Тринадцатый (Цикл "Зов Предков")

      Багровый шар светила выполз из-за горизонта, становясь всё меньше по мере своего подъёма к скоплению тяжёлых облаков. Сумрак, царивший в комнате, расползся по углам, уступая свету, что залил широкую кровать с лежавшими на ней двумя телами. Рош`Шэнар зашевелился первым и, сморщив нос, нырнул, уходя от луча за плечо Торвальда. Родное светило планетарной системы хайгасов было куда менее интенсивным, и светочувствительность глаза «лемуров» была намного выше, чем у детей Земли. В нос, ткнувшийся между лопаток землянина, тут же влился запах с изобилием знакомых ноток — человек пах ароматом трав с равнин Фаллар маэт, лежавших у подножья гор, и его собственным запахом, которым он щедро поделился с ним, покрывая собой раз за разом за долгую девятичасовую ночь. В памяти проносились обрывки видений проведенной совместной ночи, и хайгас протяжно выдохнул длинное изощрённое ругательство. Землянин не пошевелился — он больше не пребывал под контролем его сознания, но был слишком измотан ментальным взломом и последовавшим за ним бурным сексом, который, как на родине Торвальда, так и Рош`Шэнара, сочли бы насилием. Совершенное лекаем было позором и стань его жертвой хайгас, Рош`Шэнар предстал бы на суд перед судом Кагуната. И простым порицанием бы не отделался. А уж узнай старейшины о том, что он подчинил волю чужака ментосом и слил их сознания в найрам гур* — и лекаю было бы не сносить головы, даже при всей ценности его особы для своего рода. Бесхвостый держал его жизнь в своих руках, и если он позволит ему сохранить даже слабые отголоски памяти о пережитом и выдаст наличие у хайгасов дара подчинять волю — лекая не спасет даже его высокий статус. Эту тайну его народ охранял, как своё особое достояние. Белая головешка принадлежал к лагерю врага и никакой мирный договор не уменьшал значимости того факта, что Рош`Шэнар, в угоду желаниям плоти, открыл свой ментос перед землянином, что было строжайше запрещено. Выпутавшись из простыней, Иллирэн отодвинулся от Кима и сел, скрестив ноги. Он впился в спящего чужака напряжённым взглядом. Длинный гибкий хвост нервно метался по постели. Одно прикосновение к вискам бесхвостого, напряжение воли — и землянин навсегда потеряет способность мыслить здраво, если не умрёт сразу от обширного кровоизлияния в мозг. Так же просто он мог подарить ему и куда более изощрённую смерть, заставив сердце прекратить качать кровь боевым токсином, спрятанным в одном из колец на его хвосте. Кровь обречённой жертвы растворит токсин без остатка, не потянув нити подозрений к лекаю. Он знал множество способов расстроить работу человеческого организма и прекратить существование потенциальной опасности. А если представителя семейства Рош`Шэнар и заподозрят в причастности к неожиданной смерти Белой головёшки, то арестовать всё равно не посмеют. Ввязываться в конфликт с хозяевами Заморры из-за проститута станция не станет. Торговую гильдию Земли интересовало лишь собственное благо и доходы, получаемыми от сделок с хайгасами. Смерть бесхвостого предпочтут объявить естественной, а уж чем заткнуть рот матроне и станционному начальству, успокоив их совесть, он найдёт. Нужды в средствах, умеющих затыкать болтливые рты, Иллирэн не испытывал. И всё же всё его естество противилось этой необходимости. Ранее отнимать жизнь Иллирэну не приходилось, и начинать отсчёт смертям, наступившим от его руки с того, кто так жадно отвечал на его ласки, лекай не хотел. Рош’Шэнар потянул на себя простынь, намереваясь встать, и обнажил землянина. Невинное действо оказалось ошибкой, направив мысли совсем в иное русло. Взгляд лекая, огладив грудь, плоский живот и длинные ноги своего случайного любовника, вернулся к лицу Белой головешки. Хайгас вновь склонился над ним, слушая тихое, мерное дыхание чужака. Что было такого в этом слишком бледном, на вкус хайгасов, создании, что его так жадно хотелось взять вновь? Но не погружая в дурман, а добиться ответной страсти и не отрываться, пока он со сладким стоном не попросит о пощаде. Испытай он подобное к хайгасу — и Рош`Шэнар счёл бы охватившее его безумие приближением брачного гона, однако землянин не принадлежал к его виду, и подступавший нор-лахар* давал о себе знать лишь слабыми отголосками боли в мышцах ног и живота. Дело было в ином, и пока он не разобрался в том, что произошло между ним и Белой головёшкой, землянин должен остаться в живых. Иллирэн покривил душой, остановившись на таком объяснении своего рискованного для него приступа милосердия, однако придумывать иную причину того, почему он пощадил чужака и в порыве подспудного наития надел на его руку один из личных инфочипов, спрятанных под искусным плетением браслета, не стал. Лекай потянулся сесть, не спуская глаз с землянина. Растрепавшиеся пряди светлых волос, окончательно лишившись плена заколок, рассыпались по подушке. Грудь бесхвостого мерно вздымалась и опускалась, трогательная ямка пупка манила к себе, и Рош`Шэнар не стал противиться — протянул руку и накрыл его живот ладонью. В месте их соприкосновения разлилось тепло. Торвальд пошевелился. Край простыни сполз вниз, открывая набухший член. Рош`Шэнар усмехнулся — в этом они тоже были похожи. По утрам оба вида посещала эрекция. Его учителя, потратившие на лекая годы своих трудов, преподали ему обширные знания об анатомии землян, их истории, геологии планеты и звёздной системы, что стала колыбелью человечества, однако «позабыли» рассказать ему о том, насколько они походили друг на друга не только телом, но и эмоциями. И сейчас Рош`Шэнар испытывал стыд перед использованным им бесхвостым. К белоголовому никак не удавалось почувствовать то, что ему вдалбливали едва ли не с самого рождения — ненависти. «Хороший землянин — мёртвый землянин»*. Так внушал их народу великий вождь хайгасов Зааг Харшар и его заветам полагалось следовать неукоснительно. Тогда почему он не испытывает ничего, кроме острого сожаления от того, что никогда больше не посмеет коснуться его губ, не почувствует обжимающую тесноту горячего нутра, и не ощутит, как в его спину впиваются непривычно короткие ноготки крепких пальцев? Он встряхнул головой, прогоняя наваждение, и потянулся накрыть Белую головешку простыней. Тот, забормотав во сне, перевернулся набок, и Иллирэн поспешно отодвинулся. Но не представший ему соблазнительный вид на голый зад притянул к себе глаза лекая, а ползущая по его коже от подмышки до нижнего края рёбер тонкая цепочка из символов. Разобрав, что видит перед собой строки из священной для всех хайгасов Книги Жизни — «Калум сумм», да к тому же выполненную на языке высших зааддан-лордов, лекай изумленно вскинул брови. Полным знанием рун древних, часть которых перешла в современный письменный язык хайгасов, могли похвастаться только жрецы-кагуны. И лишь единицы из них были допущены к полному тексту всех священных свитков Книги Жизни. Остальным были доступны лишь обязательные к изучению три первых свитка, чьи догмы не подвергались сомнению ни одним из трёх сословий Хайги. С землянами делиться этими знаниями было строжайше запрещено. Веру охраняли так же ревностно, как и место нахождения самой Хайги. Тогда как на теле землянина могла появиться строка из священного писания хайгасов? Выполненная без единой ошибки в отображении рун. Лекай убедился в последнем, едва не выедая надпись на боку Белой головёшки взглядом. Каждая руна была выполнена с безукоризненной чёткостью, вот только казавшийся ранее обыденным, текст вдруг приобрёл странный двоякий смысл, благодаря включениям рун, которых ранее Иллирэн в священных текстах не видел. Пройдясь по рунам до конца, Рош’Шэнар застыл, думая о том, что земляне, в отличие от хайгасов, прочли бы фразу, начав не от бедра к локтю — снизу вверх, а с локтя к бедру — сверху вниз*. Попытавшись прочесть надпись так, как это сделал бы бесхвостый, лекай потрясённо распахнул глаза. Надпись в корне поменяла свой смысл. Но затаить дыхание хайгаса заставило не осознание нового, а крошечный символ, проставленный на уровне последнего ребра, ошибочно принятый им за обозначение отправной точки фразы*. Руна относилась к раннему протоязыку, и её значение погнало кровь Иллирэна по венам с удвоенной скоростью. Не беспокоясь о том, что разбудит белоголового, лекай ухватил его за руку и приложил к запястью встроенный в браслет предплечья портативный ПК хайгасов — глистар. Чтобы взломать казавшуюся совершенной только землянам систему защиты AD Торвальда, ему понадобилось не больше десятка секунд. Столько же понадобилось на то, чтобы изучить полученную информацию. За несколько вздохов он узнал о Киме Торвальде всё, что было изложено в данных земных регистрационных служб, и активировал оставленный на руке бесхвостого браслет. Теперь он сможет отслеживать передвижения Белой головешки и, не торопясь, соберёт о том недостающую информацию. Поделиться узнанным он рискнёт лишь с одной душой в своём окружении. Хранителем. Одевшись, и устроив на своих местах браслеты и кольца, ошибочно принимаемые землянами за безобидные украшения, Рош`Шэнар тщательно отсканировал надпись на боку Кима и заботливо укрыл его простыней. Прежде, чем покинуть бесхвостого, Иллирэн вновь склонился к тому, кого теперь про себя звал на хайгаский манер «Киимом», что означало «Надежда», и некоторое время всматривался в его лицо. — Кто ты такой, Киим? — прошептал, шевеля дыханием волоски у его щеки. — Вестник доброго или злого? Торвальд не ответил, ответа он и не ждал. Не удержавшись, хайгас прижался губами к его губам, и, пометив своим вкусом, покинул землянина. Снаружи Рош`Шэнара встретил пустой коридор. Хайгас уверенно двинулся к турболифту, что должен был доставить его прямиком в станционную гостиницу, но от стены отделилась тень, и лекай молниеносно развернулся. Хвост поднялся над его плечом, готовый ужалить спрятанной в кольце иглой с ядом. — Это всего лишь я, почтеннейший, — Олаф поднял руки, показывая, что не вооружен. — Госпожа Галла интересуется: доволен ли ты своим раэрданом? — Доволен, — сдержано ответил хайгас, опуская хвост. — Госпожа Галла будет счастлива услышать твою похвалу. Возможно, почтеннейший… Моран захочет повторить заказ? Чужое имя, присвоенное Иллирэну, заставило его поморщиться, напомнив об ещё одном совершённом им неблаговидном поступке. — Не думаю, — скупо произнёс Рош`Шэнар — разговор с подручным матроны, вызывавшем в нём инстинктивную неприязнь, хотелось закончить побыстрее, и хайгас потянул руку к электронной панели турболифта. — Что ж, — бросил в его спину Олаф с деланным огорчением, — значит, этот раэрдан будет предложен другому клиенту. Уже переступив порог открывшегося зева капсулы, Иллирэн остановился и развернулся к землянину. — Этот раэрдан не будет заказан никем, кроме меня, — отчеканил он. — Контракт был одноразовым, — вкрадчиво напомнил мужчина. — Я его продлеваю. — На сколько? — Стандартный заморрский месяц. И на этот срок мой раэрдан должен быть огражден от любого посягательства. Его проживание и содержание я оплачу. Условия нового контракта пришлю сегодня же. — Как будет угодно… Договорить землянин не успел, дверь турболифта закрылась. — Сукин сын… — пробормотал Олаф прежде, чем, сунув руки в карманы брюк, двинуться в сторону оставленной хайгасом комнаты. — Нашш-тах, — в унисон выдал аналогичное ругательство лекай, уносясь на верхние этажи станции. *** Гостиничный номер, предоставленный лекаю и его сопровождающим, являл собой целое крыло, состоявшее из четырёх спальных модулей и одной общей секции. В неё Иллирэн и попал, выйдя из турболифта, и сразу же натолкнулся на стоявшего у стены рослого хайгаса постарше. — Талишен, — Рош`Шэнар заговорил первым, не дожидаясь, пока Хранитель обрушит на него волну упрёков, — я знаю, что виноват, но когда ты услышишь то, что я скажу тебе… — Я не собираюсь выслушивать твоё хвастовство по поводу того, как ты наказал зарвавшегося бесхвостого, — оборвал Иллирэна его персональный охранник и друг. — Мне это не интересно. А вот как ты объяснишься со своим старшим братом Мораном по поводу того, что сделал заказ раэрдана под его именем, да ещё и проведя оплату с его станционного счёта, я бы послушал. — Кредиты я верну. Талишен хмыкнул: — Я сам восстановил состояние его счёта. Прикрыл тебя, как всегда, но если Моран узнает правду, тебе не сносить головы. — Ничего он мне не сделает. Кишка у него тонка поднять руку на лекая рода. — Тебя даже статус Надежды рода не спасёт, — не согласился с ним Талишен, вызвав кислую гримасу на его лице, — особенно в преддверии некоего весьма важного для твоей семьи события. — Не напоминай, — глухо буркнул он. — Твой брат входит в ковен, возглавляемый Тукаем Сат`Шэрашем. Твоим будущим супругом. И если Моран расскажет ему, что его Избранный разделил ложе с бесхвостым, подобно другим воинам, что увлеклись той же заразой, он заявится на Заморру и за косу притянет тебя к кагунам. — Я не давал согласия становиться его Избранным, — Рош`Шэнар, вспылив, хлестнул хвостом спинку кресла и зашипел — мебель землян была чрезвычайно неудобной для представителей его вида. Талишен, следя за подопечным, баюкавшим ушибленный хвост, покачал головой. — Такова твоя судьба, Иллирэн. Ни один из лекаев не может отказаться от неё. Вопрос о твоём Избранном решён кагунами и никто не вправе отменить их волю. — Кроме моего отца, — возразил он. — Против решения жрецов глава клана не пойдёт. — Пойдёт, если я представлю ему доказательства того, что жрецы лгали нам долгие годы. Хранитель нахмурился: — О чём ты говоришь? — Об утерянном Восьмом свитке Книги жизни, написанном Первым лекаем — Глахаром. — Восьмого свитка не существует. Это сказка. — Мой прапрадед Баат Рош`Шэнар всегда утверждал, что Восьмой список не миф, и жрецы прячут его от нас, чтобы удерживать в неведении того, откуда появился наш народ. Ему не верили, считая его выжившим из ума стариком, и старейшины не особо огорчились, когда однажды он заявил, что направляется на поиски нашей прародины и Восьмого свитка и исчез в глубинах космоса вместе с последователями на судне «Исток». — Зачем ты мне это рассказываешь? — Талишен вскинул бровь. — Историю «Истока» знает каждый ребёнок и взрослый. Как и то, что корабль так и не вернулся на Хайгу. — И это тут же объявили карой богов, — подхватил Рош`Шэнар. — Но о Баате и его команде не забыли. И есть те, кто верят, что наш предок нашёл Восьмой свиток и прародину хайгасов. — Почему же он не вернулся и не рассказал нам о своём открытии? — Это мне неведомо, но я нашёл след «Истока», Талишен, и мне нужна твоя помощь, чтобы доказать, что Баат не ошибался. — И какой же помощи ты от меня ждёшь? — Мне нужно узнать всё о том, кто носит имя Кима Торвальда. — Ты говоришь о землянине, с которым провёл ночь? Иллирэн подтвердил, однако не стал сообщать, что, кроме руны, обозначавшей короткое слово «Исток», обнаруженной на теле землянина, получил и иное знание. Для этой откровенности время ещё не пришло. Талишен некоторое время недоверчиво смотрел на него, не произнося ни слова. Рош`Шэнар, прочтя сомнение на лице Хранителя, разомкнул губы. — Сможешь ли ты поверить мне, не требуя с меня доказательств, Тал-яр? Если порукой будет только моё слово? Он, подумав, кивнул. — Тогда выполни мою просьбу, и я дам тебе то, что укрепит твою веру в мою правоту, — заверил лекай, удивив воина своей горячностью. Оторвавшись от стены, Талишен направился вглубь коридора, ведущего к спальному модулю. Оставшись в одиночестве, Рош`Шэнар тронул горевшие губы кончиками пальцев. Рецепторы языка ещё хранили вкус того, кто ворвался в его жизнь, не спросив разрешения. И то, что он её изменит, хочет того Иллирэн или нет — лекай уже не сомневался. кагуны* — священники. найрам гур* — ментальный обмен, что связан обычно с брачным ритуалом, способны к нему далеко не все хайгасы. нор-лахар*  — период особой половой активности. Пройдясь по рунам до конца…* — хайгасы читают сверху вниз, письмо у них не линейно-горизонтальное, а линейно-вертикальное. Отправной точки фразы* — в письменности хайгасов начало предложения отмечается специальным знаком. Как наша заглавная буква. Есть и обозначение конца. «Хороший землянин — лишь мёртвый землянин»* —  по аналогии со знаменитым выражением генерала Шеридана «Хороший индеец — мёртвый индеец».