Тринадцатый (Цикл "Зов Предков")

      Турболифт доставил его в сектор GD-77, выплюнув перед массивными створками дверей-люка, способных выдержать удар ракетной установки. Торвальд окончил одну из лучших лётных академий и без труда определил скрытые в панелях стены ячейки с оптическими гнёздами, содержимое которых было способно за секунды нарезать его на идеальное сашими. Защита была весьма дорогостоящей и больше подходила для военного объекта, чем кварталу «красных фонарей». Впрочем, ранее публичные дома Ким в глаза не видел, так что и сравнивать ему было не с чем. При полной раскрепощённости и свободе нравов на Земле, необходимость в легальной проституции давно отпала. Остались только самые крайние формы её проявления, не признававшиеся полезными для социума, что перешли в сферу теневой индустрии специализированных клубов. Подумав, что наверняка порядочно намозолил глаза следившей за ним через внешние камеры охране, Торвальд приложил к сенсорной панели на стене свой AD. Панель издала мелодичный звук, и на мониторе возникла физиономия мордоворота, лениво поинтересовавшегося у гостя причиной его визита в сектор. Ким сообщил, что прибыл к матроне Галла от Альдоса Наама. Закончив, Торвальд отступил назад, чувствуя, как по его позвоночнику сползает капля пота. У входа в сектор царили земные тропики — через вентиляционные решётки вверх поднимался поток горячего воздуха, нагоняемый работавшими внизу генераторами. Под подошвами его ботинок пол вибрировал от мерного гула механизмов. Ответа пришлось ждать не менее десятка минут. За это время Торвальд, плюнув на намерение появиться в приличном виде, стащил куртку, рубашку и открывшийся люк встретил голым по пояс. Стоявший за порогом высокий мужчина средних лет с короткими, стриженными под платформу волосами и тяжёлой квадратной челюстью, оглядев парня, усмехнулся. — Проходи, — велел он, отступив в сторону. Звать дважды не пришлось, Торвальд, подхватив рюкзак с пола, шагнул через порог. — Меня зовут Олаф, — представился незнакомец. — Я провожу тебя к мисс Галла. У тебя есть три минуты, чтобы произвести на неё впечатление, после чего ты или пойдёшь дальше, или я верну тебя туда, где взял. — Ясно, — Ким, приноравливаясь к быстрому шагу здоровяка, почти бежал, не забывая вертеть головой по сторонам. Коридор, похожий на межсегментный трубопровод космолета — совершенно круглой формы, с целым рядом люков-дверей, был девственно пуст. — Три минуты мне хватит. Олаф, не сбавляя шага, хмыкнул: — А ты, как погляжу, весьма уверен в себе. — Уверенность — всё, что у меня осталось. Его глаза подмечали каждую деталь, но любоваться приходилось лишь безликими серыми стенами. Обширность владений матроны Галла Кима впечатлила. С таким размахом на станции устроились только администраторы и техники, которым были предоставлены лучшие жилые отсеки. Как оказалось, не хуже устроились и матроны. Даже лучше, решил Торвальд, когда Олаф, открыв перед ним одну из дверей, ввёл его в просторный кабинет. Вполне земной и добротно обставленный. Такой же кабинет имел его дед, и воспоминание об Асмунде Торвальде всколыхнуло в Киме тоску. С дедом у младшего из Торвальдов всегда были особые отношения. В семье, где каждый учился самостоятельности с самого детства и зачастую был сам по себе, Ким умудрился попасть под пристальное внимание главы семьи, явно выделяемый Торвальдом-старшим из всех тринадцати внуков. С ним Асмунд возился больше, чем с собственными детьми, но и муштровал лично. Это не помешало наделать Киму непозволительно большое количество ошибок, однако тень деда незримо присутствовала за его спиной. Асмунд Торвальд всегда приходил младшему из внуков на выручку, пока не решил, что Ким, заигравшись, так никогда и не повзрослеет, если не придать ему ускорение в развитии пинком под зад. Заведя гостя в кабинет, Олаф велел ему ждать и исчез за перегородкой, выполненной из украшенного искусной резьбой дерева. В том же стиле были выполнены и стены. Впрочем, присмотревшись, Ким понял, что панели на самом деле были искусной подделкой под древесину и прятали за собой новомодный искусственный материал. Лёгкий и доступный. А вот широкий стол, стоявший в центре, был сделан из настоящего дуба. Толстый шерстяной ковер в шахматный рисунок покрывал пол перед столом с двумя креслами, оббитыми кожей. Обойтись матроне такая покупка должна была просто в баснословную сумму. Стены кабинета украшали светодиодные картины, служащие «окнами». Играя с инерцией зрения, картины ежесекундно создавали новые проекции, одна ярче другой. Торвальд на них не задержался, зная их предназначение — отвлечь внимание от того, что творилось за спиной увлечённого зрелищем яркого мелькания красок зеваки. Повернувшись к столу, Ким не удивился, увидев стоявшую у кресла женщину. Стройная шатенка с точёными чертами лица была немолода, но искусство хирургов придало её лицу застывший во времени образ кукольной красоты, которую несколько портили хищный взгляд зелёных глаз и волевой подбородок. Фигуру в стиле «песочные часы» укутывало чёрное платье в пол с высоким глухим воротом, скреплённым старинной серебряной брошью. В том, что перед ним стояла сама хозяйка кабинета — Торвальд не сомневался. Подтверждая его мысль, за спину женщины скользнул Олаф. Мужчина сложил руки на груди. — Говоришь, тебя прислал Наама, — произнесла Галла глубоким грудным голосом. — Он дал мне адрес, — подтвердил он. — Сказал, что я могу сослаться на него. — Сослаться можешь, — Галла опустилась в кресло, — иное дело, будет ли мне интересно то, что ты мне предложишь. Он пожал плечами: — Больше я ничего не имею. Только себя. По губам женщины скользнула улыбка — он был не первым и не последним, кто владел лишь собой и приходил к матроне за помощью. — Не много же ты можешь предложить. Тощее тело и соломенную головёшку. — В ней есть мозги, — нахально присовокупил к перечисленному Торвальд. — Ну, мозги здесь мало кого привлекают, мальчик, — Галла, оперев локти о стол, сложила длинные пальцы у лица. Изогнутые на манер когтей, ногти на кончиках были украшены искусственными бриллиантами. — Покажи, что ещё имеешь. Торвальд взглянул на Олафа. Тот, невозмутимой скалой возвышаясь за креслом хозяйки, равнодушно созерцал блондина. Мужчина видал здесь сотни таких, а в избранные попадали единицы. Норвежец сбросил с плеча рюкзак. За ним последовали уже снятые куртка с рубашкой. Избавившись от ботинок и носков, он расстегнул пояс брюк и выскользнул из штанов. Оставшись в одном белье, что мало по своему виду изменилось за последние два века — тёмно-синих боксерах, Ким развёл руки. Галла изогнула бровь. — Всё, мальчик, — повторила она с ленцой, — а не частями. И в рабочем состоянии. Твои три минуты пошли. Он, моргнув, нервно облизнул губы. Показать себя голым было ещё куда ни шло, но вот в рабочем состоянии… На публику Торвальд, при всем его богатом опыте, ничего подобного не делал. Набираясь бравады, он сердито фыркнул и рывком стянул белье. Кураж закончился, как только он взялся за вялый член. Норовистый дружок не собирался становиться в стойку только по одному его желанию. Торвальд закрыл глаза, помяв собственное достоинство. В памяти всплывали самые соблазнительные картинки пережитых им не в одиночестве ночей, однако плоть оставалась глуха к мысле-образам. Плакали мои кредиты, — мелькнула мысль в голове, и его разбил неслышимый смех. Он даже продать себя не смог и будет влачить своё жалкое существование на этой треклятой планете до своей смерти. Ким вздрогнул, почувствовав на своих плечах прохладные ладони, и открыл глаза. — Не дёргайся, — Галла совершенно бесшумно переместилась к визитёру и прошлась кончиком ногтя указательного пальца по его плотно сжатым губам. Торвальд послушно застыл. Рука женщины сползла по его груди, задела сосок, вызвав у него инстинктивную дрожь и, прорисовав дорожку от груди к пупку, сжала мягкую гроздь плоти. Ким нервно облизнул губы, переминаясь с ноги на ногу. Со времени своего прибытия на станцию единственным, кто дотрагивался до него столь интимно, был он сам, и его естество тут же взыграло, получив необходимую подзарядку. Несколько умелых движений — и низ живота стянуло тягучим желанием, а член, казалось, сам впрыгнул в кольцо женских пальцев. Галла усмехнулась, обнажив кончики острых зубов — мода на острые звериные клыки была данью отшумевшей галактической войне с хайгасами и их союзниками. Вот только мода эта устарела два десятка лет назад. — Он нам подходит, — пальцы «матроны» разжались, выпуская его бесстыдно реявший в светлых завитках волос член. — Пусть его подготовят. Похлопав оторопевшего блондина по щеке, женщина вернулась к столу. — А договор? — бросил он ей вслед, уныло созерцая свой требовавший ласки разбуженный орган. — Умный парень, — поделилась с Олафом матрона и поманила его к креслу. — Читай и приложи большой палец правой руки к «оконцу», этого будет достаточно. Ким заколебался, размышляя, должен ли прикрыть наготу, которой и так уже достаточно налюбовались и матрона, и стоявший за её спиной Олаф. Заметив ехидную ухмылку на губах последнего, Торвальд, выпятив подбородок, отправился к столу как был — голышом. Сев голым задом на кожаное кресло, издавшее при этом не самый приличный звук, Ким покраснел и поспешно схватился за протянутый Галлой планшет. Условия соглашения были донельзя просты: клиент, оплативший услугу, получал право на время сеанса, длившегося не более трёх земных часов, использовать Кима как ему заблагорассудится, за исключением запрета причинять физические увечья и смерть. Предоставлявший услуги землянин в контракте получал условное имя и обозначался странным статусом «раэрдан». За проведенный сеанс выплачивалась стандартная плата в двадцать пять кредитов. — Двадцать пять кредитов… — разочарованно выдал в голос Ким. — Наама говорил о пятидесяти. — Пятьдесят кредитов стандартная плата за красса. — Красса? — не понял он. — Девственника, — лениво пояснила Галла. — Коим, как я понимаю, ты не являешься. — Нет, — он огорчился этому факту едва ли не впервые. — Не завидуй, — утешила она, — девственник сюда не приходил ни разу. И об одном условии тебе стоит помнить особо — хайгасы никогда не занимают нижних позиций, они всегда сверху, и не дай тебе бог забыть об этом правиле. Подчиняйся, выполняй их фантазии — и ты вполне можешь уйти с сеанса с суммой, что в два раза превысит указанную в договоре. — Ставь подпись, — проворчал задумавшемуся парню Олаф. Торвальд подарил ему угрюмый взгляд. О том, что Ким предпочитал позицию актива, он сообщать не стал и протянул большой палец к пустому квадрату внизу текста. — Правой руки, — поправил его Олаф. Торвальд был левшой. Поменяв руку, он прижал палец к планшету. На нужном месте тут же проступил рисунок папиллярных линий. Забрав планшет, матрона прижала свой палец к месту напротив его «подписи» и ввела номер его внутристанционного чипа. Договор вступил в силу. — Что теперь? — спросил Торвальд, осознавая до конца то, что только что продал себя, как заправская шлюха. — Отправишься получать надлежащий товарный вид. — Галла уложила планшет в ящик своего стола. — Твои параметры будут введены в матрикулы заведения, и ты получишь собственную комнату. Если найдётся клиент, который соблазнится тобой, уже сегодня ты отправишься на заказ. — Так быстро? — он занервничал. — Быстро будет, только если ты понравишься. Если за три дня ты не получишь заказа, контракт аннулируется и мы больше никогда не встретимся. Галла пробежалась пальцами по планшетнику стола и в кабинет вошёл тощий белобрысый юнец. Поняв, что тот заявился по его душу, Торвальд принялся одеваться. — Только белье, — бросила ему матрона, любуясь тылом парня. — Ты получишь другую одежду. И куда лучше твоего тряпья, так что о нём можешь не жалеть. — В чём пришёл, в том и уйду, — упрямо бросил он, желая отстоять своё, хоть и изрядно поношенное. Торвальд поднял с пола штаны, и Галла сощурилась, высмотрев тянувшуюся по рёбрам юноши тату, переходившую на внутреннюю часть руки и подмышку. Рисунок напоминал тонкую косу, со сложным плетением и вкраплением рунических символов и геометрических фигур. — Что это у тебя? — спросила она. Он рефлекторно прикрыл бок локтем. — Знак принадлежности к моей семье. Есть у каждого мужского потомка, набивают на пятнадцатый день рождения. — Необычная традиция, — матрона переглянулась с Олафом. Мужчина хмурил брови, тату он заметил, как и Галла. Как только дверь за Кимом и его сопровождающим закрылась, матрона, сбросив лениво-благодушный вид, развернулась к Олафу. — Кого это нам прислал Наама? — Старый пивной бочонок заверил меня, что парень из беглецов, залетел не туда, куда намеревался и теперь жаждет вернуться обратно на Землю, для чего нуждается в средствах. Сказал, что мальчишка никому не нужен и подойдёт для нашего дела. — Тогда откуда у простого беглеца на шкуре выбиты символы зааддан-лордов? — Уверена? — сам Олаф рассмотрел не так много. — Так же, как и в том, что вижу тебя перед собой, капитан. — Без имен и званий, — предупреждающе бросил он. — А руны… Были те, кто увлекался знаками отличия у хвостатых и набивал их на себе. В красоте им не откажешь. Пытались расшифровать руны, однако не преуспели. В честь последней битвы у звёздной системы Тао многие украсили тела на манер «лемуров», чтобы увековечить битву. Возможно, в его семье был такой же безумец. Галла промолчала, не спеша соглашаться. Но в свежем материале они нуждались и избавиться от парня, окажись он не тем, за кого себя выдавал, проблемы из себя не представляло. заадданы* — высшая военная знать, к ней относились тридцать кланов, стоявших у истоков создания единой Хайги. Представители кланов заадданов входили в Круг Тридцати, осуществлявших управление Хайгой.