Тринадцатый (Цикл "Зов Предков")

      Последующие трое суток Ким исчезал из объятий Тафта на рассвете до появления Кингсмана, и слонялся без дела по окрестностям, убивая время до наступления ночи. Как только дверь за последним посетителем закрывалась, он вновь появлялся на пороге заднего входа в забегаловку. Кудряш, впуская его внутрь, немедля затягивал его на матрац, где отдавался ему с таким пылом, словно никак не мог им насытиться. Торвальд послушно брал предложенное, но его всё больше грызла запоздало проснувшаяся совесть. Желания стать для Тафта большим, чем любовник — норвежец не испытывал, и жалел о том, что позволил им заиграться в пару. Ким понимал, что это было неправильным, что оба обманываются, и оттого отвечал на поцелуи с куда меньшим пылом, и подолгу застывал, устремив взгляд на оседлавшего его бёдра Тафта, ища в его лице совсем иные черты. Не приносил отдыха от нравственных терзаний и сон, раз за разом уносивший Кима в незнакомые землянам земли, и окуная в чужие эмоции. Торвальд просыпался в поту, чувствуя противную дрожь «отката», и подолгу приходил в себя, повторяя, как мантру, собственное имя. Ким Асмунд Торвальд-младший. Землянин, не хайгас, носивший имя, чьё истинное произношение ломало язык. У Торвальда уже вошло в привычку по десятку раз за день поглаживать браслет Иллирэна, и каждый раз пальцы, встречая тепло металла, разносили по мышцам странное волнение, будоражившее тело неясными желаниями. Проснувшись утром четвёртого дня после своего побега от матроны, Торвальд принял два решения, которые собрался воплотить в жизнь в ближайшее время. Он должен избавиться от браслета, назойливо напоминавшего ему о ночи с хайгасом, и найти новое жильё и работу. О последнем он рассказал Тафту, прежде чем вновь покинуть своё пристанище. Кудряш, услышав новость, побледнел. — Ты… больше не хочешь приходить ко мне? — Отчаянную ноту Тафт попытался скрыть, но голос подвёл, соскользнув в глухую вибрацию. — Я не могу вечно прокрадываться сюда, как вор, Тафт. — Найл… — упавшим голосом выронил он. — Меня зовут Найл. Ким моргнул. Торвальд был свято уверен, что «Тафт» было именем Кудряша. Как оказалось, он не знал о том, с кем делил постель и этой важной малости. — Я не брошу тебя, Найл, — сказал он, пробуя имя друга на вкус. — И как только устроюсь, заберу отсюда. — У меня нет AD, меня никуда не возьмут… — Тафт родился на борту космического корабля и так и не прошёл процедуру установления первичного эй-ди, потому не получил и гражданства, оказавшись среди той немногочисленной части землян, подпадавших под действие «Пакта о не гражданстве». Без обязанностей платить налоги, служить Земному содружеству в случае войны, но и без права на защиту. — Мы решим эту проблему, — Ким ещё не знал как, но был твёрдо намерен не оставить Тафта в руках Кингсмана. Не после того, как связал сам себя обязательством заботиться о том, кого приручил. — Ты мой друг, Найл, а друзей не бросают. Лицо Тафта на мгновенье вытянулось и тут же разгладилось. Опустив взгляд на браслет, обнимавший руку Торвальда, Кудряш отступил к порогу забегаловки. — Мне не нужна помощь, — заверил он с деланным спокойствием. — Я сам о себе позабочусь, а ты… делай, что должен. Где меня найти, ты знаешь. — Найл… — Ким шагнул к нему, но Тафт закрыл дверь, и Торвальд, постояв на крыльце, со вздохом сошёл со ступеней. Стоило бы сказать Тафту, что он не просто друг, но обманывать парня, дав ему напрасную надежду, он не смог. Доки встретили Торвальда обычной для этого времени суток суетливой кипучей деятельностью. На внешних причалах станции стояло три звездолета торговцев и небольшая прогулочная космическая яхта. Грохот работающих механизмов, латавших потрескавшуюся от холода межпространственных переходов обшивку, бил по барабанным перепонкам, вызывая головную боль. Ким поспешил проскользнуть в соседний сектор, где было спокойнее. Здесь занимались погрузкой и внутренним ремонтом. Шумопоглотители частично убирали грохот, что доносился из дока, делая его приемлемым для ушей. Лавируя между погрузчиков на магнитных подушках и операторами, управлявшими почти полностью автоматизированным процессом погрузки-разгрузки, он добрался до закутка и двинулся к мастерской подельщиков, принадлежавшей его старому знакомцу — большому спецу по технологиям хайгасов. С Ирвином Кэлумом, носившим кличку Программист, Ким познакомился, работая в доках, и тот не раз выручал его, время от времени подкидывая несложные заказы по мелкому ремонту бортовых систем. Халява закончилась, когда о подработке Кима узнал профсоюз технарей, на чей хлебушек он покусился, и Кэлуму предъявили претензию, закончившуюся шумной дракой с технарями в одном из портовых кабаков. Отделали тогда и Ирвина, и Кима, оказавшихся в меньшинстве, знатно, после чего Торвальд ушёл из доков, подавшись в официанты к Кингсману. Увидев материализовавшегося на пороге Торвальда, сидевший за столом с надвинутыми на глаза очками Кэлум приветствовал гостя взмахом руки и тут же вернулся к пайке лежавшей пред ним схемы. — Пять минут и освобожусь, — не тратясь на «здрасте» бросил он, кивнув в сторону стоявшего у старого, потертого холодильника продавленного кресла. — Пиво уже охладилось. Кэлум во время работы предпочитал на длинные речи не отвлекаться. Кима, пребывавшего под гнетущим впечатлением от разговора с Тафтом, его немногословность устраивала. Достав из холодильника запотевшую банку пива в плексоупаковке*, он плюхнулся в кресло, рассматривая сгорбленную спину Кэлума. Ирвин являл из себя классический образчик человека, всецело преданного своему делу. Определить возраст Кэлума Киму так и не удалось. Мог с уверенностью заявить только то, что тот был не старше тридцати. Кэлум был обладателем густой русой шевелюры длиной до лопаток и потрясающе красивых зелёных глаз. Программист носил замызганный рабочий комбинезон и грубые армейские ботинки. О каких-либо личных связях Ирвина Ким не слышал и весьма сомневался, что увлечённый своим делом парень умудрился завести хоть одну интрижку на станции, где особей женского пола было в пять раз меньше, чем мужских. Единственной страстью Кэлума были механизмы, которых тот считал лучшими собеседниками. Ждать, когда Ирвин обратит на него внимание, Торвальду пришлось не менее получаса. Программист к этому времени успел забыть о своём госте, и Ким, обнаружив, что пиво в банке закончилось, а нового в холодильнике не наблюдалось, напомнил о себе деликатным покашливанием. — У меня к тебе дело, — сказал, когда тот развернулся, задрав на макушку очки с увеличительными стёклами. — Знаю, что ты занят, но… — он поднял вверх кисть с браслетом хайгаса. — Мне нужно снять эту штуку и понять, что она из себя представляет. Что браслет не был простым украшением, Ким догадался и сам, определив с помощью нехитрых опытов с сенсорами в заведении Кингсмана, что подарок Иллирэна излучает неизвестные ему радиочастоты. Кэлум некоторое время молча взирал на браслет, прежде чем подкатился к нему вместе с креслом. — Откуда у тебя «греймар» хайгасов? — тех сцапал его за запястье измазанными в машинном масле пальцами. — Понятия не имею о том, что ты только что сказал, дружище. Что такое греймур? — Греймар, — поправил Ирвин, напевно продлевая «а», — ты неправильно произносишь. — Не важно, как оно произносится, куда важнее для меня узнать, что за хрень он на меня напялил. — Только не говори мне, что ты на свою голову связался с одним из «лемуров». Ким, это слишком глупо даже для тебя. — Спасибо за веру в мой разум, — обиделся Торвальд. Программист отпустил его руку. — Греймар — имеет своё предназначение, парень. И с ним так просто не расстаются. Надевают лишь тому, кто важен и о чьём местоположении желают знать постоянно. Члену семьи, домашнему любимцу… Я слышал, что у хвостатых есть что-то вроде наших кошек. — Превосходно, — кисло выдал Торвальд. — Я теперь ещё и блохастый хайгаский кот. Кроме того, что шлюха. О том, что вырвалось, пожалел, услышав, как хохочет Ирвин. Оказывается, прыскать смехом тот умел совершенно по-мальчишески — весело и заливисто. Вот только его веселья Ким не разделил и снова сунул руку ему под нос. — Сними эту гадость. Кэлум, перестав смеяться, посерьёзнел. — Его нельзя снять, — сообщил он, разом разбив надежды Кима, — он уже настроился на твои параметры. Попробуем убрать насильно — и рискуем навредить. Собрата «греймара» — браслет «накташ» надевали на наших пленных во времена войны. Ради побега солдаты шли на то, что отсекали себе руку, и тут же впадали в кому, оказавшись без поддержки излучений браслета. — Кэлум замолчал, разглядывая лицо помрачневшего блондина. — Но на тебе не накташ, — продолжил после паузы, — и кто бы ни надел тебе этот браслет, отнёсся он к тебе не как к рабу или пленнику. Такие браслеты хайгасы направо-налево не раздают. Потому лучше, чтобы никто на тебе его не видел. Хоть его и мастерски замаскировали под обычную побрякушку, знающего чела он не обманет. — Лучше бы я сам этой греймар не видел. Ни этой побрякушки, ни её хозяина. Ирвин усмехнулся, вновь берясь за браслет и проворачивая его вокруг запястья Торвальда. — Никогда не слышал, чтобы личностный греймар надевали на человека. Твой хвостатый весьма рисковал, одаривая тебя таким подарком. — Или же желал сделать из меня своего питомца, — выдал свой менее радужный вариант злой, как чёрт, Ким. — Как бы там ни было, а снять браслет сможет лишь тот, кто его надел. Коды его разблокировки известны только владельцу греймара. И лучше тебе избавиться от него до того, как ты сядешь на корабль, который отправит тебя к Земле. На борт с ним ты не пройдёшь, поскольку он сбивает настройки твоего AD. Улететь со станции ты не сможешь. А вот это уже была новость хуже некуда. — Хайгасам это известно? — проскрипел он, ворочая в сознании мысли с весьма нецензурным содержанием. — Или эффект, так сказать, побочный? Программист хмыкнул, откатываясь назад. — Это весьма развитая технологическая раса. Пусть они и сберегли свою архаичную систему разделения на касты и клыками держатся за традиции, они умудряются быть лучшими инженерами во всех вселенных, пусть и сдерживают свой социальный прогресс целой системой нелепых табу. Его хвалебное и самое длинное из услышанных им предложений Торвальд оценил угрюмой миной. — Это да или нет? — спросил он, требуя конкретного ответа. — Да, — дал ему ожидаемое Кэлум. — Так что, похоже, твой хайгас сделал всё, чтобы ты не покинул Заморру без его ведома. Тихую брань Торвальда оборвал звук зуммера. Кэлум оглянулся на источник звука — висевший на стене датчик с мигавшим красным маячком. У «оповестителя» была только одна задача — предупреждать о грозящих неприятностях работников дока, многие из которых работали без лицензий и AD-чипов. — Странно, — пробормотал он. — В доки прибыли «безопасники». Это же не по твою душу? — К чему им я? — удивился Ким, но чувство тревоги охватило плотно. Поднявшись со стула, Ирвин подошёл к столу, отрыл в куче допотопную рацию и связался с кем-то в доках. Вопрос задал на сленге, понятном лишь доковцам, и некоторое время слушал ответ, сверля застывшего в кресле блондина неожиданно колючим взглядом. Ким поёжился. Закончив разговор коротким, но ёмким «ясно», Программист отключился и опёрся задом о край стола, складывая руки на груди. — Станционные ищейки разыскивают парня по имени Ким Торвальд. И если не ошибаюсь, это ты. Торвальд не стал отрицать очевидного: — Каким боком я им понадобился? — Думаешь, они об этом докладывают всем и каждому? — Думаю, нет, — помедлив, ответил он. От вечно рассеянного, углублённого в себя и свои железки Программиста вдруг повеяло холодом. — Что будешь делать? Ирвин, если… — Ты знаешь, сколько здесь «нелегалов»? — перебив, спросил Кэлум. — Тех, кто покинул планеты Земного Содружества, чтобы скрыться от властей? — Догадываюсь, — осторожно выронил Торвальд, сжимая подлокотники кресла. — И им тут неприятности с эсбэшниками* и администрацией совсем не нужны. Вылететь со станции никто не хочет. Поскольку просто некуда. — Ты меня сдашь? Кэлум, обмякнув, опустил плечи. По остроскулому лицу прошлась гримаса. — Задний выход, — проворчал он, — слева за щитком с бортовой панелью. Выйдешь в проулок и двигай к проходу GS-4 на север, там есть неучтённый рабочий турболифт для грузов контрабандистов, он поднимет тебя в жилую часть станции. Лучше всего прятаться под носом у станционных властей. — Спасибо, — Ким поднялся. — Постой, — Программист, порывшись в карманах, кинул ему планшет-наладонник, — это ключ-декодер, пригодится. Лично разработал, несложный код взломает системы доступа на раз-два, а в сложные и сам не полезешь. Наличка есть? — Немного, но хватит, — блондин, словив неоценимый подарок, сунул планшет в карман. — Теперь ты, похоже, «бегунец». Торвальд это уже понял. «Бегунцами» называли тех, кто имел неприятности с администрацией. Прятать таких решался далеко не каждый, однако станция была большой и укромных мест в ней хватало. Ограничившись кивком, блондин, не задерживаясь, нырнул в указанном направлении и уже через пару минут, прокравшись тенью по заваленным хламом задним дворам мастерских, выбрался к турболифту. Декодер-ключ открыл капсулу с первой попытки. Забравшись внутрь, Ким ввел в адресную панель номер отсека с жилыми модулями станции. Пока капсула, не защищённая коконом, выравнивающим давление, с порядочной нагрузкой на внутреннее ухо поднимала его вверх, Торвальд, хватая воздух открытым ртом, размышлял над тем, кто мог натравить на него эсбэшников. Вывод напрашивался лишь один — на ноги ищеек, скорее всего, подняла матрона, жаждавшая получить свою «собственность» обратно. Продолжения их сомнительного сотрудничества Ким желал меньше всего, а вот с кем вознамерился поговорить по душам, уже решил, и, выбравшись в нужном секторе, уверенно направился к ближайшему информационному узлу. Закрывшись в крохотной кабинке, Ким с помощью ключа-отмычки Программиста первым делом наложил поверх своего AD ложный идентификатор и под изменённым кодом вошёл в адресную систему. Нужную информацию отыскал в течении нескольких минут и покинул кабинку. Теперь он знал, в каком из гостиничных модулей обитает хайгас, носивший имя Иллирэн Рош`Шэнар, и с намерением вытрясти из хвостатого душу, сел в турболифт, отметивший его, как станционного рабочего Льюиса Барта, 50 лет отроду, с чипом SDF1258874168. «Ким Торвальд» временно исчез из поля зрения станционных систем слежения, и норвежец получил фору во времени. плексоупаковка* — прозрачный эко-материал. После употребления растворяется в любой жидкости и не требует таким образом утилизации. эсбэшники или ещё эсэсбэшники — от ССБ — станционная служба безопасности.