Целительница

      Маленькая хижина на самом краю деревни имела дурную славу. Ведьма, живущая в ней, не была злой, наоборот: «Такой доброй ведьмы нигде не встретишь, дорогой. Я единственная в своём роде», — убеждала старушка Стел. «Дык, я если порчу накладываю, так это не от злобы, дорогой, а от бессилия. Исключительно в поучительных целях, так сказать», — высказала она однажды торговцу Ровглару, продавшему ведьме испорченные продукты. К слову, Ровглар пришёл на следующий же день с тремя лукошками: брусники, малины и калины и ещё с двенадцатью ящиками различных фруктов, овощей и корнеплодов, в знак того, что он осознал свои ошибки и больше никогда не допустит, чтобы это повторилось. Ведьма не сразу согласилась снять его запор, потянув ещё немножко, «чтоб уж наверняка», и лишь к следующему вечеру третьего дня вняла мольбам несчастного.       Отец привёл девочку к порогу ведьмы, находясь в полном отчаянии. Никто не мог помочь ему в его горе: жена умерла, а дочка после смерти матери совсем ушла в себя, потеряв всякий интерес к жизни. Единственной надеждой безутешного отца стала жившая на окраине ведьма.       Дверь тихонько заскрипела. На порог вышла пожилая женщина невысокого роста. В руках она держала прихватку, а из хижины тянулся приятный сладкий аромат свежей выпечки. «Она выглядит смешно», — подумала Лира, разглядывая ведьму сверху вниз: длинные серьги, шаль из валяной рыжей шерсти с какими-то цветными символами, а из-под шали выглядывало тёмно-синее холщовое платье, тянувшееся до самого пола — даже туфель не было видно.       — Ооо, дорогая, ты как раз вовремя! Я только что приготовила шипучую сладкую воду, тебе понравится! — улыбнулась Стел и чуть посторонилась, чтобы девочка прошла внутрь.       Лира знала, что они были приглашены в гости. Отец сам ей так сказал, но, взглянув на него, она увидела, что папа даже не сдвинулся с места, лишь украдкой поглядывал то на старушку в смешной одежде, то на неё.       — Дерек, ты можешь идти, мы с девочкой отлично проведём время, я уверена. Потом я сама провожу её до дома, — ведьма блеснула своими голубыми глазами и улыбнулась отцу Лиры.       Отец присел, оказавшись на одном уровне с дочерью, и, перед тем как уйти, сказал:       — Увидимся дома, милая, — а потом шёпотом: — Это очень добрая женщина. Не бойся её.       Оставшись наедине с ведьмой, девочка всё-таки решилась зайти в дом и оказалась в очень тесной комнате, одновременно являвшейся и коридором, и кухней, и залом. Возле входной двери, справа, стоял небольшой гардеробный шкаф. Он немного мешал проходу, и Лире пришлось его осторожно обойти. Напротив самого входа была маленькая кровать, донельзя забитая сложенными одеялами, и кресло, стоявшее ближе к шкафу, в которое Стел предложила девочке сесть. Лира с интересом разглядывала ковёр на полу и даже придумала себе игру: топни ногой по одинаковым узорам.       — Дорогая, ты любишь яблочные пироги? Я приготовила целых два и боюсь, что одна я их точно не съем, хочешь кусочек? — Стел продемонстрировала его на тарелке и подмигнула девочке.       Лира кивнула в знак согласия: уж очень ей нравились все эти запахи вокруг, да и после смерти матери она в рот куска не брала, тем более сладкого. Ведьма передала Лире кусочек и пожелала приятного аппетита. Девочка снова кивнула.       — Мне кажется, что с нашей стороны будет неприлично, если мы оставим твоего папу без пирога? — ведьма посмотрела на девочку, и та опять кивнула.       — Тогда я отложу несколько кусочков, и ты принесёшь ему, чтобы угостить, хорошо? — Лира кивнула уже с большим энтузиазмом.       — Ты знаешь, дорогая, у меня ещё есть вкусное печенье с ореховой крошкой, хочешь попробовать? — Стел принесла противень с большими круглыми печеньями. Лира было потянулась рукой, но остановилась и посмотрела на ведьму. Немного замешкавшись, она всё же решилась спросить:       — А можно два?       — Бери все! — Ведьма поставила противень на маленький круглый столик перед девочкой. — Ох, чуть не забыла! — Стел просеменила в угол комнаты, где стояли маленькие кухонные шкафчики и умывальник.       — Сладкой шипящей воды? М-м? — ведьма продемонстрировала гранёный стакан с ярко-красной жидкостью и поставила его на стол. — Малиновая, — добавила она.       Девочка отложила печенье и взяла шипящий стакан в руки, рассматривая его в лучах света, пробивающиеся через кухонное окно. Маленькие пузырьки поднимались с самого дна стакана, всплывали вверх и лопались на воздухе. Лире показалось это очень забавным. Пить её не хотелось: куда как лучше просто сидеть и наблюдать за всей этой суетой в стакане. Яркая жидкость красиво переливалась и искрилась на свету.       — Нужно пить, пока стакан ещё полон. Иначе потом вся вода испарится, и ты останешься с носом, — ведьма взяла свой стакан и отпила половину.       Лира последовала её примеру и сделала глоток. Но как только жидкость оказалась во рту, девочка сморщила нос, не ожидая, что вода будет так «кусаться». Ведьма рассмеялась:       — Дорогая, у меня была точно такая же реакция, но со временем ты привыкнешь, потому что это чертовски вкусный напиток.       — И как вы его сделали? — спросила Лира, поглядывая на ту часть комнаты, где располагалась кухня. Она только сейчас обратила внимание, что печи-то и не было: «И как она тогда испекла пирог?»       — О-о, это мой секрет, — ведьма улыбнулась и на её щеках появились маленькие ямочки. — Сейчас мне важнее узнать, дорогая, почему ты не разговариваешь со своим отцом?       Девочка посмотрела на ведьму так, словно перед ней сидела не старушка в рыжей шали, а самый злейший враг. Потом она потупила взгляд, а глаза её заблестели от накатившей влаги.       — Рядом со мной все умирают… — сказала она.       — Милая, что ты такое говоришь? Неужели ты считаешь, что твоя мама умерла по твоей вине? — Стел немного опешила, хотя была готова к чему-то подобному.       — Вначале Феликс… а потом и мама, — Лира вытирала слёзы рукавами платья.       — Дорогая, это всё глупости. Твоя мама умерла от болезни, а твой друг… он оказался неаккуратен. Твоей вины нет и близко. И ты должна понять: из-за того, что ты винишь себя, твой отец тоже не бросит себя корить. Он так же считает себя виновным в том, что произошло с твоей мамой и с тобой. А если вы оба продолжите себя обвинять в бедах, то больше никогда не сможете быть счастливы. Нужно разорвать этот замкнутый круг.       — Мой папа винит себя? — из-за слёз и неровного дыхания слова прозвучали немного обрывисто.       — Он потерял любимую жену, а его единственная дочь отказывается есть и разговаривать с ним, продолжая таять на его глазах, — последние слова ведьмы прозвучали очень тихо.       — И что же нам делать?       — Я хочу сказать, дорогая, я чувствую в тебе силу, способную предотвращать те ситуации, которые произошли с твоей мамой и другом. Ты смогла бы лечить и не допускать, чтобы люди теряли своих родных и близких.       — Я не понимаю, — девочка больше не плакала. «Старая леди» смогла её успокоить и даже заинтересовать. Лира сама не понимала, как Стел это удалось, и это немного её беспокоило.       — Милая, я думаю, что твоей маме было бы больно видеть вас такими. Она была бы счастлива, если бы вы не грустили, она была бы счастлива, если бы её дочь спасала невинных. И хотя её нет рядом, она всегда будет здесь, — ведьма указала пальцем девочке на грудь.       — И что же я могу сделать? — всё-таки интерес взял верх над одиннадцатилетней девочкой.       — Правильнее сказать: что ты сможешь сделать? И если ты этого действительно очень захочешь, тогда ты сможешь лечить болезни, затягивать чужие раны…       — А возрождать смогу? — перебила Лира.       — Возрождать… эм, — Стел была удивлена, — поднимать из мёртвых — это очень-очень редкий дар. Но если ты сильно этого захочешь, то… у тебя может получиться, и ты откроешь его в себе, я так думаю.       — Тогда я смогу вернуть маму и Феликса!       «Я надеюсь, что, когда ты станешь старше, ты поймёшь, что этого делать нельзя». Ведьма решила смолчать.       Она встала с пола, потягиваясь и разминая затёкшую шею, и взглянула на девочку: сразу было видно, что та о чём-то задумалась, поедая уже третье печенье подряд. Стел любила детей. Больше всего на свете она хотела иметь своего ребёнка, своё любимое дитя. Она отдала бы всё, что угодно, ради этой возможности. Но этого не могут осуществить ни колдун, ни Бог, ни сам дьявол. Ведьмы по своей природе не могут быть матерями. Именно поэтому истории о том, что ведьмы похищают младенцев из дома, так расхожи. Они не способны продолжать свой род, но зато в силах передавать своё мастерство.       — Ну, дорогая, пойдём, я покажу тебе, что значит лениться по-умному, — с воодушевлением позвала ведьма и скрылась в соседней комнате.       Лира, размышлявшая о том, что помогать людям очень даже здорово, отвлеклась на слова старухи и, оставив печенье на противне, пошла за ней.       Комната была в точности той же, как та, в которой Лира просидела около получаса, но вот отчего было ощущение, будто она ещё меньше, девочка не понимала. Возможно, всё дело было в кровати, стоявшей у стены напротив входа: в отличие от той, что находилась в «зале», эта была шире и имела высокое изголовье. А может, дело в вещах, которые стояли в углах и на полках, и обилии тканей, свисающих с потолка?       — Ленью движим наш мир. Но важно обладать знаниями, которые смогут облегчить тебе жизнь. — В руках у старухи болталось два чулка. — Смотри, — она бросила чулки, и те упали почти рядом с девочкой.       Лира не могла понять, к чему это всё, но продолжала наблюдать за лежащими чулками. Старуха проделала пару круговых движений указательным пальцем, губы её задвигались, будто она что-то беззвучно говорила. Тишина. Лира наблюдала, и в один миг ей показалось, что один из чулков двинулся с места. Потом второй. А потом начало происходить что-то невообразимое: те подскочили и, как зайцы, проскакали рядом с Лирой. Потом направились в сторону сидящей ведьмы. Стел протянула свои ноги и чулки набросились на них и очень забавно натянулись.       — Ого, — только и смогла ответить Лира.       — Я потом тебя научу этому фокусу, милая, а сейчас я должна отвести тебя домой, к твоему отцу. Не забудь взять пирог, — напомнила она, надевая синие туфли.