее невесёлый сюрприз в виде отца под воздействием бутылки дешёвого бурбона. Правда это было менее унизительно, ведь происходило без круга свистящих и подначивающих свидетелей-одноклассников. Моими ли молитвами, но череда этих неприятных событий привела меня в итоге к музыкальному лагерю на лето, где я познал настоящую дружбу, встретил свою любовь, своего Джоша. Я нашёл в нём своё спокойствие, которого жаждал столько времени. И пусть после каникул в школе всё стало немногим лучше, меня грела мысль, что у меня есть Джош со своими забавными кудряшками, голографическими карточками с покемонами и скейтом, ждавший меня по вечерам в парке.       Сейчас, когда прошло десять лет, я начал задумываться, не слишком ли многого я хочу от Джоша? Он и так спас мою жизнь тогда, почему я считаю, что он обязан сделать это снова? Все эти мои поиски похожи на одержимость им. Не потому ли я искал его, что это был первый человек, который не бил меня, не игнорировал, а дружил со мной? Как различить привязанность и любовь? Почему никто толком не может до сих пор разделить эти два понятия?       Если честно, постоянно находясь у себя в мозгах, я всерьёз никогда не задавался вопросом «а чего же хочет сам Джош?» Мои попытки решать за него привели к разрушению его устоявшихся отношений, в которых он, возможно, был счастлив. Какое я имел право так бесцеремонно влазить в его жизнь? Просто потому что я Тайлер Джозеф? Не-а, нет. Такого права ни у кого нет. Как и нет права считать, что я сделаю его более счастливым, чем Брендон. Нельзя сделать человека счастливым насильно, это все знают. Всё, что остаётся мне — взять себя в руки и прислушаться к Джошу, понять, чего же ему хочется в этой жизни и помочь ему обрести это. Ведь если будет счастлив он, то я как-нибудь смогу жить дальше.       ***       — Джош, они разнесли наш бар, — удручённо произнёс появившийся в дверях Марк, оглядывая сидящего на земле бармена, — давненько такого не было... — он поморщился, и тут же махнул рукой, меняя тему, — Тайлер мне сказал, что ты здесь.       — Не переживай, друг, я думаю, с баром всё в порядке, нужно просто убраться. Почему вы до сих пор не в больнице?       — Тайлер поехал туда вообще-то, потом сказал, что поедет домой, отлёживаться, — Марк проницателен, сразу понял, о ком говорил Джош, когда произнёс «вы», — а я как тебя брошу среди этого погрома?       — О, уж как-нибудь справлюсь, вали, лечи свою задницу уже и потом тоже домой, нечего пугать клиентов своим видом!       Марк хихикнул.       — Как раз задница моя совершенно не пострадала, но спасибо, что беспокоишься о ней, — с лукавой улыбкой произнёс он.       — Не знал бы о твоей гетеросексуальности, подумал бы, что ты со мной флиртуешь, — удивлённо приподняв бровь, улыбнулся Джош.       Марк закатил глаза, наигранно размахивая руками.       — Ну конечно же, ты же Джош Дан, на тебя все вешаются, — не переставая кривляться, Марк помог подняться другу с земли.       Джош рассмеялся, махнув рукой на дурачества друга.       — Пойдём, я сдам тебя медработникам, а то ты сам не в состоянии о себе позаботиться.       — О мой бог, мистер Дан, с тобой хоть на край света, — Марк прижал пальцы одной ко рту, второй обмахиваясь, будто ему жарко.       — Маааарк, ну прекрати, — простонал Джош, пытаясь скрыть улыбку, хотя его радовало, что друг отвлёкся от боли. А Джош знал, как болезненны ушибы и рассечения на лице.