Я люблю тебя. Веришь?

Вероника прижимала голову Марины Борисовны к своей груди, медленно перебирая прядки русых волос. Женщина уже проснулась, лишь наслаждалась близостью их тел. Ника нежно провела рукой по щеке Марины, большим пальцем задерживаясь на её губах. Губы преподавательницы вздрогнули от неожиданного прикосновения. Девушка невольно улыбнулась, понимая, что её любимая не спит. Ника вновь провела рукой по щеке, опускаясь к шее. Её ловкие пальчики еле ощутимо касались кожи, чем вызывали тихий смех учителя. — Вы щекотки боитесь? — Вероника коснулась губами пухлых губ женщины, не давая договорить. — Боюсь, но в некоторых местах, — Марина вновь засмеялась, но тут же её лицо стало серьезным, — я видела в гостиной твое детское фото… Ты там с отцом? — с легкой улыбкой спросила она. — Да, — мрачный ответ немного удивил Марину, — на ней мой отец. — Что-то случилось? Я что-то не то сделала? — преподавательница села на постель, поджав ноги под себя. — Случилось, но ты тут ни причем. — Краткие ответы немного пугали преподавателя. Вероника молча встала с постели и кутаясь в халат, отправилась в ту же гостиную. Как только Марина Борисовна хотела пойти за ней, девушка появилась в комнате с коробкой средних размеров. Тяжелая вещь опустилась рядом с женщиной, а следом и Вероника села рядом. Она пристально смотрела Марине в глаза, на глазах девушки выступили слезы, которые она смахнула одним движением руки. Марина Борисовна протянула свою руку к лицу Веронике, касаясь щеки, заглядывая в глаза, которые девушка успела опустить. — Мой отец погиб, — начала студентка. — Это фото, которое в гостиной, было сделано за неделю до его гибели. Я тогда была очень рада, что папа провел день со мной. Он смог вырваться с работы и побыть со мной, это многое значит для ребенка. Его звали Максим, — к горлу подступал ком, говорить было тяжело, но Ника продолжила, — Он был владельцем сети ювелирных магазинов в Питере. Есть пару магазинчиков, которые находятся в разных странах, но мне это неважно. Папа, он… Он любил меня… Сильно, хоть мы и не часто проводили с ним время вместе. Марина молча, понимая, что если что-нибудь скажет, сделает хуже Веронике. девушка рассказывала, теребя край халата, поглядывая на коробку, но не открывая её. Черновой было очень приятно, что девушка доверилась ей, рассказала то, что преследовало её много лет. Женщина смотрела в глаза своей студентки и пыталась понять, что она чувствует. «Боль или облегчение?» Ведь она выговориться и ей должно стать легче, но мысли Марины Борисовны прервались продолжением рассказа. — Было шесть вечера, он опять вырвался с работы по раньше домой, чтобы отпраздновать мою победу на конкурсе маленьких художников… Купил красивый торт, мой любимый, мы его пробовали сегодня… — Девушке тяжело, но она продолжает, желание высказаться доверенному лицу берет вверх, — Но он не дошел. Его сбил джип, ехавший со скоростью света. А самое больное было то, что я видела, как истекает кровью безжизненное тело отца. Его нельзя было спасти, сильно много травм, травм не совместимых с жизнью. Тогда… на детской площадке маме стало плохо. Тогда на детской площадке я потеряла еще одного человечка. Я потеряла не рожденного брата, — слезы градом катились по щекам девушки, а ей было плевать, — Этот джип скрылся, номеров никто не запомнил, кроме меня. Но кто бы послушал маленькую девчонку? Сколько раз я не пыталась им сказать, но меня не слушали. Не обращали внимания. А знаете почему меня всю неделю не было на парах, а появилась только сегодня? — немного истерический смех, смешанных с горькими слезами. — Почему? — Марина Борисовна отодвинула коробку в сторону и прижала к себе девушку, пытаясь немного успокоить. — Неделю назад, ровно за неделю до моего дня рождения. Его нет уже пятнадцать лет! — крикнула девушка, прижимаясь крепче к телу любимой. — Я ездила к маме в Питер… Нашли. Того урода нашли. Понимаете, спустя пятнадцать лет! Марина, а ведь он до сих пор ездил на той машине! С теми же номерами… Этот джип, да и все вместе взятые машины… Я ненавижу их. Я ехала в вашей и мне было очень страшно, вы так любите скорость, что мне стало страшно, что вы могли отнять жизнь еще чьего-то отца или матери, тем более по таким дорогам. Марина, я… Мне его не хватает. Мама мне рассказывала, как папа мечтал меня отдать в лучшую школу города, так и случилось… Но в школу за руку вела меня мама. Самый близкий мне человек. — Ника достала из коробки горсть рисунков, на которых были нарисованы детскими ручками семья. На каждом рисунке была полноценная семья и эти рисунки, якобы усовершенствовались. Правильно, Вероника всегда перед своим днем рождением рисовала свою семью, пытаясь не забыть того главного члена их семьи. — Ника, девочка моя, — Марина отложила в сторону рисунки, прижимая девушку к себе с новой силой, успокоительно поглаживая по спине. — Через месяц… После его гибели… Я потеряла бабушку, его маму. Она… Остановка сердца. Она тогда находилась на кладбище вместе со мной, маме было плохо и бабушка настояла на том, чтобы она осталась дома, под присмотром деда. Она с трудом, но согласилась. — Ника вытерла вновь подступившие слезы. — Мы стояли там одни. Я и моя бабушка, которую я сильно любила и боялась потерять. Мне тогда и смерти отца на моих глазах хватило. Но нет, кто-то сверху сильно наказывал мою семью. Мы просто стояли и смотрели на фотографию папы. Такого молодого и красивого, но тут бабушке стало резко плохо, она упала на землю… Уже ни дыша. Знаешь, и вот, как-будто с неба… На кладбище появились дед с мамой, они чувствовали все. А я просто лежу с бабушкой рядом, рыдая от того, что не понимаю, что с ней. Я как дурочка лежала рядом, крепко сжимая холодную руку родного мне человека. — Вероника вновь полезла в коробку и достала от туда небольшую музыкальную шкатулочку, — это она мне дала за день до смерти, говоря, что всегда перед сном, когда папа не мог уснуть, она заводила её и отец быстро засыпал. Теперь он спит вечно. Вечно. Меня тогда от бабушки дедушка отцепил, именно отцепил. Я мертвой хваткой вцепилась в ее руку, не желая отпускать. Я услышала вой сирены, приехала скорая, но не оказывать помощь, а лишь забрать тело моей бабушки. Марина… Моя мама работала кардиологом, да. Совсем не соответствует статусу отца. Она могла бы сидеть со мной дома, но после того, как в детстве на ее руках… Как вот на моих… Погибла мама, она решила стать кардиологом, помогать всем нуждающимся… Только вот ей было тогда пятнадцать, а мне всего лишь пять. Я жила, как… Да я как будто не жила! Ты вот знаешь, какого это, когда в садике тебе в спину кричат, что я безотцовщина? Они не знали или просто не понимали, что я потеряла дорого мне человека. Мы с мамой остались одни, да… И дед, он тоже через неделю умер, как не старался быть рядом с нами всегда, но умер, теперь уже на маминых глазах. У него были проблемы с сердцем, от чего, собственно, он и умер… — Вероника опять полезла рукой в коробку, продолжая обнимать преподавательницу, — Марина, смотри, отец мне подарил на мой первый день рождения, — она достала мягкого зайца, слегка потрепанного, но еще живого, так сказать. — Я не расставалась с ним ни на минуту. Смотри, видишь, что ухо пришито? Это я пришила сама, в первом классе… Я таскала зайца с собой в школу, но потом уже стало это мешать учителю и он… Решился отобрать у меня эту игрушку… Он тогда схватил её за туловище, а я успела рукой ухватиться за ухо зайца, отрывая его. Я тогда очень много плакала, а мама сделала все, чтобы учителя уволили. Очередная травма. Я дома сама пришила ухо, пусть косо, но сама. Я перестала говорить, перестала. Сильно уж много боли мне все причиняли. Мама водила меня по разным психологам, но безрезультатно, — она вновь достала из коробки маленький брелок, в виде сердца. С виду он выглядел простым, но лишь с виду. — Мама нашла у отца в кабинете и решила отдать мне, за год молчания я смогла ответить ей «спасибо»… ЕЁ радости не было предела. А вот если открыть это простое сердечко, то в нем будет моя фотография. Такая же, как и в гостиной, только в уменьшенном формате. — Девушка посмотрела в глаза преподавательницы и поняла, что там так же, как и в её стоят слезы. Слезы боли и потери. — Я понимаю, почему ты поняла меня, девочка моя, — она прижимала к себе Веронику с новой силой, целуя её в макушку. — Ты, как никто понимаешь меня, моя девочка… Господи, сколько же боли ты прочувствовала за всю свою жизнь, — Марина взяла руку Вероники и переплела их пальцы. — Но это не все, — грустная улыбка, девушке и вправду стало легче, — Марина… У меня был парень, которого я любила, он тоже меня любил… Дело шло к свадьбе… Встречались мы долго… Но… Два года назад он разбился на мотоцикле. Насмерть. Я вот думаю, может на мне какое-то проклятье? Ты понимаешь, я теряю всех родных, тьфу-тьфу! У меня только мама и ты. Вы моя семья. Надеюсь, ты не бросишь меня? Ты не бросишь меня?! — студентка схватила ее за плечи, крепко сжимая. Опять слезы потери и боли. — Никогда. Я боюсь обратного, что ты бросишь меня, — Марина Борисовна крепко прижала к себе Нику, укладывая рядом с собой на постель, убирая все вещи, которые были изъяты из бежевой коробки в сторону. Вероника прижималась к женщине с силой, крепко сжимая плечи, но Марине Борисовне не было больно. Она все удивлялись, как Ника, будучи пятилетним ребёнком, смогла пережить такой ужас. Это травма на всю жизнь. Преподавательница крепко сжимала в своей руке ладонь девушки, губами касаясь мокрой щеки, ощущая на своих губах немного соленоватый вкус. Ника больше не плакала, а лишь тихо всхлипывала. Она уже не так сильно сжимала плечи Марины, а лишь крепче прижималась, пытаясь, скрыться от этого мира. Уйти из реальности. Женщина провела сухими губами по щеке девушки, обдувая ее жарким паром. Вероника немного улыбнулась, наваждение прошло. Она подняла свою ладонь вверх и устремила свой взгляд на золотое колечко. — Мама нашла это колечко у отца в кабинете… В тумбе, а рядом валялась открытка… Это было мне на пятнадцатилетие… Представляешь, он смог угадать с размером. С внутренней стороны гравировка, — Ника поцеловала нежно в губы Марину.